О народных гуляниях

           О народных гуляньях, танцах, частушках и многом другом


Если взять какой-то отдельный период советской истории, даже не самый страшный, скажем, времена Хрущевской «оттепели» или Брежневского «застоя», когда социализм стал уже вполне «развитой», завитой и нарумяненный, то мы увидим, что советские люди жили в собственной стране, будучи поражены в большинстве своих прав, которыми свободно пользовались их современники в странах Запада. Это и право на выбор места жительства, - в СССР  существовала (как и сегодня) жесткая паспортная система, подразумевающая тотальный контроль за пропиской, ставшая аналогом крепостного права в России в ХХ веке, не говоря уже о поездках за рубеж, которые проходили под обязательным контролем КГБ. И отсутствие равенства перед законом, ибо ему противостояло знаменитое «телефонное право», т.е. вынесение приговора до суда по звонку из кабинетов власти. Это и исчезновение самого права на жизнь, которое при Сталине было и вовсе эфемерно, а при Брежневе и Хрущеве проходило сильную проверку на прочность в отношении диссидентов и микроскопической публичной оппозиции. Наблюдалось и отсутствие права даже на собственное мнение и свободный образ мыслей. Сознание советских граждан в СССР подвергалось жесткой идеологической цензуре: работали «глушилки», забивающие «вражеские голоса», были запрещены многие современные произведения литературы, музыки, изобразительного искусства, мирового кинематографа. Например, знаменитая «бульдозерная» выставка, проводимая в 1971 г. тогдашним андеграундом, показала нетерпимость Советской власти к несанкционированным ею проявлениям свободы духа соотечественников. Достоинство личности, право на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни и прочие свободы граждан, никогда не существовавшие в СССР, вообще звучали фантастично. Перечень украденных Советской властью гражданских свобод можно продолжать и дальше, проще сказать, какими правами советские граждане пользовались. Это право добровольно-принудительно ходить на демонстрации, митинги «за» и «против», соответственно, друзей и врагов советской власти. Свобода ходить на бесконечные собрания, посвященные важным, с точки зрения власти, событиям: съездам КПСС, годовщинам славных вех истории СССР (в первую очередь, конечно, дате 7.11.1917 (25.10.1917) г.). Отдавать 99% голосов за единственного кандидата (советская демократия) при выборе главы государства, а главное, отдавать свою зарплату родному государству. Средняя зарплата в конце 60-х, начале 70-х была 100-150 рублей, что вынуждало львиную долю населения едва сводить концы с концами. Государству, строящему коммунизм во всем мире, было нужно много, очень много денег, но сколько? Никто не был в состоянии назвать конкретную цифру. СССР помогал бесчисленным африканским, кубинским, афганским оборванцам, за советские нефтедоллары избравшим социалистическую ориентацию. Конечно же, когда Союз рухнул, все бывшие союзники СССР повернулись к западу лицом, а к России  - задом.
     Советская самоизоляция оставила советский народ в стороне от многих  мировых событий ХХ века. Так, например, в 1967 году британский канал Our World вел прямую трансляцию премьеры песни Битлз «All you need is love». Трансляция  велась на 26 стран через спутниковое вещание для 350 млн. зрителей. Исключая, естественно, советскую аудиторию, исламские страны и страны Африки, недавно освободившиеся от колониального гнета, где для большинства населения телевиденье было вообще недоступно. Многие крупные зарубежные писатели, да что зарубежные, - собственные, отечественные классики ХХ века были запрещены по идеологическим соображениям - А. Платонов, М. Булгаков, А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, Е. Замятин, В. Набоков, А. Солженицын, В. Шаламов и это далеко не полный перечень. Советские делегации, выезжающие за рубеж на кинофестивали, научные конференции, симпозиумы, международные форумы и пр., в составе ведущих артистов, писателей, ученых и даже министров были вынуждены порой ютиться (если только их проживание не оплачивала принимающая сторона) в гостиницах самого низкого пошиба, набитых ворами и проститутками, - столь смехотворны были расходы государства на своих подданных, остававшихся в его глазах бесправными рабами советской системы. И когда эта система, долго трещавшая изнутри, начала, наконец, в конце 80-х начала рушиться и снаружи, вся страна (включая и творческую и научную интеллигенцию, никогда, впрочем, особо не роскошествовавших) оказалась себе на позор  с протянутой рукой перед остальным миром. В Россию потекла  гуманитарная помощь с запада, который уж точно смотрел на русских, как на папуасов, не способных прокормить самих себя, - удивительный итог коммунистического периода истории страны, некогда носившей имя житницы Европы!
Публичные демонстрации инакомыслия, слушанье не тех песен, просмотр не тех фильмов, публичные выступления против власти – все это даже в «мягкие» Брежневские времена могло иметь самые печальные последствия - от принудительной госпитализации в психлечебницу до прямой посадки. И это еще «мягкие» времена, не идущие ни в какое сравнение со Сталинским периодом, унесшим миллионы жизней.
Во имя чего же были принесены такие жертвы? Во имя неких утопических коммунистических концепций, поставленных над реальностью, которые сейчас, 20 лет спустя после крушения режима кажутся смехотворными и никого не интересуют. Вряд ли сейчас во всей России найдется хоть один революционно настроенный романтик, верящий в создание общества без денег, Бога и частной собственности.
Совсем нешуточные, кошмарные репрессии и ограничения в течение всего советского периода, вовсе не иллюзорные, во имя призрачных задач и целей, которые растаяли на горизонте Истории, подобно утреннему туману. Так во имя чего же все-таки калечились судьбы целых поколений, которым не давали возможности быть полноценными людьми, которым на безвременье  оставался 1 вид досуга – водка? Водка, как единственный вид неформального, вне идеологии, времяпрепровождения. Конечно, не во исполнение  «исторических» решений съездов КПСС. А тогда для чего же? Да просто это традиционный образ жизни русских – наступать себе на горло во имя высоких целей, не имеющих к ним никакого отношения. Если хотите, это судьба русского народа: быть всегда на ущербе, всегда боязливо оглядываться, ожидая грозного оклика, во имя воплощения в жизнь тех или иных неосуществимых концепций власти, будь то Петровские или Сталинские планы переустройства России, или, в более мелких масштабах, – аракчеевские идеалы. В отсутствие возможности решить что-то самостоятельно, вплоть до того, в каком углу поставить сарай на своем крохотном садовом участке, без одобрения начальства, делало русских людей довольно беспомощными, особенно к старости, ибо они не имели в памяти ни одного дня, который бы прожили, оставаясь хозяевами самим себе. Они составили народ, чья судьба быть бесправным и забитым, который, будучи предоставлен самому себе, сразу в массовом порядке уходит в запой. Такой народ не может прожить без командира. Он для него, как костыли для инвалида, у которого отняли ноги. Нельзя же, в самом деле, требовать от него, чтобы он прыгал, как какой-нибудь другой здоровый народ,  чувствующий свою национальную и культурную самоидентификацию!
Народные гулянья, проводимые официальными властями, жалки и выглядят, в общем, как издевка, которую может считать развлечением лишь человек, находящийся в той или иной стадии невменяемости. После исполнения под фонограмму каким-нибудь третьесортным артистом примитивной песенки, рассчитанной на имбицилов, ведущая концерта кричит в толпу:
- Что-то как-то вяло вы хлопаете! Ну-ка, чтобы было веселее, крикнем дружно: Ур-ра-а! 
Это напоминает «праздничные» демонстрации солидарности трудящихся в Советские годы, где скандировали искусственными, сбивающимися на сопливый пафос голосами лозунги:
- За дело мира во всем мире – ур-ра, товарищи!
И толпа вяло подхватывала, абсолютно не смущаясь бьющей в нос и уши, стопроцентной фальшью всего происходящего, напоминающего ярмарочный балаган, если бы все не было так ужасно. Наверно, призыв вместе крикнуть ура – это на все времена в России пароль для всех дураков, по которому они узнают друг друга (я, конечно, исключаю героические военные времена, в которые с этим боевым кличем бойцы ходили в атаку, я вообще про другое). Не даром говорила московская святая Матрона: «Бесы заселили людей, как свои дома. Видишь ДЕМОНстрацию на улице - закрой окна и двери».
       Русские как-то всего за несколько поколений, живущих при советах, настолько свыклись с ложью во всех сферах жизни, буквально пропитавшей сам воздух советской действительности, что уже не могли себе представить, чтобы праздник, проводимый властями, мог быть не профанацией, а действительным весельем, и радость на нем была бы не наигранная, а настоящая. Кстати, бешенный, ошеломляющий успех песен Высоцкого, коренился, несомненно, именно в искренности, подлинности душевного движения, которые сквозили в его текстах, и конечно доверительностью тона их исполнения, чего народ был лишен в других видах публичной жизни.
      Что же нам, когда мы собираемся вместе, больше и сказать друг другу нечего кроме ур-ра? Иль мы и впрямь так освинели, что ничего, кроме хрюканья на публичных сборищах и издать не умеем? Смотришь национальные праздники других народов – прибалтов, немцев, шведов, финнов, ирландцев, шотландцев, французов и других, - где люди, надев национальные костюмы, увлеченно отплясывают старинные  танцы, в которых во всем присутствует душевная энергия и сердечная веселость. Жизнь бурлит и переливается красками на карнавалах в Венеции и Рио. Даже на Гаити, после землетрясения люди, живущие в палатках, регулярно устраивают танцевальные праздники, чтобы, наверное, заглушить боль по погибшим и легче глядеть на окружающие бедствия. И все это происходит органично и естественно, и только русские, собравшись вместе, сумрачно смотрят друг на друга. Им не бывает весело без водки, мы разучились довольствоваться малыми радостями жизни. Государство настолько глубоко проникло в душу каждого, что мы разучились и веселиться, иногда только, дойдя до нужной степени эйфории, заблажит кто-нибудь что-то несусветное, отчего окружающим только еще более тошно на душе станет.
         Русские равнодушно смотрят на свои народные танцы, ибо народный дух той царской убитой и растерзанной большевиками России давно мертв. О нем не осталось и воспоминаний, т.к. нет и самой царской России. Давно мертвы те, кто застал то время, кто был носителем ее обычаев и традиций. Сейчас глубокие старики те, кто впитал с молоком матери дух сталинской эпохи – духовного и физического убийцы всего русского, самобытного и национального, что было без всякой жалости втоптано сталинским железным копытом в грязь и предано шельмованию и надругательствам. Ведь 20 лет, вплоть до начала великой Отечественной, русским вбивали в голову со всех углов, что у пролетариата, нет отечества, а значит, и не должно быть никаких национальных особенностей и традиций. Это когда немцы уже ухватили Сталина за… горло, вот тогда он и вспомнил и про Родину, и про нормальный русский язык, и стал обращаться с народом не как с массовым вредителем, только и ждущего, когда его посадят, а почти, как отец нации: «братья и сестры», - забыв всю ту галиматью об интернационализме, которую несла его пропаганда последние 20 лет. Ни о каких национальных традициях, передаваемых через века в малых народах, в русском - речи не идет. Почти мертва сама память об обычаях и укладе жизни не столь далекой старины. Русские кокошники и косоворотки, шитые золотом пояса и хромовые сапоги со скрипом – эту одежду сегодня в повседневности никто не носит, они позабыты также прочно, как и родительское благословение перед свадьбой, впрочем, как и сама семья. Искусственное, на показ, веселье, демонстрируемое сегодня на народных гуляниях под «Калинку-малинку» свидетельствует лишь об одном: дух тех народных песен, которые были еще живы столетие назад, сменившихся на рубеже позапрошлого и прошлого веков, похабной частушкой, под аккомпанемент немецкой гармошки,  давно умер. Кстати, вот, что писал про веселую, озорную частушку великий Ф.Шаляпин в своей книге «Маска и душа»: «Я считаю знаменательным и для русской жизни в высокой степени типичным, что к пению меня поощряли простые мастеровые русские люди и что первое мое приобщение к песне произошло в русской церкви, в церковном хоре. Между этими двумя фактами есть глубокая внутренняя связь. Ведь вот русские люди поют песню с самого рождения. От колыбели, от пеленок. Поют всегда. По крайней мере, так это было в дни моего отрочества. Народ, который страдал в темных глубинах жизни, пел страдальческие и до отчаяния веселые песни. Что случилось с ним, что он песни эти забыл и запел частушку, эту удручающую, эту невыносимую и бездарную пошлость? Стало ли ему лучше жить на белом свете или же, наоборот, он потерял всякую надежду на лучшее и застрял в промежутке между надеждой и отчаянием на этом проклятом чертовом мосту? Уже не фабрика ли тут виновата, не резиновые ли блестящие калоши, не шерстяной ли шарф, ни с того ни с сего окутывающий шею в яркий летний день, когда так хорошо поют птицы? Не корсет ли, надеваемый поверх платья сельскими модницами? Или это проклятая немецкая гармоника, которую с такой любовью держит под мышкой человек какого-нибудь цеха в день отдыха? Этого объяснить не берусь. Знаю только, что эта частушка - не песня, а сорока, и даже не натуральная, а похабно озорником раскрашенная. А как хорошо пели! Пели в поле, пели на сеновалах, на речках, у ручьев, в лесах и за лучиной. Одержим был песней русский народ, и великая в нем бродила песенная хмель».
          Дух русских песен исчез вместе с миллионами раскулаченных семей и их детьми, вместе с миллионами погибших от голодомора на Украине, вместе с безвинно арестованными, выложившими своими костьми каналы и прочие стройки Сталинской индустриализации, вместе с миллионами пленных погибшими в котлах 1-го года Великой Отечественной. Наконец, вместе с хлынувшим с зоны потоком «народных» блатных песен, полных воровской «романтики». Как писал Е. Евтушенко в своих стихах в 60-е прошлого века:
«Интеллигенция поет блатные песни».
  После всей русской истории ХХ века русскому человеку хочется не отплясывать под «сени мои сени» или «Светит месяц, светит ясный», а махнув рукой, взять бутылку горькой, и уйти из советского рая (а после 91-го – из демократического) в свой пьяный мир, куда нет доступа идеологической машине. «... Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигу», - писал лирический герой Веничики Ерофеева в его культовой поэме «Москва-Петушки», очень чутко угадав состояние отчаянья тогдашнего советского человека, который еще не до конца пропил остатки совести и мозгов. Его чувствовали многие писатели и поэты – и С.Довлатов, и В.Высоцкий:
«Лечь бы на дно, как подводная лодка,
Чтоб не могли запеленговать».
(В. Высоцкий)
Образ жизни в России всегда невеселый, часто ущербный, вырабатывающий в советскую эпоху усилиями государства у людей с младенчества комплекс неполноценности, который каждый жаждет заглушить в себе по разному: кто, став начальником, давит и душит все живое вокруг, кто оказался волей судьбы под его началом, сам пресмыкаясь пред вышестоящим; кто - неслыханным ухарством и молодечеством, не соизмеримыми ни с каким здравым смыслом, - вот, мол,  посмотрите, люди добрые, какой я небывало бесстрашный, а на миру и смерть красна! Русский образ жизни нередко калечит души изуверствами и невиданной дикостью нравов, царящих в русском обществе, но, в то же время, в нашей жизни, конечно, подчас встречаются и душевное движение, и бескорыстие, давно не виданные на западе. Например, Солженицын при написании «Архипелага Гулага» обрел десятки беззаветных помощников, хранящих у себя части рукописи, что в те времена грозило тюрьмой, пытками и даже смертной казнью.
Будучи многие века в рабстве, русские успели привыкнуть к своим цепям и даже полюбить их, считая неизбежным атрибутом своей повседневной жизни в России. Поэтому человек, лихо отплясывающий под «озорную русскую» частушку, в контексте всей русской истории, наводит на мысль, что он либо поддонок, либо идиот.
Может возникнуть вопрос, что ж теперь русским и не петь, и не плясать? Да нет. Каждый, в конце концов, развлекается в соответствии со своими вкусами и склонностями, будь то Hard rock, Disco или народный танец. А я про Нюрнберг Русской истории ХХ века, который ей необходим, как воздух, и который все никак не наступает (за исключением публикации «Архипелага ГУЛАГа», единственного произведения, вынесшего полномасштабный приговор коммунизму), а без него пока все танцы и веселье слишком уж напоминают пир во время чумы. Все публичные мероприятия, проводимые нынешней властью, – прямой наследницей власти Советской, - казенно, для «галочки», чтобы отчитаться за выделенные на праздник деньги. Они никогда не будут иметь ничего общего с реальными праздниками, т.е. останутся попросту тошнотворны, т.к. ни у кого не получается слишком уж зажигательно танцевать на чужих костях.