Моя легенда

Сотрудницы отдела смотрели на меня, разинув рты, когда я закончила свою историю. У одних на лице читалось удивление, другие всем своим видом выражали сочувствие.
– Что же вы раньше-то молчали?! – Всплеснула руками одна из дам. – Оказывается, у вас такая интересная судьба, и вы – такая интересная женщина, а мы, чуть было, не объявили вам бойкот! Решили, что столкнулись с зазнайкой, которая молчит потому, что считает нас недостойными своего внимания.
Больших усилий стоило мне не рассмеяться.
– А не вернуться ли нам к работе, – предложила я, еле сдерживая улыбку. – Пока руководитель не нагрянул с проверкой.
Коллеги закивали согласно. Никому не хотелось объясняться с начальством, ведь время официального перерыва уже прошло. Все составили чашки на поднос. Самая молодая сотрудница упорхнула с ними в туалетную комнату. Остальные уселись за столы и уткнулись в бумаги и компьютеры. И я сделала тоже самое, но еще долго не могла настроиться на деловой лад. Вспоминала, как сменила несколько мест работы, пока не обрела мудрость, пока не поняла, что в кругу коллег нельзя рассказывать правду о себе, если не хочешь спровоцировать неприятности.

По окончании института мне выпало распределение в конструкторское бюро. Была я тогда восторженной наивной девочкой, которая полагала, что всем будет интересно узнать, почему дочка дипломатического деятеля выбрала для себя чисто техническое направление в учебе, а не карьеру международных отношений. При этом я не была, как сейчас выражаются, ботаником. Не сидела сутками над учебниками. Мне и так все легко давалось. Хорошо соображала я в точных науках, неплохо рисовала и чертила, имела прекрасное пространственное воображение. Мечтала состояться самостоятельно без помощи папы. Впрочем, он помощь и не предлагал. Он когда-то сам себя сделал, без всякой опеки, и дочери своей желал того же. Ратовал за трудолюбие и  скромность. Ругался на супермодные наряды, которые мама покупала мне заграницей, и которые отличали меня от большинства советских сверстников.
– Рука так и тянется щелкнуть тебе по носу, – ворчал он, указывая на то, что я выделяюсь из толпы, по его мнению, не лучшим образом.
Мне бы прислушаться к нему и надеть маску неприметности, но нет. Юношеский идеализм погнал меня в первый рабочий день в конструкторское бюро в джинсах и кроссовках, какие тогда на территории нашей страны можно было увидеть лишь в магазине «Березка» и в закромах у фарцофщиков. Я думала, что такой прикид вызовет уважение к моей персоне и стремление со мной подружиться. Но вместо этого, меня стали избегать, мне начали строить козни. За мной закрепилось прозвище «интердевочка».
– Я не сплю с иностранцами, – пыталась защититься я. – Я даже с нашими парнями еще не разу не была в постели. Жду, когда нагрянет любовь.
– Ага! - слышала я в ответ. – Рассказывай сказки!
И я рассказывала, только не сказки, а правду:
– Мой папа служил при посольствах Германии, Дании, Австрии. Два года мы провели на Кубе. Оттуда летали в Америку.
– Почему там не остались? – перебивали меня.
Я привыкла к этому вопросу еще в институте.
– Родители считали себя глубоко советскими людьми. Они просто не могли изменить Родине.
– А где папа сейчас?
– Здесь, в Москве, на пенсии.
– Значит, проштрафился, если вернулся и в отставке. Видимо, что-то серьезное натворил, коли не смог определить тебя в институт дружбы народов.
Я возмущалась:
– Я сама выбрала технический ВУЗ.
Все недоверчиво качали головами. И вместо того, чтобы расспрашивать  о разных странах, что, на мой взгляд, было бы естественным, стали меня сторониться, словно я являлась дочерью иностранного шпиона.  За моей спиной шушукались, надо мной посмеивались, открыто выражали радость по поводу каждого моего прокола. Будучи молодым специалистом, я их делала немало с учетом того, что никто не стремился что-либо мне объяснить и как-нибудь мне посодействовать.
Через четыре месяца меня пригласили в отдел кадров и сообщили, что хотят со мной расстаться.
– Но я обязана отработать по распределению три года, – напомнила я.
– Мы что-нибудь придумаем, – ответили мне.
И мою трудовую единицу сократили. Как раз тогда наметилась первая волна сокращений и задержек зарплат. Опытные и проверенные инженеры оставались не удел. А мне тем более никакая работа больше не светила. После обхода  десятка предприятий я всерьез стала подумывать, а не податься ли мне и правда в интердевочки. А что?.. Отличалась я приятной внешностью, свободно говорила на немецком и английском языках. Оставалось только познать любовные премудрости.  Но где, как, с кем?.. Никаких ухажеров у меня тогда не было и в помине.
Я поделилась своими соображениями с подругой. Та не одобрила мой настрой, но пообещала познакомить с приятелем ловеласом. Она представила нас друг другу на своем дне рождении. Я влюбилась с первого взгляда. Его постигла та же участь. Когда мы играли свадьбу, подруга призналась, что никак на это не рассчитывала, была уверена, что гуляка не сможет меня заинтересовать серьезно.
– Сочувствую тебе, – ляпнула она уже в изрядном подпитии.
– По какому поводу? – выразила искреннее непонимание я.
– Тебе придется терпеть его постоянные измены.
– С чего ты взяла?
– Я знаю его, как облупленного. Не верю, что он остановиться. – Она хитро посмотрела в сторону моего узаконенного мужа и добавила плотоядно: – Да и я останавливаться не собираюсь.
– Все — в прошлом, – твердо постановила я.
Так же твердо потом устранила подругу из своего ближайшего круга. Мужа окружила вниманием и лаской. Позже он мне сказал, что именно мои любовь и доверие помогли ему добиться того, что он стал успешным предпринимателем. Не сразу, но он обзавелся цехом по изготовлению мебели, фирменными магазинами и стильным офисом. Мы купили дом в пригороде и большую квартиру в центре Москвы. У каждого из нас появилась собственная машина. Летний отпуск мы стали проводить на Мальдивских островах. Зимой катались на лыжах в Альпах. Семейные праздники отмечали, то в Венеции, то в Барселоне. Естественно, я не работала. Занималась обустройством быта и воспитанием двух сыновей. Пока те не выросли настолько, что настала пора дать им свободу.
К тому моменту я уже ничего не представляла собой, как инженер. Но продолжала свободно говорить на иностранных языках и еще помнила некоторые технические термины. С учетом перечисленного, предложила себя в качестве переводчика в совместное производственную корпорацию и получила положительный ответ. Иностранные партнеры, с которыми мне пришлось плотно общаться в первые же дни работы, сразу прониклись ко мне симпатией. Понятно, почему. Я могла поддерживать беседу на любые темы. К тому же я неплохо выглядела на фоне других сотрудниц. И была в этом, может, и не моя заслуга, а моего мужа — успешного бизнесмена. Благодаря его доходам, как в юности благодаря папиному положению, я одевалась модно и добротно, использовала только качественную косметику.  Она и подвела меня, сделав абсолютно чужой в том коллективе, который я так хотела назвать родным.
– Это у вас, типа, «Шанель»? – обратила внимание одна из сотрудниц, когда я вытащила из сумочки пудреницу. – Клево! Будто, настоящая.
– Настоящая и есть, – с достоинством произнесла я. – Подделками не пользуюсь. И вам не советую.
– Да, куда уж нам, простым смертным, – съехидничала дама.
– Да, поймите же, – попыталась достучаться я, – Купив оригинальное подороже вы в итоге сэкономите. Во-первых, не пострадает здоровье, и не понадобятся потом лекарства. Во-вторых, качественная косметика работает дольше. Например, фирменной туши хватает на полгода, в отличие от подделки, которая начинает сыпаться и скатываться в комочки через месяц, и естественно, раньше требует замены.
– Я слышала, что и настоящая ведет себя так же, – продолжала упираться дама.
– Да, – согласилась я. – Если куплена в переходе метро.
– А вы предлагаете мне съездить в Париж?
– Хотя бы зайти в ГУМ.
– С моей-то зарплатой?!
И тут я позволила себе едкий выпад:
– Простите, я не знаю положения вашей семьи, но мне кажется, проблема не в деньгах, а в отсутствии вкуса и уважения к самой себе.
Мое предположение подтвердилось отборной бранью, обращенной в мой адрес. И с тех пор за мной закрепилось прозвище «богатейка, которая учит всех жить». Это было лучше, чем «интердевочка», но все равно неприятно. И я не могла отделаться от ощущения, что многие именно меня считают виноватой в своих личных материальных трудностях. Наличие любящего мужа и двух благополучных сыновей являлось дополнительной «красной тряпкой» для всех одиноких и бездетных. Мне не раз приходилось слышать из их уст упрек:
– Вам не понять простой народ.
Да, мой папа не был рабочим, а мама не была крестьянкой. Но даже в преклонном возрасте они с удовольствием пололи грядки на даче, а не сорили деньгами в Монте-Карло. Да, мой муж получал хороший доход. Но и работал почти сутками, и нес ответственность за большой коллектив. И при этом никому дела не было до того, как на его здоровье отражались финансовые риски и мировые кризисы. Кто-то, может, подумает, что я вытащила счастливый билет. Но я уверена, что сама приложила немало усилий для своего благополучия.
Не в состоянии объяснить все это тем, кто предпочитает ругать власти и обстоятельства, вместо совершения попыток реально поменять свою жизнь, я вернулась в домохозяйки. Муж выразил радость такому повороту событий. Дети тоже. А я  не находила себе места. Мне уже было тесно в бытовых рамках.
– Что ты маешься? – удивлялся муж. – Неужели я мало зарабатываю, что и тебе непременно надо пахать?
– Я не имею ввиду пахоту, – возражала я. – Просто я чувствую  нереализованность. Мне не хватает увлекательного дела.
– Запишись на какие-нибудь курсы, – посоветовал муж. – Например, давно хотела научиться рисовать.
Мне понравилась эта идея. Я записалась в художественную студию при Третьяковской гелерее, на курс для начинающих. И уже через неделю со свежим мольбертом поехала на пленэр в составе группы мужчин и женщин, чей возраст колебался от тридцати до шестидесяти лет.
– Спасаетесь от одиночества? – тоном знатока человеческой натуры произнесла женщина, оказавшаяся в автобусе рядом со мной.
– Нет, что вы, – оживленно поддержала в беседу я. – Просто мечтаю украсить фамильный дом собственными пейзажами.
Женщина хмыкнула так, будто видела меня изнутри и знала, что я позерствую.
– Не стесняйтесь, – по свойски предложила она. – Тут у каждого есть своя выгода. Кто-то собирается на картинах зарабатывать. Их хорошо видно по обноскам. Другие, кто выглядит побогаче, занимают свое время, бегут от личной неустроенности. Или даже надеются именно здесь найти партнера. Вон, на заднем сидении сидит такая парочка. – И собеседница мотнула головой в хвост автобуса. Затем вновь обратилась ко мне: – Признайтесь, а что двигает вами?
Я не ожидала такого напора и, находясь в полной уверенности, что мне нечего скрывать, сказала все, как есть. И про мужа, и про детей, и про  ситуацию, благодаря которой оказалась в художественной студии. После чего женщина громко и иронично представила меня всем остальным как «белую ворону». Если кто-то думает, что в творческих кругах приветствуется индивидуальность,  то глубоко ошибается. Я прочувствовала это на собственной шкуре. Никто не выражал желания общаться с «белой вороной». Мои работы критиковали с особым рвением, а мое мнение воспринимали в штыки. Слишком благополучно я выглядела на фоне всех остальных. Все, будто, ждали, когда у меня случится какая-нибудь неприятность, и я заплачу. Но я стоически улыбалась и делилась радостями. Полагала, что терпением и оптимизмом заслужу доверие и уважение. Приносила угощения по каждому личному празднику. То, по случаю своего Дня Рожденья, то в честь юбилея свадьбы. Из поездок всем привозила затейливые сувениры. Однажды решила поделиться новостью о поступлении старшего сына в МГУ.
– Много заплатили? – спросили меня.
– Ни копейки, – заверила я. – Сам прошел на бюджетное место.
– Такого не бывает, – возразили мне.
Я растерялась, не зная, как доказывать обратное.
– Да, ладно вам! – Отчаянно махнули на меня рукой. – Признайтесь хоть в этом. Вам, что, надо быть обязательно во всем лучше других?
Тогда я промолчала. Ушла из студии чуть позже после дикой, с моей точки зрения, истории. Когда в нашу мастерскую заглянул известный художник Никас Сафронов и похвалил мой графический натюрморт. На следующий день мой мольберт оказался залит чернилами вместе с тем самым натюрмортом, а все сокурсники стыдливо прятали глаза.
Год потребовался мне, чтобы пережить депрессию, чтобы научиться принимать людей такими, какие они есть, с их завистливостью и недоброжелательностью. Не так давно я нашла себе новое место приложения сил и знаний. Устроилась в бюро переводов технической литературы. Неделю молчала, не произнося ни одного лишнего слова, стараясь выглядеть как можно более неприметно. Но, вот настал момент, когда сотрудники во время очередного перерыва решили меня расколоть. Одна из дам закинула удочку:
– Что-то вы совсем о себе не рассказываете?
– Моя жизнь слишком серая, – скромно ответила я, – чтобы быть кому-нибудь интересной.
– Но, все-таки... – не отступалась дама.
И я с чистым сердцем выдала заготовленную легенду. Наплела о том, что живу в маленькой квартирке с мужем — кровопийцей, детьми — шалопаями. Еле-еле свожу концы с концами. Все мои наряды — подарки состоятельной тети, которая очень за меня переживает. Я люблю сериал «Секс в большом городе» и детективы Дарьи Донцовой. Выходные провожу на даче с родителями — инвалидами. В отпуск мечтаю отправиться по Золотому кольцу.
Когда я закончила свой рассказ, все сотрудницы смотрели на меня умильно. В уголках глаз у некоторых прятались слезы.
– Вы так интересно рассказываете! – воскликнула одна из дам. – И сама вы –такая интересная женщина!
– Нет, что вы, – смутилась я. – Самая обыкновенная.
– Вот, поэтому и интересная! – Заверили меня.
Стараясь избежать дальнейших расспросов, боясь выболтать ненароком что-нибудь лишнее, я предложила всем вернуться к работе. Уткнувшись в свой компьютер, похвалила саму себя за мудрость и подумала, а не зря ли я приплела состоятельную тетю…