ПервыеднисВППановым

Мир  состоит из атомов – жизнь: из капель бытия.
Быть объективным - невозможно, быть субъективным – могут не понять.
Странная человеческая черта: пытаться защититься афоризмами. И очень желательно не своими, хотя многие,  свои мысли пытаются выдать за откровения талантливых людей, чтобы - «мало ли что» - обезопасить себя. Да, получать лишнюю оплеуху не желает никто…

Александр Шустиков.
Первые годы Молодёжного Театра города Архангельска.

Дневников я не вёл. И, конечно, не рассчитывал, что через много – много дней,  в сентябре 2012, мне приспичит вспомнить о том времени. О начале осени 1975. Поэтому, только так – как запомнилось…

КАПЛЯ ПЕРВАЯ.
                Надо всем утвердиться в мысли, что нами правит случай. Да и философы  говорят, что закономерность – это цепь случайностей.  Но не будем отвлекаться на дебаты с зубрами философских наук – не по зубам. Но случай – великая вещь.
Второго сентября 1975 года на крыльцо Дома Культуры Работников Просвещения меня привёл именно случай. Если бы месяцем раньше я не пил из горлышка тринадцатый портвейн с друзьями за строительным забором, то никогда бы не увидел афиши, извещающей о наборе в «ГОРОДСКУЮ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНУЮ ТЕАТРАЛЬНУЮ СТУДИЮ». Хотелось  ли попытаться стать актёром и приобщиться к тайнам творчества? Сейчас точно не скажу. Но что-то толкнуло меня весь месяц зубрить ВОРОНУ И ЛИСИЦУ, вступление к МЕДНОМУ ВСАДНИКУ и  рассказ АНТОШИ ЧЕХОНТЕ…
К указанному часу и я появился у ступенек крыльца ДКРП. Само собой вся площадь этого крылечка, прилегающие метры асфальта были заполнены девочками и мальчиками от пятнадцати до двадцати пяти лет. Многие из претендентов на место в Студии были знакомы между собой и оживлённо беседовали. Некоторые, как и я, стояли бедными овечками поодаль.
И как-то неожиданно со стороны улицы появился он: Виктор Петрович Панов… Сейчас уже невозможно описать  образ человека, так много сделавшего для развития культуры области и страны впоследствии… Что запомнил…
Стремительно-напористый шаг, чёрный кожаный пиджак, «дипломат» в руке…
Панов прошагал к крыльцу. Толпа соискателей расступилась, оставив в одиночестве хрупкую девушку. Она сказала Панову несколько слов, он ответил и скрылся за входными дверьми. А девушка громко сказала: - Внимание, товарищи абитуриенты. На прослушивание в зрительный зал дома культуры мы будем пропускать по десять человек. Поэтому, просьба не толпиться в вестибюле дома культуры, а разбиться на «десятки» и ждать своего часа.
Почему-то многим хотелось быть впереди. Хотя, с другой стороны понятно «почему»: зачем мучить себя лишние два часа и сгорать дотла в мучениях, когда можно быстрее – раз и всё…
Поэтому в первые «десятки» пробились те, кому было что терять.  А я попал в одну из последних, так как к моменту вступления на сцену ДКРП был уже готов отказаться от этой творческой затеи. Но, на сцене, всё же, оказался…
Что  дальше? Не помню. Помню темноту зала, невнятные силуэты сидящих на втором ряду. И всё… Но, на беду или на радость, комиссия меня внимательно прослушала и вынесла вердикт: «Вы допускаетесь до второго тура»…
Ну, с моей точки зрения второй тур был напрасен. Всем понятно, что всё уже видно с первого взгляда...  Странно, но меня Панов увидел и со второго взгляда… И я оказался в первом «призыве» .


КАПЛЯ  ВТОРАЯ.
                И вот: первая встреча «призывников»…
Первый сбор  «студийцев» состоялся в фойе Дома Культуры Работников Просвещения. По стёклам хлестал осенний дождь. И  ещё отключилось электричество. Зажгли свечи. И  Панов, по этому случаю,  заметил: «Это к счастью». Что ж, так и получилось – студия выросла и превратилась в Молодёжный Театр. Конечно, помимо того совпадения с дождём и свечами, огромную долю энергии в становление театра вложил неугомонный Виктор Петрович…
Кстати… Лет так пять спустя,  присутствовал при одном телефонном разговоре Виктора Петровича с каким-то партийным начальником.
«Почему вы «режете» мой спектакль?... Где буду я, если возьму ножницы и отрежу кусок от Моны Лизы?...»
Итак: начались  занятия…
Сам Виктор Петрович в то время был студентом  заочного отделения знаменитой «ЩУКИ» - театрального училища им Бориса Щукина. Поэтому и занятия он строил по планам театральных ВУЗов. Предположим занятия по актёрскому мастерству включали в себя и упражнения на внимание, и этюды без предметов, и с предметами… И так далее… Если актёрское мастерство вёл сам Панов, то сценическое движение и танец  - Миша Милькис. Вокал (вот боюсь ошибиться) – кажется,  Володя Лоханский.
Естественно, кто-то был более способным к театральному творчеству, кто-то менее… Петрович, с моей точки зрения, уже тогда планировал не только сделать из «студийцев» актёров и режиссёров, но и технических работников театра – костюмеров, декораторов, художников. Поэтому в начальный период в студии занимались люди разного уровня врождённых способностей к актёрской профессии.
Если Вася Матонин исполнял актёрские этюды на «отлично», то Паша Осиновский – на «удовлетворительно». Но он был очень работоспособным и очень хотел стать актёром. Но не всем это дано…
Чаще всего занятия проходили в ДКРП. Но случалось, что и в клубе Архангельского трамвая, когда сцена или помещения ДК были заняты, или когда Панов назначал дополнительные дни. А почему в клубе Архтрамвая? Да потому, что заведующим там был Аркадий Кузнецов – старый приятель Панова.
Последние годы Аркадий занимал должность директора Молодёжного театра.
И там же прошло наше первое публичное выступление. Для первого показа Панов выбрал рассказ В. Шукшина «Верую» и отрывок из пьесы «Иркутская история». Возможно, было что-то и ещё, но я запомнил только ВЕРУЮ. Так как  там я исполнил свою первую театральную роль в жизни. Правда роль была без слов и, по сути, без движения. Я обязан был спать за столом, изображая пьяного родственника  главного героя – попа, который приехал лечить желудок барсучьим салом. Роль попа исполнял Коля Кузнецов, его оппонента - сельского мужика - Серёжа Швецов. Но мне так хотелось хоть что-то сказать в этой постановке. И я на каждой репетиции убеждал Панова, что мне есть что сказать. Но Петрович был неумолим, и моя первая роль получилась «без слов».
Но зрителям понравилось наше первое выступление. Может быть ещё и потому, что в зрительном зале были наши приятели, друзья и родственники…
А через некоторое время к нам в студию приехали московские гости – преподаватели «ЩУКИ». Татьяна  Асейкина и Дразнин.

КАПЛЯ ТРЕТЬЯ.
                Но об этой «капле» много воспоминаний не осталось. Да, «москвичи» провели несколько занятий: Асейкина – актёрское мастерство, Дразнин – сцендвижение. Обычные, по сути, занятия… Только в последний день мы все выехали на базу отдыха «Вигвам». Но занятий там, по сути, не было. А был просто отдых. Затем Панов и основная масса «студийцев» уехали провожать Асейкину на поезд, а нам (мне, Серёже Павлову и Паше Осиновскому) поручили проводить Дразнина в аэропорт…
Провожать мы его начали на автобусной остановке «База отдыха ВИГВАМ», а закончили в кафе аэропорта. Нет, это нисколько не напоминало ИРОНИЮ СУДЬБЫ и никто вместо «московского гостя» в столицу не улетел. Всё было пристойно и хорошо…
Дразнин оказался не только хорошим преподавателем, но и отличным человеком…

КАПЛЯ  ЧЕТВЁРТАЯ.
                А в Москве нам удалось побывать в январе – в период школьных каникул, так как большая часть «студийцев» ещё учились в общеобразовательных школах.  И за этот ПРАЗДНИК, который нам подарил Виктор Петрович, я благодарен ему до сих пор. Иначе мне никогда бы в жизни не побывать там, где я был,  и что удалось  увидеть в те дни…
Мы побывали на спектаклях московских театров. Кстати, через год была ещё одна поездка, так что вряд ли  сейчас я расставлю  увиденные спектакли  в хронологическом порядке, но это не суть важно…
«ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ БЕЗ ВОЙНЫ». Театр Современник. Андрей Мягков и Марина Неелова.
«НА ДНЕ». Театр МХАТ.  Евгений Киндинов.
«ИВАНОВ». Театр МХАТ. Иннокентий Смоктуновский.
Спектакль по пьесе Арбузова. Название не помню. Театр имени Вахтангова.
«ДЕСЯТЬ ДНЕЙ, КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ МИР». «ПУГАЧЁВ». Театр на Таганке.  Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин, Вениамин Смехов, Борис Хмельницкий.
И всё это я видел бесплатно, так как у нас была возможность посещать спектакли по «контромаркам». Здорово? Да!

КАПЛЯ  ПЯТАЯ.
                Для первой большой постановки Панов выбрал повесть Владимира Тендрякова «Ночь после выпуска».  Распределились роли, начались репетиции. Всех исполнителей не назову, только тех, кого запомнил:
Директор школы – Коля Кузнецов.
Пожилая учительница – Таня Бобрецова.
Учительница младших классов – Галя Литовченко.
Учитель физики – Серёжа Павлов.
Учитель математики – автор данного опуса, то есть я.
Генка – Серёжа Швецов.
Сократ – Миша Слесарев.
Оформление сцены, хочу заметить, было придумано Пановым простое, но прекрасное: на сцене не было ничего лишнего, не было почти ничего.
Шесть стульев, которые в «ученических» эпизодах превращались в скамейку, то есть устанавливались в один ряд. И становились обычными стульями  в «учительских» эпизодах. И классная доска, расписанная радостными фразами: «Прощай школа. Ура. Да здравствует свобода. И т.п.». И был задник и боковины, сшитые нами из жёлтой ткани. Все они напоминали коробку, замкнутое пространство, стены. Панов объяснял это так: «Что все страсти, которые кипят среди героев, никуда не уходят. Их никто не слышит».  Я с Петровичем до сих пор согласен: их и сейчас никто не слышит.
Прошёл период репетиций, наступил день премьеры. По городу были расклеены афиши, отпечатанные в городской типографии, с указанием фамилий исполнителей, с эмблемой Студии. Её, если не ошибаюсь, предложил Серёжа Павлов.
Официально  название звучало так: «Экспериментальная Городская Театральная Студия».
 
Что сказать о первом спектакле? Да ничего не скажу. Потому что  он смешался со всеми последующими. Могу только сказать  о том, что запомнилось…
После первого спектакля, Архангельское телевидение рассказало о первом спектакле молодёжной студии и показало несколько фотографий. И нас – исполнителей – начали узнавать на улицах. Спектакль произвёл ощутимый резонанс в городе. Почему?
До этого момента таких спектаклей очень давно не было в городе.
На сцене играли сверстники тех, кто сидел в зале. И говорили со сцены  то, что было интересно зрителям.
Один из зрителей, после спектакля произнёс такую фразу: «Не надо делить творчество на профессиональное и самодеятельное. Творчество есть хорошее и плохое. Большое спасибо вам, ребята».
В одном из спектаклей, когда Генка рассказывает о Натке Быстровой и произносит такой текст: «Я поворачиваюсь, а она стоит голая и груди у неё…» - в зале раздаются смешки (Ну не привыкли люди к таким фразам, сказанными принародно).  Генка, то есть Серёжа Швецов, выходит на авансцену и говорит: - Чему смеётесь, гады? Над собой смеётесь…
Но после спектакля, на «разборе полётов», Серёжа и получил от Петровича…
«Ты оскорбил зрителей, что недопустимо ни в коем случае. Ты и так выше их. Ты – на сцене. И никогда этого не делай».
Вот так сказал Петрович. И он был, конечно, прав.

КАПЛЯ   ШЕСТАЯ.
                Затем были и другие спектакли, которые я смотрел уже как зритель.  По    субъективным причинам – так как объективных причин не бывает -  Я ушёл из коллектива студии. Но со многими «студийцами» многие годы поддерживал отношения. Встречался с Василием Матониным, Серёжей Карпуниным, Серёжей Швецовым, Серёжей Павловым, Виталиком Галилюком, Андреем Щукиным. Но сейчас некоторых уже нет на этом  свете, в частности Серёжи Павлова – моего партнёра по первому  спектаклю…
Что-то последние строчки грустными получаются.  Да, мы уходим, но  ТЕАТР остаётся.
Но уверен, что тот, кто прикоснулся к этому миру, по имени ТЕАТР, вряд ли когда забудет этот мир, да и в последующей жизни постарается не убегать далеко от Искусства…
Вот и всё…
…………………………………………………………………………………………………….
  2012 год.