Гламур интервью

Гламур – что это? Красота, стиль, образ жизни…? Думаю, что это, прежде всего форма. Это форма, не рожденная содержанием. Или, точнее форма, где содержанием она же сама и является. Форма формы. Почему Князь? Потому что Князь! Род такой. «Кровь» такая. Не князь по духу и служению, а князь по наследию, по титулу. Гламур – чисто формальное впечатляющее качество. Броское качество, правда, фиксированной или «усыпальной» впечатлительностью. Природа гламура тавтологична. Бантик ради бантика. Фраза ради фразы. Идея ради идеи. Многозначности здесь быть не должно ни в коем случае. Гламур – это не просто блеск, красота, приятность и стерильность – это в первую очередь – однозначность. Гламур не может быть с глубиной, или с «задней мыслью». Он может быть лишь плоскостным – ему противопоказано быть объемным. Он должен быть узнан, или опознан с первого же взгляда. К нему не должно быть вопросов. Он требует «полной отдачи» себя от потребителя. Полного впечатления собой, именно таким как он предстает.

То есть – это упрощенность? Нет, скорее – плоскостность. Как плоскость «лица» в мониторе или в телевизоре. Или в журнале. Или в зеркале. Без «запаха», непредсказуемости и объема фактичности. Как «плоскость» характера знаменитости в публикации о нем. Или, допустим, - интернетобщение, как и сам интернет, очень сложная и лабиринтная, не простая штука, но плоскостная. Объема реальности, и тем более сложных человеческих отношений в нем нет. Их нельзя туда «вместить». Интернетобщение – это порционное, чисто информационное предметноцентрированное и «холодное» общение. Однозначность и завершенность, в таком общении не только непреодолимы, но и востребованны. Интернетобщение несет в себе домысливание собеседника или идеализацию его. В таком общении совсем нет риска живого общения и непредсказуемости. Многозначности и расплывчивости живого контакта, или риска замешательства в таком общении нет. Нет риска смущения. Общение в интернете – гламурное общение, какой бы сложности, откровенности и впечатлительности оно не было. Общение в интернете может быть архи привлекательным и сложным, но оно не может быть, ни объемным, ни человечным. Интернет знакомства – плоские знакомства. Это как кино и театр. Кино – гламурно, какой бы сложности и глубины оно не было. Плоский экран. Театр – объемен. Риск актера, здесь и сейчас, несет в себе этот объем.

Гламур – это подделка или фальшь? За ним пустота? Нет. Не думаю. Пустота – не фальшь. Она ее стимулирует, но сама она не есть фальшь. Пустота жаждет своего заполнения. Тем она и жива. Пустота активна и натуральна. Гламур – это копия. Или даже копия копии. Это репродукция, оторванная, и уже не зависящая от подлинника. Гламур востребован сам по себе, и произрастает он лишь на почве оторванности от подлинного. Тем он и гарантирован. Или гарантирована его «подлинность». Копия, которая не стремится соотнестись с подлинником. Подлинник должен быть устранен. Подлинник не может выставить требования к копии. Это исключено. Копия стремится быть абсолютно самодостаточной и самостоятельной. Отсюда форма становится единственно ценным или значимым критерием качества и натуральности. И это опасно. Этим опасен гламур. Театрал Арто говорил, что одной из самых больших проблем современности, является слепое почтение ко всему, что обрело форму. Гламур – это умножение бытийственных и предметных подобий (Бодрийяр) как в фильме «Матрица», в которых очень трудно остаться «живым» из плоти и крови. Становишься рабом и солдатом формы. Гламур не терпит инакомыслия, движения, непредсказуемости, животности. Повторяю: гламур прекрасен именно «усыпально», каким бы живым и радужным он не представлялся.

Люди, которые находят себя в гламуре – формалисты? Возможно, но скорее – перфекционисты. Перфекционизму подвержены люди, которые в своем жизненном стиле полагаются, на исключительную совершенность «качества». Они сознательно, но в большей мере неосознанно стараются избегать всего «недостойного» и «низкого». Все это их отторгает. Бывают два, на мой взгляд, вида перфекционизма, в основе которых лежат, соответственно – мораль и эстетика. И, что интересно, смешение наблюдается крайне редко. Либо, то либо то. Гламур – «префектура», конечно же, в большей степени, эстетики. Но есть и гламур морали. И он более «ядрен» и непреодолим. Коммунизм, фашизм, многое, что имеется в религии – гламурные образования морали.

Почему люди становятся перфекционистами? «Отчужденный» от собственного бытия человек, свою суть и ценность обречен, искать вовне, а не в себе. Он не верит себе. Хотя ему это может и не быть очевидным. Возможно, как когда-то перестал верить тому, кто его воспитывал. Ну, а раз опоры в истине, как внутреннем состоянии нет, где же ее искать, как не в привлекательных посылах извне. В привлекательных формах. В том, что ярко и впечатляюще преподносит себя. Если мы отчуждены от себя, мы обязательно готовы обманываться. Мы голодны, на самое важное, что только есть для любого из нас. На свой личный смысл. И на признание. Мы окутываем себя сладкой дымкой «прекрасного»: так нам легче «быть». «Укутываемся» в «совершенное». Но, совершенное на то и совершенное, что «стоит» над реальным. А реальность опасна и темна, она неприятно рассеивает дымку, гасит прекрасные краски восприятия. Поэтому мы стараемся уберечь себя от всего того, что может провоцировать в нас «священный ужас реального». И мы довольствуемся копиями. Гламур находит для себя востребованность, только в тех, кто голоден на личный смысл. Кому нет опоры в себе. Он – прекрасный наполнитель, или «вкусозаменитель» реального или подлинного вкуса. Ну, допустим, мы ведь знаем, что идеальной чистой совести или идеальной неувядающей красоты не бывает. Гламур – это предполагает. Он гарантирует это собой. Он опирается на веру. Люди, которые падки на гламур, соблазнены «прекрасным» или «чистокровным». Для них посредственность «простенького» болезненно неприемлема. Перфекционист – всегда готов «есть» только идеальные блюда. В этом есть мудрость и здравый смысл для него. И как с этим не согласиться? Перфекционисты озабочены наилучшим, и активно избегают «мусора» бытия. Арто считал гламур «смертельной болезнью». Как и очень многие другие мыслители. Он видел в театре оживляющее средство. Театр искренен, подлинен – «натурален» и всегда несовершенен. Театр уникальное средство или возможность человека оставаться живым, подлинным… из плоти и крови, несовершенным. Смертным. Цель театра как искусства – вскрывать мертвые изображения и формы, наиболее эффективным образом. Гламур – чистое изображение. И, кстати формула искусства (Выготский) заключена именно в том, что содержание скрываемое формой, должно, в конце концов, эту форму преодолеть. Содержание вновь и вновь должно преодолевать форму. Оживлять ее. То есть гламурного искусства не бывает. Когда форма соответствует содержанию – это плоское творчество. Гламурное творчество. Лев Толстой рассказывал о том, как ему одна цивилизованная дама читала сочиненный ею роман: в романе этом дело начиналось с того, что героиня в поэтическом лесу, у воды, в поэтической белой одежде, с поэтическими распущенными волосами, читала стихи. И вдруг из-за кустов появлялся герой в шляпе с пером a la Guillaume Tell (так и было написано) и с двумя сопутствующими ему поэтическими белыми собаками. Автору казалось, что все это очень поэтично.

Гламур – это чистое изображение? или, даже, изображение изображения? Человек все более воспринимает себя как существо, отщепленное от всего природного и животного. Человек все более воспринимает себя, как ник, лейбл, как идентификацию с чем-то или кем-то. Как пол или специальность. В обязательной привязке к чему-либо готовому и знаковому. Век неопределенности, высокого риска смерти и продовольственной нехватки остался позади. И очень хорошо это видно по литературе. Сегодня главный литературный вопрос – ни чего я хочу, жажду, а кто я такой? Ценен ли Я? Наступил век дефицита. Отчуждения. Сегодня человек плохо понимает кто он, и чего желает. И желает ли он вообще? Нет, он много знает, и даже много на что нацелен. Но он как будто без «родины». Источник инициативы и потребления – «подлинник», пропал под слоем уготовленных форм, как древний город под песком. Это и есть проблема современности (Бодрийяр). И гламур – ее производная. Гламур – это псевдосмысл. Или формальный смысл. Помните героя Олега Янковского в фильме Балаяна «Полёты во сне и наяву». Проснуться не может. Апатия и бессмысленность. «К чему это? К чему то?». Старая добрая депрессия, основанная на чувстве вины и ненависти, осталась в прошлом, взамен пришла депрессия бессмысленности. «Старая» депрессия – конфликтна. Есть противоборствующие стороны. В новой «покой». «Никого нет дома». Что лучше, когда в доме скандал и борьба, или гробовая тишина безучастия?

Гламур – средство от депрессии? Скорее болеутоляющее. Я бы даже так сказал: вообще перфекционизм (идеализм) – средство от депрессии или точнее, от бессмысленности или от жгучей малозначимости. Если у меня нет центра инициативы и потребления бытия, именно бытия, а не продукций комфорта, достижений и т.д., нет  ядра или стержня, я не могу никак утолить свой «голод». Насыщаюсь и насыщаюсь. Вечно жую кусок нежного мяса. И все вроде бы правильно,… но ощущения сытого бытия нет и нет. Это основная тема Эрика Фромма. Кто с ним знаком.

Как гламур справляется с этими проблемами? Незначительность для современного человека – самая страшная штука. Сегодня смысл «синоним» значительности. Бессмысленность бытия, и апатию – ее детище, могут смягчить или снять успех и ранги. И снимают. Как алкоголь снимает плохой настрой. Но в таком случае, человек не столько живет, сколь хорохориться. В постоянном риске «падения». Псевдосмысл воспринимается как смысл. И там и там есть интенсивное движение. Только – одно действительное движение и развитие, другое лишь вибрация. Жизнь становится демонстративной. Наши страхи сегодня не столь касаются желудка и физического выживания, как то было в прошлом, сколь того, что мы зовем – смыслом жизни, большая часть которой расположена как раз в значимости. Не столько из-за «хлеба» теперь беспокоимся, как все более значимости недостает. Ведь что такое значимость? Значимость – это переживание себя «признанным», живым и уместным. «Я есьм». Присутствую. Живой. Хочу. Вижу. Желаю. Переживаю. Подлинно! Живо! Чувствую себя свершенным. Не совершенным, а свершенным!

Можно подробней? Мир меняется все быстрее. Всего сто лет назад наши предки, были совсем другими. И не просто другими, а более «приземленными». Менее «гламурными». Наш мир становится более техногенным, виртуальным, холодным и во многом, чуждым природному началу человека и его первозданной животной сути. Вместо устаревших качеств чести, ответственности, обязанности, благодарности, искренности, близости, нынче в обществе все интенсивнее культивируются ценности имиджевого характера: успешность, известность, престиж, рейтинги, ранги, статусы, марки, породы. И все это – чисто гламурные качества. Нет, конечно, мы знаем о существовании высоких материй и предназначений, мы о них говорим, это есть «жаргон» инерции воспитания, ждем их демонстрации в кино,… но все это «гламурно», то есть формально. Отчужденно или отщеплено от подлинника, который безвозвратно утерян – считает Бодрийяр. Место качеств заняли ценности, или ценники, если хотите. Современные люди нынче переобременены грузом формальной значимости, а потому падки на броские ценности. Или на гламур. Сегодня запрос общественной жизни таков: «неважно кто и что ты есть, важно, как ты представляешься другим». Нет. Конечно, важно – кто ты и что ты, но пробраться сквозь искривляющий заслон формальных штампов, к себе, и к собственному бытию, крайне сложно, сегодня. И как следствие, и как причина – неудовлетворённость, пустота, бессмысленность. Форма без содержания сама по себе «не работает». Она не содержит в себе ни движения, ни жизни. Гламур – усыпальная прелесть.

Перфекционист отчуждён от жизни? И не только. Важно понять следующее: человек неизбежно живет формами. Уже заданными формообразованиями. Такие образования и есть – культура. Новые люди получают ее как униформу к пользованию, из наследия. Человека не может быть вне определенной конвенции, традиции и норм. Заданная предками действительность непреклонно приспосабливает нас к себе, и требуют от нас принятия некой определенной истины и порядка. А потому от этих форм зависит то, как уютно мы себя чувствуем. Если в нас внедрены «слишком гламурные формы», мы в соответствии с этим и воспринимаем мир. Гламурные формы – это оторванные от настоящего и непосредственного формы мира. Гламурный продукт призван коротать время. Гламур призван коротать жизнь. Допустим, смерть, болезнь, несчастье, недостаток, бедность и падения делают нас людьми. Смерть, нехватка и болезнь делает нашу жизнь содержательной. Они несут в себе возможность любви и смысла. Смерть несет в себе содержание жизни. Она сверхподлинна. Нет ничего подлиннее смерти. Но смерть и Гламур не совместимы. Гламур отвернут от смерти, как и от всего опасного, грязного, посредственного, фатального. Но, при этом сам есть – устоявшаяся форма. Смерть при жизни.

Ну, может быть гламурный «образ жизни» – это выход? Способ найти себя? Способ отречься от тяжелой действительности? Скоротать красиво и со вкусом жизнь? Не работает. Нет! Работает, конечно. Но не работает. Нельзя жить лишь красиво, изящно, стильно, правильно, то есть – формально. Прекрасно провести время – можно. А вот жить – не получиться. Гламур, напомню, претендует на абсолют. Гламур – это своего рода претензия на святость. Отщепление всего красивого, достойного и светлого от всего плебейского, уродливого и черного – и дает эффект усыпальной свежести. Мне думается, что именно в погоне за прекрасным, было загублено более всего душ. Именно под лозунгами «прекрасного» творились самые преступные безобразия в истории человечества. И, кстати, среди создателей высоких и идеальных произведений гламурных людей очень трудно сыскать.

За поклонением гламуру стоит чувство неполноценности? Скорее нехватки. Дефицит признания. Все дороги ведут к нему. Или, вернее, через него. Признание необходимость высшего порядка, оно необходимо всем – это ядро существования человека. Это «гарантия» смысла и полноты жизни. Кто я? Интересен ли? Надежен ли? Прав ли? Нужен ли? Очень важно, чтоб это признание было обеспечено, в первую очередь, мощным внутренним стержнем – собственным столпом самооценки. Реальным и подлинным столпом, а не «возвышенным». Распознать такую подлинность очень сложно. Но, к сожалению, как показывает жизнь, для, все большего множества людей существует постоянная необходимость получать «вливание» порций признания, прежде всего, со стороны, так как своего внутреннего признания, по каким-то причинам, им не хватает. «Самооценка» таких людей кое-как держится на плаву благодаря другим. Такая себе – «значительность взаймы, на которой балансирует очень шаткий смысл существования человека. Ну а где жажда признания, там мы всегда обнаружим и ее верных спутников. В том числе и гламур.

Ну, а как же идеалы? То, что заставляет людей быть «лучшими»? Стремление к красоте. «Красота спасет мир»? Макияжная красота не спасет мир. К счастью. Идеал есть у каждого, вопрос лишь в том, каково его соотношение с реальностью. Жесткий, негибкий идеал опасен. Чем более нереалистичен, формален идеал, тем более он пропитан претенциозностью. Отсюда, кстати, и берет свое начало чувство неполноценности, которое обязательно ведет к болезненному восприятию себя и мира, со всеми дальнейшими чудачествами. Истории известны не единичные факты, когда чувство неполноценности одного индивида вело к смерти миллионов.

Но может же гламур быть просто: дань прекрасному? Зачем так все усложнять? А, что есть прекрасное? Перфекционисты воспринимают окружающий мир через личную призму субъективных идеальных, и не редко шаблонных представлений, которые преломляют действительность в плоские, фрагментированные и однобокие шаржи. В глянец. Эти шаржи могут быть привлекательными и оригинальными, но никогда, объёмными и цельными. Они иллюзорны и ограничены рамками идеала. Перфекционист не способен принять и пережить другого человека, без преломления собственным идеалом. Без рихтовки и визажа. Другой для них всегда лишь средство для воплощения собственных душевных расстановок. В чем красота?

«Гламур» – в переводе: чары, магия, колдовство,… то, что завораживает. Что плохого в том, что человек заворожен чем-то? Завороженным быть, наверное, приятно. Допустим, красотой или поступком. Но завороженность – завороженности рознь. Завороженными мы можем быть и коммунизмом с фашизмом. Или пастырем новой церкви. Или любимым, который тебя презирает. Идеал должен быть под контролем цельной личности человека, и под контролем сомнения. А сомнение уж точно никакого отношения к гламуру не имеет. Гламур – это отрицание сомнения.

И как бороться с перфекционизмом в себе? Советы здесь не действуют. Перфекционизм – болезнь нашего века и она набирает обороты. Перфекционизм родом из обыденной пустопорожней рутины. Из пресыщенности. Он из пугающей бездны пустоты и бессмыслия. Из риска оказаться несостоятельным. Из жадности к смыслу. Без такого стремления к лучшему наступает «паника». Мир смещается в сторону гламура, наступает своего рода душевный «ледниковый период», о котором то и сигнализирует сие стремление. Люди превращаются в картинки и образы. Люди все более предпочитают гламурное общение в сети, риску непосредственного реального общения. Живое человеческое «негламурное» начало или содержание все более смещается на задворки. Его нельзя совсем устранить, это просто невозможно, – избавиться от бренных несовершенств нельзя, но засадить в тайные темницы, замуровать и ключи потерять – это происходит с нами сегодня. Перфекционизм знает как «вести за собой». Это не трудно, нужно лишь поддерживать иллюзии, находиться под вуалью таинственности и благородного происхождения. Ни в коем случае не проявлять свое истинное лицо безосновательности, держать образ, «сценическую» улыбку. У «дворца» перфекционизма толпятся, переминаясь с ноги на ногу, очень много людей нерешительных, сомневающихся, не наполненных, «голодных» к смыслам и значимости. Людей зачарованных и падких на блестящие «прелести». Они жадно надеются наесться, заполучить необходимое, свое, недоданное им, значимое. Точно, дети надеются. Войти в корпорацию с нечто по-настоящему стоящим, божественным и прекрасным, с вечным. Чаще всего это преподносится и выглядит как стремление к высшему предназначению человека. К красоте. Пойди-поспорь, что это не так. Жизнь земна. И она ценна лишь в своей земной привязке. Привнося в неё идеалистические взгляды, мы затуманиваем настоящее, витаем в облаках, кто более удачно, кто постоянно падая. Но всегда в «мимо». Мы не ангелы и не боги и не вечные, мы обречены и должны жить на земле. Умирать, стареть, ошибаться и плошать. «Высокие материи» и холодная красота дорого обходятся. Человек теряется в вечном поиске того, что ему не нужно, при этом никак не находя под собственным носом живого. Происходящее в нашей жизни принимает ценность лишь тогда, когда оно «пропущено» через нас, через наше содержание и суть, тогда, когда мы придаем ему свое значение и личную субъективную форму. Очеловечиваем собой. Жизнь же оторванная от живой человеческой ткани – мертва. Вернее – она стоит, в той позе, в которой нас застал взгляд прекрасной Горгоны. Никому никуда не деться: мы обречены на боль, старение, страдание, расставания, одиночество, смерть и страх пред ней. Отрицание этого есть смерть при жизни. Камю говорил: «…изящный стиль подобен шелковому полотну, прикрывающему экзему».