Лабиринт. Часть 28

— Всё, сейчас оборвётся моя жизнь. Смерть! — промелькнула мымль в голове у Толика, и душу стал заполнять ледяной холод, сковывая его тело. Время остановилось звенящей тишиной. Лай пса стал быстро удаляться в другую сторону от четвёртого участка. Что–то привлекло его внимание и он сорвался с места к третьему посту. Подтянув на руках тело, Толик сколько можно просунулся  вперёд. Передвинуться по шинке осталось не более метра, главное, чтобы место сварки выдержало на разрыв. Если часовой проснётся,  то сразу же заметит приставленный к виткам проволоки деревянный брус. Толик толкнул его ногой назад, брус упал на мягкий грунт полосы. Витки "Егозы" практически вернулись в первоначальное положение, прижав его левую ногу к раме. Режущие края оцинкованного металла впились, проткнув крепкий материал брюк. Толик попытался продвинуться дальше, но колючая проволока "Егоза" крепко держала его за штанину брюк, впиваясь в голень ноги. Держась за металлическую шину рукой и пальцами правой ноги, он удерживал на весу тело в восемьдесят пять килограмм. Мышцы звенели, готовые разорваться в любую секунду. Левой рукой, Толик рванул пояс брюк, пуговицы полетели в разные стороны и он снова стал продвигаться вперед. Брюки медленно стали сползать с ног. Боль лезвием полоснуло по голени, но Толик не обращал на это внимания прикусив до крови губы. Вот он нащупал рукой швеллер, из него была выполнена металосвязь между опорами вышки. Штаны спецовки остались висеть на колючей проволоке. За основным ограждением шириной в четыре метра была отведена полоса для охраны собаками. С одной стороны кирпичный забор, с другой сетка рабица перепутанная колючей проволокой. Под вышкой часового стояла будка, но пса не было видно. Подтянувшись на руках, Толик забрался на лестничную площадку. В метре от него была дверь, в которой находился с оружием часовой. Пригнувшись он стал спускаться по металлическим ступенькам вниз. Ему казалось, что сейчас часовой откроет дверь и выпустит ему в спину всю обойму, но всё было тихо. Толику осталось преодолеть последний рубеж. Он шёл по внешней тропе караула, где–то на этом участке должны делать ремонт ограждения. Туман был настолько густым, что в трёх шагах ничего не было видно. Послышались чьи то голоса, Толик замер, прислушиваясь.
— Слышал, на пятом или шестом посту стук калитки об металл? Наверное, это начальник или помощник караула с проверкой вышел?
— А может тебе послышалось? Я ничего не слышал.
— Давай, пойдём к пятому посту? — голоса стали удаляться. Это были часовые, которые охранили открытый участок, где выполнялся ремонт ограждения. Этот рубеж пройти было невозможно, четыре метра высота сетки рабицы, а перед ней специальное устройство из колючей проволоки "Егоза", один на одном пять витков Бруно. Сердце у Толика стучало в бешенном ритме, он уходил всё дальше и дальше от зоны. До него донеслось"четыре", эхом повторилось четыре, четыре. В караульном помещении сработало световое табло "Тревога" и включилась с рёвом сирена.
— Надо бежать, — и Толик побежал, не жалея босых ног в темноту, туман, падая и снова подымаясь. Тишину разорвала автоматная очередь, залаяли собаки. Дыхание от бега стало срываться на хрип, но он всё бежал и бежал вперёд. Неожиданно земля оборвалась и Толик полетел с крутого обрыва вниз. Послышался сильный шум бурлящего потока. Холодная вода "иголками" обожгла тело, сильное течение реки  подхватило, кружа как щепку его в водовороте. Требовались огромные усилия, и он плыл, изо всех сил загребая руками.  От ледяной воды в любой момент могло свести судорогой тело. Минут через десять, пальцы рук коснулись глинистого берега, глубина была большая и его сносило сильным течением. По лицу ударила ветка, Толик успел схватился за неё рукой. Это было поваленное дерево, ветви которого свисали над водой. С третьей попытки ему удалось выбраться на берег. В изнеможении он лег на землю переводя дыхание.

Посмотрел я смерти в глаза,
И она мне сказала в ответ,
Нам сегодня с тобой по пути,
Не увидишь ты больше рассвет.
Передернул затвор часовой,
За туманом собачий лай,
Побежал, и бежали за мной,
Вслед стреляли, кричали стой.
Разошлись дороги в пути,
Так что смерть дорогая прости,
Пожелай мне счастья, любви,
Придет время, тогда приходи.

— Вырвался, ушёл, но радоваться ещё рано. Через такую сумасшедшую реку они не сунутся. Понятно, что собаки потеряли след, —  было холодно, конец сентября, около десяти градусов тепла. Толик оторвал от куртки спецовки рукава. Нарвал и натолкал в них сухой травы. Просунул в рукав с травой левую ногу, завернул его и завязал на лодыжке оторванной полоской материала. С другой ногой проделал тоже самое. Ноги были на ссадинах, кровоточили от порезов. Идти стало легче.

Толик бродил трое суток и не имел никакого понятия куда идёт, кругом была тайга. Голод усиливался с каждым днём, он собирал в лесу ягоды, ел сырые грибы. Присев под большим деревом, Толик  задремал. Снилось ему, что он в деревни у своей бабы Тоси и колет дрова. Умерла она десять лет назад, так и не дождалась внука.
— "Зачем тогда заготавливаю  дрова, в доме  всё равно никто не живёт?" — он открыл глаза и понял, что спал. Но самое интересное, что стук топора  стучал в подсознании.
— Галлюцинации или "крыша начинает ехать?". Да нет, кто–то действительно рубит дерево и совсем близко, — за кустами в холщовой рубахе пожилой человек размахивал топором, только щепки летели по сторонам. Хрустнула сухая ветка под ногой, старик резко развернулся, в руках у него было ружье. Два ствола были направлены в грудь Толика.
— Какой шустрый дед,  даже и не заметил, откуда у него ствол появился? — подумал Толик.
— Стой на месте. Ну и вид у тебя бродяга. Где штаны потерял? Кто такой, и откуда? — поинтересовался дед.
— Зек я, беглый. А штаны, в колючей проволоке запутались, пришлось бросить.
— С гиблого острога что ли сиганул? От туда сбежать невозможно. И речку Быстрицу переплыл, шириной в двести аршин? Не верю, врёшь?
— Беда у меня дед, дочь похитили. Домой мне надо, кроме меня ей никто не поможет. Знаю, кому дорогу в своё время перешёл, им не она, а я нужен. Сам знаешь, время сейчас какое. Если не приду к ним, то эти люди могут её за границу в бордель продать.
— Не знаю почему, но я верю тебе и понимаю, что ты не преступник. Деревня наша здесь недалече, двадцать изб всего–то. Молодежи нет, одни старики свой век доживают. Пойдем, в баньке попаришься, ещё утром её затопил, она в аккурат прогрелась. Вчера двух глухарей добыл, бульон знатный получился. Добавил туда кореньев, трав, чтобы силу придавали, как раз и поужинаем.

 Баня была сделана по старинке, сруб из бревен, внутри оббит досками из липы. Вылив на себя ушат с теплой водой, Толик плеснул с ковшика на раскаленные камни. От горячего, сухого пара закружилась голова, по телу разлилась приятная нега блаженства. Наверное нет на свете ничего лучше чем Русская баня. Усталость у него как  рукой сняло. В старину говорили: — "Что заново родился". Дед налил в тазик горячей воды и насыпал в него стакан поваренной соли, размешал.
— Ставь, Толик ноги в тазик с солёной водой. Соль самый лучший лекарь, раны на ногах за пару дней заживут. Потом к порезам приложим траву подорожник, и будешь жив и здоров. Я приготовил тебе чистую одежду. Рубашка и брюки новые, одевай, да пойдем ужинать. После баньки надо водочки обязательно выпить, — он налил в стакан крепкого самогону, настоянного на кедровых орешках. Каким же вкусным был бульон и варённое мясо глухаря. Тепло от горячей пищи и крепкий спиртной напиток разливались по всему телу, Толику клонило ко сну.
Деда звали Петр Григорьевич, ему было за семьдесят, но выглядел он ещё бодро. Делал всё по дому и управлялся по хозяйству сам. Он жил один. Его  хозяйка давно находилась на погосте, а сын пропал лет десять назад. Ушёл в тайгу, назад так и не вернулся, сгинул где–то в болтах.
— Ты Толик пока отдохни, а я схожу к своему хорошему знакомому, потолкую с ним, что да как.

Через пару часов дед вернулся, он был взволнован.
— Сегодня утром в нашем поселение был взвод военных . Проверяли все избы, сараи, дровяники, искали опасного преступника. Они и ко мне приходили, а я в лесу был, надо небольшой сруб поставить, зимой в этих местах охотиться буду. В общем, договорился я с Никифором. Сейчас поедете на лошадях, надо торопиться. Думаю, что завтра по новой приедут искать тебя. Так что поспеши мил человек. Возьми деньги и паспорт моего сына, он ему всё равно уже никогда не пригодится. Ты с ним одного возраста, да и на лица Вы немного схожи.
— Если меня с паспортом поймают, то и на Вас сразу выйдут, обвинят, что зеку оказали помощь?
— Не бойся, скажу, что приютил на ночлег человека, а как он паспорт "увёл" понятия не имею.
Через тридцать вёрст будет станция Бузинка, купишь билет на поезд до Тобольска. А там пересядешь на другое направление и в скором времени  доберёшься домой. Давай присядем на дорожку. Ну, с Богом сынок.
—Спасибо, Вам за всё Петр Григорьевич, — и Толик на прощание обнял его.

Возле отделения милиции на стоянке припарковалось Тайота Камрия. Из неё вышел "финансист" и подошел к информационной доске объявлений "Их разыскивает милиция". В центе была прикреплена кнопками ксерокопированная фотография Громова. Оглянувшись по сторонам он сорвал лист бумаги, сложил в четыре и сунул себе в карман. Быстрыми шагами вернулся  назад, сел в машину и захлопнув дверцу.
— Ну, что там? —поинтересовался Виктор Михайлович.
— Смотри, кого здесь нарисовали, — он развернул листок бумаги.
— Личной персоной в профиль и анфас "залётный", который сбежал с колонии строгого режима. Особо опасен, но нам он не страшен, — и они засмеялись.
— План наш сработал, выловим его на железнодорожном вокзале. Он не догоняет, что мы его будет там ждать. Стратегия, это Вам не водку кушать, здесь ум одарённый нужен.
— Михайлович, а что мы с девчонкой делать будем?
— Отпустим, проявим милосердие. Нам она больше не нужна.
— А если она опознает?
— Кого? Сеня, который её похитил был в маске. Он наследующий день уехал из города. Так что переживаний нет никаких. В загородном доме где она сейчас находиться, харчей на месяц хватит. На окнах решётки, металлическая дверь на замке, самостоятельно она оттуда выбраться не сможет. Соседний дом в ста метрах. Кричи не кричи никто не услышит. Если конечно хозяева этого дома не приедут на отдых. Сейчас мы сделаем звонок из телефон автомата в милицию, и сообщим где находится девочка. Давай Федя, иди звони. Сделай хоть одно доброе дело в своей жизни и тебе это зачтётся на том свете, —и Виктор Михайлович едко засмеялся, отпивая из фляжки коньяк. Через несколько минут они увидели как с отделения милиции выскочили несколько человек с автоматами, сели в машину и Уазик сорвался с места по указанному адресу анонимного звонка Фёдора. Ведь девочку милиция уже как неделю ищет.
— Поехали на железнодорожный вокзал, посмотрим, что да как и подготовим достойную встречу "залётному", — они проехали несколько километров, впереди была автомобильная пробка более километра.
— Опять переезд закрыли. Вечно у них манёвры, загоняют, перегоняют поезда, — нервно сказал Федя.
— Давай подъезжай к переезду, взглянём, что там за дела? — распорядился Михайлович.
Автомобиль Тайота Камрия вырулил на полосу встречного движения и почти вплотную подъехал к закрытому шлагбауму переезда. Мигали красные огни светофора, проезд запрещён. Прошёл ещё один поезд, но дежурная шлагбаум не открывала. Стояла возле полотна с двумя флажками жёлтого и красного цвета.
— Да, что эта дура совсем спятила, решила поиздевается над нами? Давай "финансист" погнали, а то мы ещё час тут будем торчать, — скомандовал Виктор Михайлович.
— А если менты оштрафуют?
— Ты что, не понял?
Тойота объехала шлагбаум и выехала на рельсы железнодорожного полотна. Дежурная выскочила им навстречу, крича и размахивая руками. В машине неожиданно всё задрожало. С левой стороны на скорости к ним приближался Локомотив.
— Гони, гони,— заорал Михайлович. — Поезд справа.
У "Финансиста" оборвалось всё внутри, он видел приближающую смерть, и услышал собственный голос:
— Да воздастся каждому за грехи их земные, за деяния смертные, — ноги у него стали ватными, в глазах появился животный страх. От сильного удара машина перевернулась на крышу, и её метров сто тащило по железнодорожному полотну, пока не остановился поезд.

Тойота была искорёжена до неузнаваемости. Изуродованные тела пассажиров достать не удалось. Вызвали спасателей с инструментами, они разрезали по частям кузов автомобиля и извлекли тела погибших. Их увезла, карета скорой помощи в морг.

Толик добрался до города Тобольска. Здесь у него была пересадка на поезд южного направления, который уже стоял на первом пути. Зарегистрировав билет в кассе он зашёл в плацкартный вагон номер три и присел на двадцать первое место, согласно билета.
— Через сорок минут отправление, скорее бы, — но время остановилось, стрелки часов которые висели на здании вокзала застыли на одном месте. Толик увидел как на перроне появилась милиция. Их было десять человек, они о чём–то разговаривали. Потом, восемь человек пошли в "хвост" поезда, а двое милиционеров зашли в вагон номер три. Они шли по проходу вагона и остановились напротив Толика, внимательно смотря на него. Он сжался "пружиной", но не отвёл взгляда, только подумал:
— Вот и всё, они пришли по мою душу.
Продолжение. Часть 29.