И вновь рассвет... Глава 26

Немного передохнув, Хозяйка решила, что не стоит откладывать задуманное. Раз уж решила, надо как можно скорее довести дело до конца.
Она сложила давно приготовленные кувшины на тачку и отправилась на Поле.

Катить тачку было не трудно, но что-то будто мешало ей, и настроение с каждым шагом становилось всё хуже. Прежняя решимость вытекала капля за каплей, как вода из треснувшего сосуда.
Возможно, именно это и заставило её поторопиться, она предчувствовала, что до завтра решимость может окончательно исчезнуть.

Конечно, тогда можно оставить всё так, как есть. Не так уж плохо ей живётся. Если подумать, то она была не против пожить так ещё. Какое-то время…
С другой стороны, было как-то неприятно и жаль той ясной и твёрдой решимости, которая была у неё утром.
Тогда она чувствовала себя такой сильной… да, сильной и умной. Она была настоящей Хозяйкой и думала о том, что ею, может быть, будут восхищаться, а может быть, её поступок вызовет ужас, смешанный с удивлением, когда каждый, кто услышит о ней и о Травнике, подумает: а смог бы я так?

Утром, когда она собирала ядовитую траву, которую показал ей Травник, эти мысли приятно волновали, Хозяйке нравилось представлять, как будет скорбеть и ужасаться и восхищаться ею прекрасная принцесса, подарившая ей драгоценный камень.

В той невероятной жизни, где растут разные цветы, а не одна только Грязь и пожухлая ядовитая трава; где носят красивую одежду, живут в чистых домах, где дети играют с какими-то игрушками, о которых как-то рассказывал ей Травник, а не шарят по всем углам и щелям в поисках Грязи; где принцессы украшаются драгоценными камнями, а чисто одетые, приятно пахнущие мужчины следуют за ними, чтобы исполнить любое желание… (Интересно, какие у них бывают желания? Ей никогда этого не узнать. И лучше бы ей не знать о них вовсе.) Там, в той жизни, о которой ей хотелось знать всё, и ничего не хотелось знать, они будут вспоминать, они будут думать о ней. Это было приятно.

Но стоит ли ради этого отказываться от того, что имеешь? Да и долго ли они будут помнить о ней? Вздохнут разок и забудут, и будут жить в своё удовольствие, а её, Хозяйки, уже не будет?!

Она ощутила горечь, такую волнующую, что ей захотелось углубить и продлить её. Прежде Хозяйка гордилась своим умом, но теперь она испытывала небывалый прилив гордости от того, что она, оказывается, способна на такие высокие чувства, о которых никто здесь и понятия не имеет.
Настроение её мгновенно улучшилось.
Однако к тому времени, когда она добралась до жилища, занимаемого Травником, оно стало ещё мрачнее, чем было в начале пути. Высокие чувства — это хорошо, но их не надолго хватает.

Травник сидел на пороге и смотрел, как она приближается. Должно быть, он для того и вылез сюда, чтобы не пропустить, когда она пойдёт на Поле.
"Ведь сказала ему, что сегодня не пойду, — всё более ожесточаясь, думала Хозяйка. — Нет, всё равно вылез. Может, он знал, что я пойду?" — вдруг осенило её, и вопреки всякому здравому смыслу, обычно присущему Хозяйке, ей вдруг показалось, что это он принуждает её делать то, чего она делать не хочет, что он каким-то образом управляет ею, как-то он сумел её подчинить, и теперь вот смотрит, хорошо ли она выполняет его желания.

Жалкая фигура Травника неожиданно обрела в её глазах совсем иной вид, иные, зловещие очертания. Женщина решительно остановилась и оттолкнула от себя тачку, пустые кувшины задребезжали.

— Сидишь! Смотришь! — выкрикнула Хозяйка так, словно обвиняла в преступлении.

Затем она немного помолчала, собираясь с мыслями. Внутри у неё всё бурлило и клокотало, но ей нужно было какое-то время, чтобы облечь своё возмущение в словесную форму.

— И ты думаешь, что стоит тебе захотеть, и я пойду и буду делать, что ты скажешь?! Думаешь, что можешь помыкать мной, как тебе захочется?! Я сама помыкаю, как хочу, всеми, кто живёт здесь — в обоих Посёлках! А все прочие, которые там… — она взмахнула правыми руками, указывая куда-то в противоположном от Поля направлении, — меня не интересуют! Пусть сами о себе думают! Не больно-то они о нас заботились! Что молчишь? Не стану я тебе подчиняться! Сейчас пойду и выброшу эту поганую ядовитую траву! Если она тебе нужна, сам собирай! Да тебе-то она ни к чему, ты и сам скоро подохнешь!

Травник смотрел на неё молча и только тяжело дышал. Когда она замолчала, он попытался подняться на ноги, но у него ничего не вышло. Хозяйка смотрела на него без тени жалости, с каким-то мстительным удовольствием наблюдая за его унижением.

— Что скажешь? — обманчиво-ласковым тоном спросила она, когда Зафф оставил бесплодные попытки подняться на ноги.

Он привалился боком к дверному проёму, в котором никогда не бывало двери, и, по-прежнему молча, поднял глаза на Хозяйку. Наверное, так преданная собака смотрит на хозяина, силясь понять, за что он её бьёт; она смотрит виновато, хотя и не знает за собой никакой вины, и потерянно, и умоляюще, и…

Несколько секунд Хозяйка смотрела на Заффа, её возмущение, её ярость и протест не прошли, не иссякли, но к ним вдруг примешалась, прихлынула, заливая всё внутри, такая боль и тоска, какой она ещё никогда не знала.

Она поняла, что этого взгляда ей никогда не забыть, до самой смерти, до самого до… завтра.

То, что сейчас в ней происходило, не имело названия, не определялось словами, не только тем запасом слов, который имелся в её распоряжении, но и всеми словами её народа, какие только были и есть у него, и это, всё внутри переворачивающее, не имело ничего общего с "высокими чувствами", которыми она так гордилась несколько минут назад.

Теперь они казались ей мелкими-мелкими, как мошки по сравнению… по сравнению с солнцем. Только это было странное чёрное солнце, которое выжигало её изнутри, или ей так только казалось, и внутри у неё, напротив, что-то оживало, мучительно и тяжело билось, скреблось там, где раньше её ничего не беспокоило.

Должно быть, раньше было лучше, но вернуться туда уже нельзя. И это было обидно.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/29/1925