Эпохи и люди

Чайник насвистывал свою мелодию и подпрыгивал, будто норовя сбежать с обжигающей брюхо плиты. Холодильник выводил свою арию, вальяжно и натужно, не теряя ни одной ноты. Ему вторили кастрюльки, кастрюли, миски и мисочки, сотрясаемые его утробным пением. Такт задавал человек, постукивая пальцем по колену скрытому под застиранными и в меру растянутыми спортивными штанами. Что скрывать, сидеть ему уже было тяжело - кофе и сигареты не спасали - он очень хотел спать, но начатый разговор цеплял, вставлял спички в глаза и не отпускал.
- Родится не в том городе - это не такая уж и страшная беда-а-а-а, - сказал человек, превращая поселений звук в совершенно беспардонный зевок. Звонко причмокнул губами, протер глаза и продолжил, - но вот в другую эпоху угораздить попасть, это тяжко.
"Ми-ми-ми", - стрекотали тараканы.
"Щелк", - томно щелкнула плита.
"Фьють", - всхлипнул погасший огонь.
- А всё почему? Всё - не вериться даже! - просто! Просто! Среди нас тысячи людей других эпох!
"Тук-тук-тук", - удивленно постучал ветер в трухлявую раму.
- И эти люди самые несчастные. Эйнштейны и Евклиды современности, самые достойные, самые талантливые, но самые несчастные - из эпохи так просто не ускользнешь, для этого надо отдать душу. А без души-то, что делать в родной эпохе?
"Ми-ми-ми", - продолжали стрекотать тараканы.
"Бру-ру-ру", - продолжил петь холодильник.
"Звяк-дз-бряк-звяк-бряк-дз", - подпевали тарелки.
"Тук-ткт", - выстукивал палец на коленке.
- А я что? Я в своей эпохе.
Человек встал, погремел кружками, символически их ополаскивая, и пошел спать. В спальне ему тоже приходили интересные мысли, но в беседу вступать не спешили, удобно устраивались на подушке подле человека, что бы навестить его сны.