Адам

 Сцена 1.

 В этом городе дождь не прекращался ни на минуту вот уже месяц, и обычные
лужи на асфальте стали похожи на океаны. Прибой, создававшийся колесами
проезжающих мимо машин иногда пачкал одежду прохожих, отвечающих на это
лишь проклинающим взглядом. Людям больше нет дела до окружающего мира,
толпа ползла по серой улице толстой, уставшей змеей с красными
глазами-светофорами в голове. Сухое дерево равнодушно сбросило последний
желтый лист, уносящийся с ветром, взирая с высоты птичьего полета на
простуженный город.
 Следующая остановка - Бульвар Памяти. Дрожащие капли воды ползли по
боковым окнам троллейбуса. Внутри салона - тепло и тихо, было слышно лишь
гудение клаксонов вдалеке, шепот стариков, сидящих напротив, и равномерный
шум мотора. Хотелось уснуть, закрыть глаза и увидеть лишь свет от недавно
зажженных фонарей, скользящий по лицу.
 Резкий толчок и визг тормозов, троллейбус остановился.
-Боже мой - провизжала какая-то старуха, и весь салон прилип к окнам. Адам от
неожиданности спрыгнул с сидения, и увидел в окне лежащее на асфальте тело.
Из головы текла кровь и красная струйка, перебежав улицу устремлялась в люк
канализации. Время остановилось. Рядом стояла девочка в мокром от дождя
платьице, с куклой в руке. Она, молча и не моргая, смотрела на тело. Лицо ее
не выражало ни единого чувства. Женщина, по всей видимости мать девочки, с
криком и плачем обхватила ее маленькие плечи, и уже через секунду
склонилась над лежащим мужчиной.
- Не умирай, прошу, вызовите кто нибудь скорую! - было слышно сквозь шум
разбивавшегося о стекла дождя. Она обняла тело и громко зарыдала.
- Боже, он спас ее - заверещали голоса в салоне:
- Что случилось?
- Он успел толкнуть девочку и сам попал под колеса.
- Он мертв?
Кто то не смог удержаться и заплакал.
- Этот мужчина был настоящим героем - проскрипела старушка.
Адам, равнодушно посмотрев в окно, ответил:
- Лучше бы их вдвоем сбило, было бы меньше проблем...
Старушка, широко раскрыв глаза, с негодованием ткнула в него пальцем:
- Как ты можешь такое говорить, мерзавец!
Адам попросил открыть двери троллейбуса и, затем, вышел.
- Придурок! - послышалось вслед.

 
 Сцена 2.

 В дымной темноте показался мужской силуэт, махнувший рукой, указывая на
столик. Это был старый друг Адама, с которым они условились встретиться
этим вечером.
- Здравствуй, как добрался? Я слышал на бульваре пробка, кого-то задавили.
- Да, я видел - ответил Адам, растерявшись.
Друзья уселись за столик в дальнем углу зала, и тощая официантка принесла
им по стакану молока.
- Кто бы это ни был, жаль его. Люди теперь совсем сонные, все из-за этого 
климата.
- Да уж, немного нам осталось - засмеялся Адам.
Друг несколько секунд смотрел ему в глаза, пытаясь отыскать в них зародыш
душевной болезни:
- Мы уже давно не видели солнца, многим сейчас не по себе... - Сам-то ты как?
- А ты как думаешь? - перестал смеяться тот.
- Я понимаю тебя - ответил Друг, сочувственно опустив глаза на стол:
- Пережить столько всего... Крепись, я тоже переживаю...
- Переживаешь?! - резко перебил Адам - Как ты можешь говорить об этом?
Когда же ты наконец вылезешь из своей скорлупы и поймешь, что мы все тут
больны? Природа больна! Доживая век своими маленькими радостями, ты не
сможешь понять того, кто потерял все! Вы все -
сочувствующие и гордые, но за вами - лишь лживая пустота!
 Все в баре на минуту умолкли и смотрели на дрожащего от боли и злости
Адама , который, пытаясь успокоиться, крепко сжал кулаки на столе. Друг
достал из кармана белый сверток:
- Прими это перед сном, тебе завтра нужно на работу?
- Я уволился.
Адам взял сверток, и встал из-за стола. Он медленно подошел к выходу, и, оглянувшись, крикнул:
- Спасибо, но это уже не поможет!         
Друг посмотрел на хлопнувшую дверь, и поднес к губам пустой стакан.
 

 Сцена 3.

 Наркотик растекается по жилам, словно река по песчаной, иссушенной
солнцем равнине, даруя плодородие и жизнь. В глазах светло... Запотевшее
окно, занавески, ободранные обои покрывающие заплесневевшую комнату - все
теперь дышит, искрится в такт биения сердца... А может это и не сердце?
Может быть это древний бог стучится и качает заржавевшую люстру, купленную
когда-то очень давно? Никто не знал, что спустя пол века одна измученная
душа будет молиться ее тусклым лампам. - думал про себя Адам, лежа на полу.
- Ты так стара, и так счастлива! Ты видела тысячи улыбок, сотни нежных
прикосновений. Не то что я... Я молод, но молод только для света. Для мрака
я уже старик!
 Адам занавесил окно. Через дыры не было видно ни дождя, ни людей. Обрывки
света падали на заплесневевшие обои.