Как вам это понравится, 3-4

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ

Лес.

(Входят Розалинда и Селия.)

РОЗАЛИНДА:
Поплачу я, со мной не говори.

СЕЛИЯ:
Ты можешь плакать, но мужчины не ревут.


РОЗАЛИНДА:
И у мужчин для рёва есть достаточно причин.

СЕЛИЯ:
Ну, коли хочешь, пореви.

РОЗАЛИНДА:
Есть даже в волосах его какая-то  загадка.

СЕЛИЯ:
Они Иуде придают особый тон. Такой же, как и поцелуй Иуды.

РОЗАЛИНДА:
Прекрасен цвет его волос.

СЕЛИЯ:
Прекрасней цвета, чем каштановый, не знаю.

РОЗАЛИНДА:
А поцелуй его, скажу тебе вне всякого я спора, свят как сама просфора.

СЕЛИЯ:
Он приобрёл уста монахини Дианы из братства хлада. В них ледяное целомудрие сокрыто,  его лобзания, как иней,  холодны

РОЗАЛИНДА:
Он клялся мне придти сегодня утром. Но почему же не пришёл?

СЕЛИЯ:
А просто правды в нём ни капли не осталось.

РОЗАЛИНДА:
И в самом деле ты считаешь так?

СЕЛИЯ:
Ни конокрад он, ни карманник, -  вор сердец. И пуст, как опрокинутый кувшин иль червяками съеденный орех.

РОЗАЛИНДА:
Не честен он в любви?

СЕЛИЯ:
О любящем так можно говорить, а он – не любит.

РОЗАЛИНДА:
Но ты же слышала, как искренне он клялся.

СЕЛИЯ:
И как бы это не претило: две разных вещи – «есть» и «было». Клянутся и влюблённый и трактирщик, но там и тут за подлинник фальшивку выдают. Орландо, впрочем, в свите герцога, папаши твоего.

РОЗАЛИНДА:
Вчера я с герцогом встречалась и он меня вопросами засыпал, среди которых главным был один: а знатен ли мой род. И я ответила ему, что род не менее мой знатен, чем его. Его ужасно это рассмешило, на том мы и расстались. Да что мы об отцах заговорили,  не время ли вернуться новь к Орландо?

СЕЛИЯ:
О, это – храбрый человек! Он пишет дивные стихи,  заводит пламенные речи, клянётся искренне, не каясь, предаёт, любимой разбивая сердце. Он, как неопытный боец: и лошадь загоняет, и копьё ломает. Где юность во главу браваду ставит, там безрассудство миром правит. Похоже, кто-то направляется сюда.

(Входит Корин.)

КОРИН:
Однажды вы, хозяин и хозяйка,
Справлялись о влюблённом пастушке,
С которым я беседовал  на травке,
Когда он мне рассказывал о гордой
Избраннице своей – пастушке.

СЕЛИЯ:
И что же с ним произошло?

КОРИН:
Есть случай посмотреть,
Как гнев гордыни и презренья
Сжигает хилые росточки искренней любви.
Неподалёку эта сцена разыгралась.
Пойдёмте. Покажу, коль вам угодно.

РОЗАЛИНДА:
Пойдём же поскорей.
Влюблённые – влюблённым как лекарство.
Я в пьесе этой роль свою намерена сыграть.

(Уходят.)