отец А Моциус

  Моциус Альгирдас
Как я уже рассказывал, мой друг (см.сноску 1)  работал на электростанции в кромешном аду.
Он работал в подвале под электростанцией, куда сбрасывался шлак.
Открывался вверху бункер, и вниз летела окровавленная огнедышащими язвами туша змея. Вернее, миллионы озверевших, шипящих, кобр низвергались с высоты на бетонный пол судьбоносной рабочей смены. В клубах дыма, миазмов и угольной пыли вспыхивали воспалённые глаза стонущего Аргуса, потом они постепенно гасли. С чавкающими болотными звуками сброшенный зверь, утрамбовываясь, сворачивался в неподвижное месиво, изредка хищно поглядывая каким-нибудь незакрытым глазом на двух несчастных зэков с лопатой и железной тачкой, которым надо было всю эту гадость как можно быстрее вывезти наружу. Всё стихало, и зэки приступали к работе.
И место было адское, и работа была адская же. Здесь за день давали два дня зачётов. То есть, при такой работе к концу смены ты не один день "отсидел", а срок свой уменьшил на три дня.

       Раньше 58й статье (см.сноску 2)  не полагались зачёты, но где найдёшь на эту работу кого другого, если весь контингент лагеря состоял из политических. У моего друга был "детский" срок – три года. Не менее полугода ушло на следствие, потом ещё какое-то время на пересылки, на дорогу до этой проклятой Мордовии. Так что всего-то он проработал здесь несколько месяцев, превратив свои три года в два, и выйдя-таки "на свободу" по этим "зачётам". Он обладал несокрушимым здоровьем и выдюжил. Но за эти несколько месяцев трое из его напарников не смогли воспользоваться "зачётами", дающими право раньше времени вернуться домой, к семье, так как сами были вывезены на кладбище с начисто разрушенными внутренними органами, как трухлявые пни.

Электростанция снабжала электричеством не только близлежащие лагерные зоны, но и жилой посёлок, и окружающие деревни. Провода тянулись также вдоль железной дороги в глубь Мордовского заповедника, к Потьме, "столице" Дубровлага. Так что лагерная электростанция была "стратегическим объектом", и здесь работали на ключевых местах вольнонаёмные. Случись что, электричество не должно было иссякнуть.
Кроме "ключевых" мест (инженерно-технического персонала и надзирателей) было не мало и таких, где мог использоваться только подневольный труд. Например, кочегары. Не знаю, как там "на воле", какими коврижками завлекают на такую работу людей, но в зоне без зачётов тоже сюда никого нельзя было заманить. Топкам нужен был постоянно уголь. Его надо было вовремя подвезти. Всё время его надо было бросать и бросать в печь. А потом выгружать в тот самый подвал, где по двое работали зэки, торопящиеся то ли домой, то ли на вечный покой. Один с тяжеленной тачкой, напрягая все жилы, другой - с совковой лопатой, обжигая свои лёгкие.

Теперь о "главном герое" этого рассказа. Об Альгирдасе Моциусе. Он работал, кочегаром. Там наверху, откуда летел вниз, в подвал, огнедышащий ком отработанного топлива, шлака. Не ради зачётов он там работал. Моциус уже сидел не один срок и не один десяток лет. Выходя  несколько раз из заключения, он знал, что скоро вернётся обратно (см.сноску 3) , так как был католическим священником, чистым, неподкупным, твёрдым. Он не подчинялся никаким светским ограничениям Апостольских, Соборных и церковных постановлений. Смело проповедовал Евангелие, организовывал приходские общины, совершал крестные ходы, прославлял тех, кого большевики загубили за исповедание Имени Господня. Представляя его, каноник (сноска 4)  Рауда, с трудом подбирая нужные русские слова, сказал: пусть он будет Вашим наставником. Здесь, в лагере, его называют "священник хулиганов", так как он не раз предотвратил кровопролитие. Сидит он с первых дней оккупации, и будет сидеть до последних дней её. На родине, в Литве, его очень любят, прихожане до сих пор не забывают о нём.
Почему понадобилось меня, молодого парня, знакомить с таким бывалым лагерным ветераном и на таком высоком уровне? Тому причиной было моё собственное дерзкое поведение: я сам пристал к незнакомому мне в ту пору солидному католическому прелату, с просьбой посвятить в истины христианства. Каноник согласился. И стал читать мне историю человечества. Только попросил не делать никаких записей, не пропускать занятий и ни с кем о наших занятиях не говорить (сн.5) . Рано утром мы прохаживались вдоль барака, и он неторопливо тихим голосом читал мне восхитительные лекции. Я с удивлением узнал, что история человечества развивается (сн. 6)  не под диктат социально-экономических отношений в обществе, а от отношения людей к Творцу. Да и всё в мире зависит от Господа, от Творца. Духовные ценности - истинный фундамент жизни, как отдельных людей, так и всего человечества.

Государства, национальности, культуры – понятия зыбкие. Всё временно и преходяще.
Как языки устаревают за счёт своего постоянного омоложения в поисках гармонии с веяньями новых времён, как реки изменяют русла, имея незыблемым только изначальный закон, по которому течёт вода, так и всё - суета внешняя вокруг незыблемого стержня. То есть, не отрицая разнообразные истории, мы не должны забывать о метаистории, истории, не зависящей от времени и обстоятельств, истории как следствия непреложного закона союза Творца и твари через любовь.
Стало острой необходимостью для меня познакомиться с Библией и Креститься. Это было сделать не так-то легко. За всякую религиозную литературу, найденную в зоне, строго карали.
 При постоянных обысках, можно было скрыть (иметь у себя) нужную книгу, если она на иностранном или древнем языке (сноска 7) , без всякой христианской символики и под обложкой советского издания (со всеми атрибутами издательства). Кроме всего прочего, в зоне, тысячи глаз наблюдают за рядом находящимся. Не для того, что бы обязательно побежать и донести, нет, а потому, что мы были спрессованы в одной консервной банке замкнутого пространства. Чтобы выжить самому, каждый искал возможность увидеть и узнать что-либо полезное для себя или нужное "куму" (сноска 8) . Многие, разумеется поддавались этому искушению «побежать и стукнуть". Поэтому приходилось вести себя очень скрытно.
 
В такой обстановке мне и было предложено знакомство, дружба, любовь, духовное окормление этого необыкновенного пастыря, моего ангела-хранителя в зэковской робе. Альгирдас Моциус стал моим истинным учителем, покровителем, наставником. Он крестил меня и был моим духовником.
Моциус - высокий, стройный, бритоголовый. Он резко выделялся среди заключённых, хотя всегда ходил только в казённой, типовой, одежде. (Нам разрешалось в ту пору иметь "свою" «вольную» одежду (сноска 9)  и священник, конечно, имел возможность одеваться несколько отличней от других, но это было не в его правиле).  Таким он и сейчас смотрит на меня с фотографии того времени /Помещаю в начале рассказа/. Светится, хотя весь в чёрном. В зековской тужурочке, х/б брюках. Он стоит рядом с сидящим на стуле епископом, одетом теплее, в телогрейку. Епископ в круглых очках, в руках головной убор заключённого. Оба духовных лица чисто выбриты, спокойны и явно позируют. Фотография сделана по просьбе многих верующих. На территории медсанчасти, среди зелени деревьев /под ногами опавшие листья/, около ажурной беседки, осенью 1959 года. На заднем плане, за палисадником, пара вездесущих "соседа", вездесущие свидетели, возможно, правда, в данном случае – собственная охрана.
Внимательным взором "прямо в душу" он сразу расположил меня к себе. Его взгляд как бы отыскивал в глубине человека, чем бы ему можно помочь. Говорил он с заметным литовским акцентом. Всех знал. Обо всём судил, приводя аргументы, которые, зачастую, другим не всегда были известны. К его доводам не прислушаться было трудно, и если это случалось с кем, то рано или поздно тому приходилось пожалеть об этом. К ксёндзу (сноска 10)  Альгирдасу в любое время дня и ночи можно было обратиться за исповедью. Всем и всегда. Он просил только подождать, пока наденет епитрахиль (сноска 11) , и уже через минуту был готов внимательно выслушать кого угодно и как угодно долго. Его советы были мудры, епитимии не обременительны, но он никогда не нисходил к "человеческим слабостям". Он всегда указывал на слова Христа о необходимости самопожертвования и постоянной бдительности.
Его работа кочегаром, на таком трудоёмком месте, была оправдана, по крайней мере, - объяснялась, тем, что он, во-первых, не боялся физического труда, а во-вторых, из-за послабления придирок со стороны начальства к жизни в бараке. Дело в том, что здесь работала бригада верующих литовцев…

Христиане были в мире враждебно и настороженно приняты с самых первых дней своего появления. И правителями, и своими же согражданами. Все страшились ниспровержения привычных устоев. Безжалостно был распят (и, по утверждению христиан, - воскрес) Царь всех людей Иисус из Назарета. Для подданных Римской империи – авантюрист, и если не претендент на имперский трон, то вождь освободительного движения в Иудее, для евреев – самозванец на духовное владычество (у богоизбранного народа), смутьян. Но царство Христа было внутри людей, в их душах. Здесь были поля сражения, здесь Он стремительно завоёвывал человека за человеком, простых людей и правителей, народы и страны. Многие сдавались и покорялись Самому Христу, а он их делал свободными и могущественными. Свободными от греха, идущими по пути, расчищенному от пут безумных страстей, суеверий, насилия. Могущество христиан проявлялось в помощи Божьей, чудодействии, внутреннем мире. Но как только стало "модным" заявлять себя рабами Единого Бога, как только без внутреннего преображения люди стали креститься не во Имя Господа небесного, а во имя господ земных, и смуты, и войны, и насилия вспыхнули с новой силой, спровоцированные новым стимулом, религиозным и конфессиональным. Но от того, что повсюду появились подделки, лжесвятость, эрзац православие, "волки в овечьей шкуре", Истина не перестала быть Истиной. Учение любви преизбыточествовола. Там, где двое-трое собирались во Имя Иисуса Христа, там и Он был с ними. Господь живёт не в рукотворных храмах, а в каждом человеке, но и рукотворные храмы покрыли всю землю. В этих храмах возносятся к Небу  общественные молитвы, здесь собираются люди для встречи друг с другом и исполнения церковных таинств, то есть для общения духовного с Духовным Владыкой. Здесь мы получаем ту пищу, о которой сказано: не хлебом единым жив будет человек, а всяким словом, исходящим из уст Божьих.

Я затеял писать этот рассказ ради рассуждения на тему покорности христиан властям в духе Евангелия. Причём, черпая материал для примеров, из котла, в котором богоборческие власти пытались уморить ищущих Бога.
Казалось бы, что могло бы входить в большее противоречие с христианской свободой, чем рабство? А нахождение в заключении, это ли не рабство? Но христианство не стремилось изменить социальные условия жизни, ни во время земной жизни Спасителя, ни в последующие дни. Оно ставило своей целью изменение внутреннего человека (сноска 12) .
Какую бурю протеста вызвало появление общин живущих по заповедям Христа, хотя Он Сам говорил, что не нарушить Закон он явился, а исполнить. И это должно быть примером для подражания. Воплощение Самого Бога в виде странствующего, лишённого дома и имущества человека, было нравоучительно. Его царство было «не от мира сего», а это-то и разъярило заблуждающихся. Иисус провозгласил: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобна ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» /Мф.22. 37-40./. 
Его слова были: "Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди"./Иоанн 14. 15/. И /там же гл 13. 34/ "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга". Однако слишком прямолинейно были восприняты слова Спасителя идущего на крестные муки, хотя он не раз объяснял, кто для нас является ближним нашим: вовсе не тот, кто помогает нам, а тот, кому мы помогаем. А мы должны помогать и тем, кто ещё вне Истины. То есть, пока - врагам Христа, нашим врагам, или, по крайней мере, случайным «посторонним» встречным.
"По тому узнают все, что вы ученики мои, если будете иметь любовь между собою". Это стих 35, следующий за уже приведёнными. Первые христиане жили своими особыми общинами. "У множества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее … Не было между ними никого нуждающегося; ибо все кто владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чём кто имел нужду./Деяния Ап. 4.32-35/.

Такие, совместно проживающие сообщества, не входили в противоречия с существующим укладом жизни, с законами Римской империи, чьей провинцией была Иудея Апостольских времён. Но я вижу в этом те первые "грабли", на которые наступали не раз христиане в своей уже двухтысячелетней истории, и на которые мы наступаем до сих пор. Дееписатель пишет о многих знамениях совершённых руками Апостолов, "так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хоть тень проходящего Петра осенила кого из них … и исцелялись все. /Деян. 5. 15,16/. И противоположное: смерть Анании с Сапфирою, женою его, пытавшихся обмануть Апостолов. /там же 5. 1-13/.

 Для этого нам было рассказано, как жили первые христиане, добровольно и искренне пошедши за учениками Христа. А о том, на что ещё шли собранные средства, мы знаем из Предания. Впрочем, о сборах на помощь другим церквям, не раз упоминается и в Апостольских Посланиях.
Глава 6 "Послания Апостола Павла "К ефесянам" говорит о повиновении. "… Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души, служа с усердием, как Господу, а не человекам, зная, что каждый получит от Господа по мере добра, которое он сделал, раб ли, или свободный… "

Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. …Надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. /Рим. гл. 13/.
Многократно повторено, что надо любить своих врагов. Только так будет наведён порядок среди людей. Христос умер за всех людей. И над всеми всходит солнце, без различия, какую жизнь ты ведёшь. Так и ученики Христа должны с любовью относиться к своим господам, даже если они ведут распутную, неправедную жизнь. Не распутство любить и потакать ему, но самого человека. И быть покорным ему, коль ты раб его.
Гонители первохристиан не сразу поняли, что именно на подданных с такой идеологией им можно было положиться. И не случайно, впоследствии, они подняли на уровень государственности (государственных законов) учение Церкви. Мирские владыки стали именовать себя помазанниками Божьими. Более того, многие из мирских царей покусились на духовную власть, передавая её по наследству, по своему завещанию.
И лагерное начальство, в конце концов, сообразило, что нет лучших работников, чем истинные христиане. И стало им доверять места, где раньше расцветали обман, воровство, подкуп, неповиновение, "беспредел". Каптёрки, склады, заведование инвентарём, больницы стали теми убежищами, в которых сохранялись жизни христиан в суровых лагерных условиях.  И, тем более, не было ничего надёжнее и лучше, чем рабочие бригады верующих людей, когда дело касалось таких работ, как на электростанции.

Ни в бригадиры ("бугры"), ни в нарядчики, ни в СВП, ни в шныри христиане не годились по своим морально-этическим установкам. А вот там, где требовалась честность и искренность. Тем более – проявление любви к порядку и беспрекословному подчинению, установленным порядкам (правилам), плюс ко всему этому обладание разумом и находчивостью, лучше, чем искренне верующий не мог быть никто. Начальство даже порою закрывало глаза на явные противоречия с существовавшими запретами проповеди Евангелия внутри лагеря среди заключенных, правда, не переставая отбирать и карать всех, у кого найдёт религиозную литературу или что-либо из этой области.

Ни для кого не было секретом, что в зоне широко отмечали религиозные праздники. Причём, группы людей, принадлежащих к разным верам и конфессиям, стремились как бы перещеголять друг друга в проведении торжеств. Ни о каких "крестных ходах", конечно, не могло и идти речи, но богослужения в высвобожденном на какое-то время бараке, это практиковалось всегда. Начальство и надзиратели подкупались различными способами, а то и – запугивались, и несколько часов не входили в такой барак. Как и те, кто был нежелателен на этих богослужениях, но проживал в этих бараках.
В лето 1959, на Пасху, стало известно, что в пятом бараке праздничное Богослужение проведет ксендз Моциус, отец Альгирдас. Пожилые зэки образовали как бы совет старейшин, улаживая и согласуя все хозяйственные проблемы, связанные с освобождением барака, его украшением, приглашением гостей, и приготовлением трапезы. Верующая молодёжь, в основном это были «лесные братья», взяли на себя труд по охране порядка.

Некто Ромас, молодой вспыльчивый юноша, не  мог смириться с мыслью о необходимости в этот день работать. А работал он кочегаром на электростанции. Ему объяснили, что, в любом случае, кто-то должен работать, иначе лагерная администрация ворвётся в барак, где будет праздник, и может испоганить Литургию.
Но Ромас настаивал, что Господом завещано почитание, прежде всего, святости церковной. Взять, к примеру, отца Альгирдаса, он никогда не смущался предстоящему аресту, и общенародно служил в родной Литве и выводил народ на запрещённые крестные хода.
Пришлось поговорить с ним самому Моциусу. Но всё было бесполезно. На молодого человека нашло безумие жажды подвига. Присутствие его на торжественной Мессе стало делом принципа.

Ровно в 10 часов в заполненном, благоухающем бараке раздался звон колокольчика, и началось богослужение. Но его вёл не Моциус, а польский ксёнз. Многим разочарованным было невдомёк, что сейчас совершается отцом Альгирдасом самое настоящее богослужение. Он с совковой лопатой в поте лица работал на электростанции, заменяя Ромаса.  Моциуса тогда смело можно было назвать «другом Иисуса Христа», памятуя слова Писания: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Евангелие от Иоанна, гл 15, стих 13). Мы продолжим чтение слов Христа: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам Я уже не называю вас рабами …» !   День прошел без столкновения с администрацией , и с радостным умиротворением, что праздник ничем не был омрачён.
А о маленьком подвиге славного священника помнит не только Ромас, кому был преподан урок благочестия. Этот урок всем нам был преподан в простоте сердца.
Читаем ещё дальше 15 главу Евангелия от Иоанна: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод …».

Много можно было вспомнить о Моциусе. Но я хочу рассказать о впечатлении, которое о. Альгирдас произвёл на Родиона Гудзенко, когда Родя отыскал его в далёком литовском селе после краха коммунистического режима. «Ко мне вышел старенький маленький человек. Это был вовсе не наш высокий, бодрый, весёлый, светящийся Моциус!».
Тот, тот! Он и сегодня – Друг Христа. Он свидетельствует о пути Христовом, потому, что был с Ним (сноска 14) .


СНОСКИ

  Ким Петрович Размолодин. О нём есть отдельный рассказ.
2 58я статья Уголовного Кодекса РФ предусматривала преступления против власти и имела много подпунктов. Первый из которых: "шпионаж в пользу какого-либо государства", ибо невозможно было представить, что кто-то был врагом и не шпионом. 10й подпункт гласил: антисоветская деятельность, изготовление, хранение и распространение антисоветских документов. Это был всеобъемлющий ковш, куда вмещались и рассказчики анекдотов (а кто не рассказывал?), и те, кто использовал изображение членов правительства не по назначению, чем оскорблял советскую нравственность (а надо заметить, что ни упаковочных пакетов, ни туалетной бумаги тогда не было) и те, кто писал недовольные письма в органы власти и в редакции газет, и те, кто  матерился по поводу бытовых нестроений в «любимой» стране. То есть, посадить можно было любого. По этому подпункту и сидело большинство. Если фигурантов дела было двое, или больше, то вступала в силу следующая (одиннадцатая) часть 58й статьи УК, (позднее переделанную на 70ю): групповщина. Если в руки КГБ попадала бесхитростная интимная переписка двух родственников (зачастую малограмотных и вовсе не злоумышляющих против страны , но замечающих какие-то нестроения), то их можно было уже сажать как "преступную группировку". Таких тоже было много.

3Его и встречали здесь как родного. Для многих в СССР места заключения были "родным домом". Их провожали "на свободу" как в загран плаванье. Ждали обратно с интересными сведениями и новостями "оттуда". Лагеря и тюрьмы, этапы, пересылки, командировки и подкомандировки, зоны и бесконвойки были объединены чёткой границей, внутри которой действовали свои конкретные собственные законы, намного человечнее, чем в стране снаружи, до предела пропитанной ложью. И многомиллионное население этого государства в государстве было чище, искренней, последовательней и "ближе к своей природе". Разумеется это было своеобразное рабовладельческое государство. Но рабовладельцы создали неуправляемое для себя сообщество, И превратились в аморфную, безликую силовую инстанцию, что-то наподобие "Стой! Высокое напряжение". Все перемены в царственных   кремлёвских, апартаментах генсеков и президентов не могли затронуть становой хребет мира за колючей проволокой запреток, за решётками камер, за вышками и вахтами.  Здесь, внутри общества зэков, были свои касты, от находящихся "в законе" до "неприкасаемых". Кроме законов данных извне (называемых гнилым словом "правила", в которых прописано, что ты не имеешь никаких прав) существовали собственные законы, которые давали тебе не только максимум прав, но и требовали, чтобы ты эти права «качал» с окружающих. Конечно, если мы полезем разбираться в интимную сферу насилия, унижения и резни, неизбежно существовавшую в зазеркалье тьмы людей, насильно лишённых возможности жить "по человечески", то окажемся в положении учёных-очкариков,  рассматривающих спаривание крокодилов или богомолов и дающих нравственную оценку их действиям.
 В стране "У хозяина" существуют своя история, свои "вехи", свои герои, своя культура, свои предания, песни и традиции. Здесь родился термин "западлО". Не от "пОдло", а от "пАдла".;
(Подлый – исподний, низкий. О человеке – из черни. О нравств. качествах – бесчестный, презренный. Подлец, подлянка – готовый достичь цели  низким искательством, в ком нет чувства чести и самоуважения. Жить подлостями – пресмыкаться, пройдошничать, пролазничать.
Падла – от падать, низвергаться из мироколицы на землю. /Убитая птица – падает/. Падалище, падло, падлятина – мертвечина, стерва, упаль, дохлятина, трупьё. А также - подлец, льстец. Падалище – место, где зарывают падаль. Падёж – повал, мор, чума на скотину.)   
4 Советник католического епископа.
5Когда я благодарил его, он с улыбкой отвечал, что это ему меня надо благодарить, так как у него появилась возможность вспомнить свои лекции в духовной академии. Слава Христу, что испытания достающиеся на его долю, подтверждают истинность положений, которые он предлагал своим студентам.
6 Какое удивительно точное определение. История разворачивается, как разворачивается свиток, имея своё начало и свой конец!

7 Не случайно в лагере процветало повальное увлечение изучения языков, тем более, что для этого тюремщики постарались нас снабдить первоклассными преподавателями - друзьями.
8 Начальнику ПЧ (полит части)/ПВЧ – полит воспитательной части/.
9И весь лагерь представлял какой-то "Ноев ковчег", где можно было встретить и белогвардейскую шинель, и изысканный фрак, и еврейскую долгополую шляпу с пейсами, но чаще всего – обычные зэковские одежды работяг.
10 Это по-польски - "священник". Поляков в лагере было много. А так как поляки в основном были католиками, и они постоянно искали близости духовного лица, к Альгирдасу все так и обращались: ксендз. А по-литовски – ку;нинг.
11 Епитрахиль – от греч. "на шее". Лента с вышитыми крестами, знаменующая снисходящую свыше благодать священства. Как Христос на своих раменах (плечах) нёс крест, так поступает и иерей (священник), удостоившийся совершать таинства. Без епитрахили нельзя иерею совершать ни одно таинство или общественное моление. Но если дело срочное, а епитрахили нет, то священник берёт пояс или обрывок любой верёвки, любого полотна и, благословив, надевает как епитрахиль, и совершает службу. Таковы церковные правила.
12Правда, трудно умолчать о "коммунах" первохристиан, описанных в Деяниях Апостольских (конец 4й главы). Об этом смотри ниже.
13 Никто не загремел в Шизо.
14 Глава 15 от Иоанна кончается такими же словами. А начинается: «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец мой Виноградарь».