Мотылек

Черная органза ночи зашторила свет. Надежде не спалось. Молодая девушка слышала взволнованные голоса и беспокойную суету медперсонала. Укрывшись с головой белой больничной простынкой, она тревожно растворилась в завораживающем видении.

На фоне ясного голубого небосвода, касающегося  бархата зеленого луга, выделялся образ старца. Босые ноги святого утопали в  мягком ковре, сотканном из пестрого разноцветья полевых цветов  и мотыльков.  Его  седые волосы, сливаясь с длинной  бородой, мягким каскадом спадали на белые одежды. От него веяло чистотой и безмятежностью. Даже игривый танец порхающих мотыльков,  ласково согреваемых нежным солнечным светом,  не мог нарушить его покой.

Взгляд молодой девушки упал на  маленькую голубую бабочку, присевшую на руку старца. «Мама, я дома…», -  говорила ей маленькая девочка в платье, сотканном  из кусочка неба. Ласковый взгляд ее небесных глаз светился  безмятежностью, смирением и вечностью.

- Машенька! -  вскрикнула девушка.

Страх стальной рукой сдавил горло матери. Она спрыгнула с кровати и, не помня себя, выбежала из палаты. Длинный  туннель холодного коридора, разделяющий ее с дочкой, показался нескончаемым адом. Блики одиноких лампочек бросали слабые проблески надежды.

Она распахнула дверь в палату интенсивной терапии. Безмолвную тишину комнаты  прерывало змеиное шипение аппарата искусственного дыхания. В прозрачном кувезе лежала ее новорожденная малышка с пухлыми ручками и ножками. На шум вышел пожилой неонатолог. Нервно переступая с ноги на ногу, она пыталась поймать его взгляд. Наконец  он сдался, виновато поднял глаза с кипельно-белого халата и, прочтя немой вопрос, выдавил скупое: «Да…». «Да, - да, или да, - нет?», - сопротивляясь неизбежной реальности, переспросил ее беспокойный взгляд. «Перетягивай грудь», - сочувственно похлопав девушку по плечу, прошептал мужчина.

 Мертвенный холод босых ног проник в душу, заполнив все ее существо. Дикий, беспомощный крик разрывал ее сердце. Побледнев, она молча опустила глаза и забылась.

P.S. Сидя у маленького холмика свежей земли, молодая девушка напряженно всматривалась в образ белокурого ангела. Прошло всего девять дней, но память упорно стирала портрет дочери. Обреченно распахнув полные тоски и боли глаза,   сквозь хрустальные капли, срывающиеся с дрожащих ресниц, Надежда увидела кусочек неба, танцующий на пожухлом листе осины. «Этого не может быть», - говорил ее разум. «Протяни руку вечности», - шептало сердце. Она подняла глаза: мотылек вспорхнул и слился с небом, чтобы встретиться вновь.