Дважды два - четырнадцать

               

        Уже давно прошли те времена, когда мы учились читать по слогам, старательно выводили в тетрадках квадратики, нолики  с хвостиками, и с важным видом доставали из портфелей коробочки с пластмассовыми счётными палочками.
        Теперь мы проходили таблицу умножения. Агреппина Степановна заявила, что мы должны знать таблицу умножения назубок и ещё так, что если бы нас разбудили ночью,  то мы могли бы ответить сразу на любой вопрос!
        Весь вечер дома я не выпускала из рук тетрадку, на задней обложке которой была напечатана  вся таблица умножения. В неё входило столько столбиков из чисел, что мне даже страшновато становилось – неужели я когда-нибудь всё это запомню. Цифры я хорошо знала, а из цифр числа получаются. Если одно число умножить на какое-нибудь другое, то обязательно должно получиться  такое число, которое …
 В общем,  я учила умножение «на два». Дважды два – четыре, дважды три - шесть, дважды четыре – восемь…
Сестра звала меня поиграть с ней в куклы, а я, с тоской глядя на  разбросанные по дивану игрушки,  повторяла  вслух:
- Дважды два – четыре, дважды три – шесть…дважды семь – четырнадцать…Как же раньше спокойно было, придёшь из садика и играешь, сколько хочешь… А теперь…
После ужина мама стала проверять меня по тетрадке. Когда тетрадь с таблицей исчезла из моего поля  зрения, стало вдруг гораздо сложнее. Но я упорно вспоминала нужный ответ, производя в уме необходимые подсчёты.
    В постель я легла с тетрадкой, подняв её над головой, и водя закрывающимися  глазами по числам, видела уже только одни знаки умножения. Засыпая, я представляла, как Агреппина Степановна пробирается ночью к нам домой, будит меня и строго спрашивает:
- Сколько будет дважды два? Отвечай!
Наутро, только что проснувшись, я вспомнила  о вчерашнем домашнем задании, и у меня сразу   заволновалось всё внутри.  В школу идти не хотелось. Тетрадка лежала на столе и таблица, заметная даже издалека, пугала меня своими крестиками и чёрточками. Пока собиралась, пыталась в уме вспомнить хоть что-то и поняла вдруг, что  всё-таки что-то запомнила. Мама посоветовала мне ещё раз перед уроком повторить умножение, особенно на последние числа: на семь, восемь и девять.
- Дважды семь  - четырнадцать, дважды семь  - четырнадцать…- твердила я в уме, спускаясь с крыльца и отправляясь в сторону школы.
Арифметика была вторым уроком. Когда зазвенел звонок,  я,  схватив тетрадь двумя руками,  стала всматриваться  в уже надоевшие привычные строчки чисел.
- Дважды семь – четырнадцать, четырнадцать, - это было самое трудное.
    Как и обещала раньше, Агреппина Степановна начала урок с опроса таблицы умножения. И чтобы никого не пропустить, она принялась спрашивать нас последовательно по партам. Отсчёт пошёл с первой парты первого ряда у окна, а я сидела на четвёртой парте в среднем ряду.
    - Пока до меня дойдёт очередь, можно  всё повторить ещё раз, - соображала я, вслушиваясь в ответы одноклассников и не переставая одновременно смотреть в таблицу.
Ребята вставали, отвечали и садились. Агреппина Степановна хитрила и спрашивала таблицу не по порядку, как в тетрадке, а в разброс. От этого в голове была путаница.
Пока отвечал первый ряд, я ещё сохраняла  какое-то спокойствие. Но когда  высокая худая фигура учительницы встала напротив нашего ряда, волнение стало мешать сосредоточиться не только на ответах впереди сидящих, но и на ответах, чётко отпечатанных на голубой обложке тетрадки. Числа расплывались и разбегались в разные стороны. Сердце начинало стучать всё сильней и сильней. Скоро наша парта. Мы сидели с Валеркой. Он отвечал первый, а я  замерла, как перед прыжком с качелей, на которых когда-то давно разбила голову.
 - Наташа, вставай! Учила? –  голос Агреппины Степановны ворвался в мои уши, как гром. Я кивнула и, затаив дыхание, приготовилась отвечать.
- Дважды два? –  резко спросила учительница.
- Четырнадцать, - как можно увереннее произнесла  я, услышав сквозь удары своего сердца дружный хохот класса.
-  Останешься сегодня после уроков, доучивать таблицу, - строго сказала Агреппина Степановна и подошла к другой парте.
 После уроков я сидела  в пустом  школьном коридоре на холодном полу под дверями, за которыми Агреппина Степановна учила старших ребят со второй смены. Из-за  дверей раздавались голоса учеников.
- Они-то уже давно выучили всю таблицу умножения.  Значит, и мне надо выучить - думала я,  держа на коленях свою голубую тетрадочку.
- Дважды два – четыре, четыре, четыре,  а не четырнадцать. Четырнадцать – это когда дважды семь… семь… семь, вздыхая,  повторяла я.
   На следующий день таблицу умножения «на два» я знала уже назубок