И уходит печаль. Найденная родня. Глава 1

Глава 1. Воспоминания

            Вокзал. За окнами вагонов видны руки провожающих, вскинутые в прощальном жесте, немые рты открыты в неслышных пожеланиях. Неожиданно здание вокзала и фигуры провожающих поплыли назад, послышался стук колес о первый стык рельсов. Поезд стал набирать скорость, напевая свою дорожную песню: тук-тук, тук, тук-тук ...
           Постепенно утихла суета в вагоне, вот уже раздался первый несмелый  храпок соседа, к нему присоединились обитатели соседних койко-мест плацкартного вагона.  Глубокая ночь заглядывала в окно слепыми глазами. Звезды, мелькавшие в разрывах облаков, пытались догнать поезд, но в неравном соревновании отставали  и меркли в набегающем освещении  маленьких станций. Я еду к сестре, - вернее, к ее детям. Двадцать лет, двадцать лет поисков!- И вот мы нашлись в этом огромном мире.  И мы с братом едем к ним. Едем знакомиться заново, - ведь из шестнадцати человек с восемью мы не виделись никогда. Какими они стали, узнаем ли мы их, станем ли опять родными или расстанемся просто знакомыми?
          ... Воспоминания нахлынули какими-то клочками, будоража больное сердце. Последний раз я видела свою младшую сестру  Юлю сорокатрехлетней молодой женщиной  в 1992 году. Разгар военных действий между Молдовой и Приднестровьем, неразбериха с деньгами, отсутствие  продуктов и поиски пропитания занимали все свободное время. Безработица. У работающих  огромные зарплаты – несколько миллионов. «Теперь мы миллионеры», – горько шутили меж собой  сотрудники.  Но на наши миллионы можно было «достать» пачку масла в закрепленном  за семьей продуктовом магазине,  выстоять в очереди   буханку хлеба, пару килограммов какой-нибудь крупы. И тут приехала Юля.
          – Валя, в России такой же бардак. Жрать нечего. Заключила  договор на поставку к вам пиломатериалов в обмен на продукты питания. Пригнала фуры с досками, буду менять на сахар, консервы, детское питание.
         – О чем ты говоришь, Юля?  Какой обмен, какие продукты? У нас ничего нет, разруха. Ты понимаешь, полная разруха! Мы непризнанная республика, забытая богом.
          Рассмеявшись своим громким хриплым смехом, Юля успокоила меня:         
          – Не волнуйся, у меня уже все договорено. Я им доски. Они мне консервы с детским питанием, овощные консервы, сахар, муку. Сестричка, не забивай свою голову ерундой. Все всегда есть, только его надо найти. Пробьемся. Лучше скажи, где можно купить домашнюю утварь, одежду, обувь.
            Это был ее последний приезд. Она  сумела дозвониться из Харькова и сказала, что догрузила фуры сахаром и завтра они выезжают  домой. Но ей не нравятся машины, что «сопровождают» их. И умолкла … Умолкла на двадцать лет.
          Тот 1992 год я считала годом гибели   младшей сестры. Считала, что вероятно погибли они в неравном бою с «сопровождающими», ведь из оружия у водителей были только монтировки под  водительскими сиденьями. Но как я ошибалась! Выжили они тогда, сумели вырваться из бандитских силков, привезти товар  заказчику! Вот только дети, увидев на машинах следы пуль, больше не разрешили ей заниматься перевозками.
           Спасая детей от голода, стала браконьерить Юля на Волге.  «Удачливый  браконьер» – говорили о ней соседи. И только ее маленькие ручки, корявые от артрита, потрескавшиеся от холодной воды, да сердечко  колкой болью бившееся о грудину, знали цену ее  удачливого браконьерства.   Все чаще Юля находила отдых в рюмке самопальной водки: –  «А-а, мать-перемать... прорвемся...». Авантюрный с детства характер не позволял ей признаться в усталости, опустить руки перед, казалось бы, непреодолимыми трудностями. Ее слез никто не видел, только обгрызенные до живого мяса ногти на руках с завернувшимися подушечками пальцев могли подтвердить ее глубокую душевную боль и постоянную тревогу за детей.  Их у нее было пятеро:  две лапоньки-дочки и три  грибочка-сыночка, с характерами далеко, ох, далеко не мирными.
         Мерный перестук колес убаюкивал меня.  Легкая тень прошла в туалет, вскрикнул во сне ребенок и тут же сонное «баю-баю-бай» успокоило его. Случайные попутчики спали. Уснула и я. И во сне все продолжала видеть Юлю: маленькую, худенькую, с живыми карими глазами, всегда светящимися любопытством,  слышала ее картавый говорок  «... не буга, не бгага, не знага ...» (не была, не брала, не знала) и смех победительницы, которую, казалось, жизнь никогда не сможет подмять под себя.
           Ласковое прикосновение теплого солнечного луча разбудило меня. Временные соседи устраивались поудобнее. Одни пили чай с домашними припасами,  другие, успев познакомиться, вели бесконечные вагонные разговоры о себе, о жизни, о политике.  Цок-цок, стук-стук - торопливо отмеряли колеса путь, приближая далекую цель. За окном сплошной стеной мелькали разлапистые ели.  Изредка между ними вклинивались светлыми пятнами березы и осины. Зеленым одеялом прикрывали стволы  деревьев кустарники. Небольшие  участки вдоль железной дороги, засаженные  кукурузой, тыквами, свеклой и другими  культурами, перемежались с травами,  кое-где скошенными и сметанными в невысокие стога.
           Юля и ее дети! Я не видела  племянников - Гульнару, Васю, Ольгу и Вовочку  более двадцати пяти лет, а Сашеньку не видела вообще. Сейчас ему около двадцати пяти лет. По своему отцу все, кроме Гульнары, потомки славного рода казаков Кузнецовых, верных защитников Отечества Российского.  Какими они стали?  Высокими и статными молодцами  в папу или миниатюрными в маму? Чей характер унаследовали?
           Первая встреча с  трехлетней  племянницей Гулей была анекдотична. Оставив ее под присмотром моей дочери, мы с Юлей пошли на рынок за продуктами.  Вернувшись, застали двух зареванных девчонок.  Одна кричала, – «Хочу Казю», –  а другая, заливаясь слезами, отвечала – « Вот я, вот, смотри!». Разобравшись в причине слез, Юля, смеясь, пояснила:
          – Казя  на татарском языке - конфета. Гуля просит конфету, а Лариса предлагает ей нечто несъедобное.         
         Юля вышла замуж в Воркуте.  В 1971 году родилась Гульнара – Гулечка – Гуля. На русский язык с татарского ее имя переводится   Тюльпан – Тюльпанчик.  Круглое личико с темными глазами, опушенными густыми ресницами, точеным носиком и пухлыми губками на тоненькой шейке у всех ассоциировалось с цветком. Она действительно напоминала нежный экзотический цветок.  Но родной отец невзлюбил девочку и в прямом смысле слова морил ее голодом. Он привязывал ее к ножке  стола и уходил по своим делам, пока жена была на работе. Те сутки, что мать отсутствовала, Гульнара не имела ни еды, ни питья. Спасая дочь от голодной смерти и издевательств отца, Юля сбежала тайком от мужа и поселилась у меня в Тирасполе.
           Все свое детство Гульнара помнит как постоянное желание поесть. Она была готова есть днем и ночью и при любой возможности   садилась к столу. Однажды я поздно вернулась с работы. Юля по-быстрому приготовила омлет. Гульнара присела рядом.
          – Тетя Валя, можно, я и с тобой поем?
          – Ну конечно, моя хорошая. Юля, что же ты не покормишь дочку?
          – Ее накормишь! – со смехом ответила Юля. – Она с тобой пятой садится за стол.
          Во время нашего диалога с Юлей, Гуля, вспотев на кухне в теплом свитере, стягивала его через голову. Увидев сквозь вязание, что я протянула вилку к омлету, она с ужасом придушенным голоском выговорила:
          – Ты, тетя Валя, погоди,  не ешь одна, вот сниму свитер и дальше вместе есть будем.
         Говорят, матери любят всех детей одинаково. Но Юля в своей новой семье всегда выделяла Васю, Васечку – старшего из сыновей, родившегося в 1975 году.  Высокий стройный мальчик, с  продолговатыми глазами, опушенными густыми  черными ресницами, с полными губками, которые он растягивал в плаксивой гримаске, объясняя мамочке, что  он никогда не ел «каси», которой она кормит младшую сестричку Олю.  В детском садике дети были ему по плечо,  но, несмотря на высокий рост, его мог обидеть любой малыш из группы. Васечка не умел драться, стремился все ссоры закончить миром. Он рос ласковым мальчиком, очень добрым  и доверчивым.  У нас на местном диалекте таких детей   называют облэсловыми.  Какой  он сейчас? Такой же высокий и крепкий?  А характер? Остался прежним - добрым и отзывчивым, или жизнь круто поменяла привычки малыша все решать мирно? Скоро я его увижу, а вот узнаю ли – это вопрос!
          После Васи родилась  в 1977 году Ольга.  Я выбрала ей имя в честь  Великой Ольги Псковитянки.  Ольга с рождения отличалась какой-то особенной красотой. Светлые, как лен, волосы, пушистые, переливающиеся  шелком на солнце, глаза – голубые, как небо в ясный летний день, изящный носик и  выписанные сердечком алые губки на  чуть продолговатом личике вызывали у всех при виде ее умиление.
           – Какая красавица! Писаная краса! – постоянно слышала Юля восторженные отзывы соседей и знакомых.  Родной отец Ольгу с рук не спускал и даже после развода; ни на что не претендуя, попросил об одном – жить в семье с Оленькой. Она росла высокой стройной и по характеру боевой девочкой. Ни одному мальчишке спуску не давала.
          – Моя гренадерша! – восторженно отзывалась о ней Юля. - Вся в меня по характеру.
            Вовочку, который родился в 1984 году, я впервые увидела, когда ему было четыре  годика. Смышленый, верткий, как угорь, большой шкодник. Светленький, темноглазый, ширококостный, любопытный, он часто заходился в астматическом кашле, которым наградила его Юля, жестоко наказывая за любой проступок.  Для подросшей Гульнары он был не  младшим братиком, а  скорее первым ребенком.  Она часто спасала малыша  от наказаний матери. Прятала,  успокаивала, останавливала удушающий кашель. Гульнара и в гости из Козьмодемьянска в далеком 1988 году приезжала с маленьким Вовочкой. Боялась оставить без своего присмотра.
         Сашенкьку я никогда не видела. Он родился уже в годы  начала развала СССР в 1987 году. О нем я знала только по рассказам Юли. "Он другой, - говорила она.- Младшенький. Братья и сестры его называют мелким."
          – Валя! – окликнул меня брат. – Давай позавтракаем, или, вернее, пообедаем. Отложи воспоминания на несколько минут. Еще  чуть-чуть, и мы увидим всех....

                Продолжение http://www.proza.ru/2012/10/31/1801