3 Люди, которыми любуюсь. Бен Цион Давид

Глава 2. Бен Цион Давид – Семья. Жизнь. Судьба

Мы всегда за твоей спиной

Бенци все шире раскрывал передо мной самобытный свой мир. И чем больше я общалась с потомками йеменитов, которые ныне проживают в Израиле, тем чаще отмечала, насколько прочна существующая между их поколениями связь. Трогало то, как бережно сохраняются и передаются из поколения в поколение семейные истории, фотографии, личные вещи, ювелирные украшения. С какой искренней гордостью и трепетом ныне живущие говорят о своих предках. Я ощущала, как отогревается моя душа рядом с этими жизнерадостными, открытыми, энергичными людьми.
Как-то Бенци пригласил меня на семейное торжество по случаю бар-мицвы своего племянника (церемония посвящения и празднование в честь совершеннолетия мальчика, когда он, по иудейским законам, становится мужчиной). На лужайке возле дома Мамы Хамамы были накрыты столы, повсюду слышались разговоры на разных языках: иврит, английский, диалект, на котором евреи общались в Йемене…
Гости, которых, как мне показалось, было человек двести, съехались со всего мира. Я спросила Бенци, неужели все эти люди - его семья! Он ответил, что все именно так.
- Правда, - посмеиваясь, сказал он, - не все собрались, некоторые не смогли приехать.
Детей кругом было видимо-невидимо. Они носились между столами и звонко смеялись. Меня поразило, что, мимо какого бы стола ни пробегал ребенок, его ловили, обнимали, целовали и говорили теплые слова любви. Детьми здесь все любовались…
Когда пришло время для речей в честь виновника торжества, один из многочисленных дядей мальчика взял слово. Он отмечал все достоинства и смешные привычки племянника, говорил о предстоящем ему пути и о том, что теперь он стал мужчиной и сам отвечает за свои поступки перед Всевышним. Мальчик стоял рядом, улыбался и внимательно слушал. Но вдруг, дядя резко развернул его спиной к гостям. Юноша немного растерялся. Часы показывали десять, было темно. Я посмотрела туда, куда был направлен взгляд мальчика - освященный фонарями угол дома и тропинка, уходящая в темноту – простой образ пути в неизвестность…
Дядя помолчал немного и сказал: «Впереди твоя дорога. Там будут подъемы и спады, победы и поражения. Но я хочу, чтобы ты почувствовал - мы всегда будем у тебя за спиной так же, как сейчас. Даже если ты нас не видишь. Мы всегда будем любить тебя, что бы ни случилось...»
И тут мальчик услышал громкие аплодисменты. Все выкрикивали его имя и слова любви. Он снова повернулся лицом к гостям и увидел их улыбающиеся лица.
Казалось, все пространство наполнилось любовью. Я смотрела на эту трогательную картину и думала: «Какое же счастье, всю жизнь чувствовать за своей спиной такую огромную силу и поддержку. И как это влияет на характер и на всю последующую жизнь человека».
Сам Бен Цион является тому примером. Все, кто с ним знаком, отмечают, что когда он рядом, на окружающих словно нисходит вселенский покой. И что бы ни происходило, какие бы трудности на него не сыпались, он воспринимает все невозмутимо, с абсолютной верой в то, что выход обязательно найдется.
Однажды, беседуя с мастером, я поделилась своими ощущениями и сказала, что многие люди, находясь рядом с ним, отмечают нечто подобное. Мне хотелось знать, в чем секрет этого душевного покоя, который так сложно сохранить в нашем суетном мире.
Бенци надолго замолчал, а потом внимательно посмотрел мне в глаза и сказал: «Это мои корни. Все дело в моем роду. Я ощущаю связь с его огромной древней силой. Он подобен большому «дереву», которое растет на горе: его корни ушли так глубоко в землю, что никакие ураганы, никакие ветра и засухи ему не страшны. Это «дерево» очень устойчивое. Я уверен, что как бы его ни трепали ветры и ураганы, все же во мне и во всех нас останется какая-то часть, которая глубже всех вросла корнями в «гору». И именно она сохранится и продолжит жизнь».

Мама Хамама

Когда я рассказала Бенци о своем желании написать о нем и о его семье книгу, он сначала удивился, а потом очень обрадовался и сказал, что раз так, то мне надо обязательно встретиться с его матерью Хамамой. Уж она-то точно сможет рассказать мне много интересного об их семье. Он стал показывать ее фотографии, вышивку, плетеные чаши и корзины, которые она по сей день продолжает изготавливать своими руками. Я отметила, с какой нежностью и восхищением мастер относится к своей матери. Он весь преображался, когда говорил о ней.
С фотографий на меня смотрела энергичная, жизнерадостная женщина. Было понятно, что ей, должно быть, уже очень много лет. Я спросила у Бенци, в каком же году она родилась. И услышала удивительный ответ.
- Этого никто точно не знает. Думаю ей девяносто с лишним, а может и больше. Когда в конце сороковых моих родителей вместе с остальными евреями из Йемена переправляли в Израиль, их возраст писали приблизительно. Точного никто не знал.
- Как же такое может быть? – спросила я изумленно. – Они что, не знали, сколько им лет?
- Нет, не знали, – улыбаясь, ответил Бенци. – У нас не принято праздновать Дни рождения. Мы считаем, что человеку столько лет, на сколько он себя чувствует. Возраст – это мироощущение, а не срок жизни тела. Поэтому мои предки, жившие в Йемене, своего точного возраста не знали. Среди них очень много долгожителей. Например, моей бабушке, когда она ушла из жизни, было более ста лет.
- Неужели и ты не знаешь своего возраста?! – всплеснула руками я.
 Бенци рассмеялся:
– Конечно, знаю. Я же родился уже в Израиле в 1955 году.
Он помолчал немного, продолжая улыбаться, и сказал:
- Думаю, что удивлю тебя еще больше, если скажу, что на севере Йемена, там где жили мои родители, не хоронили так, как это принято у других. Там не отмечали место захоронения, не писали надписей на камне. После смерти тело закапывали и, можно сказать, что о нем больше никто не помнил. После человека остается переданное потомкам мастерство да истории его жизни, а мертвое тело никого особо не интересует. Важнее заботиться и любить живых, а не мертвых.
- Вот это да! – изумилась я. – А почему так?
- Сказано: «Прах ты, и в прах возвратишься» (Бытие 3:19), - пояснил Бенци. - Мы верим, что душа после смерти пребывает со Всевышним, а о его теле больше незачем беспокоиться – оно служило лишь временным облачением. Человек всю жизнь трудился во благо людям и Творцу, и теперь его душа обрела покой в Боге.
Я смотрела на людей, глядевших на меня с семейных фотографий. Их лица светились радостью, затрагивая что-то глубинное и очень важное в моей душе. То, что я чувствовала в этот момент, сложно передать. Мне почему-то хотелось плакать, плакать от тоски, глубокой душевной тоски вот по такому состоянию любви, веры и свободы от страха смерти. Я подумала, что, наверное, также чувствовали себя наши далекие предки, которые были близки к естеству и природе бытия, которые всем существом, всей душой, искренне и по-настоящему умели верить в Бога.
Я вглядывалась в глаза мастера. В них сияли умиротворенность и уверенность, в них не было страха, они просто спокойно улыбались…

Семейные истории Бен Циона

Кирьят Экрон - вотчина

Чтобы больше узнать о семье Бенци и проникнуться духом и самобытностью йеменитов, мы отправились в небольшое поселение («мошав» ивр.) под названием Кирьят Экрон. Там со времен образования государства Израиль  проживают родственники Бен Циона - выходцы из Йемена.
В поселении царили покой и тишина, повсюду витали запахи приправ, баранины и только что испеченного хлеба. Все было зелено, цвели фруктовые деревья. По улицам расхаживали упитанные, наглые, разноцветные кошки. Одним словом, благодать.
Когда мы, наконец, встретились с Хамамой - мамой Бен Циона - она вновь поразила меня своей необычайной жизнерадостностью и энергией. В общении она была открытой, простой, искренней и какой-то невыразимо трогательной. Мама рассказала мне удивительную историю о том, как Бенци появился на свет. Чтобы лучше передать чудесную природу этого события, позволю себе небольшой экскурс в историю. Думаю, многие знают историю о назорее Самсоне. Но на всякий случай поясню: Назорей (назир – ивр.) - это человек высочайшей степени святости. А Самсон (Шимшон – ивр.,  предположительно, «служитель» или «солнечный») - герой ветхозаветных преданий (Суд. 13-16), наделённый невиданной физической силой, двенадцатый из «судей Израилевых».
Самсон был сыном Маноя из колена Данова, из города Цора. Ко времени Самсона над сынами израилевыми уже сорок лет тяготело иго филистимлян. Рождение сына, которому суждено было «спасать Израиль от руки филистимлян», Маною и его жене, которые долго были бездетными, предрек ангел. Этим Самсон был избран на служение Богу «от чрева матери». Женщине было дано повеление - подготовить ребёнка к пожизненному назорейству - всецелому посвящению себя Богу; оберегать его от употребления вина, прикосновения к мертвым и следить за исполнением других ограничений. Отличали назорея длинные волосы, которые запрещалось стричь.
С самого детства в решающие моменты жизни на Самсона нисходил «дух Господень», дававший ему чудесную силу, с помощью которой он одолевал любых врагов. Самсон совершил много подвигов в борьбе с филистимлянами (истребил тысячи противников, похитил ворота города Газа и др.). Но однажды из-за коварства его  возлюбленной филистимлянки Далилы, он попал в руки неприятеля. Девушка отрезала Самсону волосы, в которых таилась его волшебная сила. Враги ослепили его и бросили в темницу. Однако в плену его волосы постепенно отросли, и прежняя мощь вернулась к нему. Однажды филистимляне ради смеха привели Самсона на свое празднование в храм Дагон. Он помолился, попросив Всевышнего о помощи, и со всей силы толкнул столбы, которые держали своды храма. Здание пошатнулось и обрушилось, и герой был погребен под его руинами вместе со своими врагами.
Первенец – что был послан Богом
Итак, вернемся к беседе с Мамой Хамамой.
«После замужества, Господь много лет не благословлял меня рождением детей. Уж как я Его молила! – начала она свой неторопливый рассказ. - У меня было несколько неудавшихся беременностей, которые заканчивались выкидышем или рождением мертвого ребенка. Годы шли, а я продолжала молиться и просить у Бога детей. Так продолжалось до тех пор, пока наша семья в конце сороковых не переселилась в Израиль. Накануне переезда я потеряла очередного ребенка и была очень измотана, чувствовала себя плохо, духовно и физически. Убитая горем, я лежала в доме своих родственников в Кирьят Экроне. И тогда я сказала Творцу: «Господи, не вижу никакого смысла жить, если у меня не будет детей! Или дай мне потомство, или забери меня, Господи. Не могу больше находиться в доме, где не звучат детские голоса!» Молитва эта шла из самой глубины моего измученного сердца.
Надо сказать, что жили мы просто, все двери были открыты, так что в дом можно было войти прямо с улицы. Так вот, лежу я и чувствую, что вроде как кто-то есть в комнате. Открыла глаза и успела увидеть только, как запахнулась штора за тем, кто только что вышел в дверь. И тут я заметила, что на столе возле моей кровати лежит «камеа».
Тут необходимо небольшое пояснение. Камеа (мн. ч. «кмеот») – это небольшой кусочек пергамента, на котором написан фрагмент святого текста. Камеи изготавливались особыми людьми, знатоками Торы и священных писаний. Эти люди должны были быть ритуально чисты в действиях, намерениях, разумом и телом. Они должны были правильно - «кошерно» - питаться и регулярно совершать священные омовения - «микве» Все камеи совершенно разные по содержанию, и делаются индивидуально для каждого человека. Ювелиры изготовляют для них специальную серебряную коробочку на цепочке, и украшают ее филигранью. Камеа герметично закрывается в нее  и практически никогда не снимается.
Хамама немного помолчала, словно вглядываясь в далекое прошлое, и тихо продолжила.
«Она (камеа) была еще влажная, видно, только что написанная. Тут я и поняла, что это Творец послал мне своего ангела, чтобы спасти от страданий и благословить. Мой муж изготовил мне серебряную коробочку, и с тех пор я ее никогда не снимаю.
Эта камеа помогла мне самым чудесным образом. Хандра прошла, я снова принялась за домашнюю работу. Вскоре после того я забеременела, и беременность на этот раз проходила нормально,  душа моя была совершенно спокойна.
Как-то раз к нам в дом пришла старая женщина, дальняя наша родственница. Она рассказала мне, что ей приснился сон, будто у меня родится мальчик, но есть одно условие - его нельзя стричь до пяти лет. Кроме того, накануне родов нам необходимо сделать «капарот» - дать денежное приношение в синагогу. Так мы и поступили.
Уже перед родами начались боли в животе, и меня положили на сохранение. Выяснилось, что плод расположен неправильно. Я дала согласие на операцию, мне сделали кесарево сечение, и мой первый ребенок появился на свет. Это был сын. Мы назвали его Бен Цион – сын Сиона. Господи, какое это было счастье! Долгожданное дитя, посланное Богом! Потом у меня родились и другие дети, но радость от рождения этого ребенка несравнима ни с чем.
Как я и сказала, мы не стригли его до пяти лет. Я и дальше не трогала бы его волосы, но однажды к нам снова пришла та самая пожилая женщина. Она сказала, что настало время его постричь. Мы вновь сделали пожертвование в синагогу и повезли Бенци на могилу Раби Шимона, великого мудреца, написавшего знаменитую книгу «ЗОАР» (ивр. сияние). Там, помолившись, мы и постригли его…»
Вот такая удивительная история. Я внимательно слушала и думала: «Странным образом в судьбах этих людей и по сей день продолжают звучать живые отголоски великой древности…»

Осел по кличке Хитрель

Во время одной из наших бесед Бенци рассказал, что в детстве он часто расспрашивал своего отца о временах в Йемене. Отец говорил, что они жили очень просто и совершенно оторвано от цивилизации. В общинах не было ни электричества, ни телефонов, ни радио, ни телевидения. Новости узнавали от путешественников и торговцев, которые иногда посещали эти места. Они жили настолько изолированно, что даже о Второй Мировой Войне ничего не знали!
Бенци поведал мне одну историю, которую он услышал от своего отца. Она показалась мне очень смешной, но в тоже время трогательной и мудрой.
Как-то в общину, где жили его родители, забрели путешественники, христиане. Они рассказали местным жителям, что в Европе появился некто Гитлер, который убивает евреев и другие народности, что убито и замучено уже несколько миллионов человек. Община очень сокрушалась по этому поводу, мужчины надели молитвенные покрывала и пошли просить помощи у Всевышнего. Никто толком не запомнил, как именно звали мучителя, и потому, все называли его просто «Хитрель».
«Ну и что же вы сделали после того, как узнали эту печальную новость?» - спросил Бенци у своего отца Шломо. «А что мы могли поделать? Нам хотелось как-то присоединиться к происходящему, и потому мы назвали своего самого глупого осла «Хитрель!»

«Без женщины нет жизни»

Продолжая свое знакомство с йеменским поселением Кирьят Экрон, мы отправились в гости к знатоку семейных историй и секретов, в дом, где вместе со своей женой Мазаль живет дядя Бенци Ихия Аарони.
Сколько лет дяде, никто, конечно же, не знает. Может, под сто, а может и больше. Одно могу сказать, выглядел он прекрасно: приветливый, очень спокойный, в белой рубахе до пят, вышитой жилетке и элегантной шляпе. Глаза живые и в них озорной огонек. Посмеивается, молодится, кокетничает. Одним словом, все, как положено «красавцу - мужчине».
Дядя Ихия в семидесятых был главой йеменского поселения. Человек важный, уважаемый. На стенах дома повсюду висели старые черно-белые фотографии, свидетельствовавшие, что в молодости Ихия был весьма хорош собой.
Я попросила его рассказать немного о том, какую роль играла женщина в жизни йеменита. Я много раз слышала, что в Йемене еврейским мужчинам разрешалось брать сразу несколько жен, и мне хотелось выяснить, так ли это.
- Наши мужчины знают две вещи: Тору да святые писания - и умеют трудиться, чтобы зарабатывать деньги. А все остальное: еду, дом, воспитание детей, любовь, уют, тепло и заботу - все это дает женщина, - неспешно начал свой рассказ дядя.
- От отца я слышал, что в Йемене мужчина настолько не умел ничего делать по хозяйству, что сидя дома на мешке с золотом, он мог умереть от голода, не зная, что себе приготовить – вступил в беседу Бенци, подначивая дядю и озорно поглядывая на меня.
- Ну уж нет! – возмутился дядя Ихия, - все евреи в Йемене были как большая семья. Всегда бы нашелся кто-то, кто готов позаботиться о тебе, как бы далеко от дома ты ни был. Многие наши мужчины,  уезжали на заработки в соседние поселения, чтобы достойно содержать свою многочисленную семью. Конечно, если мужчина находился там несколько месяцев, ему нужна была женщина. А просто так быть с женщиной запрещалось. Сначала нужно было на ней жениться. Вот так и получалось, что после своей «командировки», он возвращался вместе с новой женой. Затем какое-то время был дома, немного отдыхал, общался с детьми и женами, а потом снова уходил.
- А все жены оставались и должны были как-то приспосабливаться друг к другу? - удивилась я.
- Да, но это было даже хорошо. Ведь так намного проще справляться с тяжелой домашней работой и большим количеством детей.
- И сколько женщин мог взять в жены один мужчина? – настороженно спросила я.
- Ну, смотри, - начал дядя, загибая пальцы один за другим и лукаво глядя на меня. - Если у тебя много денег, если ты красивый, и многие женщины тебя хотят, хотят иметь от тебя детей и все такое, значит надо стремиться дать им то, чего они хотят. Потому, бери столько жен, сколько ты в состоянии взять! – дядя Ихия озорно подмигнул мне и расхохотался во весь голос. А когда немного успокоился, он сказал, - Я последние тридцать пять лет со своей любимой Мазаль, и никто мне не нужен, кроме нее. Рядом с ней, я чувствую себя «целым человеком», – закончил дядя, нежно поглядывая на свою жену, которая выставляла на стол разные вкусности.
- Не понимаю я этих современных мужчин! Как они разводятся, живут без семьи, одинокие, без тепла и заботы, без смысла существования? Ведь если нет у тебя женщины, то для кого ты будешь жить, зарабатывать, кого любить?..
Воистину – без женщины, нет жизни!

«Ждите, пока наступит мир»

Я попросила дядю Ихию рассказать немного о том, как они попали в Израиль. И он поведал мне удивительную историю, раскрывающую наивность и простоту, столь свойственную йеменитам.
«До того как мы узнали, что появилось еврейское государство, вся наша община (38 семей) переселилась из Йемена в Саудовскую Аравию, – сказал дядя Ихия. – Там мы прожили несколько лет, пока к нам ни прибыл посыльный от Сохнута, который сообщил, что теперь мы можем вернуться в Израиль. То-то было радости! Все наши предки испокон веков мечтали вернуться на Землю Праотцов. Мы пошли к местным властям и сказали, что хотим уйти в Израиль. Через несколько дней нам ответили, что мы можем переселиться, но только все вместе, или же можем все вместе остаться. Велели все обсудить и сообщить точную дату ухода. Не долго думая, мы решили идти, все тридцать восемь семей, и незамедлительно сообщили им об этом. Нам надо было попасть в Йемен, в местечко под названием Аден, откуда всех евреев постепенно переправляли в Израиль. Представители властей сказали нам, что путь неблизкий и весьма опасный, на дорогах много разбойников и грабителей, а потому нам нужно посчитать все имеющиеся у нас деньги и драгоценности, составить список и передать все им. Они обещали, что наше добро повезут в Йемен на верблюдах под охраной саудовских солдат. А там мы получим все в целости и сохранности. Мы были наивны и доверчивы, и сделали все так, как нам сказали. Но потом, уже в Адене, вышла неувязка: наши деньги и ценности никто не привозил. Нам сказали, что их не могут передать ни в Йемен, ни в Израиль. Так как наши страны «не в самых лучших отношениях», то деньги эти могут быть использованы на покупку оружия. Нам сказали, что они будут храниться в Саудовской Аравии до лучших времен. Вот так мы и полетели в Израиль: в чем были и с пустыми руками.
- Как же вы устроились в Израиле? – изумилась я.
- Слава Богу! Все уладилось. Мы много работали, да и страна помогла. Правда, позже, через несколько лет, я, будучи главой поселения, написал письмо тогдашнему президенту страны Шамиру. Так, мол, и так, обещали вернуть наши деньги. И через какое-то время мы получили ответ, в котором говорилось, что правительство прояснило этот вопрос и стало понятно: пока нет никакой возможности получить деньги обратно, надо ждать, пока наступит мир между арабами и евреями. Так нам сказали. Вот мы и ждем с тех пор!» – заключил дядя Ихия и рассмеялся.