Прочь отсюда

       Клим сидел на скамейке и наблюдал свои мысли со стороны. Ему казалось, что к нему вот-вот придет странная девушка из одного сна в своей ослепляющей красе. А в животе урчало от голода, а гадкий город спал на боку.
     Клим выпил бутылку вина и теперь весело смотрел на звезды. Он взял на руки тяжелого черного кота, что бродил по парку и сказал ему дрожащим от тихого ужаса голосом: «Когда по утрам я просыпаюсь, мне не хочется и глаз даже открыть, не то, чтобы даже начать думать о чем-то. Зачем позорить еще один день своим присутствием, но пусть небо бросится ко мне, в мои миры. Вот и буду работать всю осень в своем уютном переходе. У меня будут деньги на новые встречи с женщинами. Кому пора каяться, тот  раскается, кому плакать – заплачет, но и это все суета и томление духа. Вот завтра иду к подруге новой, но и она мне не вкатывает. Я с ней познакомился на улице. Она сидела на лавочке и пила вино из бутылки. Я прошел мимо, но она позвала меня к себе. Я сел рядышком и тут я понял, что это вот оно самое, но ясно теперь, что праздник кончается вместе с напитками. Пятна на скатерти, пепел в блюдцах. Да, я поеду утром к бабе с большими буферами, дабы просто взять ее. А когда я залезу на нее, то она мне скажет с иронией: «Ночи напролет я стояла в лифте и ждала тебя», а потом засмеется на всю комнату звериным смехом. Я ей тоже скажу ей кое-что, например, что люблю ее, а потом засмеюсь сам, слыша свой голос, что отражается от стен ее унылой норы. Нет! Я не стану произносить такие глупые слова! А если не буду, то она станет хохотать всю ночь тогда. И она, и я, мы оба знаем, что никого кроме себя мы не любим, что мы законченные эгоисты, что это все  вздор. Я буду тереться своим носом о ее ребра, буду лизать ее соски. Да, я затеряюсь среди ее огромного тела! Что нам надо-то? А то, чтобы через постель ощутить себя живыми, вот и все, но много ли нам надо кроме этих ощущений? Вот такая вот новая вера у нас будет. Луна совсем уж покрылась плесенью, а спелые звёзды летят, как с дерева. Жить на свете, конечно, весело, очень многие в этом уверены. Ведь что поражает мое воображение? Женщина, приятная во всех положениях! А ведь я пью лишь от того, что мне нечего делать в этом мире, ведь мне все давно уже надоело, все это мнимое самоутверждение, бахвальство, тщеславие. Я могу умереть в любой миг, мое тело очень слабо, хотя по паспорту мне двадцать три года всего лишь, но я знаю, что с детства у меня большие проблемы с сердцем. А от этого неуютно голым лежать на скатерти и так хорошо кончает только тот, кто кончает в своей постели. Мое тело может хоть сейчас развалиться на част. И это я ощутил хорошо тогда, когда курил дурь в подвале. Я лежал на кровати и не мог дышать, сердце почти остановилось. Делаю вдох, а выдохнуть не могу. Это мой кислотный остаток жизни до полного ухода на ту сторону. Температура зависла на тридцати восьми. Хочешь меня - возьми. Это называется немного жалости к себе у людей, что живут на планете Земля. Немного иронии и немного жалости к себе, что может быть лучше? Я целый день у окна вчера стоял. Ждал, что увижу в окно ее фигуру. Скоро уеду отсюда в свой родной город. У меня будет вечный отпуск. Я уже знаю, с кем буду проводить ночи. Я звонил старинной подруге из рода Романовых, а она весело сказала, чтобы я шел к ней, когда приеду в город детства. Мне ведь захочется чуточку человеческого тепла. Есть слова, но не хочется врать, так давай помолчим, я поставлю часы под кровать и усну у тебя за плечом. Эту цивилизацию надо уничтожить до самого основания, а потом пройтись еще плугом, как это делали римляне после того, как захватывали новые страны! А я спокоен, как мёртвое море, мне ничего по-настоящему в этой жизни не хочется. В шапке-ушанке с павлиньими перьями сижу один на этой высоченной башни. Утром снова меня ждет работа в переходе. Там я общаюсь с  бродягами и матросами, пью с ними абсент и жарю спирт на костре, а потом мы идем по городу всей гурьбой и ищем где бы попить пивка и поесть крабов.
       Клим проснулся от звука машин, он понял, что снова пьяный проспал до утра на скамье, что теперь пора идти в свою нору. Он поплелся до дому, и там по-прежнему тускло горела лампадка у икон на столе.
         Он достал свой дневник из тумбочки и бросил его в окно, а потом крикнул спокойно в пустое пространство комнаты: «У людей самая великая любовь обычно не дает не только великого, но и вообще никакого потомства, а подчас приводит человека и к самоубийству. "Идеальный" человек должен быть целостным, однако в повседневной жизни нам встречаются только "половинки" человека –  либо мужчины, либо женщины. Осуществить это единство, или создать истинного человека, как свободное единство мужского и женского начала! Реальные условия, в которых мы живем, не благоприятствуют любви. Она должна себя отстаивать против игры животных страстей и еще худших страстей человеческих. Половое влечение продиктовано "волей рода", оно подавляет индивида, смеется над его индивидуальными целями. В подлинной любви есть творческий прорыв в иной мир, преодоление необходимости. Природа любви – космическая, она "не от мира сего"; любовь приходит к нам не по нашему произволу, но по божьей воле; она выше людей, поэтому не должна бояться причиняемых ею страданий. Связь между творчеством и рождением в том, что и то и другое являются "разрядкой" энергии пола; противоположность – в том, что творческая и родовая продуктивность человека обратно пропорциональны. Деторождение отнимает энергию от творчества. Наиболее рождающий – наименее творящий. Жизнь слишком коротка, земная жизнь проходит слишком быстро, а что будет потом? А потом комочек из пуха и косточки лежат в могиле – это атеизм. Сексуальный акт закрывает тайну лица. Он дает поверхностное и призрачное соединение, после которого отчужденность между мужчиной и женщиной становится еще большей».
        Клим открыл дверь, вышел на балкон, он наблюдал за созвездием Плеяды. Отчего-то ему было весело. Он что-то слышал жадным слухом, через него проходила информация, ответ на вопрос «что делать».
        «Проблема в том, что я застрял где-то посередине и уже не двигаюсь ни в ту, ни в другую строну. Я хочу идти вверх, а плоть меня тянет вниз» - грустно думал он, положив руки на перила балкона, глядя на звездное небо и ощутив нравственный источник света внутри себя, он решил снова бегать по утрам к морю, дабы там ощущать касание холодных волн своим телом.
      «Каждый день я просыпаюсь и мечтаю выбраться из сансары. Единственное желание при пробуждении и при уходе ко сну. Правда, еще иногда в таких состояниях возникают мысли о сексе - надо искоренять их! Как я иногда себя ненавижу за эти мысли. Мои руки по локоть в гвоздях, ведь я распял сам себя. Сегодня явно не месяц май, сегодня день скребущейся кошки» - думал он, зная, что завтра, быть может, утром он все-таки пойдет к морю, дабы укрепить свое немощное тело.