Политический анализ войны 1812 года

ИГОРЬ ГОРОЛЕВИЧ (КАЛУГА),
член-корреспондент Петровской академии наук и искусств (СПб.)


Время неумолимо приблизилось к 200-летнему юбилею победы России в военной кампании 1812-1813 годов. Его празднование подведёт для потомков итоговую черту под этим событием российской истории, вырванным, к сожалению, из общего контекста истории наполеоновских войн. За два столетия по политическим и идеологическим мотивам события той войны до такой степени обросли мифами и легендами, что стало невозможно без изучения первоисточников и воспоминаний очевидцев составить объективную картину того времени.

Попробуем проанализировать события военной кампании 1812 года в контексте единой общеевропейской истории. Начнём с того, что все участники войны 1812 года, в отличие от фронтовиков времён Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, не имели представления о том, что они являются участниками «Отечественной войны». Само название «Отечественная война» появилось впервые в книге участника многих военных кампаний с Наполеоном (с 1805 по 1813 год) Ф.Н. Глинки «Письма русского офицера...» (1), изданной в Москве в 1815-1816 годах и ставшей в то время одной из самых читаемых в России.

Изначально слово «отечественная» носило чисто территориально-разграничительный характер и не имело смысла национальной войны, вызванной ростом национального самосознания русского народа. Хотя бесспорным является факт небывалого роста патриотических чувств среди разных сословий. Вместе с тем, не будем лукавить, они проявлялись по-разному. Не следует забывать и о юридическом положении крестьян в сословном обществе Российской империи, где они наравне со скотом имели свою стоимость. Война затронула весьма ограниченный участок исконной территории России и длилась всего около полугода.

После войны 1812 года в обстановке всеобщего ликования по поводу изгнания за пределы России наполеоновской армии и в силу необходимости поддержания в обществе иллюзии единства всех сословий во главе с дворянством (главной идеи царской власти) полюбившееся петербургской аристократии название «Отечественная война» в 1837 году (к 25-летию победы в войне) по «высочайшему повелению» Николая I было закреплено в российской истории.
С точки зрения беспристрастного исследователя нашего прошлого военная кампания 1812 года являлась пиковым фрагментом эпохи наполеоновских войн (1790-1815 гг.) и имела несколько составляющих.

*****

Для России, это фактически было продолжением её усилий противостоять «наследникам» Великой французской революции, оказывающей «дурное» влияние на сложившийся к концу XVIII века европейский порядок. В конце сентября 1811 года Россия по договору с Пруссией была готова вновь выступить против Франции (в 1806—1807 гг. прошла так называемая война четвёртой коалиции, в ходе которой наполеоновской Франции противостояла коалиция трёх великих держав – России, Пруссии, Англии). Это должен был быть реванш за навязанный России Тильзитский мир 1807 года (Российская империя присоединялась к континентальной блокаде Англии, отказывалась от торговли с ней – своим главным партнёром; на территории польских владений Пруссии образовывалось герцогство Варшавское, зависимое от Франции; российские войска уходили из Молдавии и Валахии, завоёванных у Турции). Но из-за двойственной политики Пруссии пятая коалиция держав России, Пруссии, Англии и, возможно, Австрии в 1811 году не сформировалась. Император Александр I решил новую военную кампанию отложить.

Изображение России в виде «жертвенного и смиренного агнца» в преддверии военной кампании 1812 г. мягко говоря, не увязывается с её провокационной политикой и разработкой «тайной стратегической операции» по уничтожению армии Наполеона. Интересы России в предполагавшейся новой войне с Францией состояли в сохранении за ней ранее приобретённой после раздела Польши территории Великого княжества Литовского (около 460 тыс. кв. км с примерно 6-миллионным населением) (2), аннулирование тильзитских соглашений и восстановление прежнего уровня отношений с Англией. Учитывая военный потенциал Франции и полководческий гений Наполеона, расчёт на полную победу над неприятелем был слишком смелым….

По сути дела военная кампания 1812 г. для России началась ещё в 1810 году с секретных операций разведывательных и дипломатических служб, увеличения численности армии и её подготовки к новой войне и с выработки стратегии предстоящих боевых действий.

Следствием приготовлений к войне стало официальное её объявление России 22 июня с последующим переходом 24 июня 1812 г. через пограничную реку Неман Великой армией Наполеона. Сразу после начала войны, 8(20) июля 1812 года в Великих Луках канцлером Н.П. Румянцевым и посланником Центральной хунты Испании в России доном Франсиско Зеа Бермудесом (1779-1850) был заключён договор о союзе между Россией и Испанией. Таким образом, в начале военной кампании 1812 г. уже сложилась очередная антифранцузская коалиция из России, Англии и Испании, которая, нейтрализовав союзников Франции – Швецию и Турцию, не дала Наполеону возможность перегруппироваться.

Датой завершения «спланированной» войны, вероятно, следует считать 27 января 1813 года, когда генерал И.Ф. Паскевич принял в Вилянуве от городской депутации ключи города Варшавы в знак покорности и выхода из войны герцогства Варшавского.

Позже, после победы над Наполеоном, стал неизбежен очередной передел польских границ, выявивший истинные амбиции России. В результате Австрия потеряла большинство своих территориальных приобретений от разделов Речи Посполитой, а Пруссия сохранила за собой лишь Великое княжество Познанское и «вольный город» Гданьск (Данциг). Все остальные территории герцогства Варшавского отошли к Российской империи и составили Королевство Польское из 8 воеводств (3). 3 мая 1815 года в ходе Великого конгресса Александр I подписал «Основы конституции» Королевства Польского, ставшие фактически очередным разделом Польши, проведённым Россией исключительно в своих интересах. Основательно побитые Бонапартом Пруссия и Австрия препятствовать этому демаршу России не смели.
Это сейчас поляки для россиян совершенно иностранцы, а тогда отношения русских к полякам было примерно таким же, как после распада СССР к украинцам...

Можно ли задолго до войны спланированную и подготовленную стратегическую операцию по затягиванию неприятельской армии вглубь страны для её полного уничтожения, с последующим закреплением за собой присоединённых от разделов Польши территорий Литвы, Белоруссии, части Украины, и «уничтожение» марионеточного герцогства Варшавского назвать «Отечественной войной»? Ответ очевиден…

*****

Для наполеоновской Франции военная кампания 1812 г. делилась на два этапа. На начальном этапе это был политический поход с формальным названием «Вторая польская кампания», целью которого было принуждение России к выполнению достигнутых в Тильзите договорённостей, то есть к полной покорности вассала, востребованного для дальнейшей борьбы против Англии в Европе, а может быть, и в Азии. При этом имела место странная задержка в Вильно, где войска Наполеона находились полных 18 дней, что, учитывая значительное суточное содержание столь огромной армии, не поддаётся логическому объяснению.

Очевидно, что задача по отторжению от России территорий, изменению её феодального уклада жизни и истреблению населения не стояла. Наполеон понимал нереальность захвата и расчленения России, поэтому нужно было нанести ей тяжёлое поражение и тем самым заставить Александра I подписать мирный договор, подобный Тильзитскому, т.е. обязать его активнее участвовать в континентальной блокаде Англии.

Свидетельством этого являются воспоминания камердинера Наполеона Луи-Константина Вери, сопровождавшего императора в ходе кампании 1812 года. В них отражены мысли Наполеона накануне войны с Россией: «...В Дрездене я помню о разговоре императора с маршалом Бертье, которого он вызвал к себе... <...> Император заявил примерно следующее: «Я ничего плохого не хочу Александру; это не с Россией я веду войну, так же как и не с Испанией. У меня есть только один враг – Англия, и это до неё я стараюсь всеми силами добраться до России. Я буду преследовать её повсюду» (4).

Об этом же говорит в своих мемуарах французский генерал барон Жан-Батист Марбо, участвовавший практически во всех крупных кампаниях наполеоновских войн, включая поход в Россию: «Единственной целью императора при вступлении в войну с Россией было восстановление континентальной блокады (против Англии). Дополнительным доказательством этого служил тот факт, что на берега Немана Наполеон не привёз никаких запасов оружия, ни обмундирования для вооружения и экипировки войск, которые смогли бы выставить поляки» (5).

Однако в случае «упрямства» Александра I Наполеон был готов применить и более жёсткие меры воздействия. Об этом сообщали в своих донесениях высокопоставленные чины русской контрразведки и политического сыска: «Из дома французского посла разносится слух, что Наполеон издал уже Манифест, в котором (он) все наши польские губернии объявляет присоединёнными к Королевству Польскому, которое восстанавливает и назначает брата своего Еронима королём» (6, 8) и «Французы говорят, что Наполеон желает кончить кампанию завоеванием всех польских губерний. Однако, одно дело обещать, а другое – исполнять обещанное!» (7 ,9).

Видимо, это были крайние меры, которые Наполеон мог озвучивать только в состоянии эмоциональных вспышек. Он не мог не осознавать, что восстановление Польского королевства за счёт территорий, доставшихся России по польским разделам, сделало бы последующее примирение с Россией практически невозможным. Наполеон не питал иллюзий в отношении «склочной» и ненадёжной Польши, бесполезной для его далеко идущих планов. Другое дело, Россия – «бескрайняя», культурно близкая по сути, к которой он, судя по всему, с юности испытывал чувство глубокой симпатии.

Мало кто сегодня знает, что молодой Наполеон хотел служить в русской армии. Посланный императрицей Екатериной II «с деликатной миссией» в охваченную революционным пламенем Францию для вербовки офицеров в русскую службу генерал-лейтенант И.А. Заборовский проявил принципиальность (согласно предписания Екатерины II условием при переходе в русскую службу была выдача патента на чин ниже имеющегося) не удовлетворил требования молодого амбициозного поручика-артиллериста Наполеона Бонапарта, желавшего перейти в русскую службу – но только в звании майора. Принципиальность Заборовского возвеличила Историю Франции – сохранив для неё одного из величайших полководцев Мировой истории – Наполеона Бонапарта… (10-12)

В 1812 году Наполеон был в сложной ситуации – кризис в дипломатических отношениях с Россией привёл к объявлению ей нежелательной войны, цели которой не понимали даже верные его маршалы. Война потребовала провозглашения понятных лозунгов, не ущемляющих авторитета Российской империи. Одним из них стало освобождение Польши, что позволило привлечь во французскую армию много поляков. Первоначально войну предполагалось вести на «спорных» территориях, занятых Россией при разделе Польши (территория «русской Польши» или Великого княжества Литовского в составе Литвы, Белоруссии и части Украины) без переноса театра боевых действий на исконную русскую территорию.

На участие в «ограниченной» войне против России были вынуждены согласиться под давлением Наполеона и её бывшие союзники по разделу Польши - Пруссия и Австрия, уже ранее потерявшие «свои доли» польских земель.

22 июня 1812 года Наполеон обратился к великой армии с воззванием: «Солдаты! Вторая польская война началась...», в котором оповещал войска о начале войны.

Второй этап кампании 1812 года проявился, по мере развития событий, неожиданно для самого Наполеона. Начиная с перехода исторических российских рубежей и разорения Смоленска, война перешла в другое качество, более известное в Европе под названием «Русский поход», а в России, позднее, была провозглашена «Отечественной войной 1812 года».
 
О разделении этих этапов военной кампании говорится в «Смоленском» воззвании главнокомандующего 1-й Западной армией генерала Барклая де Толли к «Обывателям Псковской, Смоленской и Калужской губерний»: «Вы, истинные сыны своего Отечества, верные подданные монарху своему и бесстрашные защитники собственности! <...> Непримиримый враг наш, предприняв алчные против нас намерения, тешил себя доселе надеждой, что и одной наглости его довольно будет, чтобы устрашить нас, чтобы восторжествовать над нами. Но две храбрые армии наши, остановив дерзкий полёт насилий его, грудью противостали ему на древних рубежах наших...» (13).

Наполеон, являясь сторонником «бескровных войн», склонялся больше к тому, что эта война должна превратиться просто в «политическую войну» – в войну кабинетов, в нечто вроде дипломатической дискуссии, продолжаемой при помощи нескольких «жестов оружием», после чего обе стороны должны прийти наконец к какому-нибудь общему соглашению, выгодному Франции (14).

Кроме этого, приведя с собой в Россию воинские контингенты многих европейских государств, включая бывших её союзников, и «замарав» их русской кровью, Наполеон надеялся существенно ограничить политическое влияние Российской империи на европейскую политику. А главное – разорвать опасный для Франции союз между Россией, Австрией и Пруссией, связанных участием в разделах Речи Посполитой.

*****

Для поляков, потерявших свою государственность в результате разделов Польши в 1772, 1793 и 1795 годах между Россией, Австрией и Пруссией, восстановление Наполеоном по Тильзитскому миру марионеточного герцогства Варшавского дало иллюзорную надежду на восстановление Великой Польши в границах Речи Посполитой, то есть с присоединением Белоруссии, Литвы и части Украины. Вторая польская кампания, казалось, позволяла воплотить эту мечту в реальность.

Наполеон умело обыгрывал «польский вопрос» для сокрушения своих противников и внесения разногласий между ними. После его переговоров с Александром в Тильзите (1807 год) на карте Европы на какое-то время появилось герцогство Варшавское. Первоначально оно включало в себя земли «прусской Польши» (после разгрома Пруссии), а с 1809 года – и боль-шую часть «австрийской». Князем варшавским стал Фридрих Август, посаженный Наполеоном на саксонский трон. Таким образом, к 1812 году у поляков территориальные претензии к Пруссии и Австрии были незначительными. Главным врагом на пути возрождения великой Польши была Российская империя.

Наполеон действовал осмысленно. В герцогстве была принята конституция и создана боеспособная армия, которой командовал племянник последнего польского короля князь Юзеф Антоний Понятовский (в кампанию 1812/13 годов он командовал 5-м (польским) корпусом во французской армии). В 1807 году в герцогстве Варшавском отменили крепостное право с сохранением земельных владений за помещиками (принцип «иди, куда хочешь, ты свободен»).

В донесениях российских спецслужб можно встретить информацию о росте раздражения поляков, проживавших на территории «русской» Польши, по отношению к политике царской власти к нерусскому населению на присоединённых территориях. В частности, в них говори-лось: «Приехавшие из Житомира поляки жаловались здесь (в герцогстве Варшавском) на притеснения, чинимые тамошним помещикам воинскою полицией, рассказывая, что богатым позволяют выкупаться, а бедных ссылают и что при них шесть человек сослали в Киев. Сие производит великое роптание в тамошних краях. <...> Говорят, что Наполеон обещал <...> князю Понятовскому корону польскую, если к себе склонит российско-польские области, с тем что Конституция 3 мая 1791 года будет утверждена за ручательством французского Императора. Зайончеку обещано герцогство Лифляндское на польских правах. О всем сём ожидают от Наполеона прокламаций» (15, 16)  (генерал Юзеф Зайончек (1752-1826) в кампанию 1812/13 годов командовал 16-й (польской) пехотной дивизией в составе Великой армии).

Необходимо отметить, что в кампании 1812/13 годов большинство поляков выступили на стороне Наполеона, причём следует признать, что польские воины сражались очень храбро, не уступая в воинской доблести ни русским, ни французским воинам.

Но были и другие поляки, которые в результате нескольких разделов Польши были уже давно отделёнными от матери-родины, они оказались в подданстве Австрии и Пруссии. Об этих поляках так отзывался в своих мемуарах французский генерал барон Жан-Батист Марбо: «Они неплохо и охотно выступили против России, но делали это под знамёнами своих новых государей. Они не испытывали по отношению к Наполеону ни любви, ни энтузиазма и боялись увидеть свои земли опустошёнными войной. Великое герцогство Варшавское, отданное в 1807 году королю Саксонии по Тильзитскому миру, было единственной провинцией прежней Польши, где сохранились остатки национального духа и некоторая привязанность к Франции. Но какую пользу могло столь малое государство принести армиям Наполеона?» (17).

Далее генерал Марбо писал: «Самые горячие господа из различных частей Польши предлагали Наполеону поднять все провинции и привести к нему на службу свыше 300 тысяч человек в тот день, когда он провозгласил бы официально, что все разделы их страны аннулируются и восстанавливается Польское королевство. Но император французов, признавая всю выгоду, какую он смог бы извлечь из этого вооружённого восстания, не скрывал, что первым результатом такого восстания было бы втягивание Наполеона в войну с Пруссией и Австрией, которые <…> скорее присоединили бы свои армии к русской. Но особенно император опасался ненадёжности и непоследовательности поляков, а они, втянув его в войну против трёх самых могущественных северных стран, сами, возможно, не сдержали бы своих сегодняшних обещаний.

Поэтому император ответил, что сможет признать Польское королевство лишь после того, как жители этих обширных областей покажут себя достойными независимости, поднявшись против своих угнетателей.
 
Получался порочный круг: Наполеон соглашался признать Польшу, только когда она восстанет, а поляки хотели действовать лишь после восстановления своей независимости. <…> Несколько влиятельных господ, желая принудить Наполеона вопреки его желанию и связать его обязательствами, собрали в Варшаве Национальный сейм, куда вошло незначительное число депутатов от нескольких округов.
 
Поскольку первым актом этой ассамблеи было провозглашение восстановления и независимости бывшего Польского королевства, подобная патриотическая декларация имела массу откликов во всех провинциях, независимо от того, стали они русскими, прусскими или австрийскими. <…> Однако у поляков эта необдуманная экзальтация продолжалась недолго; лишь несколько сотен из них присоединились к нам. Охлаждение сделалось столь сильным, что город Вильно и Виленский округ смогли дать лишь двадцать человек в почётный караул» (5).

К великому разочарованию поляков, Наполеон не присоединил Великое княжество Литовское к Польше, а с целью политического шантажа и давления на Россию создал для Литвы особое временное управление.

*****

Для бывших территорий Великого княжества Литовского («русской» Польши) война носила сложный и противоречивый характер. Существовала идея возрождения независимого и от России, и от Польши Великого княжества Литовского. Кроме того, сказался фактор религиозной неоднородности населения. Вопреки пропаганде и утверждениям нескольких поколений историков, захват Россией литовско-белорусско-украинских земель не принёс этим народам никакого «освобождения от иностранного гнёта». Власть царской России над этими нерусскими странами и народами была несравнимо более тяжёлой и беспощадной. Правда, православие, исповедуемое на этих территориях большинством населения, получило привилегии господствующей в Российской империи религии. Но царские власти с самого начала на вновь приобретённых территориях вели настойчивую борьбу против греко-католической (униатской) и римско-католической церквей, которые также имели миллионы приверженцев. На землях бывшего Великого княжества Литовского образ «врага» каждый видел по-своему, отсюда и приблизительно равное, по 50 тысяч, соотношение представителей этих территорий в русской и французской армиях.

Новое угнетение для белорусов, украинцев, литовцев и поляков создало угрозу последовательной и жестокой русификации, несравнимо более масштабной, чем проводившаяся в течение нескольких предыдущих столетий полонизация непольского населения. Опасение нерусских народов, включённых в состав Российской империи, на утрату национального самосознания были обоснованы. Их территории были включены в административно-территориальное деление России в качестве разрозненных губерний (2). Даже фамилии переделывались на русский лад.

Свою оценку последствий политики Екатерины II и её внука Александра I по отношению к населению «русской» Польши писал генерал Жан-Батист Марбо в своих мемуарах: «В самом деле, Литва и другие провинции, составляющие свыше трети прежней Польши, проведшие более сорока лет в подчинении у России, почти полностью утратили воспоминания о своей прежней конституции и считали себя русскими вот уже много лет. Дворяне посылали своих сыновей служить в царскую армию. Привычка привязала их настолько крепко к России, что нечего было и надеяться на их присоединение к французам» (18).

Многие «русские литовцы» и «русские поляки», в том числе из числа знати, оказались в военный период на стороне Российской империи. Об отношении и настроениях «русских поляков» к армии Наполеона Марбо писал: «Далёкие от мысли прийти на помощь французским войскам, они отказывали им в самом необходимом, и во время похода нашим солдатам часто приходилось силой добывать продукты и корм для лошадей, которые местные жители и особенно помещики прятали от нас, отдавая их в первую очередь русским, своим угнетателям. Подобное пристрастное отношение к нашим врагам возмущало французских солдат, что привело к нескольким прискорбным случаям, которые г-н де Сегюр называет «ужасающим грабежом»! Однако невозможно помешать несчастным солдатам, изнурённым усталостью и не получающим никакого пайка, брать у населения хлеб и скотину, чтобы выжить.
 
<…> Основной причиной апатии литовских поляков была традиционная привязанность знати к русскому правительству, обеспечивающему власть помещиков-рабовладельцев над крестьянами, освобождения которых французами польская знать боялась. Ведь все эти польские дворяне, непрерывно твердившие о свободе, держали крестьян в самом жестоком рабстве!» (19).
 
При этом, часть знати на землях бывшего Великого княжества Литовского была настроена анти русски в связи с конфискацией у неё земельной собственности после подавления А.В. Суворовым восстания Тадеуша Костюшко (1794 г.). Земли с крестьянами перераспределялись в пользу представителей высшего офицерского корпуса России, отличившимся при подавлении этого восстания. Сохранился документ «Ведомость кому каки деревни и в каком числе душ всемилостивейше пожалованы августа 18 1795 года», представляющий собой обширный список розданных Екатериной II земель, весьма красноречиво характеризует российскую политику в отношении недавно присоединённых территорий Речи Посполитой и фиксировал передел земельной собственности. Она содержит перечень розданных Екатериной II земель участникам «польских дел». В этом, достаточно внушительном документе с расписанными землями, видим следующие известные фамилии русских военачальников: генерал-поручик Голенищев-Кутузов (2667 душ), граф Павел Зубов (13.662 душ), генерал-аншеф граф Николай Салтыков (4701 душ), действительный тайный советник и обер-гофмейстер граф Безбородко (4981 душ), действительный тайный советник Яков Сиверс (2808 душ), генерал-фельдмаршал граф Пётр Алексеевич Румянцев (7099 душ), генерал-аншеф князь Николай Репнин (3995 душ), генерал-поручик граф Иван Ферзен (3121 душ), генерал-фельдмаршал граф Суворов (6922 душ), генерал-майор Леонтий Беннигсен (1087 д.) и др. (20).
 
О политическом состоянии дел в Литве и Белоруссии повествует в своих «Воспоминаниях о кампании 1812 года» и участник наполеоновских войн, затем - шеф жандармов и приближённый императора Николая I А.Х. Бенкендорф: «Поляки даже на глазах императора не скрывали своих надежд и желания нашей гибели. Ангельская доброта императора и невозмутимое спокойствие были единственным ответом на заносчивость этой нации, постоянно обманываемой мечтами и постоянно употребляющей во зло милосердие. <...> Дворяне губерний Белоруссии, которые всегда были поддонками польского дворянства, дорого заплатили за желание освободиться от русского владычества. Их крестьяне сочли себя свободными от ужасного и бедственного рабства, под гнётом которого они находились, благодаря скупости и разврату дворян; они взбунтовались почти во всех деревнях, переломали мебель в домах своих господ, уничтожили фабрики и все заведения и находили в разрушении жилищ своих мелких тиранов столько же варварского наслаждения, сколько последние употребили искусства, чтобы довести их до нищеты. <...>

Французская стража, исходатайствованная дворянами для защиты от своих крестьян, ещё более усилила бешенство народа, а жандармы или оставались равнодушными свидетелями беспорядков, или не имели средств, чтобы им помешать» (21).

Информацию А.Х. Бенкендорфа о крестьянском бунте в Белоруссии (не против армии Наполеона, а против своих помещиков) подтвердил бригадный генерал голландец Дедем де Гельдер из 2-й пехотной дивизии корпуса маршала Даву: «В окрестностях Витебска население проявило революционные чувства. Помещики со всех сторон стали обращаться к витебскому губернатору генералу Шарпантье с просьбой прислать охрану для их защиты от крестьян, которые грабили помещичьи дома и дурно обходились с самими помещиками (я сам видел, как многие семейства переехали в Витебск, заботясь о своей безопасности)» (22).

Аналогичные высказывания можно встретить у наполеоновского «интенданта» Витебской губернии маркиза Пасторе: «В стране царил самый крайний беспорядок, распространяемый восстанием крестьян, убеждённых тайными агентами революции, что свобода, о которой шла речь, состоит именно в безудержном произволе. <...> Дворяне Витебской губернии по собственному побуждению обратились к императору, надеясь, что ему удастся подавить эти беспорядки, наконец раздражавшие их, так как они посягали уже на их права. Император принял их просьбу и приказал мне обнародовать вместе с комиссией и от её имени прокламацию... Губернатору было поручено послать по деревням летучие отряды, которые должны были выполнить двоякое назначение: подавить крестьянское восстание и перехватить мародёров. Благодаря ужасу, повсюду внушаемому этими войсками, и благодаря суровости некоторых дворян, может быть, получивших на то приказ, скоро было подавлено это мимолётное восстание, которым наши враги не сумели воспользоваться, после того как возбудили его» (22).

В целом население бывшего Великого княжества Литовского в кампанию 1812 года, в силу различных причин не могло активного участия в войне и сохраняло в основной своей массе политический нейтралитет, духовно тяготея к России...

В военной кампании 1812 года не обошлось и без курьёзов. Так, некоторые позитивно настроенные к армии Наполеона поляки и литовцы, снабжавшие его армию провиантом и фуражом, были обмануты своим «кумиром», расплатившимся с ними фальшивыми русскими ассигнациями. Тем не менее, созданное Наполеоном самостоятельное от Польши и от России временное управление для Литвы, вселяло некоторые надежды и в её население.

*****

Для Англии военная кампания 1812 года была не менее важным историческим моментом, чем для самой России. В отличие от России, которая в случае поражения могла в крайнем случае потерять только ранее захваченные ею территории Польши, а при вступлении в войну на стороне Наполеона Турции и Швеции - также Молдавию и Финляндию. При этом существовала вероятность насильственного свержения военной элитой «неугодного» царя (Александр I был посажен на трон в 1801 году группой заговорщиков, организовавших убийство его отца - Павла I; организаторами дворцового заговора считаются вице-канцлер Никита Панин и генерал-губернатор Петербурга Пётр Пален, которые были связаны с английским послом Чарльзом Уинтвортом. Он мог быть заменён на своего брата Константина). Для Англии перспективы были более мрачные и не предсказуемые.

Для борьбы с Наполеоном у Англии к 1812 году оставался только один союзник - Россия. Лондон способствовал российской дипломатии в обеспечении мира на южных и северных границах России. О «чудесном замирении» с Турцией и Швецией, свершённом благодаря достижениям английской дипломатии и её золоту можно узнать из воспоминаний ЖанаБатиста Марбо: «В тот момент, когда две могущественные европейские империи готовы были нанести друг другу удары, Англии, естественной союзнице России, пришлось приложить все усилия для того, чтобы помочь отразить вторжение на её территорию. Уплатив туркам золотом, английскому правительству удалось заставить турецкого султана заключить мир с Россией, что позволило ей отозвать внутрь страны армию, стоявшую на турецкой границе. Эта армия сыграла огромную роль в войне против нас.

Англия также обеспечила мир между императором Александром и Швецией. Последняя была естественной союзницей Франции, и на неё Наполеон должен был рассчитывать, тем более что Бернадотт только что был провозглашён наследным принцем этой страны, коей он управлял вместо старого короля, своего приёмного отца. <...> Новый шведский принц, утверждавший, что останется во Франции по велению сердца, дал соблазнить или смутить себя англичанам, а им, впрочем, было бы нетрудно и свергнуть его. Он пожертвовал истинными интересами своей приёмной родины, дав Англии взять над собой власть и заключив союз с Россией во время встречи с императором Александром.

Эта встреча состоялась в маленьком финском городке Або. Русские только что завоевали эту провинцию и пообещали Швеции компенсировать её уступкой Норвегии, но её они должны были вырвать у Дании, бывшей слишком верной союзницей Франции. Так, вместо того чтобы опереться на наши войска на севере для возвращения своих провинций, Бернадотт, напротив, закреплял эти захваты, становясь в ряды союзников России!

Если бы Бернадотт действовал заодно с нами, географическое положение Швеции замечательно послужило бы нашим общим интересам. Однако новый принц ещё окончательно не стал нашим врагом. Он хотел знать, на чьей стороне будет победа, и высказался лишь в следующем году. Лишённый поддержки Турции и Швеции, для сдерживания русских армий Наполеон мог иметь своими союзниками на севере только поляков. Но этот неспокойный народ, чьи предки не сумели договориться между собой и создать независимое государство, не представлял собой никакой моральной или материальной опоры» (17).

Англичане поставили для русской армии стрелковое оружие. Имеется документальное подтверждение об отправке в Россию 150 тысяч английских ружей. Об этом сообщал русский посол в Лондоне Х.А. Ливен Н.П. Румянцеву в письме от 6 (18) декабря 1812 года (23, 24).
Из этого следует, что с целью недопущения вторжения на свою территорию и сохранения владений в Азии (прежде всего британскую Индию), Англии пришлось приложить все усилия для того, чтобы уровнять силы двух могущественных европейских империй, готовых вступить в решительную схватку. В одиночку у неё было мало шансов выстоять перед Францией. Надо полагать, что вклад Англии в обеспечение мира на южных и северных границах России был одной из значимых составляющих победы России в войне 1812 год.
 
К сожалению, до настоящего времени значительная поддержка Англии в отстаивании Россией своего суверенитета и сохранению «приобретённых» территорий «русской Польши», полностью замалчивается отечественной историографией!

*****

Победа России (точнее пятой антифранцузской коалиции России, Англии и Испании) в военной кампании 1812 года положила начало конца наполеоновской Франции. В 1812–1813 годах Российская империя устранила последствия заключения Тильзитского мирного договора. Эта победа имела счастливые последствия и для англичан, которые по праву могут праздновать 200-летие снятия континентальной блокады Англии и устранения угрозы вторжения армии Наполеона в её пределы.


ПРИМЕЧАНИЕ

1 Глинка Ф.Н. Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием Отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год. — М.: Гл. I «Описание отечественной войны 1812 года до изгнания неприятеля из России и переход за границу в 1813 году», 1870.

2 Сковронек Ежи. Удары с трёх сторон. Разделы Польши как составная часть европейской истории (1772 – 1793 - 1795).// Журнал «Родина» № 12, 1994. – С.36 – 40.

3 Аспидов Фёдор «За вашу и нашу свободу!»// Журнал «Родина»: - М., Из-во «Пресса», № 12, 1994. – С.74 – 78.

4 Меневаль К.-Ф., Вери Л.-К. Н. Наполеон. Годы величия (Воспоминания секретаря Клода-Франсуа Меневаля и камердинера Луи-Констана Вери). Перевод Зайцева Л.Н.-  М.: Издатель Захаров И.В., 2002.

5 Марбо М. Мемуары генерала барона де Марбо. / пер. с франц.: Мирошниченко Г.П., Егорова Н.А., Ятлова А.В. - М.: Изд-во «Эксмо», 2005. – 736 стр., ил. – (Энциклопедия военной истории), Глава 3. – С. 524.

6 Искюль С.Н. «Осведомительные письма» тайной полиции (Осведомительное письмо № 32 от 30 июня 1812). Издание: Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. Материалы и Исследования. М.: 2001. – С. 303 -304.

7 Там же (Осведомительное письмо № 36 от 8 июля 1812). С. 310.

8 Архив Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории Российской Академии наук (АСПбФ ИРИ РАН). Фонд Балашовых № 231 (Осведомительное письмо № 32 от 30 июня 1812), ф. 16, оп. 1, - л. 82.

9 Там же (Осведомительное письмо № 36 от 8 июля 1812). л. 92.

10 Обухов А.И. Да пусть он стал бы майором…. // II-ой Калужский областной общественный литературный военно-патриотический конкурс «Подвигу доблести русской – память и честь!» в честь 200-летия победы России в Отечественной войны 1812 года: Сб. материалов./Авторы-составители: И.Е. Горолевич, Н.В. Гущина/ – Калуга: Изд-во «ГАРАЛЬ», 2008.– С. 268 – 271.

11 Обухов А.И. «Лабиринты истории (правда и вымыслы об адмирале Траверсе)». // Газета «Лужская правда» от 26 апреля 2007 (Ленинградская обл.).

12 Обухов А.И. Да пусть он стал бы майором…. // «Калужские Губернские Ведомости» № 9 (55) от 13 сентября 2007.

13 Государственный архив Калужской области (ГАКО). Воззвание Главнокомандующего 1-й Западной армией генерала Барклая де Толли к «Обывателям Псковской, Смоленской и Калужской губерний», ф.32, оп.20, д.22, л., 493.

14 Тарле Е.В. «Наполеон», Глава XIII «Нашествие Наполеона на Россию 1812 г.». М., Госполитиздат, 1941.

15 Искюль С.Н. «Осведомительные письма» тайной полиции (Осведомительное письмо № 29 от 20 июня 1812). Издание: Русско-французские культурные связи в эпоху Просвещения. Материалы и Исследования. М.: 2001. – С. 296.

16 Архив Санкт-Петербургского филиала Института Российской истории Российской Академии наук (АСПбФ ИРИ РАН). Фонд Балашовых № 231 (Осведомительное письмо № 29 от 20 июня 1812), ф. 16, оп. 1, - л. 73, 73 об.

17 Марбо М. Мемуары генерала барона де Марбо. / пер. с франц.: Мирошниченко Г.П., Егорова Н.А., Ятлова А.В. - М.: Изд-во «Эксмо», 2005. – 736 стр., ил. – (Энциклопедия военной истории), Глава 3. – С. 518.

18 Марбо М. Мемуары генерала барона де Марбо. / пер. с франц.: Мирошниченко Г.П., Егорова Н.А., Ятлова А.В. - М.: Изд-во «Эксмо», 2005. – 736 стр., ил. – (Энциклопедия военной истории), Глава 3. – С. 517.

19 Там же. С. 524 - 525.

20 «Ведомость кому каки деревни и в каком числе душ всемистивейше пожалованы августа 18 1795 года». Фонд А.В. Висковатова. ОР РГБ. ф. 53, д. 6334. л. 127 - 132.

21 Бенкендорф А.Х. «Воспоминания А.Х. Бенкендорфа о компании 1812 г.». Вторая публи-кация (с кратким комментарием) в Сборнике ИМЛИ РАН // «Московский пушкинист», IV. М., 1997. С. 331 - 382.

22 Карпов А.К. «Записки полковника Карпова», Глава 3. 1812. Витебск, 1910.

23 Богданов Л.П. Русская армия в 1812 году. М., 1979. - С. 164.

24 Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988. - С. 69.