Мене, текел, перес

"Вот и значение слов:
мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему;
текел — ты взвешен на весах и найден очень лёгким;
перес — разделено царство твое"...
Дан.5:26-28;

Сначала было видение.
Привиделась фотография из детства. На фотоснимке изображён мальчуган во фланелевой матроске в шортиках, чулочках, обутый в башмачки, на головке нелепая помесь берета с бескозыркой.
Задник - рисованная, скорее всего на клеёнке, - аляповатая картинка с изображением завалинки из двух жердин; этакая совково-мещанская пастораль.
На одной - верхней, разместилась большая с чередой чёрных полос на серой шкурке кошка. Почему кошка? Почему так решил? Не знаю. Наверное, потому, что на шее, за ушами животинки торчит светлый узел с намёком на бант. Котов с бантами не бывает - только кошки.
В картинке явно чего-то не хватает, какая-то в ней недосказанность. Фотограф поместил фигуру мальчика так, что она загораживает ещё одного участника съёмки. Кого? Кота?
Неужели фотограф сумел заглянуть в будущее, усмотрев в крохе повадку, задаток природы?
***
Июньской ранью, очнувшись в реанимационном отделении больницы, глядя на белый потолок, за окно, затянутое почему-то в палец толщиной металлической решёткой, за которым разлилось словно разбавленное водой молоко сизое не по-летнему хмурое утро; вслушиваясь в жужжащую в круг меня установленную аппаратуру, подмигивающую разноцветными огонькам; на провода, тянущиеся к моему телу, словно щупальца спрута присосавшиеся к груди натыканными на окончаниях датчиками, мне на ум пришла чертовски привлекательная мысль: а что я здесь делаю?
Урбанизм столицы закатав в асфальт прелесть бытия, принудил к бегу по кругу, размазав картинку жизни до такой степени ирреальности, что закат воспринимался уже как рассвет, ложь, изворотливость как успех, как превосходство, как признак ума; уверил, что Жар-птицу я уже ухватил за хвост, ощипал и подушку её пером даже набил. А это был пшик! Мнимость!
Это были всего лишь жалкие деньги, а я упивался их обладанием, их могуществом, их посредничеством между возможностью и властью, они сделали меня важным, умным, нужным местом мира и с каждым днём глотки были нетерпеливы, не утоляющие жадны, и я захлебнулся...
А это, "что я здесь делаю?" - настолько заполнило меня, настолько увлекло, что смахнув с приставленного в тёмном углу палаты стула принадлежащие мне вещички сказал аппаратуре аdieu и вышел вон.
***
...За больничной территорией, на умытой ночным дождём улице, выкурив сигарету, наплевав на приличие, набрал номер подружки и на её сонное: Ах, паршивец, ты, где пропадал сутки!? - ответил: На том свете! Но если сгожусь, если успеешь, - поспеши! - я не на долго вернулся на этот, - и назвал адрес.
Лёжа на койке мотаясь, словно марионетка на нитке между Жизнью и Смертью в мгновении от морга, где бесстрастный патологоанатом, наверное, уже затачивал под мою плоть свой любимый скальпель, я вдруг осознал: мне есть куда спешить! Что небо – синее, трава – зелённая, дети – прекрасны, женщины - чудо, а секс с ними - самое приятное времяпровождение. Да и вообще – всё вокруг так интересно!
Сейчас я другой. Сегодня мне удалось обмануть Бога и я торопливо впитываю новую Жизнь, ибо destinata mori cras.