Помощник

Ёжичку.

Основано на её заявке:
«Хочу почитать оридж
из серии «она была хулиганкой, он был няшкой»
в любом сеттинге»

Женька – отчаянная. Она из Дикого леса. Одна на весь класс. И в школе появляется через раз – говорит, есть дела поважнее.
Женьку даже парни побаиваются. Даст отпор любому.
Учителя постоянно её ругают. За то, что выглядит неженственно, говорит громко и резко, одевается во что попало. И успевает хорошо только по физкультуре. Да по тем немногим предметам, которые ей по-настоящему интересны. Если дело касается истории или литературы – у Женьки внезапно обнаруживаются глубокие познания, каких ни одна школа не обеспечит, и парадоксальные суждения, которых больше ни у кого не встретишь. А на биологии она обычно сидит с пренебрежительной миной: мол, а вы трогали руками то, о чём рассуждаете?
«Если бы ты, Хабарова, ещё спортом занималась, – вздыхали учителя, – отстаивала бы честь школы, то тебе бы очень многое прощалось!»
Валентин всегда злился, если слышал подобное. Когда, ну когда Женьке заниматься спортом? Она у матери одна, мать часто болеет и ей даже тяжести поднимать нельзя, а значит – Женьке приходится всё самой, и в лес уходить за добычей тоже! Нет бы кто помог!
Валентин как-то сам ходил домой к Хабаровым – больше никого не сговорил. Спрашивал Женьку: чем помочь? Но получил только:
– Да я уж сама как-нибудь… Валечка. Ты и топор-то не поднимешь.
Что правда – то правда. Валентин с самого первого класса напрочь освобождён от физкультуры. И вообще, по словам одноклассников, умеет только книжки читать. Он такой же слабый, как Женькина мама.
Зато он знает, какие лекарства могут ей помочь. И их-то в следующий раз и принесёт.
– А почему вам до сих пор не помогает государство, школа, кто-нибудь?
– Государство помогает, – нахмурилась Женька. – Только так, что курам на смех. Ты ведь, может, помнишь ещё времена, когда люди из Дикого леса были цветом нации?
– Да, вроде да… Народ со всей страны вербовался в охотники и защитники. Потому что это могло обеспечить на всю жизнь.
– Да. Моя семья родом издалека, и отец потерял здоровье на этой работе. И особенно его подкосило, когда срезали надбавки и перестали учитывать год за два. Вот и умер.
– Прости. Только дебильное государство может не помогать своим защитникам.
– Забей, Валька, ты же не сын министра. А вот по радио говорят, что жуткозавры уже вымерли. Чёрта с два!
– Да, я хотя бы знаю, что это не так. Давай, Жень, держись.
Он оставил склянку на столе, а Женька сделала вид, что не заметила.
* * *
Валя много думал о том, что знает Женьку всю жизнь – и, видимо, не знает совсем. В младших классах она почти не выделялась – тогда они все ещё носили форму. В те дни Женькины тёмно-рыжие волосы ещё доставали до плеч, и она собирала их в «хвостики». Сейчас она стрижётся коротко, по-мальчишески.
Да нет, вспоминал дальше Валентин, она и тогда была резкой и активной. Запросто давала сдачи парням, защищала подружек. А когда стала постарше – ещё и драться их учила. Вальке тоже как-то предложила. А он только вздохнул: «Мне нельзя…» Впрочем, его особо и не обижали. С тех пор, как поняли, что у него можно списать. Он некоторое время пытался ещё и объяснять им что-то, чтобы хоть какие-то знания в голове застревали, – но быстро понял, что это в меру бессмысленно.
Женька не списывала у него никогда. Только когда они ещё были маленькие и ходили вместе на «продлёнку» – Вале удавалось вместе с ней позаниматься. Только казалось, будто не для себя она это делает, а чтобы он мог покрасоваться и почувствовать себя полезным. Самой Женьке большинство предметов были неинтересны. Правда, на «двойки» она тоже не позволяла себе скатиться…
В те годы она и на переменах бегала, и по перилам каталась, и однажды разбила стекло. Не мячиком и не нечаянно, а из рогатки. Протестуя против двоек её подруге.
– Твою бы энергию да на мирные цели, – вздыхали учителя. – Ведь любишь заниматься с товарищами, защищать…
– Я зато не люблю, когда меня заставляют.
В каком это было классе? В шестом, кажется… Вроде тогда Женькиного отца вызывали в школу. Но мало чего добились. Старый охотник был суров и будто пришёл сюда из другого мира. Валентин тогда видел его мельком – и понял, в кого у Женьки такие неулыбчивые, глубокие серые глаза. А ещё в глаза бросилось: май на дворе, а он в перчатках…
– То, что в самом деле нужно для жизни, она умеет лучше всех вас, – бросил тогда Женькин отец.
А через два года его не стало. Власть сменилась чуть раньше.
Женька начала прогуливать школу. Никто особо не обратил внимания. Учителя спешно переписывали программы обучения. Девчонки, которых Хабарова опекала несколько лет, выросли и оперились, упорхнули по большинству к парням. А сами парни тоже как-то не скучали в Женькино отсутствие.
И только Валентин решил тогда за ней зайти. И узнал, что случилось…
Стало так страшно, что он быстро оттуда убежал. Не было у него слов, чтобы утешить Женьку и тем более её мать – хрупкую, то ли белокурую, то ли уже совсем седую…
Но потом Валя пришёл на похороны. Вместе со своими родителями. Его мама всё время поддерживала Женькину, отец тоже помогал чем мог. А Женя и Валя были будто вовне. По отдельности. Каждый в своём мире и ни при чём к белому свету. Но расстались, обменявшись долгим взглядом. Знали – видятся вне школы не в последний раз…
* * *
– Жень, почему ты никого не посвящаешь в свою ситуацию?
– А нечего им лезть. Ещё понаведут комиссию, лишат маму родительских прав и заберут меня в приют. Мы же справляемся. Вот будет мне шестнадцать, скоро уже – тогда больше никто не докопается.
– Ну ладно. Если всем всё равно, то мне-то нет.
– Валечка, ты очень смешной. Но жизни совсем не знаешь. И шансов узнать у тебя мало. Тебя с твоей справкой даже в армию не возьмут.
– Увы. Зато у меня обширные теоретические познания. Даже по жуткозаврам. Я знаю, что их местами едят. И что из их шипов и костей можно делать оружие и орудия. Да я у тебя сам видел такие – как в книжках про каменный век.
– Но жить в каменном веке ты ведь не желал бы, правда, Валька?
– С тобой – может быть.
– Денёк для интереса, не больше. И в какую точку бить жуткозавра – ты уж точно не знаешь. А если и знаешь – то в трудную минуту это тебе не поможет.
– А ты, ты справляешься в одиночку? С целым жуткозавром?
– Приходится.
– Хотел бы я это видеть…
– Не советую. Мне ты будешь только мешать. А сам растеряешь все свои прекрасные иллюзии…
* * *
И всё-таки однажды Валентин решился прогулять уроки, чтобы пойти с Женькой в лес.
– Надо же, – удивилась она, – как же ты без их объяснений, без новой порции заданий?
– Завтра же сдвоенная физра. Математику я наверстаю, а по истории я эту тему уже читал. Кстати, у альтернативного историка.
– О, расскажешь?
– Ага. Когда ты разрешишь шуметь.
…В лесу было мрачно – никакой тебе романтической красоты, только почти полная темнота да зловещие шорохи.
– А зачем ты нападаешь на жуткозавров? – спросил Валентин. – Разве они лезут первые?
– Лезут. Дикий лес – последний рубеж на их пути.
– А может, это ваше оправдание, выживать-то надо?
– Ты не лучше остальных из леса, молчи.
Женька сердито поджала губы и зашагала впереди.
Вале показалось, что прошла вечность, когда они наконец остановились.
– Сиди тут, – шепнула Женька, толкая его в кусты. – Оно бежит сюда.
И правда. Земля начала дрожать. Вскоре показалось существо с ногами как колонны, с головой, уходящей под облака, вернее, выше верхушек деревьев. Серо-зелёная кожа была покрыта громадными зазубренными шипами. Жуткое создание дышало громко, будто работал небольшой завод. Глаза злобно горели. От чудовища несло болотом и – почему-то подумалось Вальке – ещё пахло вековой пылью древних эпох.
Тут же ему стало не до красивостей. Толстый хвост с шипастым шаром на конце проехался по земле в паре ладоней от Валиных сапог.
Парень взвизгнул. Женька длинно выругалась и выстрелила. Куда-то не то под мышку, не то под брюхо чудовища.
Но доисторическая махина уже вильнула в сторону – и заглотила Вальку целиком, вместе с кустом.
* * *
Валентин высунул нос из зловонной жижи. Встряхнулся, пытаясь хоть как-то оглядеться.
Было темно. Но отнюдь не тихо. Организм жуткозавра готовился переварить добычу. Стенки желудка вокруг Вали пульсировали, по ним волнами проходила дрожь. Время от времени ощущались и более мощные толчки – громадная тварь, видимо, не стояла на месте.
«Вот так и останутся от меня одни резиновые сапоги, – подумал Валентин, – а они всё равно только и годятся, что мерить лужи на школьном дворе. В лесу в них холодно. Жене и пользы-то не будет, даже разрежь она брюхо чудовища».
Ничего себе мысли перед смертью. Видимо, недостаток кислорода сказывается. Всплывает всякое в голове…
Когда-то Валентин читал о том, что, по легендам, во время оно на жуткозаврах стояла земля. А потом люди их обидели, ящеры убежали, и планета повисла в пустоте. И жуткозавры стали её топтать, плодиться и есть людей.
Может, и правда люди это заслужили, и он, Валентин, небом назначенная жертва?
Так он подумал, теряя сознание от испарений и от того, что пригодного для дыхания воздуха уже почти не осталось. Захлёбываться парень начал позже, и в этом, видимо, было высшее милосердие.
…А потом лезвие царапнуло кожу, рассекая промокшую одежду. Хлынул свет и свежий воздух. Валентин раскашлялся и очнулся.
Женька стояла над ним, по колено в крови, на фоне поверженной туши жуткозавра. Женькины ладони были всё ещё у Вальки на груди.
– Как ты меня напугал, идиот!
– Женя… ты меня вот так вот этими руками оттуда и вытащила?
– А как ещё. Рёбрами этой твари пару раз тебя подцепила, а так да. Давай, поднимайся, пойдём хоть вымоемся.
Валя встал, опираясь на неё. И тут раздался хруст, отвратительный плеск и чавканье.
Женька завопила. Вальку ниже колен пронзила боль. И он видел, что, начиная с этого места, от его ног остались одни кости, а выше плоть спеклась, заварилась. Ни капли крови, только обрывки штанов свисают нитками.
– Ничего, я и так дойду, – слабо улыбнулся он. – А всё-таки если находить яйца жуткозавров и выращивать детёнышей дома – они будут добрые…
– Тьфу на тебя! – Женька чуть не плакала. – А может, потому ты не успел полностью раствориться, за доброту твою дурацкую… Ноги у тебя ходить будут, моему отцу оно однажды на руку плюнуло, действовала рука-то, но если уж кто в желудок к твари попадал – то всегда одни кости оставались… Тьфу, помощник-феномен!

Июнь 2012,  Луговая