Юродивый. эпизод 5

       Савельев курил свою первую за сегодняшний день сигарету. Ульяна ушла с паспортами в кассы. Таксист, уловив перемену в настроении клиента, вышел из машины и, открыв капот, стал копаться в моторе.
       Ой, как мне не нравится ситуация, – в который раз повторил про себя журналист, глубоко затянувшись второсортным дымом.
         В его карьере была не одна сотня командировок. Задания доставались и прогулочные, и сопряжённые с риском для жизни, но в этот раз чувство настороженности было особо острым.
        Глеб родился и вырос в семье непризнанного художника и заурядной актрисы. С детства его окружала атмосфера неудовлетворённости и творческой обиженности. Родители бесконечно спорили, говоря, в сущности об одном и том же, но не приходя при этом к взаимопониманию.
       Каждый из них хотел видеть сына представителем своей профессии. Глеба же не притягивало ни то, ни другое. Выиграв в старших классах на литературном фестивале, он после школы прямиком отправился на журналистский факультет.
       Декан университета, известный в столице профессор филологии, Скоробогатов Сергей Ильич, сразу выделил пытливого студента из общей массы учащихся. Уже на втором курсе он познакомил его с главным редактором недавно открытого журнала Степанковым. Этот факт и определил дальнейшую карьеру Савельева.
       Сейчас, сидя в машине, Глеб обстоятельно искал в памяти моменты, когда Виктор Алексеевич мог откровенно подставить его в угоду собственных проблем, и не находил.
       Так может, и в этот раз всё проходит в привычном режиме? Может. Но слишком бравурное поведение главреда говорило о том, что тот мог действовать под чьим-то нажимом.
       Вернулась Ульяна и протянула Глебу паспорт с билетом:
       – Вылет через пять часов.
       Таксист со скучающим видом сел на своё место и выжидающе посмотрел на журналистов. Девушка достала зеркальце и лёгким движением пальцев поправила челку:
       – Домой, куда же ещё? Паковать чемоданы.
       Однако Савельев выдал очередной сюрприз:
       – Шеф, сначала на Можайскую.
       Ульяна напряглась:
       – Что за экскурсия, Глеб? Мне ещё родителям нужно позвонить и в гостинице номера забронировать.
       Глеб флегматично откинулся на сиденье:
       – С гостиницей сам разберусь, и остальное успеешь. Неуютно мне как-то вслепую ехать – что-то  Колдун недоговорил. Надо посетить его берлогу.
       Через двадцать минут, лавируя по малым улочкам и дворам, дабы избежать пробок, такси остановилось возле старой обшарпанной четырёхэтажки.
       – Глеб, почему ты такой упрямый? – спросила Ульяна, когда они поднимались по лестнице в тёмном подъезде. – Знаешь ведь, что Субботин ничего тебе не скажет.
       – Пташка, ты опять не дружишь с логикой, – не оборачиваясь бросил Савельев. – В кабинете Колдун что-то хотел добавить важное, его остановил Степашка. В конце концов, он нас два часа в кабинете ждал наверняка не только для того, чтобы карту показать. Вот его дверь. Звони.
       На звонок никто не ответил, даже шорохов внутри не прослушивалось.
       – Говорила же я тебе, – с торжеством в голосе произнесла девушка, – и ехать не надо было, и не скажет он тебе ничего, и уехал он совсем не домой.
       – Так-так, – сухим выстрелом раздалось за их спинами.
       Оба журналиста вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял Колдун с авоськой в руке. В авоське находились бутылка коньяка, лимон и плитка горького шоколада.
       – А я, собственно, вас ждал, – с усмешкой проскрипел Субботин. – Вот только не утерпел, за допингом зашёл.
       В прихожей тоже был полумрак, рябью отдающий в глаза, тем не менее, свет хозяин квартиры включать не стал.
       – Проходите сразу в мой кабинет. Нет смысла вас на кухню приглашать, – однозначно, не чай приехали пить.
       В квартире царил обычный холостяцкий беспорядок. В маленькой душной комнате, которую Колдун назвал кабинетом, мебели было немного – покосившийся шкаф, кожаный потёртый диван, невысокая этажерка с книгами и компьютерный  стол, естественно, с компьютером, дискетами и различными справочниками на нём.
       Ульяна скромно примостилась на краю дивана, а Глеб непринуждённо развалился возле стола на стуле с металлическими ножками и спинкой.
       Субботин сел на своё законное место и, выставляя содержимое авоськи на стол, хрипло спросил:
        – Сами скажете, зачем пришли, или мне предоставите догадаться?
       Глеб не заставил себя просить дважды, разведя при этом руки в стороны:
       – Ну, раз ждали, Павел Васильевич, значит, знаете, зачем.
       Субботин понимающе кивнул и неожиданно ударился в демагогию:
       – Совсем странными вещами приходится заниматься в этом мире. Над головой есть небо. Солнце дарит свой свет и тепло. Чего, кажется, не хватает человеку, чтобы провести отпущенное ему время на земле. Нет – обязательно надо насаждать сомнительный комфорт вместо спокойного выполнения предназначенной высшими силами миссии…
        Ульяна зевнула.
       Субботин откупорил бутылку, плеснул в пузатый стакан тёмно-красную жидкость и выпил одним глотком:
        – Видите ли, мало нам того, что мы знаем и имеем. Гордости нашей кажется, что слишком низок уровень бренного прозябания. Власти хочется. Власти, славы и безнаказанных благ, – Колдун неожиданно расхохотался, а потом более доверительным тоном продолжил, – в нехорошую историю вы ввязались. В этом деле замешаны отнюдь нечеловеческие силы. Глеб, что особенного ты успел заметить во второй схеме?
       Савельев заёрзал на стуле, словно застигнутый за ковырянием в носу:
       – Я не успел детально изучить её, но мне показалось, что расположение красных кружков конструктивно изменилось. Я увидел что-то вроде полукольца.
       Субботин отправил в свой желудок вторую порцию коньяка и удовлетворённо кашлянул:
       – Верно. Только не полукольцо, а практически полное. Словно подтягиваются некие силы к тому месту, где активность аномалии свелась к нулю.
       Глеб переглянулся с Ульяной:
       – Вы хотите сказать, что организуется война против предполагаемого хранителя зоны вокруг Старославска?
       – Вот именно, война, – выдохнул старик. – Никому не нужная, но продиктованная всё той же пресловутой человеческой гордыней.
      – Подождите, Павел Васильевич, – подала голос девушка, – не считаете же Вы, что это на самом деле связано с потусторонними силами? Их никто никогда не видел и ничего про них не знает. Мы всё-таки живём не в сказочном мире. Может, это какие-то секретные структуры стоят за передвижениями всех этих действующих объектов?
       – Связано, не связано, – обозлился вдруг Субботин. – реальные это структуры или метафизические – не стоит вам совать свой нос в то, что вы не в состоянии осознать. И вообще, разговорился я тут с вами. Ступайте себе, куда хотите, раз вам нравится искать приключения на свою непоседливость. 
       Колдун наполнил до краев стакан, осушил его большими глотками и, надкусив лимон, стал нарочито громко высасывать кислую мякоть.
       На журналистов он больше не обращал внимания, и те были вынуждены покинуть старого чудака.
       Ульяна, всё ещё морща нос от специфических ароматов холостяцкой обители, многозначительно развела руками:
       – Я ничего не поняла. А ты?
       Глеб шёл молча. Но за несколько шагов до машины резко остановился и взял девушку за плечи:
       – Курочка моя, хоть что-нибудь ты почувствовала у него?
       Ульяна отвела глаза и пожала плечами:
       – Что можно было почувствовать в пещере с экскрементами мезозойской эры? Там не только домовым, даже самим Субботиным не пахнет, словно это место не одно поколение пустует.
       – Вот, тебе и Колдун, – разочарованно протянул журналист. – Или защитой себя обложил? Пташка, может, тебе не стоит ехать? Понюхать там, что к чему, и моего собачьего носа хватит. А если сковорода раскалится, то мне будет проще одному ретироваться.
       Ульяна обиженно наступила ему на ногу каблуком:
       – Даже не вздумай от меня избавляться. Перестраховщик, блин. Поехали вещи собирать. Я ещё хочу в сеть залезть – нет ли там намёков на секретные объекты. Скорее всего, оттуда ветер дует…                Продолжение следует http://www.proza.ru/2012/10/31/1483