Чебуратор, Полупух и пресловутый Еврибади... неБыл

(эта..."пэмка" была написана 8 лет назад...решил ничего не менять...а зачем? да! рука не поднялась поставить ЭТО в раздел "стихи"))

                Пока грозил телеэкран глобальным в мире потепленьем,
                Пока куражился народ и пил с двойным остервененьем, -
                На город опустилась ночь, похолодало в самом деле,
                Настала вечная зима, и мы забыли, как потели.

                Из поэмы известного поэта неизвестного времени.

1.ЧЕБУРАТОР

Он был печален пять минут,
Потом задумчив три недели.
Как прежде бодр, смел и крут, -
Вся жизнь в борьбе, жизнь на пределе.

Никто не знал, где он живет,
Где он высиживает яйца.
Ходили слухи, что он жмот
И ходит в ресторан Китайца.

Китаец напрочь отрицал
Свое знакомство с этим типом.
И всех подальше посылал,
Борясь с таким стереотипом.

Но только точно знаем мы,
Он был и есть на самом деле.
Оставим лишние понты, -
Он наш герой, герой доселе.

И имя воина того
Не позабудет инкубатор,
Мы пишем с гордостью его,
А вслух кричим: «О! Чебуратор!»

Уж три недели как была
Земля подвластна зимней стуже.
Нет в Чебураторе тепла,
Ему от этого не хуже.

Он видел много на веку –
Был заморожен в Антарктиде,
Он сталеваром был в цеху, -
 И в нем горел, да только ныне

Все изменилось в одну ночь
И стало скучно сталевару.
Устал, замкнулся, вышел прочь
И потерял былую славу.

Он шел по темной мостовой,
Печально шевеля ушами,
Мозги в тумане, взгляд тупой, -
Внизу…, но это между нами.

Так отмахал он сотни верст
(Не есть, не спать ему не надо)
И от того-то вывод прост –
Он из железа был, ребята.

Да, вот такой уж наш герой,
А с виду вроде как нормальный,
Вот только уши сто на сто
И нос какой-то не носатый.

Волосяной покров на нем
От двух макушек до мизинца,
А левый глаз горит огнем
И тем огнем он мог гордиться.

Но все достоинства его
Нам не узнать и не осилить.
Вот он идет и никого,
Идет один, идет и видит…
 
2.ПОЛУПУХ

И видит, на поляне, с банкой пива,
Сидит веселый Полупух.
Вы зацените, как красиво, -
Веселый, пьяный Полупух.

Иной другой бы удивился,
Иной другой сказал бы: «Ах!»
Но Чебуратор не смутился, -
Ему неведом детский страх.

И взяв совсем чуть-чуть повыше,
Он затянул «Шоу маст гоу он».
Потом немножечко потише
Запел про радостный вагон.

А Полупух сидел и слушал,
Борясь с непрошеной слезой.
Все знают, в полупухских душах
Нам не найти земной покой.

И нет печальнее печали,
Чем полупухская печаль.
Она накоплена веками
И стало Полупуха жаль.
 
Железноухий Чебуратор
На полуслове кончил петь.
Он был известный провокатор,
 Но совесть не успел стереть.

И подошел он к Полупуху,
Погладил твердою рукой.
«Не плачь, браток, иначе стукну
По этой банке головой».

Нисколько этим не смущаясь,
Навзрыд заплакал Полупух.
«Я третью жизнь в чащобе маюсь,
Вторую жизнь считаю мух.

Я заколдован был весною
Каким-то странным мужичком.
Теперь вот каждою зимою
Раздавлен будто бы катком.

А, говорят, зима настала,
На веки вечные пришла.
Теперь башка моя пропала,
Теперь болеть мне до конца.

Но знаешь, я не унываю,
Вот только пива много пью,
Но этим я себя спасаю,
Я пивом голову лечу.

Не разбивай мои бутылки
И банки тоже не помни.
Ты лучше расскажи новинки,
А хочешь, пива отхлебни».

На полупухскую тираду
Ответил Чебуратор так:
«Пойди найди себе отраду,
Но можешь маяться и так».

«Мне не найти в лесу такую, -
С тоской ответил Полупух, -
И мне ненужно растакую,
Ведь я не Пух, а Полупух».

И Чебуратор начал думать,
Скрипя мозгами и ногой.
Но очень скоро начал путать,
Кто перед ним, кто он такой.

Но тут пришла к нему идея,
Пришла, ушла и вновь пришла,
Но вслух пока сказать не смея
Он начал так, издалека.

«Вот ты живешь один, в берлоге,
А где же вся твоя родня?
Не уж-то канула в болоте
И канула буквально вся?»

«Ну, ты сказал, ну ты и ляпнул!
Типун тебе на все концы».
Еще из банки пива тяпнул
И рассказал, что подлецы

Козлы и редкие паскуды
Те два брательника его.
Непух, младшой, пропил все струны
На балалаечке его,

Собрал нехитрые пожитки
И убежал за две реки.
Забрал, скотина, даже нитки
И все вонючие носки.

А старший, пидор, Пух Петрович
 Купил на что-то самокат
И укатил куда-то, сволочь,
Туда куда-то, на закат.

И Полупух махнул рукою
Туда, где раньше был закат.
Лишь кто-то сплюнул над рекою
И стало тише во сто крат.

«Так я о чем тебе толкую,
Пойдем со мною, Полупух,
 Мы там тебе найдем такую!
А если хочешь, сразу двух.

Я слышал, где-то в Закарманье
Есть все, что нужно для души…»
 «А как же быть мне с заклинаньем,
Ведь мне не выбраться с глуши»?

Заулыбался Чебуратор:
«Да ты не веришь в свой успех,
Ведь я  известный навигатор,
Я в этом смыслю лучше всех.
 
И мужичка того я знаю,
 Что колдонул тебя тогда,
Я неприязнь к нему питаю,
Но это тоже ерунда.

 Вот если б встретить Еврибади,
Нам бы открылась жизни суть,
Он очень крут, он ЕВРИБАДИ!
Он мог бы солнышко вернуть».

«И ты молчал, друг Чебуратор!
Да что б ты выронил свой глаз,
Да что б ржавел твой писуатор
И газ проник в противогаз».

Так Полупух благодарил
И убивал в себе тревогу.
Он свет в берлоге погасил
И с Чебуратором – в дорогу…

3.В ПОИСКАХ ЕВРИБАДИ

Ходили долго, часа три,
Но все же выбрались из чащи.
Уткнулись лбами в две реки,
И Полупух захныкал чаще.

«Не буду, не хочу, я сдох,
 Я так устал, я так измотан,
Я превратился в Полумох,
Как будто жопой был изжеван».

Но Чебуратор не таков,
Он Полупуха взял за шкирку,
Он взял за хобот, взял за хвост,
За носовую полудырку

И потащил его по льдам,
И потащил его по глыбам,
Он был как Ленин, как Ван Дамм,
Как сердце под адреналином.

Вот вам и первая река,
 Вот вам вторая позади,
А впереди торчит рука,
Сугроб, рука, пойди, спроси
 
Откуда среди снежной дури
Взялась рука с большим кольцом,
Кто не доел свой хачипури,
Не помолился перед сном?

Но Полупух вдруг рассмеялся
И плюнул прямо на кольцо:
«Мой брат, Непух, тут окопался,
Не отморозил бы … лицо.

Пошли Чебур скорей отсюда,
Пошли скорее за лиман,
 Быть может, старшего неклюда
Увидим в граде Закарман.

Надеюсь, он живет несладко
И пьет холодный чай-чефир.
Уж больно Пух на женщин падок,
А сам имеет трипперсиф».
 
«Ну и не добр ты, приятель,
Ведь он же брат тебе, подлец.
Нет, ты, похоже, точно спятил,
Снег загубил тебя в конец».

И снова, взяв за полудырку,
И снова взяв его за хвост,
Он станцевал на нем Лезгинку.
Да, Чебуратор был непрост.

Но Полупух не обижался,
Не унижался перед ним,
Он тихо над собой смеялся
И оставался невредим.

Широкоухий Чебуратор
Все танцевал и танцевал,
А Полупух натужно квакал,
Но вскоре кончился скандал.

Друзья обнялись, посмеялись,
Распили баночку пивка,
Немного с горки покатались,
Ну а потом пришла Тоска.

Она ходила между ними
И целовала их виски.
Они чуть оба не запили,
Но выстрел, бах, и нет Тоски.

То Чебуратор, вечный воин,
Из глаза левого пальнул.
Теперь медали он достоин,
Неси медаль, но тот зевнул

И скромно так, без выкрутасов,
Сказал как будто сам себе:
«Коль хватит мне боезапасов
Не будет гадов на земле».

Похоронив Тоску под елкой,
Они продолжили свой путь
И шли как нитка за иголкой,
И не могли они свернуть.

Перелезая через горы,
Преодолев весь Индостан,
Они проспорили все споры
И вот пред ними океан.

Бушует черною волною
И брызжет пеной океан,
Красиво, видимо, не скрою,
Но где же этот Закарман?

Герои строят быстролодку,
В нее садятся и плывут.
Наш Полупух киряет водку,
А Чебуратор свой мазут.

Но все кончается порою,
А выпивка быстрей всего.
Я вам секрет один открою,
У них осталось лишь вино,

Когда за айсбергом удачи
Предстал пред ними Закарман.
На берег вышли чуть не плача,
То не мираж и не обман.

Средь ледяной пустыни – город,
Стоит не низок не высок.
Здесь каждый весел, каждый молод,
Пингвины прыгают, прыг-скок.

Никто не ведает печали,
Не погибает от тоски.
«Здесь нас, похоже, ждать не ждали».
«Да ну и хрен с ним, мы дошли».

«Скажите люди иль пингвины,
Где Еврибади отыскать»?
«Так у него же именины,
Он нынче в баре, вашу мать».

Дошли до бара, снег искрился,
Летел по небу ероплан,
И дым отечества струился
На весь чудесный Закарман.

А в баре счастье, счастье в кубе
И Еврибади как живой
Сидит на самом мягком стуле,
Качая правою ногой.

Друзья с поклоном и с цветами
 Подходят, глядя сквозь него:
«Послушай, Еври, слушай, Бади,
Нет нам не нужно ничего.

Не за себя тебя мы просим,
Не от себя несем цветы,
И мы под свингеров не косим,
Но нам поможешь только ты.

Слыхали мы, тебе под силу
На небо солнышко вернуть,
Людей, пожалуйста, помилуй,
Ведь им без солнца просто жуть».

И Еврибади им ответил
И Еврибади им сказал:
«А я давненько вас приметил,
Давненько вас я поджидал.

Вы возвращайтесь-ка обратно
И соберите весь народ,
И прокричите троекратно
«О, солнце, солнце»,  в рот компот.

Тогда, возможно, все вернется
На круг привычный для людей,
И солнце с радостью проснется
И выйдет к вам из-за теней.

Но лучше я поеду с вами,
Вдруг не получится у вас.
Я все же, знаешь, Еврибади,
Я Олл Тугеве». Через час

Надев фуфайку, лыжи, шапку,
Он вышел с ними и пошел.
Дорога легче, коль в обратку,
Вот и земля, родимый мол.   

Потом дошли до Полумира,
А мир успел заледенеть,
Но с ними жизнь и с ними сила.
Тут Еврибади начал петь.

Он пел о солнце, пел о небе,
Он пел о жизни и любви
И вдруг ее на всей планете
 Запели люди всей земли.

И солнце, словно неоткуда,
Вдруг засияло в вышине.
И у земли прошла простуда.
Пришла пора цвести весне.

Но люди быстро позабыли,
Кто все вернул на прежний план.
 Герои наши месяц пили,
Потом уплыли в Закарман.

Там и живут теперь поныне,
Пасут носатых пингвинят
И не подвержены гордыне,
Не ожидают и наград.

Но иногда садятся вместе
И пьют горячий крепкий чай,
И жизнь идет, идет без лести,
А ты, май бейби, не скучай.

ЭПИЛОГ

Ночь наступает незаметно,
А  день приходит невзначай.
Мы верим в то, что солнце вечно,
Быть может так, но только знай,

И Полупух, и Чебуратор
На помощь могут не прийти,
Хотя не важный это фактор, -
Нам Еврибади бы найти.




10.01.2004 г.