И вновь рассвет... Глава 33

Жаи сделала всё, что могла, чтобы отговорить сестру, при этом ничем её не задев; но что бы она ни говорила, Афази всё выворачивала наизнанку, с полным удовлетворением убеждаясь в том, что старшая сестра несомненно и нестерпимо завидует ей и не хочет допустить своего полного и безоговорочного поражения.

Итак, насладившись всеобщим восхищением, не поддавшись на уговоры Жаи и жалобы матери, Афази отправилась в путь, благополучно достигла Святилища, предстала перед его малоприветливыми сёстрами и, наконец, перед самой Первой Жрицей Запада.

Испытание… Да, это потрясение ей никогда не забыть. Пожалуй, вся её последующая, совершенно беспросветная жизнь здесь - меркла, сливалась в один серый фон, тёмно-серый, как её одежда, на котором чёрным пятном лежал тот день, когда она появилась здесь впервые.

Ошеломлённая грубым и презрительным отношением встретивших её жриц, Афази и опомниться не успела, как оказалась на пороге мрачного Святилища, где было так темно, от грубых, не слишком чистых стен веяло таким холодом, а пахло не цветами и зеленью, как во всех храмах, где ей доводилось бывать, но чем-то мертвенным, с привкусом гнили, что от всего этого она заледенела, скованная ужасом.

Ноги её будто приросли к неровному, с выщерблинами, полу, и Афази замерла, уверенная, что никакая сила в мире не заставит её идти дальше. Она просто не могла идти и, кажется, начала всерьёз подумывать о побеге, но было слишком поздно.

Жрицы, поначалу предоставившие ей самой изучать Храм и разыскивать в нём Первую Жрицу, заметив её оцепенение, поспешили "прийти ей на помощь". Помощь заключалась в пинках, насмешках и откровенных оскорблениях. "Воодушевив" таким образом свою будущую сестру, они, тем не менее, поспешили удалиться, как только в дальней, наиболее тёмной части храма им почудилось какое-то движение.

Афази ещё предстояло узнать, что никто здесь не стремится лишний раз встретиться с Первой Жрицей, за исключением, может быть, двоих-троих старших сестёр, которые видятся с ней довольно часто.
Но и их это, похоже, не слишком радует — такова плата за особое положение и возможность безраздельно властвовать над остальными.

Как только жрицы скрылись, Афази снова остановилась, со страхом, но пока ещё и с некоторой надеждой вглядываясь в колышущийся сумрак. Да, тогда она ещё надеялась, что все её страхи развеются, как сон. Ведь она слышала об Испытании, должно быть, это оно и есть.

Неприятный и какой-то чуждый голос окликнул её из темноты, он был одновременно слишком резким и со странным присвистом, никогда не слышанным ею прежде, но особенно её поразили грубые интонации. Её надежда почти умерла, когда она впервые услышала этот голос… Почти, но ещё не совсем.

Она была так напугана, что не поспешила приблизиться к обладательнице голоса, как та ей велела, а осталась стоять на месте. Тогда-то Афази и получила своё новое "имя".

— Ты что, не понимаешь, что тебе говорят?! Тупица! Я сказала — иди сюда! Быстро!
Афази медленно оторвала от пола одну ногу, чуть-чуть передвинула её, поставила и так же медленно приподняла вторую. Должно быть, это сон, страшный сон…

— Долго мне ещё ждать, Тупица?!!

Нет, это не сон…
Ей очень хотелось убежать, просто повернуться и бежать со всех ног, пока не кончится дыхание и не иссякнут последние силы, но она была слишком напугана, чтобы попытаться. Впрочем, из этого всё равно ничего бы не вышло. Сёстры ждали у входа.

Афази двинулась вперёд — неуверенно, как слепая, вздрагивая на каждом шагу. Чуждый голос подгонял её, и было очень страшно думать, как выглядит та, кому он принадлежит.
На самом деле она выглядела ещё хуже, чем Афази могла бы вообразить, потому что Первая Жрица Запада вообще не была жиззеа или, может быть, была самой странной жиззеа, какую можно представить.

В самом тёмном углу храма, куда едва достигал слабый трепещущий свет из узких прорезей в толстых стенах, стояла она — уродина? чудовище? или просто кто-то другой — не жиззеа? но кто же тогда?

Короткая шерсть на груди и чуждые глаза, казавшиеся слепыми и оттого ещё более пугающими, и усики — слишком короткие, слишком толстые, слишком подвижные, будто всё время что-то ощупывающие, слишком короткий и широкий хоботок и непомерно длинные руки — всё было грязно-белого цвета, отдающего кое-где в жёлтый, кое-где — в серый.

Глаза Афази уже привыкли к полумраку, хотя в тот момент она скорее жалела об этом, а позже не раз думала, что увиденное ей померещилось.
Как бы там ни было, она скоро убедилась в том, что этот монстр, по какой-то невероятной ошибке занявший место Первой Жрицы, вовсе не стыдится своей внешности, а может быть даже получает удовольствие от потрясения, страха, отвращения и многого другого, что душило, сжимало, захлёстывало его жертв.

Страх превозмогал всё остальное, и это определённо вызывало довольное, сытое выражение расслабленного хоботка жрицы. Белёсое чудовище было почти обнажено. Она и не думала прятаться, как показалось Афази вначале, просто Первая Жрица не любила солнечного света. Скорее всего, он был для неё непереносим.

Афази плохо помнила отдельные слова, движения, не знала, сколько времени длилась эта встреча. Туман, вызванный потрясением, скрыл от неё детали, но главное осталось, и от него уже никуда не деться.

Первая Жрица Запада приняла её в число сестёр. Не ученицей — сразу сестрой. Положение ученицы предполагает, что она ещё может передумать и уйти — в других храмах, но из этого не уходят. По крайней мере, живыми. Это ей объяснили сразу.
Не было ни поздравлений, ни белых одеяний, ни Священных Танцев. Только унижения, страх и побои.

Первая Жрица оборвала её прекрасные, ухоженные, серебристые крылья. Это было совсем не больно, она даже не почувствовала, её просто что-то сильно дёрнуло назад, а в следующее мгновение красавица Афази, так гордившаяся своими великолепными блестящими крыльями, увидела их смятыми, искорёженными в мерзких белёсых руках той, которой теперь должна до конца дней своих служить, быть преданной душой и телом.

Кажется, она спросила: "Зачем?.." — а потом упала без чувств на грязный пол.
Тогда ей казалось, что случилось самое страшное в её жизни, такое огромное непоправимое горе, что оно не помещалось у неё внутри.
Какой же глупой она была… Действительно — тупица…

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/31/1832