Выползень

Ураган, три дня трепавший северный город, наконец, иссяк – лег плашмя на вылизанный ветром тротуар, заполз под изломанный куст на газоне, прикрылся упавшим рекламным щитом и неслышно испустил дух. Город оглядел обрывки и обломки, еще недавно бывшие афишами, скамейками, летними киосками, нахмурил растрепанные брови крыш и вздохнул: слава богу, никого не сдуло, не прибило упавшей вывеской или куском кровельного железа…

Погода установилась тихая, виноватая. Небо застыло в неподвижности, воздух загустел, запах бодрым огурцом и завтрашним морозцем.
Ведерко для ягод с собой решила не брать. Какие ягоды в октябре! Вот разве корзинку маленькую, так, для баловства.

***
Редколесье ободрано до последнего листочка. На фоне сиреневых склонов Хараелаха чернеют, будто тушью нарисованные, бородавчатые лиственницы с миниатюрными шишечками. Тундра затихла, как усталая армия, проигравшая бой, кусты и торчащие с ними вровень сухие заросли пижмы сникли в ожидании последнего натиска, но ветер передумал.

А земля, согревшись под лиственным одеялом, выдохнула последнее тепло… и оттуда, как пирожки в духовке поперли в рост крепкие круглые сыроежки –тот еще деликатес. Главное не передавить веселые лилово-розовые пятаки, утопленные во влажный зеленый мох.

Упругие шляпки блестят в торфяных кочках, холодные и сопливые, как озябшие ребячьи носы. Сахарные ножки отламываются: хряп, хряп – с кочерыжечным хрустом. Эй, не жадничать, наша прибыль – шляпки. Если эту пеструю "галантерею" отварить в кипящей воде, добавив чуток лимонного сока – грибное мясо станет нежного сливочного цвета. Засолить их с укропчиком, чесноком, лаковыми горошинами черного перца и ломкой лаврушкой. Хрустят они не хуже рыжиков, и особенно хороши к рассыпчатой картошке – обложенные кружевами репчатого лука и взбрызнутые янтарными каплями подсолнечного масла.

Вокруг поваленной лиственницы вся земля в грибном крошеве, видно дерево рухнуло совсем недавно и прямо на сыроежки – давешний ураган «помог». Я опустилась на корточки срезать уцелевшие и тут же вскочила – будто на чайник села, а он ка-ак зашипит! Да так сердито, что я чуть «извините» не брякнула. Глянула вниз и остолбенела…

В жухлой траве дергался зеленоватый прутик с черными глазками – силился и никак не мог уползти. Хвост его был намертво прижат стволом упавшей лиственницы. Гибкое чешуйчатое тело опасно поблескивало. Ужик? Я наклонилась и тут же отпрянула – желтых «щек» у змея не было, зато из пасти выстрелил узкий раздвоенный язык. Пленник зло зашипел.
Змея в тундре – как павлин во льдах – не может быть и все тут! В здешних болотах скорее зеленых человечков встретишь, чем гадюку. В Заполярье не водится ничего ядовитого, здесь любые поганки, если что, есть можно. А змея – это вообще! Не сказать, что я в них разбираюсь, но спать девять месяцев в снегах она точно не может. И, однако, вот же, лежит у моих ног – пресмыкается. Сама сюда заползла или может, какой чокнутый змеевод ее в тундру погулять вынес? Делать-то что?

Я зачем-то глянула на свои сыроежки. Представила, как буду сидеть зимой в теплой кухне, давиться этими грибами… Подохнет ведь змей, как пить дать подохнет! А если спасу и он на меня бросится? Вдруг ядовитый?! Я с сомнением посмотрела на маленькую, древесного цвета змейку с палец толщиной. Пленник явно обессилел.
Лиственницу эту своротить – и думать нечего, разве приподнять слегка и змея потихоньку вытащить… И как его тянуть – за голову или за хвост? Надо бы возле пасти взять, пальцами с двух сторон.

Ага, щас! Буду я хватать руками неизвестно кого! Вот если б чем-нибудь придавить, чтоб не цапнул… Оглядевшись, увидела неподалеку раздвоенный ивовый прут. О! Воткнула концы рогатины в мягкий торф с двух сторон от змеиной башки, прижав зубастую пасть. Змей решил, что ему конец – глаза затянулись тусклой пленкой, тушка обмякла.
Кряжистый мокрый ствол удалось спихнуть с третьей попытки. Кончик змеиного хвоста, впечатанный в мягкий мох, освобождено задергался.
Я перевела дух, вытянула рогатину из земли и на всякий случай отпрыгнула в сторону. Ядовитый этот выползень или нет, но раз жив и свободен, пусть уматывает, пока я не передумала. Змей шевельнулся, узкая голова его молниеносно нырнула под листья, извилистая тварь мелькнула и исчезла в рыжей бороде багульника.
Над головой тревожно вскрикнула какая-то птица, и почти сразу очнувшийся ветер рванул кусты, старые накренившиеся лиственницы зловеще заскрипели. Я подхватила свои сыроежки и быстро пошла прочь – надо же хоть иногда быть благоразумной!

Опубликовано в журнале "Юный натуралист" №10, октябрь 2019