Сказ о Романе Казанове 1, 2, 3, 4, 5, 6 части

                I
       
                Выражаю благодарность прототипу Романа Казанова               
                за понимание того, что Сказ –
                это лишь фантазия на тему…

      

        Июль.
        Пятница.
        Семнадцать часов.
        Закончился рабочий день.
        Закончилась рабочая неделя.
        Ещё десять минут – и офис погрузится в тишину.
        Ещё пятнадцать минут – и к нему зайдёт Людмила. Зайдёт не крадучись, не на носочках, не  воровато оглядываясь, а уверенным шагом хозяйки.
        Сунув сигарету в рот, она, сдвинув  брови, возмущённо кинет на стол чертежи, заявив, что приносит их ему для рассмотрения в последний раз.
        Ох, сколько уже этих последних разов было!
        Кинет и тут же деловито начнёт обсуждать ещё одну высосанную из пальца проблему, старательно выисканную в однажды удачно затерявшихся, давно уже никому не нужных и напрочь забытых бумажках. 
        Он, Роман Казанов, с подчёркнутой внимательностью выслушает её и, не заглядывая в бумаги, скажет, что полностью с ней согласен, что сам уже не раз об этом думал, но никакой срочности, всё же, не видит. К тому же, она, как его заместитель, эти вопросы вполне может решить самостоятельно, а он устал и, если бы не обязательный еженедельный пятничный доклад-отчёт московскому начальству, подъезжал бы уже к своему дому. Как все нормальные люди.
       Людмила тут же испуганно-торопливо сменит тактику и начнёт лепетать что-то про его опыт,  профессиональное чутьё, про… Но тут, слава Богу, раздастся, наконец,  долгожданный звонок (если раздастся), и он с энтузиазмом доложит Москве о текущих делах.
       Положив трубку, быстро выйдет из-за стола и  начнёт собираться.
       Пыжась изо всех сил, она, изображая радение, ответственность и так далее, будет пытаться всеми правдами и неправдами удержать его, но глаза уже предательски начнут наполняться слезами, а пальцы сами по себе цепляться за его пиджак и, наконец, она, как всегда, не выдержав, прошипит: «Что же ты делаешь?! Не понимаешь?! Или уже забыл?!» И будет в этих словах звучать уже вовсе не мольба, не отчаянье, а самая обыкновенная угроза: мол, ведь скоро моё терпение может и закончиться…
      Именно так: угроза.
      Ох, как он этого не любит. Этих шипящих угроз.
      А так, в принципе, её, конечно, жалко. По-человечески. Ну, если абстрагироваться… А если иметь в виду конкретную ситуацию… То пожалеть надо бы его, ведь это продолжается уже восьмой месяц. Восьмой! Больше полугода. И никакого намёка на избавление.
      «Уже забыл?!»
      Да почему же, забыл? Помнит. Отмечали Новый год, приняли на грудь больше, чем нужно, решили, что пора расходиться. Он зашёл в кабинет, чтобы быстренько одеться и быстренько отправиться домой.
      И именно, чтобы быстренько…
      Но у неё всё оказалась быстрее. Быстрее  шмыгнула за ним, быстрее развернула к себе. Прижалась. Сама же подняла юбку...
      Ладошка у неё была тёплая... Ласковая…
      Н-н-н-да…
      А ведь не было ни голода, ни мечты... 
      К тому же, в кабинете…
      Ну, он не то, чтобы ярый противник служебных романов, но секс в кабинете, наспех и с оглядкой на  дверь... Нет, не одобряет. Несмотря на свою фамилию в косвенных падежах. Если ещё и ударение сдвинуть...
        И зачем тогда?..
        Это всё алкоголь.
        Да…
  Итак, ещё тринадцать минут – и она придёт. Ещё четырнадцать - и она начнёт изображать бурную деятельность…
        Если бы не этот еженедельный доклад, сбежал бы уже…
        И неизвестно даже, когда позвонят: могут прямо сейчас, могут через полчаса, а могут и через час… И весь этот час ему сидеть с ней?!
Куда же её отправить?
        А, может, на этот раз смириться? Пусть разыгрывает свой спектакль, а он займётся делами: давно уже пора разобраться с залежавшимися жалобами, например...
Она будет пронзительно буравить его взглядом, а он – флегматично копаться в бумагах. Она – шептать, а он – громко разговаривать по телефону. Она - вопить, а он – деловито узнавать, не ушла ли ещё секретарша Генерального? А секретарша Генерального, скорее всего, будет на месте, так как Сам отправил семью на курорт и засиживается теперь на службе допоздна.
       Поэтому можно будет даже выйти… Ну, будто к директору… И не возвращаться, пока сама не уйдёт. А трубку взять с собой – слава Богу, звонки принимаются в любом месте, даже в курилке…
       Так ведь не уйдёт же всё равно!
       Точно ведь не уйдёт.
       Будет ждать до победного… А до какого победного?..
       Только бы она не придумала какого-нибудь праздника!
       Она уже это делала! С загадочным лицом доставала из сумочки коньяк, а из шкафа стопочки…
       А он не отказывался – почему бы не выпить?  Только для него эти градусы – капля в море, а Людмила ведь надеется, что...  И ждёт, что… Что?
       Что повторится… новогодняя… ситуация.
       Неужели все дамы такие… Ну, не тупые, но… ограниченные, что ли?..
       Интересно, она уже сформулировала конечную цель их отношений? Не замуж же она за него собралась…  К тому же, у неё есть муж. Нормальный мужик. И двое детей. Хочет быть любовницей?
       Но у него-то такого желания нет.   
       Наверное, опять придётся, как уже бывало, сухо сказать ей, что  только что звонила  бухгалтер и… И что с минуты на минуту… Что отчёт… Ну и так далее…
И это «так далее» будет расшифровываться до тех пор, пока она, сжав зубы, наконец, не прошипит: «Приятных выходных», - и не хлопнет дверью. Вот тогда он, наконец, переведёт дух, закурит, подойдёт к окну и будет наблюдать, как она выйдет из офиса, зло осмотрит его служебную машину и направится к метро. 
Фу-у-у!
Наблюдая из своего окна за её удаляющейся фигурой, он явно «увидит», как у такого же окна, только этажом ниже, стоит  Валентина – тот самый бухгалтер… Или, та самая бухгалтер? Короче, стоит Валентина с каким-то тоже совершенно неважным документом в дрожащих руках и, глядя вслед своей негласной соперницы, удовлетворённо улыбается.
А через три минуты она уже уверенно откроет дверь его кабинета и, тяжело чеканя шаг, подойдёт к столу, положит бумажку на стопку разноцветных папок, посмотрит на него взглядом преданной собаки и скажет, что надоело уже всё за всеми доделывать, но совесть не позволяет… 
Ну да… И она тоже, как Людмила… И так же… С документами…
Вот что значит быть холостяком…
Однажды на каком-то совещании Роман, похвалив её финансовый отчёт,  сказал, что ему нравятся деловые женщины… С тех самых пор Валентина таковой себя и изображает. Смешно наблюдать все эти её потуги: ещё относительно молодая, но грузная и безвкусно одетая, она тянет только на пародию. Он сочувствует ей, старается поддержать, потому что, по сути, она тоже неплохая баба, но...  Но, к сожалению, именно баба.
А ведь она считает себя женщиной… И женщиной на уровне… Что ж, имеет право...
А на что она имеет право?
Хотя бухгалтер, конечно, Валентина неплохой.
Но приходит она к нему не как бухгалтер! Бумажки на стол кидает, да. Но тут же предлагает плюнуть на всю эту  тягомотину и отдохнуть, наконец!
«Наконец». «На-конец»… «На-ко-нец»…
Что-то это слово всё время его напрягает… То ли она как-то странно его произносит…   То ли он его как-то не так слышит…
        Но если с Людмилой он всё же хоть что-то имел, то с Валентиной на это не было даже и намёка. Хотя… это он так считает, а она, видимо,  думает совсем по-другому. После одного совершенно конкретного случая. И это тоже произошло помимо его желания, абсолютно  непредвиденно и даже нелепо.
Опять что-то отмечали, опять напились, засобирались домой. Уже в машине кто-то из мужиков предложил продолжить. Оглянулись на двух сотрудниц, которых по доброте душевной и из-за хмельного великодушия взялись подвезти домой: что с ними делать? Их-то теперь надо же будет где-то высадить. Спросили, где удобней?  Но те вдруг резко отказались. И единогласно «согласились» остаться. Будто их кто-то приглашал.
Ну, не выталкивать же их из машины насильно?
Ситуация складывалась неоднозначная: планировался мальчишник из трёх человек… И все эти трое из мальчишника ещё раз попытались мягко объяснить коллегам женского пола, что мальчишник – это когда без дам. Но не тут-то было: сотрудницы ещё раз подтвердили, что не желают покидать компанию.
Ну, не отменять же из-за этого мероприятие?
Куда ехать, вопрос не стоял – Роман один из всех жил практически рядом с офисом и, к тому же,  совсем один: четыре года уже, как разведён.
Разведён и один, значит, свободен во всём и от всего – таков народный вердикт. И это мнение народа всегда являлось главным и определяющим.
       Для нехолостяков.
       Помнится, он долго сопротивлялся. Но в итоге, всё же, сдался - силы были неравны: уставших от семейной жизни друзей было во много раз больше.
       Вот и в этот раз опять, как всегда.
       К нему. 
       Естественно...

       Часа через три гости, уже на автопилоте, но с чётким видением конечной цели, дружно собрались и отправились по домам. 
       Затворив за друзьями дверь, он облегчённо вздохнул, предвкушая заслуженный отдых, развернулся и чуть было не подпрыгнул: Валентина, уже в его халате, деловито хлопотала на кухне, убирая со стола посуду. Справедливости ради, надо всё же признаться, что где-то там,  глубоко внутри, мелькнула шальная самцовая мысль, что на эту ночь вопрос с бабой решён… Но он тут же сам так удивился этой своей мимолётной неразборчивости и непритязательности, что, не откладывая в долгий ящик, посоветовал быстро обжившейся у него гостье тут же переодеться ещё раз, но теперь снова в своё.
       И отправиться домой.
       Валентина даже не обиделась.
       Быстренько переодевшись, она подошла к нему близко-близко и, кокетливо потупив взор, спросила, как же она доберётся  домой, если метро уже закрыто?
       Рома тут же вызвал ей такси. И вручил деньги. Потому что знал: следующая фраза будет про то, что такси для неё – это дорого. 
       Она взяла.
       Уже выходя из квартиры, Валентина подняла глаза на завернувшийся угол  обоины, грустно и безнадёжно свисающий над дверью, и рванула её. Обоина, окутывая их сконцентрировавшейся за много лет грибковой пылью,  с треском рухнула на пол. Он даже не разозлился - так хотел, чтобы она уже поскорее ушла.
       -Роман, надо бы переклеить. У меня есть очень симпатичные и совсем даже не нужные мне обои… - сообщила она почти радостно. 
       -А у меня нет обоев… Даже нужных… И желания нет. И ни у кого нет. И не было уже лет двадцать… - буркнул он механически  и подтолкнул её к выходу.

На следующее утро, когда он ещё и не думал просыпаться, раздался омерзительно пронзительный звонок в дверь. Несколько секунд он пытался сориентироваться во времени и пространстве, а когда вспомнил, что сегодняшний день выходной, и увидел, что ещё не просто утро, а даже нет и десяти, то взорвался: звоните хоть до отупения, никто открывать вам не станет! Но звонки не прекращались, и он вдруг вспомнил, что, кроме того, что он свободный мужчина, он ещё совсем даже не свободный сын. И мало ли, может, это родители приехали? А предупредить о своём визите никакой возможности у них не было, ведь телефон он предусмотрительно отключил ещё на вечерине, чтоб какая-нибудь шальная одноразовая знакомая не откопала его и не воспользовалась беспомощно-добрым хмельным состоянием. 
Пришлось встать.
Валентина была свежа, как огурчик, что только что с грядки. Вывалив в коридоре рулоны обоев и пакет клея, она тут же хозяйским шагом направилась на кухню, включила чайник, что-то сунула в микроволновку и, повернувшись к нему, игриво удивилась:
-А ты что, ещё даже не умывался?
О-па, уже на «ты». Во как стремительно (!) развиваются отношения…
Наблюдать все её телодвижения было смешно: ну, кем она себя представляет?  Если он четыре года всё ещё один, то это не потому, что на свете нет женщин, а потому что не нужны они ему. В смысле, не нужны постоянно… А так, периодически, он имеет их ровно столько, сколько хочет. И таких, каких хочет. И в эти «столько» и «таких» она уж никак не вписывается.
Усмехнувшись, он посмотрел на неё с сожалением, повернулся и ушёл в спальню. 
        Обычно, женщин такое поведение обижает, и они, хлопнув дверью, гордо покидают его квартиру, но так поступают женщины, Валентина же, видимо, к таковым не относилась, и потому абсолютно не обиделась и осталась. Когда он, наконец, часам к двум проснулся, она уже доклеивала последнюю обоину.
О-о-о, так она решила не просто пометить его норку, а уже и обустроить её на свой лад. И он вдруг понял, что избавиться от неё можно будет только одним способом – уйти самому. И тем самым, конечно, выпроводить и её.
Он сказал, что его уже давно ждут родители, и он должен просто немедленно к ним отправиться. Дай Бог здоровья родителям!
Валентина огорчилась, но он постарался этого даже не заметить. И ещё он решил не замечать и того, что его коридор резко изменил своё лицо… Чтобы никак не комментировать это событие. А не комментировать исключительно лишь потому, чтобы не обижать её и дальше: всё ж она старалась…
После этого случая наедине они оставались только в его кабинете, дверь которого, обычно, всегда была открыта настежь. А вот в пятницу после семнадцати дверь можно было и закрыть. Она об этом знала и ждала. И закрывала. За собой. Когда приходила к нему после Людмилы.
Терпеливая…
Итак, Валентина зайдёт сразу же, как только силуэт Людмилы исчезнет за поворотом. Она войдёт и тут же, забыв о деловых вопросах,  начнёт преданно-задорно заглядывать ему в глаза, предупреждать всё его телодвижения, с готовностью подавая ему то ручку, то пепельницу, то очередную папку, даже пальто, когда он минут через десять  молча подойдёт к шкафу. А он, усмехнувшись, оденется, скажет ей «до свидания» и, пропустив её вперёд, закроет кабинет и быстро молча уйдёт.
        Спускаясь по лестнице, Роман позвонит шофёру, чтобы тот через секунду был уже в машине, так как он безумно спешит. И уже отъезжая, он скосит глаз и увидит, как Валентина стоит у окна в своём кабинете, смотрит ему вслед и плачет. В ту же минуту он, задумавшись на какое-то мгновение, прикинет: а не сволочь ли он?  Но мысль, не дождавшись рассмотрения, тут же улетучится, а он, лениво оглянувшись,  погрузится в благостное предвкушение наслаждений наступающих выходных, которые тоже пойдут по давно известному сценарию.  И ничего не будет предвещать чего-то нового, трогательного, пронзительного, свежего…
Он приедет, а под дверью подъезда уже будет поджидать его Ольга из соседнего дома и соседнего отдела. На работе они не разговаривают, а, случайно встретившись, делают вид, что, вообще, знают друг друга лишь в лицо, как люди, работающие в одном учреждении, но не пересекающиеся по службе.  Не он это придумал - она. Зачем ей это нужно, он может только догадываться. Наверное, ей нравятся приключения. Нравится ещё и то, что она может наблюдать за трепыханиями Людмилы и воздыханиями Валентины, а те даже и подозревать не могут, что она, такая  далёкая,  на самом деле очень даже близкая и часто-часто бывает у него. У него дома. По ночам. С пятницы на субботу. Иногда с субботы на воскресенье, но это очень редко: видимо, семейные дела, всё же, Ольга так просто забросить не может. И слава Богу! Потому что в воскресенье утром ему хочется просто поваляться в постели, покурить. Одному. И может даже посмотреть порнушку. Наедине. Для идентификации своих возможностей. Иногда.  Не грязную какую-нибудь, а с сюжетом.
        «Эта с сюжетом» - так сказал ему однажды продавец. 
        Смех. Какой там может быть  сюжет,  объяснять не нужно: любой мужик это и так знает.
        Потом он осмотрит своё хозяйство, наведёт порядок… Ну, квартиру, имеется в виду… И раз в месяц обязательно сходит в гости к родителям. Или они к нему…
Да, он любил просыпаться в одиночестве.  Ольга знала об этом и покорно принимала его правила. Все его правила, не только это. И не только Ольга…
Со случайными же залётными случалось по-разному, но, обычно, он заранее предупреждал гостью о том, что рано-рано вернутся его родители и…
        И, как правило, девушки это понимали и уходили ещё до того, как «возвращались» родители. Иногда они даже успевали у него похозяйничать. Одна даже блинов напекла. Он тогда всё пытался представить, во сколько же она встала? 
Пытался представить только это - больше ничего. Только и всего. 
А блины съел с удовольствием.
А были и такие гостьи, которые прихватывали у него что-нибудь на память. Так, однажды проснувшись, он не нашёл не только девушки, но и часов, мобильника и кошелька. А могла бы ведь прихватить намного больше – у него же всё нараспашку…
А девушка была хорошая.
Но такое происходило редко. Чаще всё же они сами что-то оставляли. Мелочи какие-нибудь – брелочки, сувенирчики, открытки… Им, видимо, казалось, что это так мило… Думали, видимо, он будет смотреть на эту безделушку и вспоминать… Вспоминать… Вспоминать…
Наивные. Но хорошие.
А однажды тако-о-ой подарочек оставили!.. Вернее, оставила. Пришлось на старости лет узнать, как расшифровывается аббревиатура КВД. А ведь раньше он считал, что КВД и КВЖД – это одно и то же… Вспоминать об этом он не любил, но и забывать не собирался. И порядок тогда в своих ночных бдениях быстро навёл: отмёл, отсортировал, упорядочил… И кое-чем запасся… Тем, что серебристых пакетиках.
Итак, Ольга…
Когда  в пятницу он подъезжает домой, она его уже ждёт... Это продолжается  больше года. Так будет и сегодня…
Но, кажется, и это ему уже стало надоедать…
А через семь минут откроется дверь – и войдёт Людмила!..

Так, всё: хватит нудить - надо срочно всё менять!
Помедлив мгновение, он решительно достал телефон, набрал номер.
-Павел, ты готов?
Павел, давно привыкнув  к пятничному расписанию, очень удивился.
-А что, уже?
-Уже.
-Так рано?
-Не рано. Рабочий день уже закончился.
-А доклад?
-Переадресую… Что-то я…заболел. Наверное.
-Хорошо, через минуту буду в машине.
-Давай… - Роман на мгновение задумался. – И, знаешь… не жди меня…
-Как это?
-Сразу же отправляйся домой. До понедельника ты свободен.
Павел с минуту осмысливал слова шефа, а, сообразив, наконец, что шеф с ним не едет, хмыкнул.
-Понятно…
Это хмыканье неприятно резануло. Хотя, обычное дело: все водители, как правило,  в курсе послеслужебных дел своих начальников – наверное, решил, что шеф в этот вечер... Э-э-э...
        Ну да ладно.
Итак, первый шаг сделан. Теперь быстро выключить кондиционер – и вперёд. И поскорее, пока его машина ещё не отъехала, ведь неожиданный скорый отъезд водителя без шефа очень напряжёт дам и заставит их серое вещество зашевелиться так быстро, что ему уж точно не успеть выскочить незамеченным…
Он выглянул в окно.
За окном было пекло. Несмотря на вечер.
Народ, периодически выпадающий из своих остужённых кондиционерами офисов, ступив на раскалённый асфальт, начинал тут же лихорадочно спасаться от жары. Кто-то буквально влетал в свои машины,  кто-то влетал в машины своих сослуживцев, а кто-то даже возвращался назад, чтобы переждать. Или, в крайнем случае, вызвать такси, потому что в метро  ехать было нельзя... Невозможно. Да и до метро не дойти: сваришься.
Духотища. 
        Зря, наверное, он отпустил водителя. А, может, не поздно передумать?  И потянулся за телефоном. И ещё раз глянул в окно. Механически… Или автоматически? Короче, мимоходом...
На этот раз там, за стеклом, было что-то не так…

                II
        Да, на этот раз там, за стеклом, было что-то не так.
        Роман присмотрелся и остолбенел: на абсолютно пустынной улице в сконцентрированном до желеобразного состояния воздухе медленно плыл (или парил?)  Белый   Ангел.
        Ангел был словно невесомое облачко - нежное и прозрачное…
        Бред.
        Да-а-а… Неплохое начало для новой жизни…
        Он зажмурился.
        А если внимательней присмотреться?
        Открыл глаза.
        Плывёт…
        Господи, ну, какой-такой ангел?! Откуда? Уж тогда, скорее, медуза.
        Если прозрачный и плывёт.
        Ну, а если присмотреться ещё внимательней?.. Присмотрелся.
        Плывёт!
        А если потереть глаза и открыть окно? Потёр. Открыл.
        Ну, вот, слава Богу…
        Теперь всё встало на свои места: за окном стояла какая-то ненормальная.
Дама, естественно. Ну, понятно, что дама, раз ненормальная.
СтоИт на солнцепёке и улыбается, словно на улице весна.
       Весна…
       Постояла-постояла и медленно пошла к парадному входу их офисного здания, остановилась и с интересом принялась осматривать его… Здание.
       Потом открыла какую-то брошюру – путеводитель, наверное. Потом, покопавшись в сумке (кстати, очень необычной, похожей на корзину, усыпанной нежно-розовыми цветами),  достала  карту, развернула. И делала всё это неторопливо и с явным удовольствием.
       Это в такую-то жару?!
       А одета была тоже интересно: белое струящееся полупрозрачное в тонких кружевах платье. И создавалось впечатление, что там, в платье, больше ничего нет.
       В смысле, тела, а не белья – такая тоненькая...
       Так вот почему ему сначала показалось, что это бестелесный Ангел.
И вопросы тут же роем зажужжали в его мозгу, и главный был такой: «Ей не жарко?!» И ещё промелькнула мысль: «Нашла время…» И… И что-то ещё…
       А потом он вспомнил о задуманном побеге – и тут же сразу забыл… Про ангела...

       Когда Роман выбежал на улицу, незнакомка, как ни в чём не бывало, всё ещё жарилась на солнце, но теперь уже  около соседнего здания. Она так же  внимательно рассматривала  и этот дом, а потом снова принялась изучать карту. Потом снова дом. Потом  путеводитель - ведь на «Ваське»  что ни сооружение, то история.
       От яростно обливавшего её своим светом солнца и плывущего раскалённого воздуха она опять показалась Казанову нереальной, прозрачной… И почудилось вдруг, что она сама была этим плывущим воздухом. Миражом…
       «Вечер начался с того, что в историческом центре Санкт-Петербурга он увидел мираж» - как-то сама собой возникла и прозвучала фраза. Роман удивился, хмыкнул и повернулся, чтобы уйти, но тут же, неожиданно для самого себя, решительно развернулся и шагнул к незнакомке.
        -Я могу вам чем-нибудь помочь?            
       Оторвавшись от путеводителя, она подняла голову и посмотрела на него.
       Он обомлел: глаза!
       Нет, нет, смеяться ещё рано – здесь другая ситуация… Глаза незнакомки, конечно,  заслуживали сердцебиения, но не это поставило восклицательный знак в данной фразе, а вдруг слайдами замелькавшие у Романа воспоминания.
Кого она мне напоминает? Или это я уже выдумываю? Но её взгляд…
Однажды я уже видел такой.
       А когда?!
       А сейчас узнаю.
       -Здравствуйте!.. Вы меня не узнаёте? – он подумал, что если они встречались когда-то, то, может, она его узнает сама и напомнит, а нет, то… - Нет?
       Она внимательно посмотрела на него.
      -Так узнаёте или нет?
      Она продолжала молча смотреть.
      -Так да или нет? - Роман начинал уже испытывать нетерпение.
      -А давайте по-другому… - вдруг неожиданно-приветливо улыбнувшись, предложила она.   – Я… вам кого-то напоминаю? –  и незнакомка, отделив от причёски прядь волос, стала медленно накручивать её на палец.
       Он не мог отвести от неё взгляда: это движение – оно... оно… оно… Оно тоже ему что-то напоминало…  И он почувствовал, что уже очень хочет это «что-то» вспомнить. Он вдруг явно ощутил, что уже даже начал вспоминать, и что это «что-то» уже где-то глубоко внутри его стало вдруг вырисовываться и обретать форму…
       -Неужели не можете вспомнить? – взяв инициативу в свои руки, она словно бросала ему вызов.
       -А должен? – Роману тут же резко расхотелось вспоминать и захотелось уйти.
       -Не должен. Но можете,- ответила она дружелюбно.
       -Да? –  как-то устало пробормотал Казанов и, оглянувшись на здание офиса, тут же чётко увидел, как в двух окнах на разных этажах мелькнули тени.
       Та-а-ак… Дамы наблюдают за ним. Значит, просто так уже не сбежать... Тогда надо хотя бы создать видимость, что эта встреча совсем даже не случайная – может, наконец, поймут, что за дверьми офиса жизнь у него только начинается.
       -Ну, хорошо, не буду вас больше мучить, - незнакомка ещё раз улыбнулась, но на этот раз уж совсем загадочно. - Моя фамилия Грекова.
       -Ну и что?.. – он раздосадованно хмыкнул, но тут же осёкся. - Что? – остолбенел. - Что?! – взметнулся. - Грекова?! Ты – Танька? Малявка?  Серёги Грека сестра? – он даже и сам не понял, как вот так молниеносно вдруг вспомнил её - теперь Татьяна была совершенно не  похожа на того заморыша, того гадкого утёнка, что остался в памяти и на фотографиях.  Хотя… Глаза. Да, глаза у неё фантастические. Они такими были даже тогда, когда она была ещё той самой малявкой…
       У-у-у, как выросла. А какой!
       -Да. Это я. Но, как видишь, уже не малявка…
       С ума сойти, как же такое может быть? Неужели она - это то совершенно упрямое существо, которое никак не давало им с Серёгой жить полноценной юношеской жизнью? Неужели это та противная козявка, которой приходилось проверять задачки,
упражнения, стихотворения,  и терпеть всё это только во имя мужской солидарности, исключительно для того, чтобы дать возможность дружбану более качественно зажать у себя на кухне очередную подружку? Что делает время…
       -Танька!– он чуть не прослезился. - Как же я рад! – крепко обнял её. – А где Грек? Всё так же опекает Ярославскую старину? Мы с ним как-то потерялись…
       -Всё так же… - она просияла. – Вот никогда бы не подумала, что встречу тебя! Да ещё здесь… Ты же, вроде, Камчатку благоустраивал…
       -Ну, когда это было! Я уже семь лет в Питере. Бабушка же у меня ленинградка. Квартиру оставила. Царство ей небесное - светлый была человек.
       -Да? А я твоей бабушки не видела никогда... Родителей только знала... А как... – она вдруг запнулась. -  А как твоя Лена? – слегка стушевалась.
       -Ты её помнишь? Ты же тогда ещё под стол пешком ходила.
       -Я помню не столько её, сколько твою свадьбу… К тому же, я тогда уже училась в девятом классе и уже много чего понимала. Даже успела пережить разочарование в любви. В первой своей любви… Как раз тогда… На твоей свадьбе…
       -Вот как?! – но он уже не слушал её: ему было невыносимо жарко. -  А что это мы тут печёмся, как яйца в микроволновке?! Лопнем же, - он рассмеялся. -  Пойдём, куда-нибудь зайдём. Я, например, голодный, а ты? Кстати, ты не спешишь?
       -Не спешу – мой поезд в полночь.
       -О, у нас уйма времени!

       В ресторане было так прохладно, что вскоре Татьяна начала замерзать.
       -Ром, я здесь долго не выдержу! Нам ещё заказ не принесли, а я уже дуба даю!
       -Да, что-то они все вдруг поисчезали… Наверное, тоже замёрзли... Хочешь, уйдём? - он с сожалением привстал. - Хотя, выход есть… - тут же сел. - Даже два: ты пересаживаешься ко мне под крылышко, и, - Роман повернулся в сторону исчезнувшего официанта и громко добавил, - мы заказываем спиртное.
       Татьяна одобрительно хмыкнула.
       -А ты не торопишься? – спросила она в свою очередь.
       -Нет. Не тороплюсь. И на поезд мне не надо. И даже на метро - живу недалеко, можно за полчаса прогулочным шагом дойти.
       Официант, заслышав зазывное кодовое слово, тут же встал перед ними, как лист перед травами.
       И они решили не мелочиться – и заказали хорошего коньяку.
       И им его тут же принесли. Наверное, его. Может быть.
       -Здорово! – она, не смущаясь, сделала несколько глотков и, не тушуясь, пересела к нему поближе.  И прижалась.
       Как к брату – подумал он и улыбнулся.
       -Ой, Ром, как здорово… Будто Новый год…
       -Это почему же?
       -Потому что холодно, а на душе тепло. И так уютно.
       -Это аргумент… А где же главные атрибуты?
       -Ты про ёлку?
       -Ну, хотя бы…
       -И ещё, небось,  Деда Мороза со Снегурочкой захочешь?
       -Ну, если так дело пойдёт, то скоро я и сам за Деда Мороза сойду …
       -Так замёрзнешь?!
      -Так напьюсь… - они снова выпили. - А вот если мне нужна будет Снегурочка… - он пристально посмотрел на Таню.
       Замахав руками, Татьяна вскочила и, рассмеявшись, страшным голосом промолвила:
       -Я ненавижу Снегурочек! С детства. Они меня всегда пугали. В отличие от Дедов Морозов, которые меня никогда не разочаровывали. И я их всегда так ждала!
       -И они приходили?
       -Приходили.
       -Всегда?
       -Всегда!
       -На каждый Новый год?
       -На каждый.
       -Даже сейчас?!
       -А сейчас только по желанию. По моему, естественно.
       -Без Снегурочек?
       -Да не дай Бог!..
       -И тебе даже в самом-самом раннем детстве не хотелось стать...
       Таня резко его прервала:
       -Да ты что! – она возмущённо нависла над ним. - Как ты мог подумать такое! – сощурила глаза. - Ты всё забыл?!
       Итак: здравствуй, вечер воспоминаний! - с усмешкой подумал Роман.
       Но ему было хорошо. И он тут же поддержал разговор.
       -О чём это я забыл?
       -О том, что в детстве я мечтала стать балериной!
       -Хм…
       И понеслось! И закружилось!..

      -Рома, я опоздала на поезд! – Таня уронила на стол телефон. – Но как… Как такое могло случиться?! Мы же... - она уставилась на него.
      -Что? - Роман ещё не успел сориентироваться в произошедшем.
      -Ведь я же только что... Совсем недавно… Да? Ты же помнишь…
      Он напрягся.
      -Что я помню?
      -Что я только что смотрела… Или... - она задумалась. - Или что-то случилось с моим мобильником? – растерянно оглянулась, высматривая в ресторане настенные часы. – Может, заглючил? – с надеждой прошептала она.
      -Кто?
      -Не кто, а что.
      -Что?
      -Мобильник.
      -Какой мобильник?!
      -Очнись! Мой поезд ушёл!
      -Да брось ты! Ты ещё такая молодая – у тебя всё впереди…
      -Рома! Я про поезд на Московском вокзале…
      Он нахмурил брови и сосредоточился.
      -Ах, ты об этом… А который час? - он достал свой телефон, взглянул на дисплей и обескуражено уставился на Таню. - Так ты опоздала на поезд?!
      -О-о-о, - простонала Таня. -  Дошло, наконец… - и стиснула голову руками.
      Казанов впервые в жизни оказался в столь безнадёжной ситуации. И поэтому даже не представлял, как помочь сестре своего давнего друга.
     -А тебя должны встречать?
     -Нет, но… – Татьяна никак не могла осознать происходящего. – Но не в этом же дело...
     -А в чём?
     -У меня же билет…
     -А-а-а... - кивнул Роман и вдруг радостно добавил: -Ну и что? Можно же ещё купить... Поездов-то много!
     -Да, но... Но я ведь уже купила, - она удивлённо посмотрела на него.
     -Так, сейчас поймаем такси и… - Роман закрутил головой, выискивая  снова незаметно исчезнувшего  официанта. - Ну, что ты так расстроилась? Тебе на работу завтра?
     -Нет, выходные…
     -Тем более! – он раскрыл бумажник и, покопавшись немного, вдруг радостно захлопнул его. – Выходные?! А чего тогда, вообще, уезжать? Деньги у нас есть - всю ночь можем кутить.
      Татьяна возмущённо мотнула головой, вскочила и решительно направилась к выходу.
      -Я неделю уже здесь. Всё, что запланировала, посмотрела…
      -А теперь появилась возможность посмотреть то, что не планировала, - радостно пробормотал Казанов и бросился её догонять. - А я, к тому же, неплохой гид, - догнал, развернул к себе. - И много чего могу показать!.. – оглянулся. – К тому же, официанта ведь нигде нет.
      -А причём тут официант?!
      -Как при чём?! Мы же не можем уйти, не расплатившись?! - он взял её за руку и повёл назад к столу.
      -А-а-а... Да… И всё-таки... – она снова возопила: – Как такое могло случиться?! Как под гипнозом была... - и покорно пошла за Романом.
      Роман согласно кивнул.
      -И я…
      -Что?
      -Как под гипнозом…
      -Под каким гипнозом?
      -Твоим... Твоих глаз, – наклонился к ней, обнял. – Надо остаться – мы же ещё не всё съели… И не допили. Видишь, сколько всего?
      Таня посмотрела на заставленный блюдами стол и удивилась: кто это им столько всего заказал? Этого ведь не съесть даже за всю ночь...

       Сначала он почувствовал окутывающую его нежность, и только потом проснулся. Не открывая глаз, прислушался.
       Тихо. Очень тихо.
       Почему так тихо? Неужели она… - не успев сформулировать мысль, он резко поднялся.
      Она спала рядом.
      Он закрыл глаза и сразу же открыл снова - она спала рядом.
      Он зажмурился и рухнул назад.
      Такого с ним ещё не было - обычно он любил просыпаться в одиночестве…
      Вдруг Роман услышал, что Таня зашевелилась, и тут же почувствовал, как её волосы рассыпались по его плечу. Они были прохладными.
      Ликующая радость волной накрыла его.
      Да что это со мной? Откуда? С чего бы? - потрясённо подумал он и, опираясь на остатки разума, быстро нашёл объяснение: «Схожу с ума…» - и полетел в облака.

      -Ром, а почему на окнах нет штор?
      -Если бы ты видела, какие здесь были шторы, то сейчас сама бы попросила их снять…
      Таня улыбнулась, но тут же продолжила допрос:
      -А разве нельзя купить другие?
      -Ну, какие, другие? – Роман сгрёб её в охапку.
      -Такие, какие тебе нравятся…
      -Если бы такие были… - он взглянул на часы и подскочил. - Я же на работу опоздал! – и голышом рванул в ванную.
      Татьяна, проворно обернувшись простынёй, помчалась на кухню готовить ему завтрак.
      Как незаметно прошли выходные… Все выходные… Все.

      -Твои окна без штор от меня прятать солнце не стали…
      -Ты поэт? – Рома с превеликим наслаждением пил чай с приготовленным Таней печеньем. В смысле, с печеньем, которое Таня достала из своей очаровательной сумочки. Печенье называлось «К чаю». Что соответствовало истине.
      -Поэт? – Таня удивилась. – Нет, воспитатель.
      -Это я как-то сразу почувствовал…
      Таня засмеялась, подошла к окну и посмотрела вниз.
      -Поднялась с наслажденьем… - задумавшись на мгновение, она продолжила: - На Питер взглянув свысока…
      -Ничего, что не спали всю ночь? - добавил Роман.
      -Мы с тобой не устали… Наша ночь… что прошла… была…  как пушинка… легка…
      -Смотри-ка, уже коллективное творчество, тебе не кажется?
      -Кажется, - она подошла к Роману и, обняв его, уткнулась в его голое плечо.
      Что же делать? – почему-то подумал Роман. – Что же теперь делать?..

      
                III

      Что же делать? Как её удержать? - лихорадочно соображал Казанов, но внешне выглядел спокойным и даже слегка равнодушным.
      -Не уезжай, - улыбаясь, предложил он любимой, - а то ведь замёрзнешь там в своей Москве без меня... Слышишь?
      -Это невозможно.
      -Почему? - Роман зябко поёжился: лето и на самом деле, что осень - холодрыга несусветная. Не то, что в прошлом году.
      -Ну… У меня же работа, дом… - Таня надела тёплый джемпер.
      -Дом твой пустой – чего туда торопиться? А с работы можно уволиться, даже  не возвращаясь, – в его глазах застыла надежда. - В нашем городе, что ли, нельзя работать?
      -Работать, наверное, можно, но… – и она потянулась за дорожной сумкой.
      Он перехватил её руку.
      -Что, но?
      -Но в новом городе надо как-то определяться… И не только с работой... С жильём ещё,  например…
      -А у меня? Плохо?
      -Хорошо. Когда в гостях…
      -Мы уже год вот так маемся…
      -Я не маюсь…
      -И чувства уже проверили…
      -Чьи? – Таня вздохнула.
      -Не понял…
      -Не обижайся, но… Часто приезжать и постоянно жить – это не одно  тоже. Мне кажется, ты ещё не готов.
      Роман взорвался.
      -Тебе кажется? Ты обо мне всё знаешь? И даже решаешь за меня? Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, понимаешь? – Она пожала плечами. – Не веришь?! А я давно уже превратился в человека, который живёт только «от» и «до»! От твоего приезда ко мне и до твоего отъезда домой! Остальное время – вакуум!
     -Вакуум - это громко сказано.
     -Это ещё не громко! – он обнял её, прижал к себе. – Ну, что я должен сделать, чтобы ты осталась?
     -Ты должен решить, насколько я тебе нужна… Всего лишь, - посмотрев на часы, отстранила Романа.
     -Ох, эти вечные женские штучки: «насколько нужна», «должен решить». Я ведь уже сказал: хочу. Чётко и ясно. А вот что значат твои «насколько нужна»? Ну, вот что это значит?
     -Это значит следующее: я одна нужна тебе? Или как дополнение.
     -Та-а-ак… - Роман опустил руки и почему-то оглянулся. – Так. Есть подозрения?
     -Есть.
     -Да?! Вот это номер, - он опять оглянулся. – Глупости какие-то.
     -Не глупости… Но я не хочу об этом говорить: ты свободный человек.
     Он резко прервал её:
     -Да почему же?! Давай поговорим. Один-то раз можно. Итак, подозрения. – усмехнувшись, прищурился. - Какие? Откуда? Что тебе показалось?
     -Не показалось - точно знаю: когда меня нет, здесь бывает другая. Или даже другие…
     -О-о-о… Ну, я могу так же сказать и про твой дом.
     -Не можешь.
     -Только потому, что просто не думаю об этом… Верю тебе и…
     -Я опоздаю на поезд.- Она снова потянулась к сумке.
     Роман опять перехватил её руку.
     -И хорошо – давно пора… Опоздай уже раз и навсегда!
     -Ты всё-таки реши сначала…
     -Что я должен решить? Малявка, ну что ты понапридумывала?!
      Таня вздохнула.
     -Ну, хорошо, пойдём, – и повела его в спальню. – Смотри, -  открыла шкаф. - Вот полка, которую ты мне выделил для моих вещей, так?
     -Так, - он пожал плечами.
     -А вот это, - она взяла с полки небольшую белую баночку, - не моё.
     -Ну, значит, моё. Автоматически, наверное, положил. Или механически?
     -Ты этим пользуешься? – она усмехнулась.
     Он внимательно посмотрел на баночку – в таких обычно бывает крем.
     -Пользуюсь. Мужчины тоже люди – и тоже хотят выглядеть хорошо.
     -И часто?
     -Что-то мне не нравится наш разговор – я будто оправдываюсь.
     -Не я настаивала... Пойдём, а то и, правда, опоздаю.
     -Нет, давай уже, раз начали… Поставим уже точку.
     -Ты хочешь поставить точку?
     -Вот только не надо передёргивать! Я имею в виду, что… что ты должна  успокоиться, наконец. Что это мой крем. Ну и…
     -Во-первых, я спокойна. Во-вторых, я ничего тебе пока ещё не должна, в-третьих, это возбуждающий интимный крем… Хотя, наверное, от него тоже можно выглядеть хорошо. А в-четвёртых, через полчаса она уже будет у тебя... На вокзал я доеду сама. – Таня решительно вышла из спальни, взяла сумку и направилась к выходу.
     -Кто будет у меня? -  удивлённо спросил Роман.
     -Твоя женщина.
     -Которая?
     Татьяна рассмеялась.
     -Вот именно, которая. Значит, всё правильно.
     -Да что правильно-то?!
     -Я правильно всё поняла.
     -А можно уже без загадок?!
     -Можно: не я одна здесь бываю. То есть, даже не одни мы… с Олей.
     Роман опешил и впал в ступор.
     Хлопнувшая входная дверь и тут же раздавшийся звонок телефона вернули его на землю.
     Ушла Татьяна.
     Звонила Ольга.
     Кого выбирать, вопрос не стоял – обеих.
     Спускаясь по лестнице, он объяснил своей позвонившей подруге, что ему некогда с ней говорить, что он сейчас уходит и не скоро вернётся - дела...
     -Но ты же сам прислал мне приглашение, - начала было объяснять ситуацию Ольга, но Роман резко её прервал:
     -Какое приглашение - что ты ещё придумала?
     -Я не придумала - ты сам прислал мне смс.
     -Слушай, прости, я не могу сейчас разговаривать: приехала моя бывшая... Теперь её надо проводить на вокзал. Короче, потом...
     -Хорошо. Вернёшься – позвони, - с сожалением согласилась подруга.
     -Хорошо, - буркнул он и бросился догонять Татьяну.

     Таня уже прошла все дворы, вышла на улицу и, остановившись у бордюра,  оглядывалась в поисках вызванного ею такси.
     -Таня! Подожди! – он со всех ног помчался к ней. – Таня! Таня… - подошёл, взял за руку. – Ты пойми меня, пожалуйста. Постарайся понять… Не знаю, как ты узнала про Ольгу, но… Да, это было, но ведь я был один. Она уже в прошлом.
     -А она ещё почему-то не знает, что уже в прошлом.
     -Ну… Наверное, женщины так устроены – им не хочется верить в то, во что им верить не хочется.
     -Да? В первый раз об этом слышу…
     -Ну… Тань… Ну, пойми… Пожалуйста… Я же честно сказал: была. Но давно уже нет.
     -Давно? Но вы же перед самым моим приездом ходили с ней в сауну! В отдельный кабинет!
     -Это ещё ты как узнала?!
     -Узнала.
     -Откуда?! Ольга не болтливая. Тем более, тебе бы уж она точно ничего не стала рассказывать.
     -Извини… - Татьяна, увидев такси, замахала рукой.
     -Но я правду тебе сказал.
     -Про что?
     -Про прошлое.
     -Хорошо.
     -Когда приедешь?
     -Теперь не знаю, - она открыла дверцу оперативно подъехавшего такси и ловко уселась на заднее сиденье. Вместе с сумкой.
     Роман хотел запрыгнуть в машину вслед за ней, но сумка заняла всё сиденье, и получалось так, что сесть ему можно было разве что только на колени к Татьяне. Мелькнула мысль обежать машину и сесть с другой стороны, но он вдруг ясно понял: не успеть. А почему ему не пришла в голову мысль сесть на переднее сиденье, он не знает, потому что мысль удивиться тому, что он не сел на переднее сиденье, пришла к нему уже только тогда, когда от машины и след простыл.
      А пока он сообразил только ухватиться за дверь.
     -Почему, теперь не знаешь?! Почему, теперь? Что значит, теперь?! Из-за Ольги? – он крепко держал дверь. – Но её больше нет. Никого больше нет.
     Таня всё же закрыла дверцу.
     Но окно оказалось открытым. Несмотря на холод.
     Он обрадовался, наклонился, успел чмокнуть.
     -У тебя есть ключи… Только у тебя… Возвращайся! А лучше – не уезжай, слышишь? Ну, передумай! Слышишь?!
     Но Татьяна уже не слышала.
     Роман с досадой щёлкнул пальцами и пошёл домой.
     Да пусть едет. Скатертью дорога. Больно нужно. Смотрите, какая фифа. Надоело уже. Надо же, ещё и с претензиями. А кто она, собственно, такая? Да если я захочу, таких у меня сегодня же сотня будет. Господи, и откуда она только взялась - целый год как на вулкане! А как славно жил без неё. Ну и пусть теперь ждёт: фигушки  позвоню.
     Проходившая мимо молодая симпатичная особа, увидев его, вдруг радостно поздоровалась.
     -Здрасте, здрасте, - буркнул он и, даже не взглянув на улыбающуюся,  побрёл дальше, продолжая что-то бормотать себе под нос, но вдруг резко остановился…

                IV

     Роман вдруг резко остановился.
     А кто это сейчас с ним поздоровался?
     Оглянулся.
     Молоденькая красавица с любопытством смотрела ему вслед.
     Ой, что-то уж очень «с любопытством»… И уж очень молоденькая.
     А «молоденькая» даже больше, чем «с любопытством».
     Надо срочно вспомнить, кто она такая? И где он  мог с ней...
     А что он мог с ней ?
     Свят-свят-свят… Надеюсь, я ничего противозаконного не сотворил.
     Девушка, увидев, что Роман остановился и смотрит на неё, улыбнулась.
     Он тоже улыбнулся.
      Не-е-ет, ничего такого он с ней не мог - больно молодая. Не в его правилах.
И чего это только мужики  находят в нимфетках? Чем они лучше? Наоборот – одна сплошная морока вместе с ответственностью. Да и крутиться-вертеться с ними нужно – не полежишь. И в прямом, и в переносном.
     Незнакомка, увидев, что Роман смотрит на неё и не уходит, нерешительно двинулась к нему.
     Роман устало вдохнул.
     Может, лучше поскорей уйти от греха подальше, пока не поздно…
Или уже выяснить, кто она такая? - и он принялся внимательно рассматривать юную плоть, и вдруг поймал себя на мысли, что невольно сравнивает её с Татьяной. И сравнение это не в пользу юной. И он вдруг разозлился.
     Уехала – уезжай! И оставь меня в покое. Мне без тебя намного проще. Вон их сколько: бери – не хочу.
     Девушка подошла и на этот раз робко поздоровалась.
     -Вы меня узнали? – пропела тоненько.
     -Ещё бы! – усмехнулся Роман.
     -А я всё думала, узнаете или нет? Может, у вас уже зрение плохое? Мой отец, например, давно носит очки.
     Опаньки, размечтался, папаша… Да, любовью тут явно не пахнет. А что ж ей тогда надо? – он достал сигареты, закурил.
     -А у вас сложная работа, да? И вы столько курите. Ну, ладно вы, а как может столько курить та женщина, что к вам приходит?! Это же безумно вредно!
     Ещё раз опаньки.
     -Какая женщина?
     -Ну, та… Которая вас, наверное, очень любит, раз почти всё время сидит у вас в кабинете. Я когда ни выгляну в окно, она всё время у вас.
      А-а-а, так вот ты кто, юное создание… Понял – понял… Это то бледное личико, которое всё время торчит в окошке напротив моего кабинета…
      Да-а-а. А не потопать ли тебе, папаша,  домой, - самокритично подумал Роман и вздохнул.
      Домой…
      Где пусто и уныло. Где только грусть да тоска.
      Стоп! Меня же Ольга ждёт!
      А лучше б не ждала - завтра важное совещание...

      Утреннее совещание пошло коту под хвост: ни одного принятого решения, ни одной заключённой сделки. Подрядчики ушли, несолоно хлебавши. Свои же действиями Казанова тоже остались недовольны и, заподозрив, что он накануне сильно перепил, посоветовали пойти отоспаться.
      И как ни старались Людмила с Валентиной вместе и порознь вызнать, что же у него там такое приключилось, так ничего у них и не вышло - он был нем, как рыба.
      А дело всё было в том, что он на самом деле не спал всю ночь.
      И Ольга тут не при чём – его выбил звонок Татьяны. Именно, звонок.
      Только звонок. Не разговор. Потому что разговора не было - он не взял трубку.
      А не взял, потому что…
      Ну, потому что…
      Ну, да, Ольга была у него. Но не из-за неё… Ольга просто была.
      Просто… Просто осталась. Ну, вот просто так.
      Не из-за неё не взял.
      Он не взял трубку, потому что даже представить себе не мог, что это… звонит... Таня.
      А потом, когда увидел… Часа в два ночи… То чуть не вмазал той, которая его в данный момент так самозабвенно любила – ведь всё из-за неё!
      А что из-за неё? Сам ведь.
      Да. Сам. От этого ещё хуже.
      И Роману стало так плохо, что забыв о времени и этике поведения, он вскочил и выбежал на лестницу. И всю ночь потом горланил под гитару какие-то блатные песни. Всю ночь.
      Нинка-пенсионерка, соседка по площадке, несколько раз пыталась его приструнить, но в итоге сдалась и, прихватив с собой бутыль, пристроилась рядом. И даже пыталась подпевать.
      А брошенная Ольга сидела на кухне в его квартире и боялась высунуться, чтобы не быть разоблачённой. Так и просидела до утра в одиночестве.
      И правильно: замужняя дама - ночуй с мужем.
      Так тебе и надо.
      Ох, как паршиво на душе… Как же паршиво.
      А ещё паршиво от того, что он сегодня сдуру оставил Ольге свои ключи.
      Когда они утром вместе ехали на работу на его служебной машине (так уж получилось - на общественном транспорте ей было уже не успеть), она вдруг вспомнила, что забыла у него таблетки, которые ей надо, видите ли, принимать каждый день в обед.
      Он и дал.
      Ключи.
      У него на работе были запасные, поэтому он даже не задумался ни о чём таком. К тому же, она обещала, что как только отметится у начальства, так сразу же и помчится за лекарством. На такси. Туда и обратно. И сразу же вернёт...
      Ключи.
      А ему бы подумать: ну, какие такие обеденные таблетки, если она к нему на ночь приходила.
      А теперь Ольга даже не отвечает на звонки.
      И на работе её нет.
      А Роман  тут  взял да и представил, что Таня вернулась…
      Татьяна вернулась, а там Ольга.
      С ключами!
      Ну, бабы!
      Достали, ей-Богу.

      От дальнейших размышлений о бабах  Казанова отвлёк звонок бывшей.
      О, легка на помине. Вчера же только Ольге врал про неё, что, мол, приехала, что надо проводить.
      -Ты чего звонил? – голос у бывшей был недовольный. – У меня важное совещание, а он тут трезвонит и трезвонит! Трезвонит и трезвонит!
      -Когда это? – удивился Роман.
      -Ночью сегодня.
      -Ночью? Ночью у тебя было совещание?
      -Твоей ночью. Ты там в Питере совсем уже забыл о часовых поясах?
      -А-а-а… Так я не звонил… Вроде бы, - он задумался.
      А может и звонил… Случайно как-то нажал. А когда? Он же всю ночь просидел на лестнице. Без телефона.
      Без телефона.
Да, странные дела стали твориться с его трубкой: то она без его ведома Ольге какие-то приглашения шлёт, то по ночам бывшей жене звонит... Надо бы как-то на досуге об этом подумать.
      -Именно, что «вроде бы»… Ничего уже не помнишь. Надеюсь, хоть не забыл, что у твоей дочери на прошлой неделе выпускной был?
      -А почему я должен был об этом забыть?  Я поздравил.
      -Да кому нужны твои поздравления?! Знаешь ли ты, сколько стоят сейчас одни только туфли, не говоря уже о платье. А парикмахерская! А стилист.
      -Ну, я же две недели назад отправил вам…
      Лена словно только этого и ждала:
      -Кому ты отправил?! Нам? Ты дочери своей отправил.
      -Слушай, дорогая…
      -Нет, это ты слушай, дорогой! Вот бери её теперь к себе и воспитывай, умницу свою разумницу. А с меня хватит. Знал бы ты, что она тут творит в свои шестнадцать! Вся в вашу блудливую породу пошла! - и бросила трубку.
       Хм, и как это мамы умудряются напрочь забыть о своих лихих шестнадцати?! - усмехнувшись, подумал Роман, но перезванивать, чтобы напомнить, не стал - голова и без того раскалывалась.

      Просидев бестолку с квадратной головой на работе до обеда, он всё же решил внять советам сослуживцев и отправиться домой.
      И отправился.
      Пешком.
      Чтобы хоть как-то себя развеять. Или, наоборот, собрать?
      В общем, решил пройтись, подышать. Не спеша. Или - не торопясь? Короче, медленным темпом.
      Потому что, если честно, то он боялся идти домой.
      Потому что вспомнил ещё, вдобавок ко всему, что не успел помыть чашки из-под кофе. Две. Поставил в раковину, чтобы помыть, и забыл – спешил.
И на одной из них  наверняка осталась губная помада.
      Ольги, естественно.
      После её ухода, обычно, чуть ли не  вся его посуда остаётся в сиреневых отпечатках. Помнится, такая помада была модной, когда он ещё учился в школе – все учительницы тогда учили учеников одинаковыми губами. И дикторы с экранов телевизоров  вещали такими же на только что появившихся цветных телевизорах. Сейчас никто уж и не помнит о таком цвете, а Ольга вот прикипела. Наверное, думает, что она оригинальна и неповторима.  Смешно. Хотя девчонка она симпатичная.
    
      Подходя к дому, он ещё раз решил ей позвонить – ключи-то надо забрать, а то не успеешь оглянуться, как она уже обживётся у него.
      Он набрал номер и тут же из-за угла своего собственного дома услышал знакомую мелодию. Так вот, оказывается, где пропавшая шляется.
      А что она там делает?!

      Прижавшаяся к стенке дома около его парадной Ольга с ключами в руках даже не дёрнулась, когда увидела его.
      -А что это ты тут… - начал было Казанов, но подруга, выпучив глаза, перебила:
      -Она у тебя.
      -Кто?! – опешил Роман.
      -Твоя московская. И вчера ведь это она у тебя была… А ты мне врал. И всё время врёшь!
      То, что он почувствовал в следующий момент – не сможет передать ни один писатель.
      Даже с помощью психиатра.
      Даже в состоянии гипноза.
      А то, что ему захотелось тут же высказать  своей подруге – выскажет любой подзаборный бомж.
      Роман молча взял из рук Ольги ключи, развернулся и пошёл прочь.

                V

     Роман развернулся и пошёл прочь.
     В соседний гастроном.
     За «снотворным».
     Потому что ещё одну бессонную ночь он уже точно не вынесет.
     Не успев повернуть за дом, Казанов почувствовал, как в его кармане сначала  завибрировал, а потом и зазвонил телефон.
     Да, да, ждите, ждите… Сейчас «отвечу»… - торжествующе подумал он и решительно решил не отвечать.  Очень решительно решил.
     Но телефон всё продолжал и продолжал звонить. И продолжал – и продолжал.
     И вот  рука уже сама собой нашла карман и достала трубку - годами выработанный автоматизм. Условный рефлекс. Ответная реакция организма на раздражение - что тут сделаешь?
     Увидев на дисплее набор цифр, он, не помнивший ни одного номера наизусть, опознать его не смог и потому, подумав, что это ведь могут быть и родители, мудро решил ответить.
    - Роман?  Привет… – раздался неуверенный, но очень знакомый голос – голос Степана, бывшего коллеги и соседа по далёкому городу Перопавловск-Камчатский. -Можешь говорить? – Степан был воспитанным человеком.
    -А ты, что, в Питере?! – вдруг очень обрадовался Роман.
    Но обрадовался Роман не Степану. Хотя Стёпа был хорошим парнем.
    Обрадовался он тому, что это не… И не…
    Ну да ладно.
    Услышав радостный голос Казанова, камчадал и сам ободрился:
    -Да, в Питере! Сегодня прилетел.
    Вот и икорка свеженькая к водочке прибыла, – забылся ненадолго Казанов, вспомнив, как славно они со Стёпкой проживали когда-то на веселой и загадочной улице Бохняка. Сколько приезжих, попавших на эту улицу, останавливались, как вкопанные, перед развилкой, не зная, в какую сторону двинуться дальше, и куда сворачивает нужная им улица? А нужная им улица Бохняка, раздваиваясь, продолжала тянуться вперёд уже двумя рукавами. И оба эти параллельные рукава продолжали называться так же, как и до развилки – улицей Бохняка. А потом, поморочив гостям Петропавловска-Камчатского голову своей параллельностью, улица озадачивала их ещё и тем, что заворачивала своей левой линией на девяносто градусов в левую же сторону, окружая при этом славное учебное заведение под названием Камчатское педагогическое училище.
     Ах, как любили они наблюдать из своих окон за пробегающими мимо щебечущими стайками юных очаровательниц, учащихся данного училища, всегда пребывающих в прекрасном настроении. А как ждали, когда уже, наконец, наступит лето, чтобы славные педяночки сбросили с себя китайские пуховики и показали всем завораживающие российские девичьи фигурки и стройные ножки.
     Спасибо международной молодёжной моде!
     А потом и родному камчатскому ЗАГСу.
     За то, что так оперативно и без нравоучений.
     Несмотря на то, что невесте ещё прилично не хватало до полной дееспособности.
     Но уже всего хватило для любви.
     И у него хватило. И не только для любви. Для ответственности тоже: жениться согласился сразу. Искренне согласился. А не потому, что будущая тёща пообещала посадить.
     Вовсе не поэтому!
     А потому что был влюблён. Правда, был!
     Ведь к тому времени они и встречались-то всего три месяца.
     Эх, какие были времена…
     -Здорово, - ответил Роман Степану и нахлынувшим воспоминаниям.
     -А ты на работе? – бывший коллега тоже начал радоваться.
     -Нет, в отгуле.
     -В отгу-у-уле… - Степан явно расстроился. Но виду не подал.
     Наверное, не подал.
     А может, и подал – Роману-то его видно не было, поэтому  Роман, как ни в чём не бывало, продолжил мужской разговор:
     -Надолго к нам?
     -Да как сказать… Дел-то на пару дней. А так… Ну…
     -А-а-а, Анжела Ивановна рядом, - Казанов вдруг вспомнил, что у Степана в Питере была любовь. Любовь к очень степенной даме среднего возраста и такого же размера. Но, к сожалению, а, может, и к счастью, замужней. И эта замужняя дама очень серьёзно и трепетно относилась к своей репутации - к репутации приличной женщины. Поэтому все свидания Степана и Анжелы Ивановны проходили у Казанова. –  Что, Стёпа, любовь всё ещё жива?
     -Ну… - Стёпа засопел и, внезапно потеряв голос, кашлянул и смолк.
     Ясно: приличная женщина Анжела Ивановна на самом деле стоит рядом – что при ней скажешь? А сказать бы надо. И Степан, покопавшись во внезапно уставших мыслях, нашёл всё же, после некоторого замешательства, аргумент для возрождения голоса и, ещё раз кашлянув, заговорил:
     -А я думал, ты на работе, - снова закашлялся. – Думал, вот, с Анжелой Ивановной ужин тебе приготовить, пока ты трудишься. Цветы полить. Помочь, в общем, - и совсем раскашлялся.
     Понятно, что Анжела Ивановна в гостиницу не пойдёт. Репутация есть репутация. А куда ж тогда с ней, с такой репутацией? Даже просто посидеть нигде невозможно - в любом, даже самом окраинном ресторанчике обязательно встретится кто-нибудь из знакомых: Санкт-Петербург город маленький.
     Да, - подумал Роман, - всё понимаю, друг, всё понимаю: душа твоя просит песни, а у меня… А у меня уже пляски.
     -У меня, Степан, там уже есть, кому цветы поливать.
     -Да что ты?  Неужели постоянную завёл? – Степан, конечно, за друга был рад, но…
     -Даже не одну.
     -Не одну?! Не понял.
     -Да чего тут понимать - окружили, обложили. Так что, у меня, друг мой Стёпа, дома тот  ещё «праздник».
     -Праздник?! – уцепившись за обнадёживающее слово, снова обрадовался друг, словно и не слышал горькой иронии.  – А какой праздник? Слушай, а не день ли рождения? Ой, что же это я говорю, ДР-то  у тебя весной, а сейчас лето. А что у тебя летом? А-а-а, так мы же  женили тебя летом! Ленка, что ли, с Полькой приехали?
     -Да ты что? Какая Ленка? С ума сошёл? Ну, брат, ты даёшь! Я уже пять лет в     разводе.  Лучше бы тогда уж про развод вспомнил – тоже ведь летом был.
     -Точно. Так ты развод празднуешь?
     -Эк, дружище, тебя заклинило! Других праздников, кроме семейных, не знаешь, что ли?
     -Кроме семейных? – напрягся Стёпа: что-то не совсем корректное послышалось ему в этой классификации семейных праздников, но прояснять ситуацию, за неимением времени, он не стал.  - А! Ну… Тогда, может… Нет, всё же, не вспомню. А давай, мы приедем к тебе и узнаем, а? Я тут как раз и рыбки… И икорки…
     Прости, друг, но у меня дома сейчас такое творится, что, впору, самому в гостиницу бежать, - уже составил предложение Казанов, и уже даже открыл было рот, чтобы озвучить эту фразу. И как можно выразительней озвучить: чтобы «с выражением» - как учили в школе, но…
     Но вдруг подумал о…
     Подумал о… Подумал... А неважно, о чём...
     Важно то, что он всё-таки подумал. И ещё то, что он подумал об этом вовремя. И этого оказалось достаточно для того, чтобы эту убедительно-красивую заготовленную фразу так же вовремя уже и не произнести.
Молодец Рома!

     Когда Роман с полными пакетами всякой всячины подошёл к дому, то не поверил своим глазам: Ольга всё ещё так же подпирала спиной стену.
     -Ночевать здесь собираешься? Придумала уже причину?
     -Я больше ничего объяснять ему не буду, - доверительно прошептала Ольга, заглядывая другу в глаза.
     -Ему? -  Казанов холодно усмехнулся. – При чём тут он? Для меня придумала?
     -Что?
     -Причину,- и, опустив пакеты на асфальт, Казанов полез в карман за сигаретами, - почему до сих пор здесь.
     Ольга, впервые увидев любовника таким холодным, испугалась.
     -Рома…
     -Ну?
     -Ты, - начала робко и неуверенно.
     -Я, - насмешливо перебил Роман.
     -Ты…
     -Ну, я. Я. И что? Иди домой, Оля.
     -Как?
     -Всё.
     -Что, всё?!
     -Всё - всё. Да, домой, домой. К мужу.
     -Ах, вот как… –  Ольга вдруг напряглась и сжала внезапно задрожавшие руки в кулаки.   
     -Да ты свинья, Рома!
     -Тогда уж – кабан!- вызывающе рассмеялся Казанов и хулиганисто хрюкнул.
     Ольга, вытаращив глаза, присела и тут же потеряла разум.
     Роман, увидев, как она поменялась в лице, это понял сразу. Понял, но среагировать не успел: Ольга, изогнувшись кошкой, прыгнула на него ещё до того, как он подумал, что надо бы как-то увернуться от непонятно отчего вдруг взбесившейся любовницы.
     Ольга вонзила ногти в кисть его левой руки, заботливо помогающей в это время правой прикурить.
     Роман рванулся и, задохнувшись от гнева, боли и резко вдохнувшего в себя дыма,  увидел, как из-под впившихся Ольгиных ногтей проступила кровь.
     -Ты в своём уме?! – он не мог поверить своим глазам.
     -А ты?! – в её глазах кипела ярость.
     -Послушай, Оля, иди домой. – Роман попытался спокойно, но убедительно отстранить вцепившуюся в него подругу.
     -Я пойду с тобой.
     -Куда?!
     -К тебе.
     -Что?! Да у тебя крыша поехала, Оля. Иди домой.
     -Я пойду с тобой! - Ольга стояла насмерть.
     -Слушай, ко мне друг с женой прилетели с Камчатки… С минуты на минуту здесь будут… Я не собираюсь им тебя озвучивать.
     -Ах, вот так?! Друг с женой? С минуты на минуту?.. А эта уже там?.. И её будешь озвучивать, да?!
     -Это не твоё  дело.
     -Моё, Рома. Теперь уже моё.
     Романа очень удивило слово «теперь», но он решил не уточнять, почему же именно теперь, чтобы не продлевать и без того затянувшуюся процедуру расставания, и поэтому лишь вежливо произнёс:
     -Отпусти руку.
     -Я пойду с тобой!
     -Оля, не заставляй меня применять силу, - Роман понизил голос.
     -Силу? Как же только у тебя хватает наглости так со мной? Это же подло.
     -Да что ты?! – Казанов рассмеялся. – Подло? А ты мужу уже больше года рога наставляешь у него под носом – это не подло?
     Ольга, возмущённо взмахнув руками, вдруг затравленно оглянулась и опустила глаза.
     -Так вот ты каков, - отчаянно посмотрела «в темноту». - Ну, что ж… - вдруг решительно добавила: - Значит, так тому и быть! - она резко повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась. - Всё же попрошу: позаботься, пожалуйста, о дочери.
     -О дочери? А я не забочусь?
     -Я тебе говорю о моей дочери.
     -О твоей?! А при чём тут я – у неё есть свой отец.
     -Я не хочу больше жить, Рома.
     -Да не живи. Сама себе такого мужика выбрала.
     -Я не хочу больше жить!
     -Ну так разводись. Но я жениться не собираюсь.
     -Я говорю тебе, чурбан ты этакий, что ЖИТЬ не хочу!
     -Что?! Ах, жить... Ой, Оля, что за провинциальный театр?
     Ольга, зажмурившись, мотнула головой.
     -Театр, говоришь... Ладно. Прощай!
     -Блин! – Рома закатил глаза и тут же периферическим зрением узрел приближающихся потенциальных гостей. – О! Гости! -  подскочив от радости, помчался встречать своих спасителей.
     И гости тоже были рады – наконец-то им уже можно будет где-нибудь в уголочке у доброго Романа прижаться друг к другу. А, может, и не только прижаться.

     Когда все дружно и шумно, через минуту, подошли к парадной, никого там уже не было.
     Так, с одной дамой всё благополучно разрешилось (если только она на самом деле ушла), - думал Казанов, поднимаясь по лестнице, – а вот как теперь со второй. Ну да втроём-то как-нибудь управимся, наверное. А, может, в квартире и нет никого?! А Ольга всё наврала? Или ей показалось. Ой, хоть бы она наврала – как было бы здорово, если бы там никого не было, - с надеждой подумал Роман и тут же осёкся. - Что это я? Разве не хотел, чтобы Таня вернулась?! И она и вернулась. Так она и вернулась! Боже, так она же вернулась, моя Малявка! - и тут же принялся со Стёпкой громко и радостно предаваться воспоминаниям.

     Уложив уже далеко за полночь мечтающих отдохнуть от хозяев гостей, Роман, оставшись наедине с Татьяной, вдруг почувствовал себя неловко и, усевшись за стол, принялся нервно жевать колбасу…
     -Ты ещё не наелся? – Таня рассмеялась.
     -Нет, - ответил он как-то потерянно и, взглянув на раненую руку, тут же спрятал её под стол – уж слишком ярко засияли распухшие царапины.  – А где зелёный пакет? – Роман нашёл спасительную тему для разговора.
     -Какой пакет? – Таня, нежно взглянув на любимого, села рядом.
     -Который я тебе принёс, -  он упорно старался на неё не смотреть…
     Таня положила руку ему на плечо.
     -Я разобрала всё, что ты принёс.
     -Нет, я про тот, который в спальне за дверью, - он упорно старался на неё не смотреть.
     -В спальне? Ты отнёс пакет с продуктами в спальню?! - Татьяна поцеловала его в щёку.  - Зачем?
    –Просто там… всё… только для тебя, - он упорно старался на неё не смотреть!
    -Да?  - потеряв всякую надежду заглянуть Роману в глаза, Таня пошла в спальню  и вскоре вернулась с пакетом.
    -С ума сойти… Манго!
    -И сок манго, - добавил Казанов каким-то странно вибрирующим голосом.
    -И сок… И абрикосы?!
    -И черри, - голос его продолжал дрожать.
    -И даже моцарелла. И базилик,  - она всё же как-то умудрилась перехватить его взгляд. - Ты знал, что я вернулась? – и удивлённо добавила: - Откуда?
    Вот тут он испугался!
Того, что она добавила.
    И, правда, откуда же он мог об этом узнать? Если бы Ольга не сказала, то он бы даже и представить себе такого не смог.
    – А я и не знал. Откуда же я мог знать? Просто… Просто… Ну, просто теперь я решил питаться так, как любишь ты – так будет создаваться видимость, что ты рядом, - очень неправдоподобно соврал Роман, но ответ Тане понравился. Она улыбнулась, кивнула, но подумав о чём-то, неуверенно продолжила:
    - Знаешь, когда я утром только-только вошла в квартиру… Даже не успела ещё снять туфли… Вдруг услышала, как в замок кто-то вставляет ключ. Я сначала испугалась, а потом подумала, что это, наверное, ты. Кто же ещё? Тут же решила тебя напугать - и спряталась в ванную.
    Роман обмер.
    Он даже вдруг почувствовал, как в этот же миг тихо и противно зазвенело в ушах. И стало так тоскливо-тоскливо. Но, собрав волю в кулак, Рома всё же взял себя в руки и изобразил на лице испуг.
    -Воры, наверное?
    -Нет, хмыкнула Таня. - Это была женщина, которая хорошо ориентировалась в твоей квартире.
    -Что? – Романа всё же перекосило.
     -Да. Конечно, я испугалась и решила не выходить, - Таня пристально посмотрела ему прямо в глаза. - Женщина прошла в спальню, потом вернулась в коридор, постояла немного, видимо, заметила, наконец, в углу мою сумку,  и ушла. Я смогла увидеть в щель только то, что она… довольно-таки… пухленькая.
     Впервые в жизни Казанов прочувствовал расхожую фразу «чуть череп не лопнул».
     У него даже появилось ощущение, что уже не только череп, а он весь сейчас лопнет.
     И в очередной раз он взял себя в руки и,  как ни в чём не бывало, рассмеялся.
     -Малявка, это была моя мама. Она иногда заходит ко мне. Но теперь я, конечно же, её предупрежу.
     -Мама? – Таня облегчённо выдохнула. – Так это она пользуется такой жуткой сиреневой помадой? Ой, прости, прости, я не хотела обидеть твою маму, - она приложила руку к сердцу. –  Просто сейчас уже никто такой… Хотя... Пожилые женщины часто не могут расстаться с тем, что когда-то им так нравилось,  - осеклась.
     -Да нет, она разными пользуется, - переведя дух, расслабился, наконец, Роман.
     А зря.
     Потому что Таня вдруг тут же спросила:
     -А твоя мама, что, и ночевала здесь?
     -Почему? –  Роман вскочил и неожиданно для самого себя чуть ли не бегом помчался в спальню. Не успел на этот раз взять себя в руки.
     Таня пошла за ним.
     В спальне Казанов внимательно осмотрелся и, зацепившись взглядом за бабушкину фотографию в красивой старинной рамке, стоявшую на этажерке, подошёл к ней, поправил, счастливо улыбнулся.
     -Вот это моя любимая фотография моей любимой бабушки! Почти талисман. Но маме она зачем-то вчера вдруг понадобилась - она мне звонила... А сегодня мама её вернула, – почти беспечно прокомментировал «возвращение» фотографии Рома.
     -А-а-а… Так получается, что те две чашки... что в раковине… Ещё с вечера  стоят?
     -Чашки? Ах, чашки... - понял Рома, о чём речь. -  Естественно. Что, мне делать больше нечего, как только чашки сразу мыть? Накопятся – помою.
     Таня улыбнулась.
     Ответ был неубедительным, но правильным.
     И этого ответа ей было уже достаточно.
     -Ромка, откуда ты только взялся на мою голову?! – подошла и прошептала прямо ему в ухо.
     Он резко отстранился, пытаясь увернуться от щекочущих губ, и тихо прогнусавил:
     -Это ещё кто на чью голову взялся! - и прижал её к своей груди так, словно боялся, что она сейчас всё-таки всё-всё увидит и всё-всё поймёт. И исчезнет. И он, задыхаясь от этой ужасной мысли, подхватил её на руки – и они вместе свалились на кровать.
     Пытаясь не упасть с кровати, Таня ухватилась за подушку.
     Подушка сдвинулась.
     И они оба обомлели.
     Под подушкой лежала зелёная ночная рубашка. Чья-то чужая зелёная ночная рубашка.
     Таня осторожно отстранила обомлевшего (в который раз за вечер) Романа и совершенно спокойно подняла сорочку, расправила, внимательно осмотрела, определяя размер, фасон и, наверное, качество изделия.
     Повернулась к нему.
     -Она тоже здесь спит?
     Он молчал.
     А что сказать? Нет, не спит?
     Ну, Ольга, разговор у нас  с тобой предстоит серьёзный. А, может, она случайно забыла её убрать? Да нет, не случайно. Крем же подсунула, – Казанов начал медленно закипать.
     -И, конечно же, постельное бельё после неё ты не меняешь.
     Это где ж тогда столько белья напастись? -  механически подумал Рома и хотел уже что-то ответить, но, прокрутив в голове сказанную фразу «и, конечно же, постельное бельё после неё ты не меняешь», понял, что это не вопрос, а, значит, ничего отвечать не  надо. И можно продолжать молчать.
     Татьяна аккуратно развесила сорочку на стуле и вышла из комнаты.
     Так, согласен, получилось как-то не очень. Но я свободный мужик. И постель эта - моя. И потому я никому ничего не должен объяснять – что за сцены?!
     А какие сцены? Никаких сцен нет. Всё тихо и спокойно. Даже странно. И тихо, как в гробу. Интересно, а в гробу так же тихо?
     Роман посмотрел на часы – три. Ого! Надо срочно ложиться спать – завтра куча совещаний! Да и голова уже трещит так, что нет сил.
     Ну и где она? Небось, залезла под душ и рыдает.
     Прислушался.
     Нет, душ не шумит.
Тогда на кухне, что ли?
     И тут вдруг услышал, как кто-то осторожно повернул ключ в замке входной двери.
     Кто это к нам? – он вскочил. – Ой, а к нам ли? А не наоборот? - Страх мурашками пробежал по его спине -  закружилась голова, и он покрылся испариной.
     Этого ещё мне не хватало! Из-за баб в обморок падать, - возмущённо удивился, встряхнулся и тут же бросился в коридор.
     Она уже закрывала за собой дверь.
    -Стой! – рванул дверь на себя.
    -Извини, – Таня вытащила из скважины ключ и, сунув его Роману в руку, быстренько направилась к лестнице.
    -Да стой же! – Роман ловко загородил ей проход.
    -Пропусти.
    -Ну, откуда же мне было знать, что ты вернёшься?
    -Как странно…
    -Ну, ты же сама сказала, что теперь не знаешь, когда… И вернёшься ли?
    -Я не так говорила. Я пойду.
    -Куда?
    -Поеду.
    -Куда?!
    -На вокзал.
    -На чём?
    -Это город.
    -Это ночь! Надо остаться до утра.
    -Не могу.
    -Останься.
    -Меня тошнит.
    Тошнит. Надо же? И что я должен делать? Таз подставлять или самому в ноги кидаться?
    Он и на самом деле не знал, что делать.
    -Таня, иди, ложись. Одна. А я… на кухне. На полу. У меня есть толстое одеяло.
    -Ложиться? В твою постель? – она посмотрела на него так, словно ей только что воткнули в спину нож.
    -А что?!
    -Ты так ничего и не понял?
    -А что я должен был понять?
    -Кошмар... Ну, раз ничего, - она протянула руку к двери, - я поймаю такси.
    -Да никакого такси ты не поймаешь! – Роман перехватил её руку, крепко сжал.
    -Это центр!
    -Только ещё по дворам надо будет попутлять, перекопали же подъезд к дому.
    -Ну и что? Белые ночи.
    -Подворотни.
    -Ну и что! Это центр!
    -Бандитский.
    -Какое удобное объяснение.
    -Послушай, давай закроем дверь, а? Не хочется будить соседей.
    -А гостей?
    -Таня, - Роман попытался её обнять.
    -Я пойду, – она увернулась.
    -Ну что, скандалить будем? Я всё равно не пущу. Отвечать потом ещё.
    -А при чём здесь ты? Я совершеннолетняя.
    -Совершенно зимняя.
    Татьяна вдруг вздрогнула и подошла так близко, что он почувствовал тепло её дыхания.
    -Всего одна ночь.
    -Но ты же сказала…
    Она заглянула ему прямо в душу – мороз по коже.
    -Не смог побыть один всего одну ночь.
    -Так, ясно, начинаются разборки, - он отвёл взгляд. - Тогда входи и приступай уже к  этому, как положено: с чувством, с толком, с расстановкой.
    -Ты не понял: я не скандалю - я ухожу.
    -Не пущу. И не надо дёргаться – я сильней, - обхватив её своими ручищами, он довольно-таки бесцеремонно оттащил от двери, закрыл замок, а ключ засунул в трусы.
   -Ну? Нужен ключ? Бери.
   Она отвернулась и, прижавшись к стене лбом, заплакала.
   Ну, слава Богу,  теперь хоть всё пошло, как надо. 
    Подошёл, обнял.
   -А пойдём заливать горе шампанским, а? У нас его – море. Хоть ванну принимай. Хочешь? Ванну.


                VI

    Июль.
    Пятница
    Скоро закончится рабочий день и...
    И никто к нему не придёт.
    Уже год никто не приходит – она же всех разогнала!
    Ну, не буквально, конечно. Но от этого не легче.
    И уже две недели, как она уехала.
    Да, тогда утром она всё же уехала. Когда нашла Ольгину сорочку.
    И не сказала, вернётся или нет? И не звонит.
    Он тоже не звонит.
    А почему он должен звонить? Он же извинился – чего же ещё?
    Ну и всё.
    Нет, не легче.
    И досада, и грусть. И обида. И настроения никакого.
    Хоть бы уже Людмила пришла, что ли.
    Так ведь не придёт. Она  уже, практически, и не разговаривает с ним даже. Не звать же ему самому её! Интересно, а если позвать? Придёт?
    Прибежит.
    А не прибежит?
    Нет, лучше не рисковать. Чтобы не опозориться.
    И Валентина не придёт – она обиделась на него даже больше, чем Людмила. Даже пощёчину ему влепила, когда он год назад попросил её по пятницам к нему больше не заходить.
    А за что?!
    Истеричка.
    Даже Людмила спокойнее перенесла свою отставку. Хотя ещё долго не сдавалась.
    Как он тогда от них устал!
    А как они на него смотрели! Обе! Одновременно. Особенно доставали на совещаниях.   Буравили. Изничтожали. А чего этим добивались? Чего хотели? Чтобы Таньку бросил? Чтобы вернуть всё, как было? Размечтались.
    Нет, пожалуй, лучше без них.  Лучше в ресторан…
    А, может, в тот ресторан, где однажды познакомился с Ольгой. А почему бы и нет? Мало ли, опять повезёт.
    Нет, не хочется.
    Домой хочется.
    А может, Ольгу домой?
    Нет. Никого не хочется.
    А это всё она - Малявка!
    Вот что ей сейчас надо? Чтобы в ножки поклонился?
    Всю жизнь перевернула! Было всё так размерено, так отлажено.
    Нет же, явилась!
    Теперь ни спать, ни есть, ни даже выпить не хочется.
    Так, ладно, хватит страдать – время всё расставит по местам. А сейчас – домой.

    Дома оказалось так пусто, что ему захотелось выть – дико и протяжно.
    Две недели прошло - не звонит.
    Вот она – любовь. Любила бы по-настоящему – позвонила бы! А то, небось, сейчас воркует с каким-нибудь.
    О-па! Захотелось выпить. Нестерпимо!
    Слава Богу! Наконец-то. Хоть чего-то захотелось.
    А на какое слово сработал рефлекс? Что он сказал?
    А! «Воркует с каким-нибудь…»
    «С каким-нибудь…» Точно! В яблочко!
    И он полез на антресоли, где обычно хранил спиртное. Раздвигая бутылки и выбирая вино, он вдруг нащупал что-то мягкое.
    Что это? – он потянул находку на себя и обомлел: ночная рубашка Ольги. - Как это она здесь оказалась?!
    Он тут же  усмехнулся возникшему вопросу, будто не сам её туда спрятал…
    А зачем прятал? Надо было выбросить. Или Ольге отдать… Нет, лучше выбросить… Или отдать… О, а ведь это отличный повод, чтобы позвать Ольгу! Конечно, так и надо сделать.  Сначала, вроде бы,  просто вернуть сорочку, а потом…
    А потом видно будет.
    Роман вытащил из кармана телефон, набрал номер и тут же услышал Её голос. Её голос. Её…
    -Я слушаю тебя, Рома.
    -Это ты?  - он вдруг растерялся. - Прости, я случайно как-то.
    -Бывает. Знаешь, а я как раз хотела тебе звонить. Как раз взяла в руки телефон. Представляешь? Только хотела набрать, а тут ты. Представляешь?!
    -Нет. И слабо как-то верится.
    -А это правда. Я в Питере. Неделю уже здесь. Даже несколько раз подходила к нашему…  к твоему…  дому, но… Не решилась.
    -Мне нечего на это сказать.
    -Рома, я… Нет, ты не волнуйся – я в полночь уже отбываю. Но… я всё-таки решила тебе сказать: знаешь, я как-то… не могу без тебя. Не получается. Но… Но ты не обращай внимания, это я так.
    -А я и не обращаю.
    -Да? Хорошо. Я… в полночь уже…
    -Как хочешь.
    -Как я хочу? Хочу увидеть тебя. Но… уже не успеть. А ты не хочешь меня проводить? Как раз успеешь к отправлению.
    -Нет, не хочешь! - Роман нервно потянулся, громко зевнул.
    Она услышала.
    -Понимаю - ночь. Хотя… тебе ведь всего две остановки на метро. Но понимаю.
    -Ничего ты не понимаешь!
    -Почему же…
    -Да потому же! Немедленно бери такси - и домой. Слышишь?
    -Домой?
    -Ко мне. К нам. Сейчас же. Немедленно.
    -Как?
    -Как обычно.
    -Но… я же…
    -И поторопись! А то я  устрою такое!
    -Как страшно.
    -Я серьёзно!
    -И я.
    -Я за эти две недели без тебя одичал совсем! Волком вою! Кажется, готов сам себе горло перегрызть.
    -А… у тебя есть манго? Не хочется терять время на магазины.
    -У меня есть манго. У меня теперь всегда есть манго. В холодильнике. Красивый и спелый. Не теряй время на магазины. И немедленно разорви билет, слышишь?!
    -А мне как раз просто нестерпимо хочется манго.
    -Так поспеши. Ну, чем ты там шуршишь?
    -Билетом. Не хочется рвать. А можно, я его сдам, Рома?
    -Малявка… Как же я тебя уже жду!

    Звонок зазвонил как-то кротко и неуверенно, словно не мог решить, звонить ему или   нет. Роман подскочил на месте.
    Ну, вот - она.
    Она!
    Сердце заколотилось так, что он чуть не задохнулся.
    Дождался.
    Ну, теперь-то всё будет по-другому, теперь…
    А почему она звонит? Почему сама не открывает?
    Он покрылся испариной. Господи, пришла. Надо идти открывать. Надо идти.
    С манго. А при чём тут манго?!
    С шампанским. Боже, какое ещё шампанское…
    Так, а в чём это я? Ужас. Надо переодеться. А какой взять галстук?
    Нет, совсем рехнулся: зачем?! Пусть всё будет, как есть.
    Итак: манго и шампанское – на столе. А я…
    А я иду.
    Открываю.

    Роман даже не сразу её узнал: тонкая, высокая, ладная, с копной огненно рыжих волос  и в такой короткой кожаной юбке, что он сначала подумал, что это ремень -  она словно сошла с обложки журнала Плейбой.
    - Здравствуй. Это я.