О труде и трудящихся

   

В советских словарях:

   Труд – "целесообразная деятельность человека, направленная на видоизменение и приспособление предметов природы для удовлетворения своих потребностей". Социализм обеспечивает реальное право на труд и всеобщность труда. При коммунизме труд станет первой жизненной потребностью..." Вот такая галиматья.

В постсоветских словарях я нашёл только понятие труда "в экономике" как "процесс исторической адаптации человека к внешней среде". То есть марксистко-ленинское представление труда уже въелось в язык и стало фундаментом для более сложных понятий. Окончательное торжество безобразия завершилось.

    В СССР не всех можно было называть "товарищами". Зэк, пусть даже с пока недоказанной виной и не осуждённый судом, не имел права обращаться к кому-либо "товарищ (такой-то)", только – "гражданин". "Тамбовский волк тебе товарищ"  не уставали повторять держиморды чью-то глупую шутку. А вот «трудовые коллективы» в местах лишения свободы непременно должны были быть. В лагерях дозволялось "трудиться на благо Родины", и попробуй, откажись от этого доверия Партии и Правительства! Трудящимися рабами и каторжанами изытюжины все просторы "нашей необъятной Родины". Трудящимися ленивыми рабами, каковыми только и мог быть народ за колючей проволокой.

     Приемлемо только определение причастием, прилагательным, глагольной формой, никак не именем существительным. Трудящимися, как гордо именовались товарищи по другую сторону лагерных вышек, зэки не были. Усилия трудящихся зэков венчали абсолютное бесправие, побои, голод, пеллагра, алиментарная дистрофии, страшная смерть и безвестное "братское" захоронение. В лучшем случае трудящегося зэка, всё-таки, выпускали на какой-то срок в "большую зону" "на свободу" с волчьим билетом под надзор недреманного ока охраны правопорядка большевистского режима. Ему давалась возможность стать трудящимся какого-нибудь родного завода, родного коллектива, Родной страны. Ходить по струнке " в свете решений очередного Пленума (или Съезда) КПСС, разъяснённого ему шепчуще - шипящими подозрительной соседкой, сварливой и непокорной женой, собутыльником и напарником по работе, чёткими газетными строками, лозунгами через всю улицу и на фасадах зданий, кулаками милиции и комиссаров госбезопасности.
 
  Христиане помнят:
   "В труде и изнурении" (2 Кор 11.27), "Еще молимся о труждающихся и обреме-ненных..." (из ектеньи). Здесь в наличии (прилагаются) дополнительные словесные характеристики. Труд  заповедан человеку Самим Богом как наказание после первого грехопадения. (Быт. 3. 19; 5, 29). И  у Апостола Павла повторено: "Если кто не хочет трудиться, тот и не должен есть" (2 Солун. 3,10). Это еврейская поговорка, основанная на словах из Ветхого Завета и переведённая на доступный нам язык. Но  заметим, Адаму было сказано: за то, что нарушил заповедь, "в поте лица твоего будешь есть хлеб", не сказано "станешь трудящимся", а сказано примерно, то же самое, что и в поговорке "без труда не вытащишь и рыбку из пруда". И о Ное было пророчество: "Он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Бог. Всё это тоже довольно далеко от наших "трудящихся".  Ещё читаем в псалме: "... Будешь есть от трудов рук своих" (Пс. 127. 2). Но это вырванные из контекста несколько слов. А говорится в коротеньком 127 псалме о блаженстве ходящего путями Господа. Он будет и спокойно есть (никто не отнимет у него плоды труда собственных рук), и счастливо будет жить с плодовитой женой, и иметь внуков, и со всеми будет в  мире. Еще сотня раз встречается в Библии упоминание о труде и с десяток – о "трудящихся". Труд  – тяжёлая работа, часто – суетная. Трудящиеся же (люди, пчёлы, муравьи) – причастия (свойства глагола и прилагательного) и никогда не существительные. Имя существительное восторжествовало в коммунистическом рабстве.

И сразу же появились Трудовые ресурсы, Трудоспособный возраст (он был ус-тановлен с 16 до 60 лет у мужчин и до 55 у женщин, причём "среднестатистический" мужчина в СССР не доживал до своих 60 -ти),  Трудовая книжка, Трудоустройство (зачастую с применением насилия и обмана). Система "Трудовые резервы", переименованная впоследствии на "Профтех образование", занялось подготовкой и распределением отечественной поросли в мир труда. В Трудовом праве заговорили о никому не понятном Трудовом договоре, о "Размерах и форме труда". Были установлены "Порядок рассмотрения трудовых споров", "Регулирование условий труда", "Взыскания за нарушение трудовой дисциплины" (то есть и она, родимая, появилась).

На селе свирепствовал "Трудодень". Словосочетание "пустой трудодень" стало устойчивым и обозначало "галочку" в каком-нибудь журнале учёта выхода на трудовую повинность колхозника, без всякой заработной платы. Но выполнить определённую норму трудодней – обязанность, иначе срок, червонец. В городах наводили страх нормировщики из ОТИЗа ("Отдела труда и зарплаты"). Назывались они "инженерами по нормированию и организации труда. Выглядели скромными и серенькими, часто - посторонними девочками. Они с секундомером (хронометром) незаметно подбирались к труженику и засекали, сколько он затрачивает рабочего времени на определённую операцию, "единицу продукции". Это они определяли Трудоёмкость, от которой зависели планы и зарплата. Корпоративная солидарность диктовала предупреждать работягу о неприятности, а ему работать в пол силы. Если кто захотел бы заработать побольше, перевыполняя норму, то жди нормировщика. Результатом его замеров непременно явится увеличения нормы. А значит и уменьшение оплаты за привычный ритм. Очень полюбился партийным руководителям "Стахановский труд". Создавались все условия. Появился и термин "Трудоспособность". Она устанавливалась Общей (способен трудиться на любом фронте), Профессиональной  (показан труд по профессии и при определённых условиях), Неполной (облегчённые условия труда, неполный трудовой день).

    Всё население страны Советов было схвачено железным обручем "Общегосударственного трудоустройства" - системы трудоустройства, переучёбы  и профориентации населения всех кишлаков, сёл, городов, районов, областей, краёв и республик. Её задача: организация учёта занятости и движения трудоспоспособного населения, создание банков данных о потребностях и источниках раб силы, проведение работы по  принудительному трудоустройству. Заработала тотальная человекомешалка. На картах появлялись биробиджаны, исчезали поволжские немцы. Исчезли в одночасье Чечня, Ингушетия. И это не какое-нибудь переименование типа Карело-Финская ССР – Карельская АССР, или подарок Таврии Украине. Это переселение всех до одного (и малого и старого) с Кавказа, из родных мест, в Среднюю Азию. Туда же были отправлены и крымские татары. Сопротивляющихся или нетранспортабельных – расстреливали!

    Было не плохо, что каждый, окончивший учебное заведение, мог рассчитывать на работу в любом уголке страны. Но плохо было то, что отказаться от обязательного направления было нельзя. Отвратительно было то, что выселялись и заселялись на-сильно определённые группы людей, целые народы. Что рабский труд заключенных был козырной картой многих демографических авантюр.

   Трудятся и Труд. Такие привычные для нас слова. Мы с детства знали: "труд – дело чести, доблести и геройства"  (Сталинская Конституция). "Труд из обезьяны сделал человека" (говорили – Дарвин) Для нас "трудящиеся" как и "товарищи", "пролетариат", "народ", "представители народа", "выходцы из народа" (и "враги Родины", и "враги трудового народа") были словами из одной идеологической корзины.  Они были у нас в ушах, перед глазами (в газетах и на транспарантах), на языке, в нашем сердце. Трудящиеся всего мира были главной величиной и ценностью человечества, и они были нашими собратьями. Именно трудящиеся призывались объединяться в смертельной схватке с не братьями трудящихся, не трудовым народом. Не расовые, не национальные, не половые различия, не культура, не цивилизация, не возраст, не физическое, душевное или духовное состояние отличает одного человека от другого, а только отношение к труду.
Мы отодвинули  понятие "труд" от "трудно", хотя так очевидно, к примеру, что, если грязь, то –  грязно, духота – душно, сон – сонно, зловоние – зловонно, присутст-вие разума - разумно...  Многое в лексике строителей коммунизма было абсурдным, не понятным, алогичным, не разумным.  "Куда ни кинь, всюду клин". Что сделали со словами «герой», «подвиг», «любовь», «интеллигент»? Или "заслуженный", есть такое звание. Когда кого-то именовали "заслуженный" (артистов ли, работников ли  иных сфер деятелей) мы стали воспринимать не как заслуживших на самом деле почёт, а как номенклатурный ярлык. Так же обстоит дело и с «трудящимися». «Трудящийся» для нас вовсе не обязательно тот, кто хоть раз в жизни потрудился в поте лица, или (как в монастырях на Руси) – бесплатно ("трудники"). Но наши трудящиеся всегда и повсюду трудятся, а не работают и отдыхают. На производстве – трудятся (это – труженики города), на полях – трудятся (труженики села). Есть труженики моря, труженики неба, труженики умственного труда (та самая советская интеллигенция). Мы говорим: потрудись выслушать, потрудись съесть... Никто не удивился бы, услышав о наших "домах отдыха" и разных "всесоюзных здравницах" такие слова: здесь трудятся над восстановлением своего здоровья..." И особым смыслом были наполнены такие нововведения, как  "летние лагеря труда и отдыха", Трудовые отряды учащихся, "трудотерапия", свившая себе самые махровые гнёзда в психиатрических лечебницах. О мире "исправления честным трудом" я веду рассказ на этих страницах. Но уже давно въелись в черепную коробку такие понятия как "Трудовые объединения школьников", "Трудовое воспитание" А ещё в моё детство пели: "...С песнями, трудясь и побеждая, наш народ за Сталиным идёт!". Наш трудящийся может быть тружеником, а может и - дармоедом (тунеядцем), потому что мы рассортированы по "трудовым коллективам". Наш календарь состоит из трудовых пятидневок, трудовых месяцев, трудовых годов, трудовых пятилеток. Из "трудовых будней" и "трудовых праздников". Ко всему этому у нас есть субботники и воскресники, когда мы дополнительно "трудимся по велению сердца". Если кто из нас, «трудящихся», предстанет перед судом за какое-либо преступление или тунеядство, «трудовой коллектив» постарается взять такового "на поруки" для «трудового перевоспитания».

   Газета "Труд", одна из немногих (на пальцах пересчитаешь) общесоюзных газет. Тиражируется миллионными экземплярами и вывешивается на специальных стендах на перекрёстках и в людных местах, продаётся во всех киосках "Союзпечати".

  О "Трудовой Красной" армии и «Трудовых партиях» мира сейчас говорить не хочется, но это знаковые величины.