Воробьёв и Соловьихина. Фантасмагория

Жена бросила Воробьёва и ушла к Чижикову.
Чижиков был потомственный пролетарий.
Он вёл свой род от того чижика, который на Фонтанке водку пил.

Потомок превзошёл своего знаменитого предка.
Он пил водку не только на Фонтанке, а везде, где только возможно.
Даже ночью, запершись в туалете.
В силу этого увлечения Чижиков упорно уклонялся от выполнения своих мужских обязанностей.

Жена Воробьёва затосковала.
Однажды, в порыве  раскаяния, она написала письмо бывшему мужу.
В нём была такая строка:
- О, если бы ты знал, как я сожалею!

Воробьёв был человек маленький, им все, кто только мог, помыкали.
Но в глубине души хранил он гордость, абсолютно ненужную таким никчемным личностям.
Гордость активно противоречила его желаниям.
Воробьёв ответил бывшей жене:
- Мне не нужны объедки с чужого стола!

Другой бы на его месте запил бы от таких потрясений и вскоре сравнялся бы с Чижиковым.
Но внутри у Воробьёва был твёрдый стержень.
Поэтому он постарался выкинуть из головы всех женщин и отдал нежность своей души  китайской философии.
Воробьёв внезапно захотел понять, какие пружины двигали китайцами, когда они ополчились против воробьёв.
Вечерами брошенный муж читал Конфуция и рыдал.

Однажды в дверь постучали.
Воробьёв осторожно выглянул наружу, не откинув при этом цепочки.
За дверью стояла незнакомая женщина, очень тревожная.
- Ради Бога, – прошептала она, – пустите меня в дом, я пропадаю.
- С какой стати? – возмутился Воробьёв. – Как вам не стыдно, мадам, врываться так поздно
в дом к одинокому холостяку, забыв о правилах приличия? Брысь отсюда!
Он хотел захлопнуть дверь, но женщина ловко подставила ногу:
- Будьте милосердны, – взмолилась она, – я так несчастна!
- Отчего же вы так несчастны? – саркастически спросил Воробьёв.
- Меня выгнал муж, – сказала незнакомка.
- Допустим, – рассудительно произнёс Воробьёв, – но это совсем не повод вламываться  к чужим мужчинам.
- Повод, – сказала гостья.

Это озадачило Воробьёва.
Он машинально откинул цепочку, и женщина впорхнула в дом.
Она устало опустилась в кресло и откинула вуаль Незнакомка оказалась замечательной  красавицей.
У Воробьёва зашлось сердце.

- Кто вы? – внезапно севшим голосом спросил он.
- Любовь Соловьихина, – с немалой долей торжества  назвала себя вошедшая.
- Как? – ахнул Воробьёв. – Любовь Соловьихина, та самая? Знаменитая певица?
- Да, – ответила женщина
Воробьёв упал на колени.
- Простите, – залепетал он, – если бы я только знал! Я думал, вы обычная уличная потаскушка.

Женщина улыбнулась.
- Господин Воробьёв, – сказала она, – по  всей округе разнеслась слава о вашей благородной душе.
Давайте договоримся – вы даёте мне пристанище, а я только для вас одного буду исполнять вечерние концерты.
У бедного Воробьёва помутилось в голове. Не спасла даже китайская философия.
Он грохнулся в обморок.

Часы на стене протикали определённое число минут.
Глаза у несчастного мученика открывались осторожно и постепенно.
Когда они обрели свою обычную конфигурацию, то Воробьёв увидел, что Соловьихина,
облачившись в фартук его бывшей жены, накрывает на стол.
- Быстро это у них, – подумал Воробьёв, но в сердце не было обиды.
- Очнулся, родной? – ласково сказала Соловьихина. – Садись, я тебя покормлю.
- Это невозможно, – подумал Воробьёв и снова потерял сознание.

Во второй раз в нормальное состояние он вернулся нескоро, долго выплывая из тьмы.
Наконец, он осознал, что в комнате горит ночник. Кровать расстелена.
Соловьихина в ночной рубашке его бывшей жены сидит у зеркала и расчёсывает волосы.
Всё это напоминало до боли знакомую картину из прошлой жизни.
Воробьёв тихо закрыл глаза и стал на память читать про себя Конфуция.
А мозг сверлила мысль: – Сейчас она начнёт петь своим сладким голосом. Зачем? Зачем?

Воробьёв лежал на полу, и слёзы беззвучно катились из глаз.
Женщина встала и повернула ключ в двери. Она, наверно, предвкушала ночь любви.
                Р.Маргулис