3 фразы

-Нет, Тонечка, так оно всё не получится, - сказал старый дед своей внучке.
-Почемуууууууууу? - спросила она меня.
Я сразу же схваился за оружие и погнал звонить на дурдом.
-А там такие темы. Разные. - пропел старик и нагнулся за "картошкой".
-Я говорю нет, - сказал я.
-Это почему же Машеньке нельзя туда ходить, а?
-Хм.. даже не знаю., - Это мог бы быть кто угодно из тех, кто мог бы это спросить.
После этого на эту безымянную роль хорошо подошёл бы я, но меня рядом нет и поэтому они выбрали тебя.
Так вот, повторю: это был не вопрос!
-Не думай, что у тебя получится, - как-то нечаянно продумал вслух генерал отряда рептилий, характеризующихся как подразделение наводящих на мир крыс.


Начнём с того, что этот мир - пластилиновый. Неплохо было бы и описать место, где всё это происходило: планета Земля, континент Евразия, остров Британия, кокретнее не могу, сама понимаешь.  Время года - осень, по-Английски дожливая, если ты представила её солнечной. Трава еще не успела высушиться под лучами солнца, потому что оно было закрыто тучами на пол неба. Граница между лесом и полем была разделена Старым Домом. У него было старое крыльцо, сгнившая палка служила которому балкой. Но он постоянно говорил, что у него всё по хардкору и загадочно улыбался. Так вот, именно в этом домике, как ты уже догадалась, жил тот самый растаман Гвоздик, плотно глотнувший молока и закусивший булочкой. По правде говоря, это и был я.
Рядом со мной стоял толстый дед, играющий со своей внучкой. Иногда он ругася на неё, но когда ругаться было не за что, то гладил её по волосам и был достаточно добым, как твоя улыбка, хорошая.
Девочка, в свою очередь, быстрее хотела попить свежего молока из запотевшей бутылки "Mirinda", потому как ну короче. Вся трагедия заключалась в том, что молоко было холодное, а Тонечка недавно болела ангиной. Хорошо, что ей было всего 8 лет, она училась во втором классе и была всем довольна.

Фраза 2. Slipknot - Vermillion pt. 2.

Я залезаю домой через то же самое окно и стряхиваю с себя дорожную грязь. Она липкая и противная, так что я делаю это тряпкой для пола. Моя комната вся в красных пятнах от вечернего английского солнца. Это страна эмоций, как-то сказала мне мама. Мама всегда чувствовала моё внутреннее состояние, какую бы социальную маску я не носил бы. Наверное, это потому что мне всего 8 лет?

Машенька сидит напротив. Я цепляюсь глазами за её наэлектризованное настроение. Она смотрит влюблённо и холодно. Рассказываю ей всю эту историю и пытаюсь понять, правильно ли она меня понимает, потому что от пережитого недавно мной страха и полной истощённости тела, которая выражалась в невозможности стоять, я не могу правильно излагать свои мысли. Она понимает всё правильно и я радуюсь, что зеркальная стена, разделяющая нас до сих пор, треснула.

Интерсловие.

Над этой книгой вам придётся поломать голову. Потому что эта книга для того и сделана.

Фраза 1.

-Нет, Тонечка, так оно всё не получится, - сказал старый дед своей внучке. Протянув свою сухую от возраста руку, он дотронулся до Запотевшей Бутылки. Она, в свою очередь, держала молоко.
Девочка начала нервно плакать, но я не расстраивался, глядя на это, потому что у меня было своё личное холодное молоко, подаренное мне 2 минуты назад тётушкой Запотевшей Бутылкой. Я улыбнулся и подмигнул деду - мы оба относились к Тонечке негативно.
-Почемуууууууууу? - спросила она меня.
-Почему я недолюбливаю тебя подобно синему ворону,глядящему на твоё молоко? - дерзко переспросил я. Я знал, что так оно всё и должно было проходить после хорошего глотка молока.
Я долго смотрел не её глаза, похожие в тот момент на глаза серого цвета, но немного не такие как у тебя по текстуре. Они были достаточно милые, но молекулы слёз, застрявшие между веком и, собственно, самим глазом делали их просто изумительно-прекрасными. Это привлекало мой взгляд, я не мог никуда больше смотреть, кроме как на эти огромные глаза. В конце концов, мне удалось проморгаться и немного придти в себя. Я сразу же схватился за оружие и кинулся звонить на Дурдом. Тут следует пояснить, что оружие это телефон. Я называю  его так, потому что у меня там есть фонарик и он часто помогает мне бороться с темнотой. А Дурдомом я называл своего друга Костика, забавно говорящего слово "конечно" через "ч".
Телефон был у меня в руках - огромная пластмассовая коробка с электрическими приборами внутри. Это была очень тяжёлая и старая трубка. Ты даже не думай, что видела их, когда смотрела старые фотографии со мной. Эта была еще старше. Я не знал, есть ли деньги у отца на телефоне, но, всё-же, решился позвонить:
-Алло, Дурдом?
-Привет, кто ж еще, конечно!
-У меня тут молока немного осталось, не хочешь со мной попить?
-Конечно, конечно! Хочу, дружище. Сейчас, только у мамы отпрошусь, хотя, я думаю, мама должна меня отпустить. Мне же вчера исполнилось 9!
"Да," - подумал я, - "Костик всегда был странным парнем, каковыми являются для меня все старшие парни."  Пытаясь скрыть своё отвращение, я начал менять мимку лица на счастливую.
-Не пытайся обдурить меня, слютняй. Я вижу, что я тебе не нравляюсь.
Через пол часа, всё-же, Дурдом сидел уже у меня на табуретке в прихожей и снимал свои новые красные сандали. Мне сразу очень понравились эти сандали. Если бы у нас с тобой был бы когда-нибудь сын, милая, мы бы точно купили бы ему такие же.
Мой дед подошёл к нам и внимательно на нас посмотрел:
-Что, опять играть? Учиться пора! Почему не в школе? - строго отскандировал он и засмеялся. Мы тоже ухмыльнулись, не до конца поняв шутку - сейчас же лето.
-Дед, дай лучше телефон!
-А тебе-то зачем?
-Нууу...-растерялся я, - посмотреть!
Дед, ухмыльнулся, заискрил глазами и дал телефон. Тайно он мечтал о том, что внук будет в будующем электриком. Я сразу увидел, что фоновой картинкой стоит голая Мери Джейн и зажмурился.
-Дед, а другие темы для телефона есть?
-А там такие темы. Разные. - пропел старик и нагнулся за "картошкой", демонстрируя тем самым на своих ягодицах рекламный щит "Прохлаждающего Безалкогольного Напитка." Дед как всегда был в зеркальных леггенсах и отражал весь Лес и мою небольшую комнату. Он был как всегда загадочен. Не всегда удавалось понять - нервничает он или надсмехается. Я проводил его взглядом и улыбнулся - телефон был ненастоящий.

-А твой дед, он вообще хоть иногда катется на велосипеде? - сразу сменил тему Дурдом - ты ведь знаешь?
-Нет, у нас не было разговоров на эту тему, - смешно ответил я. Смешно, потому что я старался был строгим как мой отец, но у меня не получалось.
-Ну и ладно. Дурак.
-Я говорю нет, - сказал я. Мы засмеялись. Осеннее солнце заливало мою комнату оранжевым закатом. Тучи сменили цвет и были чугунно-коричневыми. Стены делали комнату более холодной, из-за своего мерцающего белого цвета.
Я повернулся и посмотрел на него, он показал взглядом - туда. Там были очертания старого леса, недавно сбросившего тёмно-жёлтую листву:
-Это почему же Машеньке нельзя туда ходить, а? - шепнул он.
-А я почём знаю? Игрушки, может, там потеряла или что-нибудь подобное. Ты ведь помнишь, как потерялся тот мишка, которого ей подарил отец на 8-е марта? Это еще повезло, что отец не сказал матери об этом. Он хоть не так привязан к этому материальному миру. Если честно, то он часто поёт песню "Про Ману Чану". Ему вот не страшно в огромном Токио.
-Хмм.. Может, ты и прав. Но мне до жути интересно, что же там? У вас есть предположения, коллега? -он согнул руку перпендикулярно себе, а другой изобразил монокль.
-Я их уже высказал, дурак.
-А, точно. Но нам надо проверить что там, ты же знаешь, у нас крепкие сердца, как сказали врачи.
А что я еще мог поделать? Друга не бросишь, а без меня он запросто пойдёт туда. Так что пришлось лезть в окно. Это было не страшно, потому что оно было немного ниже уровня земли, чтобы собирать через водяные сетки чистую воду. Я вылез первым и увидел промокший пейзаж нашей военной части. Я шепнул вниз:
-Ты не промокнешь? Лучше санадли оставь - там грязно.
-Это кто это спросил? - игриво-потерянно сказал он.
-Хм.. даже не знаю, - это мог бы быть кто угодно из тех, кто мог бы это спросить.
Мы засмеялись, а через две минуты уже оба бежали по мокрой траве в сторону леса. Трава была достаточно высокой и доставала мне до груди. Как же хорошо, что вечернее солнце золотисто освещало всё. Если бы не оно, то мы бы точно потеряли друг друга из виду.
Лес радовался нам также, как и мы ему. Он раскидывал свои корявые ветки, поросшие мхом. Лежавшие неподалёку листья собирались в огромные тучи намного выше нас с Дурдомом и расступались. Всё светилось золотым, вороны небольшими крестами пролетали мимо небольшой поляны, на которой мы оказались. До заката было еще часа два, но змеи своим шипением  уже напоминали о скором приближении к своей доминационной критической точке следующего времени суток.
Я ничуть не боялся, а Дурдому было жутковато. Он увидел небольшую тропинку и пошёл в неё. Сквозь свой страх он повёл меня вглубь леса. Наверное, он тоже знает, что там находится. Через пару минут мы были на месте. Тропинка упиралась в деревянный забор, ростом с троих меня. Он был мокрый от недавнего ливня и скользкий от многолетнего мха.
-Ну и что тут? - сказал я, будто не знаю, что это за место.
-Знаешь, я знаю, что мой отец знает это место. Он ходит сюда за патронами. Он у меня командир полка. На этой оккупации он самый главный.
-Хм, а что ты там хочешь? - изумился я. Я тоже знал, что это склад оружия, но никогда патронов оттуда не брал. Мой отец говорил мне, что этого нельзя делать.
-Там есть беспатронные патроны. Ими стреляешь, но не убиваешь. Можно будет посмеяться над кем-нибудь.
"А это идея,-подумал я.- Думаю, отец одобрил бы такую высокую цель и позволил бы мне взять патроны."
-Давай! - радостно закричал я.
Мы побежали к стене. Дурдом уже знал, где можно пробраться внутрь. До этого места нужно было идти метров пять от конца тропинки вдоль деревянных свай стены. Там был подкоп. Мы просунулись туда подобно крсысам, почуявшим что на грязном кухонном полу лежит кусок сыра.

Вскоре я держал у себя в правой руке картонную пачку холостых патронов. Дурдом улыбался во всё лицо. Я улышал шаги охранника склада боеприпасов.
-Костик, давай сюда, - прошептал я.
Он послушался и мы спрятались под один из деревянных ящиков. После этого на эту безымянную роль хорошо подошёл бы я, но меня рядоб нет и поэтому они выбрали тебя. Я слабо слышал разговор:
-...и всё равно я люблю этих парней, подписавших Версальский мир, не спорь.
-Что? Ты совсем ненормальный? Изза этого назревал такой социальный взрыв, ты только подумай! Кризис, который подорвал всю Европу, на Британии сказался совсем губительным. У неё же был такой долг! Ты только подумай.
-И что? Они в этом не виноваты.
-Ну нееет. Вот после таких поступков, как-раз таки, и нельзя винить Британию за Вторую мировую. Россия и Германия допустили огромную ошибку, допустив развитие второго Наполеона у нас в стране.
-Да, тут ты прав, брат. Но всё-равно...допускать... - охранники отошли достаточно далеко и я не мог разобрать ни слова из того, что они говорили.
"Что за абсурд?" - подумал я, - "Ааа... Это, наверное, кто-то из британских оккупированых рабочих подрабатывает сторожем. Какие сомнения могут быть в оправданности оккупации Британии Советскими полками? Ну точно Бритты."
-Костик, знаешь, что я подумал?
-Что? - испуганно повернулся ко мне Дурдом.
-Это были англичане. Мне про них папа рассказывал! Ты не боишься их? Это был не вопрос! Мне папа сказал, что нам нельзя быть рядом с англичанами, они похищают детей и ходят таборами! А это очень не по-христиански!Так вот, повторю: это был не вопрос!
-Да, нам нужно срочно бежать к части. Не потому, что ты как обычно зассал. Нет. А потому что я придумал, как нам посмеяться над армейцами! Уха-ха! - злостно засмеялся он. Он всегда был невыносимо страшный когда так смеялся. Это было так ужасно.
-Я не зассал.
Я и в правду не боялся. Я просто не хотел быть непослушным.
Мы побежали к лазу, чтобы побыстрее вылезли. Скользкими дождевыми червями мы пролезли сквозь рыхлую от дождя почву к вечернему лесному солнцу. Первым вылез Дурдом, а за ним я. Тут кто-то быстро переместился с востока на ветку старой осины.
-Не думай, что у тебя получится, - как-то нечаянно продумал вслух генерал отряда рептилий, характеризующихся как подразделение наводящих на мир крыс. Точнее, у этого существа не было ни формы, ни имени, ни слов, его характеризующих, так что нет разницы, как я его осознаю сейчас. Так что можешь осознавать его как хочешь, хорошая. А вот, как его осознавал я тогда: Кришна.
-Привет, Кришна, - махнул рукой я.
Он повернулся ко мне и махнул мне выражением своей руки в форме синего сгустка энергии. Я заметил, что Дурдому стало совсем не по себе. Мне стало его жалко.
-Костик, с тобой что-нибудь случилось?
-Мне страшно. Потому что мне папа говорил не разговаривать с сумасшедшими. А этот  человек точно сумасшедший, потому что ты с ним поздоровался, а значит знаешь его, следовательно, знавешь сам, почему он сумасшедший.
-Да нет, брось ты. Это Кришна, поздоровайся с ним.
Дурдом посмотрел на Энергию в воплощении Кришны и что-то промямлил.
-Как дела, дети? - спросил Кришна.
-Что? Оно разговаривает! - бешено посмотрел на меня Дурдом, - Что ты такое, Кришна?
-Я - всё.
-Тогда, почему я вижу, что ты сумасшедший?
-Это не так. Просто, я - Бог. А это схожие понятия.
-Нет, не правда. Бог это Иисус. И никакого другого бога я не знаю.
-Хм, знаешь, ты наполовину прав, - улыбнулся Кришна, - потому что действительно, меня нету. По правде говоря, еще правда состоит и в том, что Иисуса тоже нет. И это чистая правда, - покачала головой Энергия.
-То есть, как это? Иисуса не может не быть, мне про него папа говорил!
-А вот так. Это всё потому что есть только энергия. Чистая и невинная, как слеза младенца. Она существует одновременно во всех состояних, то есть, она всегда и обособленная от этого материального мира, и наоборот - разделена с духовным, но в то же время она соединена со всем и присудствует во всём; и время в ней по-разному течёт, да и вообще всё всегда постоянно разное. Такая вот фигня. А все люди делятся на несколько планов: одних приучили видеть эту энергию как Кришну, других как Иисуса, третьх как Будду и так далее. Потому как надо же было её как-то сравнить с собой, с человеком. Энергия всегда более совершенна, чем её проявления. Вот так и получилось. Только по началу все эти религии были идентичны, а с развитием языков смысл слов менялся. Так и получились уже разноглазия в религиях, тем более в таких случаях как например, они становятся религиями-антиподами. Как Христианство и Сатанизм. Ну ты понимаешь?
-Да, в принципе, всё понятно, - сказал он, будто смог скрыть цвет глупости и непробиваемости на его лице.
-Вы же знаете, молодой человек, что Ваш отец, командир полка, не оценит эту шутку, - сверкнула сгустками энергии Энергия.
-Мне плевать, ты мне не Иисус, чтобы я тебе верил, - прокричал Дурдом. Он побежал к тропинке. Я последовал за ним, я знал, что Кришна любит меня.
Энергия саннигировала свою майю и отправилась в Неизведанное. Ей там было хорошо и абстрактно.
Кусками помню, что было дальше. Реальность перекрывалась в собственных складках, время шло то быстро и плавно, то бесконечно прерывисто. Это всё обременялось ненормально контрастным восприятием визуального вида информации. Наши волосы развевались и впитывали лесную свежесть. Лес любил меня. Меня любил Кришна.
Весь мир перестал быть пластмассовым. Все материалы переменились на металлы и разные их формы. Это был чистого вида экстракт страха - то, чем мы дышали. Как игрушечные танки двухметровой высоты, на нас катились наши страхи, от которых мы бежали. Почему-то, я сам ощутил страх Дурдома на себе. Я пытался обогнать его, чтобы если что, то я мог бы спастись.
***
Через пол часа бега мы, всё-таки, прибежали к старой воинской части. У Дурдома пылали глаза:
-Я сейчас покажу твомеу сумасшедшему Кришне, кто тут главный! - прокричал он и потряс холостыми патронами в руке.
Я подумал, что он точно псих. Как можно доказать свою правоту, состоящую в том, что Иисус есть, а бесконечная и идеальная Энергия не существует, посколько Иисус не является порождением этой самой Энергии? Ну это же точно бред. Правда. Я тогда подумал еще: "Ты совсем рехнулся?"
-Как ты это будешь делать? - спросил я.
-А вот смотри.
Мы легли на траву и поползли к трещине в заборе. Сквозь это дыру проходил свет от костра. Мы увидели очертания ног и тени тел. Дурдом подполз поближе и достал патроны. Я не был уверен в том, был ли Дурдом уверен в том, что патроны были не боевыми. Мне стало страшно жалко его за такую попытку отомстить Кришне.
Он начал бросать патроны в костёр и как-то по-глупому самоуверенно смеяться. Мои глаза раскрылись до максимума - я не хотел, чтобы случилось что-то из ряда вон выходящее. Патроны начали взрываться в костре, пугая тем самым солдат.
***
Через 10 минут мы опять бежали. Безудержно выла сирена. Страх не пускал нас, хватал своими холодными лапами наши ноги, но мы боролись с ним как могли: бешенно дёргали руками, будто спасаясь от неведомых монстров и выкрикивая всякие "Мамочка\Папочка" надрывистым детским голосом.


Фраза 3

Костенька забежит домой спустя три минуты. Там будет ждать его мать с очень вкусным гуляшом на ужин, хотя он так и не поест его изза того, что он не любит шпинат, который мама постоянно добавляет в гуляш. Он пойдёт к себе в комнату и как ни в чём не бывало заснёт. Тем временем, его отец попрощается с отцом Гвоздика, которому Машенька рассказала про то, прогулку Гвоздика и Костеньки.
Костин отец в последний раз снимет свой командирский пиджак и провалится в тяжёлый алкогольный сон.

Тонечка постучит в окно. Он долго не будет просыпаться, но вскоре всё-же откроет окно и посмотрит в её огромные глаза. Она расскажет, что Кришна на самом деле бог, потому что он выиграл спор: Костенькеного папу бросят под стальной пресс трибунала. Она добавит в конце:
-Я не могу всегда быть твоим Ангелом-Хранителем.
Она посмотрит в его глаза и побежит прочь.

Утром его разбудит холодное прикосновение отцовской руки - пора вставать. Они будут недолго собирать вещи - только самые важные. Они молча сядут в чёрную "Волгу", покрытую Английской дорожной грязью. Костенька будет стоять на коленях на заднем сиденье и тянуться рукой к заднему стеклу "Волги". На дороге, развороченной советскими танками, будет стоять Тонечка и смотреть своими огромными влажными глазами вслед уезжатющей машине и хватать холодный свежий осенний воздух своими замёрзшими кистями рук, недавно срывавших мокрые от росы красные яблоки. Он будет заслуживать большего.