Камень

- Здравствуй, Доченька.
- Привет, мам.
- Я тебе цветочки принесла.
Ветер тихо шевельнул листьями берёзы, вздрогнули ветви.
- Не нужно, мам, что ты?!
- Ещё печеньица да конфеток чуть-чуть. Я вчера пенсию получила.
Берёза вздрогнула, зашелестев листвой. Пихта согласно качнулась в ответ.
- Лучше бы себе что-нибудь купила!
- А мне ничего не нужно, у меня всё есть.
- Поберегла бы себя, Мамочка. Каждый день приезжаешь в такую даль!
- А что мне?! Да и отец твой тут, рядом. Я и к нему захожу.
- Не нужно так, Мам. У тебя-ж своя жизнь есть!
- ТЫ – моя жизнь, Доченька. Для тебя я и живу!
Берёза задрожала, и ветви склонились до земли. Зашуршал слезами по коре мелкий дождик.
- Пожалуйста, Мама! Не приходи! Не надо! Я как-нибудь сама.
- Так ведь я ненадолго. Проведаю тебя, к отцу твоему зайду  - и домой. К соседке заскочу, «картину» посмотрю какую-нибудь по телевизору, поужинаю и спать лягу.
Тяжело мне без тебя, доченька, цветик мой. Не могу я без Тебя! Ничего, скоро я к тебе переберусь.
- Не вздумай!
- Ничего не попишешь. Так должно быть. Так надо!
Ветер испуганно замер в листве. Даже дождик перестал накрапывать. Дохнуло холодом.
- Как ты здесь? Зябко тут, - старушка поёжилась, кутаясь в платок.
- Мам, не сиди на холодном.
- Да ничего, не замёрзну. Ты-ж ничего.
- Да мне всё равно, - прокатился по ветвям вздох ветра. – Ты хоть завтракала?
- А то как же! Конечно. Меня вчерась Валя пирогом с рыбой угостила. Посидели чуток, выпили «мерзавчик». А ночью ты мне приснилась…
- Мамочка, не плачь, пожалуйста, не надо!
Слеза без спросу скользнула по морщинистой щеке, и через секунду протаяла черной глубиной пыль на мраморе.
- Да я не плачу, - прошептала старушка, - не плачу я.
- Галочка, не плачу, я, - повторила она, украдкой смахивая уголком платка слёзы. – Сейчас вот уберу у тебя, чтобы красиво всё было.


Андрюха сильно воткнул лопату в кучу рыжей земли, вытянул папиросу и задымил, оглядываясь.
- Михалыч, а бабанька с головой, что, не дружит? – спросил он, разглядывая маленькую фигурку, сгорбившуюся у памятника.
- Заткнись, сопляк, - Михалыч смахнул пот со лба и вылез из ямы. – У тебя дети есть?
- Не-а.
- И не будет. Потому как мозгов нет. Были бы – тогда бы понял. – Михалыч отхлебнул из баклажки и полез в карман за сигаретами. – Я эту девочку 30 лет назад тут разместил. С тех пор её мать здесь каждый день. В детях наша жизнь и надежда. Не станет их, и жизнь твоя закончится, а душа станет, что та плита – чёрной и холодной. Сунь за пазуху могильный камень – поймешь, может, дубина.
Михалыч спрыгнул обратно и взялся за лопату. Андрюха долго ещё смотрел на старушку, и, когда она поковыляла к выходу с кладбища, подошел к надгробью. С чёрного мрамора смотрела на него красивая девушка, чуточку грустная и задумчивая. Андрей неожиданно для самого себя прянул в сторону и подобрал осколок разбитой плиты, что валялась неподалёку. Убедившись, что Михалыч не смотрит, Андрюха сунул камень под рубаху. Сердце обожгло холодом, в груди потяжелело, стало трудно дышать. Андрюха выцарапал камень из-за пазухи и отбросил. Защипало в глазах…
На Андрея задумчиво смотрела Галина. В слезе матери на мраморе, в его бездонной глубине застыла чёрная  грусть. Берёза притихла, склонившись, только капли дождя скользили по коре.