Русские и Охлобыстин

Впервые опубликовано в журнале "Остановка: Россия"

Есть люди, о которых знаешь больше, чем ты этого хочешь, которые проникают в твое сознание независимо от поставленных преград. Охлобыстин для меня именно такой человек. Я не искал и не ищу встречи с ним, а она происходит с известной регулярностью. Информационное поле вокруг Охлобыстина просто чудовищно: о нем много говорят, и он сам производит информацию о себе, перемешивая слухи с художественным вымыслом и вплавляя все в реальность.

Человек-гаджет

О своей слабости – любви к гаджетам он не устает сообщать при случае. Это может быть рама горного велосипеда, смартфон, холодное оружие, масонский перстень или интерактивная площадка, один из каналов телевидения. Всё что, как сейчас говорят, «звучит», что модно, дорогостояще или редкостно, что можно пощупать и о чем можно сказать «Вау» – всё пойдет в дело. О вкусе можно и забыть. Потому что вкусной оказывается любая пища, если блестит и шелестит ее упаковка. Таланты? О да, они тоже своего рода средство для презентации. Поэтому очень трудно судить о подлинном таланте Охлобыстина-актера, Охлобыстина-режиссера или Охлобыстина-писателя. Даже странно и старомодно звучит это слово – писатель. Он пишет прозу, изысканную и интеллектуальную. И безусловно одарен различными талантами. Но как-то все заслоняется химерами ненастоящего. Много шума, много саморекламы. А голосок-то тонкий, режущий.   

Охлобыстин и сам как некий гаджет, постоянно меняющий свои скины: актер, режиссер, а потом неожиданно для многих – священник, православный батюшка. А потом снова возвращение в кино – и сразу к демонической роли Вассиана в фильме Павла Лунгина «Царь». За эту роль ему немало досталось от церковных кругов, от киношных. И снова проба пера, стал автором сценариев, сборника фантастических рассказов, блога. И еще несколько кругов этой карусели: попытка выдвинуться в кандидаты в Президенты России, креативный директор «Евросети» (фирмы, торгующей телефонами), шоуменство.

Меняет обличья, амплуа, кожу. А тот единственный скин его, данный Богом, разрисован цветными татуировками:

"У меня и сейчас все руки зататуированы. Я вырезал одну – обнаженную женщину, так на ее месте остался чудовищный шрам. У меня есть еще дракон, череп в цветах, кельтские письмена, единорог, кстати, точно такой же на правом плече жены. Но убрать цветную татуировку очень сложно – сидит глубоко, вырезать надо чуть ли не до кости".

Уход в приход

Его уход из кино в священство – очень по-русски. Так уходил из литературы Лев Толстой, так уходил Набоков из русского языка – в американскую культуру. Так бросали город и возвращались в деревню многие русские писатели – Шолохов, Астафьев, Распутин. Похоже, что развращенная приватизацией, заказными убийствами, войной и беспутством эпоха 90-х вытолкнула Охлобыстина обратно вглубь, к нравственным основам и духовной чистоте. Став священником, отец Иван прежде всего занялся созданием своей семьи по православному образцу. Семья должна быть крепкой, многодетной, проникнутой идеями Домостроя. Но на излете двадцатого века вожделенного древнерусского идеала не добьешься. В семье, конечно, существенную роль играет «матушка» – тоже артистка, хлебнувшая жизни золотой молодежи, Оксана Арбузова. Пожалуй, она тверже в вере и прочнее в быту, чем батюшка. Она – настоящая, ей веришь. Она не играет роли поповны. Она всегда за ним, своим мужем, даже если муж спотыкается, падает, куролесит.

Есть такая русская поговорка: каков поп – таков и приход. И всегда в русской культуре подчеркивается идея, что священник не должен быть богаче, чем его прихожане, что он разделяет судьбу своей паствы. Приход у о. Ивана был странный. Простые прихожане переживали кризис и сами голодали, а непростые… были у о. Ивана непростые духовные чада. «Новые русские», акулы бизнеса, которые в «романтический» период накопления капитала были не очень разборчивы в средствах. Среди них встречались и откровенные отморозки. Как-то мне попалось интервью Охлобыстина, данное газете «Аргументы и факты», о двойной морали таких вот прихожан: они, с одной стороны, жертвовали на создание храмов целые «лимоны» (миллионы), а с другой – назначали «стрелки», кончавшиеся перестрелкой в духе Тарантино. Интервьюер был настроен по-боевому и не видел особого греха в том, что церковь благоволит таким вот недолговечным хозяевам жизни и обладателям «Мерседесов». У самого попа тоже был какой-то внедорожник «Шевроле», забрызганный всероссийской грязью. Поразило меня другое. После интервью поп тут же, в машине, переоделся в светское платье. И выяснилось, что под рясой у Охлобыстина была кожа – модная кожаная куртка с металлическими заклепками и амулетами на золотых цепях. Сразу можно почувствовать подвох: шаман и поп. Но в то время такие подвохи никого не смущали. Из таких подвохов состояла реальность.

Сатана тут правит бал – Люди гибнут за металл.

Но православный идеал дал трещину. Нужно было зарабатывать на семью, а детей у Охлобыстиных было не много не мало шесть ртов. Трудно было реализовать свои творческие задумки. В конце концов, смущаться стал отец Иоанн даже того, что голос негромок и борода не растет. Практически невозможно было совместить пастырство и лицедейство. Охлобыстин начал сниматься и сразу попал в колею противоречивых ролей (юродивый Вассиан, доктор Быков в сериале «Интерны», Малюта в «Generation P»). Это подвигло Охлобыстина на один из тяжелейших в его жизни шагов – отказа от священства. Правда, сана его не лишили, но от службы отстранили.

И это ему развязало руки. Словно договор с Мефистофелем подписал. Теперь о деньгах можно говорить без метафор. Понятно, что за всеми гаджетами и превращениями скрыто одно – желтый металл, злато. Иначе – бабло. Собственно, бабло – это и тема, и стиль современного «света». Презрительно говорить о том, что является главной пружиной успеха и карьеры – это верх постмодернистской иронии. Охлобыстин в белом смокинге и бабочке в передаче «Первый класс» уже мало чем отличается от звездной попсы и шоуменов, ставших объектом бесконечных пародий (Ксения Собчак, Волочкова, Олешко).

И этого мало – ряд громких политических заявлений вновь потревожит омут шоу-бизнеса: «Я расист, я монархист, я Президент России». То он съел руку своего сослуживца, то объегорил западного масона, купив у него фальшивый перстень магистра (только и фальшивый масон тоже думает, что объегорил russo turisto).  То с сербами на мосту постоит во время бомбежек Югославии, то уму-разуму русский народ возьмется учить. В нем бьются два начала – страсть к порядку и силе, возведенной в Абсолют, и страсть к разрушению и саморазрушению. Совсем как в целом народе. Как и русскому человеку, ему нужно до края дойти: и Бога узреть, и русским бунтом припугнуть (неважно кого – благополучного соседа или Запад). Ему нужно и правду искать, и деньги зарабатывать на дорогую столичную жизнь. И добрую память оставить («вот Охлобыстин, который крестил моих детей»), и без малого храм сжечь. Тоже слава.

«Вокруг меня засыпал огромный город, где каждый пятый знал меня в лицо, где-то в типографии печатались школьные дневники с ним же на обложке, и в это же время популярный радиоведущий в прямом эфире вслух зачитывал присланные в sms-сообщениях признания радиослушателей мне в любви. Наверное, тогда было бы логично вытащить из-за пояса накануне приобретенный пистолет сорок пятого калибра, мечтательно улыбнуться звездному небу и вышибить себе мозги, чтобы поставить эффектную точку в конце этой постмодернистской элегии. Но отчего-то мне показалось, что слава — это не совсем то, к чему стремился мечтательный третьеклассник много-много лет назад. Должно быть что-то еще интересней, что-то еще азартней, что-то еще веселей, потому что мой старый список славой далеко не заканчивался» (Бронзовые трубы,  http://www.snob.ru/selected/entry/18743).