Письмо от матери

Через полгода после смерти матери я получил от нее письмо. Оно выпало из толстой папки архивов, которые мама хранила у себя в комнате с того самого дня, когда я вернулся на Большую Землю. Жизнь моя всегда была непредсказуема и бездомна, так что вряд ли в дальнейших моих скитаниях я смог бы сохранить что-то. Но мама бережно сберегла груду папок в плетеной корзине для белья, на которой сначала стояла старая швейная машинка, а потом, в последние два года, цветной телевизор.

На конверте письма стоял штемпель с датой отправки - август 1988 года. И мой “северный” адрес: г. Новый Уренгой, ул.Полярная, д.12

Письмо оказалось длинное-предлинное, и хотя, конечно, в 1988 году я его читал, но все же абсолютно не помнил.

“…Уже осень на пороге, не за горами – зима. Как-то ты будешь там в своей ветхой и холодной одежонке? Прошу тебя: раздобудь где-нибудь собачью шапку себе, унты и рукавицы. Полушубок у тебя ветхий, мал тебе. Нужен новый. Иначе – гибель на этом Севере…”

Да, кажется, я тогда послушался, поскольку помню себя полностью укутанным в овечью и собачью шерсть. На морозе в минус 55 с ветром мамины наставления не казались такими уж назойливыми…

Я читал письмо из прошлого…

“Таня привезла в подарок кобелька. Смешной такой, прожорливый. 4 месяца ему. В самолете Таня за него платила еще, как за 2 места багажа. “Золотой” щенок… В сад мы явились цыганским табором: четверо детей, я, Люда и еще две собаки.

Таней зовут мою старшую сестру, Людой – другую сестру. А четверо детей – это, очевидно, были мой младший брат Дмитрий и мамины внуки: Лариса, Женя, Илья. Вторая собака, овчарка Лада, теоретически принадлежала моему младшему брату, но фактически за ней ухаживала мама.

Теперь из всей той компании, из большой нашей семьи, куда входили даже четвероногие, почти никого не осталось. Куда-то делся щенок. А Ладу из ружья застрелил пьяный сосед. Таня, прожив в Заполярье более 20 лет, там же и умерла. Сердце остановилось, когда она вышла в магазин купить лампочку. Ей было 47 лет. Мама не смогла поехать на похороны.  Таню похоронили в вечной мерзлоте, вертолётом доставив гроб, который из деревянного превратился в “золотой”. Через три месяца после ее смерти погиб младший 22-летний сын другой моей сестры Люды красавец Женька. И без того постаревшая наша мама совсем сдала. Еще через несколько месяцев она рассказала мне про сон, в котором видела Таню и Женю. Они сидели рядом, а с ними сидел еще кто-то, она не разобрала…Через несколько дней, утром 9 мая, мама тихо, никого не потревожив, ушла вслед за дочерью и внуком… А потом умер отец, не дожив до 66 -летия, а потом Люда, не дожив до 57-ми.

“…Собаки стали лаять, носиться по грядкам и кустам. Люда – покрикивать на детей. Потом я с Ладой ночевала в саду, по-братски разделив с ней суп. Да я еще накормила ее с нашей миски, которую наутро вымыла и ела из нее сама. Одним словом, особачилась окончательно”

Ну, конечно! Я только теперь понял, что был “маменькиным сынком”. И есть чем гордиться. Мама никогда не жаловалась и не теряла чувства юмора, даже если хотела плакать.

“Подруга прислала мне книгу Зощенко. Я ее читала до утра, а потом уронила в таз с водой, в котором вечером грела ноги. Книжка, конечно, разбухла. Но, ничего, читать еще можно… Отец, конечно, возмутился, сказал, что во всем мире только я могу сделать такое. А я в ответ напомнила, как он лет десять назад потерял всю получку, и еще добавила, что только он может терять получку, шляпы, часы и даже…трусы”.

“Фрукты у нас дорогие, кооперативные. Видела отца твоей одноклассницы Эли. Эля недавно улетела в Симферополь, накупила фруктов по госцене и сидела с ними трое суток в аэропорту, так что все потекло и пропало. А так хочется фруктов! Я еще этим летом ничего не покупала, дорого”.

Когда я читал письмо, умирал Джек, щенок Лады, который прожил в нашей семье 12 лет.

Снова наступали холода. Смерть вошла в нашу жизнь, собрав за один только год щедрый урожай…

“Наш пароходик отходит в светлое прошлое…” - пел из динамиков улыбчиво-грустный Олег Митяев.

А по телевизору по одному каналу играли в “Поле чудес”, по другому рассуждали о том, сколько еще будет идти война в Чечне. Дежавю… Впрочем, “наш пароходик отходит…” А может, это поплыли берега? Только воспоминания помогают иногда понять, что не жизнь стоит на месте, заедая, как старая пластинка, а это мы стоим. Или зависаем, как Windows.

Может быть, это повод нажать на “ресет” и, перегрузившись, вернуться к началу?

Например, перечитать старые письма.