Сон о самом дорогом

                ДГ11а Сон о самом дорогом

             - Вы спрашиваете, почему не нужно ходить к гадалкам, и особенно спрашивать, каким будет будущее? Я отвечу вам. Не потому, что «Бог вас покарает». Вы не дети, и я не буду пугать вас всякими глупостями. Бог никого не карает, тем более без объяснения. Любому предостережению должно быть объяснение. Если вас пугают без объяснения, задумайтесь над тем, почему кто-то дергает вас за крюк страха, желая взять под контроль ваше сознание? Итак, представьте себе прилив, который поднимается, и поднимается без конца. Прозрачная, светло-зеленая волна не останавливается, катясь на берег всегда только вперед, и всегда только с одной и той же скоростью.
             Я слушаю этот дорогой, знакомый голос, и кажется, что волна уже ползет ко мне. Она не теплая, не холодная, но вечно и бесконечно неумолимая. Она подкрадывается неслышно, и заливает все вокруг в прозрачный светлый янтарь...
             - А вы сидите на берегу. Теперь вы строите какое-то здание – любой формы. Волна ползет, и в конце концов заливает вашу структуру. Это и есть ваше будущее. А структура – это ваши мечты. Чем больше и шире вы мечтаете, тем больше и выше будет эта структура на берегу. Волна – это время. Будущее, которое надвигается на нас неумолимо, медленно и неотвратимо. Оно заливает все вокруг, но реальностью становится только то, что мы намечтали и создали.
             О Боже мой, как он прав. Структура у меня под руками – огромная и твердая. Она намного выше меня, и такая высокая, что почти касается неба. Волна накрывает все это, превращая в реальность. А все вокруг в лучшем случае построили смешные маленькие хибарки - под стать своему мышиному мышлению. А кто-то не построил ничего, потому что не верил в себя, и теперь завидует мне...
             - Не нужно ходить к гадалке, чтобы узнать будущее точно также, как не нужно ходить к ней, чтобы узнать, каким будет суп. Вы начали его варить? Что вы туда положили? Вот что положили, то и сварится. Нужна вам гадалка, чтобы сказать, что через час картошка станет вареной, а морковка – мягкой? Нет. Все то, что вы намечтаете, и сделаете – это и будет вашим будущим. Что построите, то и зальет волной времени. А если вы ничего не строите, то будущее неумолимо зальет вас, и оставит ни с чем, ибо если вы не начали варить суп, не кинули в кастрюлю овощи и мясо, то вам не нужна гадалка, чтобы понять, что через час у вас не будет супа.
             - Господин священник, о чем вы все-таки говорите, где в вашей проповеди Бог?
             - Все очень просто. Бог – в вашей вере в то, что он поможет вам правильно работать по направлению к вашим мечтам, ведя вас самой мудрой и кратчайшей дорогой. Бог в понимании того, что он вам – не враг, а друг. Самый добрый, близкий и внимательный друг и учитель. Вы не можете строить мечту-структуру, и идти вперед, если ваши действия, и ваш путь не освещены светом веры. Иными словами ваше успешное будущее невозможно без веры в то, что у вас есть над ним власть. А вера – это нить между вами и Богом, ведущая вас из тьмы бессилия к свету полного контроля над своей судьбой. При этом поход к гадалке ради выспрашивания про будущее - это недоверие к Богу в том, что он вас любит, и сделает все самым лучшим образом.
             В следующий момент я вижу горящую бумагу на каменном полу. Подхожу, чтобы рассмотреть поближе – и это портрет Релемилла – черно-белая графика так ясно подчеркивает все его черты, и морщины вокруг рта, и проникновенные, умные глаза, и даже седые волосы.
             Я пытаюсь потушить пламя, но не могу. Рисунок сгорает дотла, и ворвавшийся ветер подхватывает пепел с резким, отрезвляющим свистом. И в этом ветре я все слышу тот самый голос, задавший вопрос. Глухой, недобрый, темный голос, если у звука может быть цвет.
             - Домиарн! Просыпайся! Извини, что бужу, но к тебе пришли!
             Я открываю глаза, и надо мной стоит Макс со своим вечно встревоженным лицом. А за ним, нисколько не стесняясь, с широкой уверенной улыбкой полной противоположности моему управляющему стоит Ясеремшан.
             Садясь на постели, я мгновенно забываю то, что мне приснилось. Пеневел выставляет Синелиса за дверь, и поворачивается ко мне.
             - Гевер, вытащивший из моей шеи стрелу, знающий, что я металлург из Труберена, враждую с Трехголовым Драконом из Варнареаля. Я должен был догадаться! Неужели трудно было просто назвать свое имя, Изиран?
             Потрясает невероятное осознание того, что он имеет наглость начинать с упреков.
             - Как вы меня нашли?
             - Желание укажет путь. Не буду ходить вокруг да около, и скажу прямо – с той ночи я больше ни о чем не могу думать, кроме тебя. – Ясеремшан садится перед мной на корточки, и берет мою руку в свою. – Я теряю разум от твоей нездешней красоты. И не могу сбросить наваждение.
             Вздох можно считать за ответ? Сейчас узнаем.
             Мой вздох распаляет его еще больше.
             - Ты хоть понимаешь, сколько законов сразу я нарушаю, бегая за тобой? Мало того, что ты мужчина, ты еще и гевер. И я ставлю под удар мою репутацию, и даже мою жизнь, чтобы предложить тебе все, что у меня есть, лишь бы ты согласился быть со мной.
             Какой статус мы дадим ситуации? То, что надо, но не там, и не вовремя. Его дыхание – тяжелое и прерывистое. Он добъется от меня ответа здесь и сейчас.
             - Я не знаю. Не могу вам сейчас ничего сказать.
             Его чувственные губы сжимаются в тонкую, недовольную полоску.
             - Хорошо. Тогда прими от меня вот это.
             Одним властным движением Ясеремшан надевает мне на палец перстень-печатку со знаком ортосезериса «Изиран». Когда он успел его сделать?!
             Я внезапно вспоминаю про сон. Видение полыхающего портрета Релемилла встряхивает, возвращая к реальности.
             - Мне нужно идти.
             Я встаю, и иду к двери, оставляя позади того, кто был бы очень кстати, если бы не предчувствие, жгущее мои виски, и перехватывающее дыхание.

             Мы с Сарджи можем нестись вперед очень долго, и очень быстро. От Северного Геймтука до Дейкерена два дня пути. Но я знаю, что если не успею сегодня к вечеру, то опоздаю навсегда. В лицо ветер и дождь, которых я не замечаю.
             Если я опоздаю, то мне незачем станет жить. Стук подков Сарджи отдается в сознании дробью. У него медные подковы. При всей непрактичности этого металла для такой тяжелой работы это означает, что через медь я могу чувствовать все то, что чувствует сам конь, а также влиять на его скорость и безопасность на неровной, каменистой дороге.
             Он не должен останавливаться, он не должен чувствовать усталости, и он не должен подвернуть ногу, и упасть, ибо если я опоздаю, то Дейкерен перестанет существовать таким, какой он сейчас, и погрузится во мрак.
             Если я опоздаю, то уже ничто не остановит меня от падения в безликую, безжалостную, непроницаемо темную пропасть, и город наполнится мраком моей бесконечной, кровавой, неограниченной власти.
             Темнеет, когда я влетаю в город на полном скаку, и отпускаю Сарджи у церкви. Он сам найдет дорогу домой. Уже поздно, но тот, к кому я стремлюсь, всегда сидит допоздна, пишет свои проповеди, которые помогли так многим разобраться в себе, и в отношениях с высшими силами, но и нажили ему столько врагов, ибо не все любят, когда разбивают идолов старых догм, и не всем нравится свежий ветер в привычно затхлом состоянии сознания.
             Я вхожу в церковь, и иду сразу в его комнатку. Дверь слева незаперта. Как привычно, и как мучительно тяжело входить сюда в последний раз.