Двамиллера

           В этот санаторий их определил Иван Петрович, бывший свекор. Сноху Олесю с любимым внуком-тезкой Ванечкой. Сказал, поживете, отдохнете, там тихо, охрана, народа никого, кругом лес, речка, утренняя заря. Нам придется так рано вставать, испугалась Олеся. Про зарю, я так просто, к слову, успокоил Иван Петрович. Домики отдельные, с плиткой на газу, одеяла, чего еще… кровати тоже. Я отвезу. И Олеся с Ваней собрались, уселись в старый «Форд» Ивана Петровича и поехали. А когда приехали, все так и оказалось. Глухомань отрадная, на ближайшие километры цивилизация представлена минимальными достижениями, типа кастрюли и погнутой вилки. Сам санаторий: пяток домиков щитовых, центральная поляна, закрытая столовая и на въезде будка сторожа, которого никто не видел. Тишина, аж уши, привыкшие к городскому фону, ломит. В речке вода, можно пить без санобработки. Единственно что, страшновато одной с ребенком, но бывший свекор успокоил, тихо здесь, сказал, да и я буду приезжать, проведывать, не бойтесь, в общем. Стали жить, утром встанут, умоются, кашу приготовят на плитке, потом на речку, Олеся читает, а Ванечка подле возиться, играет. И вот странность, в первый же день обнаружили на берегу, у самой кромки воды, на песке, две пустые бутылки из-под пива «Миллер». Олеся беспокойства не почувствовала, мало ли кто оставил, может быть прежние отдыхающие, хотя бутылки на вид чистые, незалежавшиеся. Убрала в пакет, кстати подвернувшийся, и выкинула в мусорный бак, что около безжизненной будки сторожа. На следующий день то же самое. Лежат две бутылки, прижавшись друг к другу. О, Господи, живет здесь, что ли, еще кто, как думаешь, Ванечка? Но Ванечка возил по речному песку машинку и старательно гудел мотором. Олеся огляделась, вчерашние бутылки она вместе в пакетом выкинула, побрезговала, что остатки пива прольются, и сегодня паковать тару было не во что. Так и оставила, погуляли у реки, посидели на одеяле, и ушли в домик, обед готовить и тихий час устраивать. Книжку и машинку взяли, а бутылки бросили. На следующее утро пришли с другим пакетом, берег Олеся считала уже почти своим и собиралась строго поддерживать чистоту.
           Бутылки лежали на месте, как и вчера – две штуки, новых не прибавилось. Сунула Олеся «Миллер» в пакет, с усмешкой средней между напуганной и ироничной, бросила на землю, легла на одеяло и принялась за чтение. Хороший роман – «Страсть сжигает без остатка», жизненный, потому что про красивую любовь. А все, что про любовь, жизненно и достоверно. Иногда отрывалась от чтения, смотрела на Ванечку, кругом, думала, кто бы это мог быть… оставлявший два «Миллера». Двамиллера, у нее получилось одним словом. Потом в тексте романа попалась «келья» с двумя «л» – «келлья», потом с тремя, Олеся сморгнула, наваждение какое-то. Миллер, келлья… Ваня, пойдем погуляем? Или дедушке позвоним? Или… она немного подумала, папе? На самом деле, Ваниному папе звонить никакого желание не было, но лишать ребенка общенья с отцом не педагогично. Хочешь? Хочу, ответил Ваня. Кому? Папе. Дедушке. Каваляке. Каваляка, было некое (возможно, женского рода) таинственное существо, жившее в детском воображении. Пошли звонить, согласилась Олеся, с Каваляки и начнем.
           Приеду – разберемся, что там за бутылки, пообещал дедушка. У меня все нормально, у тебя как, вежливо поинтересовался папа у Ванечки. Каваляка ничего не ответила, была занята срочными делами, Олеся сказала Ване, что они обязательно дозвонятся до нее позднее. Подумала, интересно, завтра бутылки будут? И откуда они здесь, на сто километров ни одного магазина, а если и есть, то уж не с «Миллером» точно. Завтра – были. Мы санитары пляжа, обрадовала Ваню Олеся, убирая тару в пакет. Мы санитары… ей, наконец-то, стало по-настоящему жутковато от невидимого присутствия таинственного любителя пива. Здесь есть кто-нибудь, спросила у реки, зная, что никого нет, и звучит все это глупо. Мама, ты с кем разговариваешь, напугался Ваня, которому тут же передалось беспокойство. С Кавалякой, не бойся. А-а… ребенок сразу поверил и успокоился, Каваляка – хороший. Хороший, да, Олеся стояла с пакетом, в котором лежали две бутылки «Миллера», смотрела на ребенка, на реку, на другой берег. Говорила, не бойся, сынок, скоро все приедут: дедушка, папа, зайчик, мишка, ослик, журавлик, грузовичок, Каваляка. Не бойся, маленький…