Письма прошедшего времени. Письмо двадцать второе

Двадцатое и двадцать первое письма утеряны.

  Здравствуй, Костик! Твоя способность вызывать любовь удивительна. Даже когда гадишь, ты прекрасен. Один взгляд, улыбка, поворот головы, хрюк, слюнки изо рта – всё в тебе вызывает восторг. Твоя радость заразна. Мир, когда ты издаешь звуки, похожие на смех, светится изнутри. Твое горе безмерно, как лавина, стремительно и безгранично, как атипичная пневмония, твои слезы – полынь. Сострадание к тебе разбивает камень, рождает самоотречение, вплоть до восшествия на костёр. Ты спасаешь мир и манипулируешь им одновременно, будто надел на себя, маму и близких невидимую, тонкую, как мыльный пузырь, броню. Там, внутри, покой, свет и тепло. Нет места злу и тени. Есть знание, что всё будет хо-ро-шо.

    Я потерял эту способность. Кажется, не я один. Почему усмешка вместо улыбки, маска вместо открытости? Когда случился надлом? В три, в пять, позже? В понедельник? Я же не просыпался с мыслью: взрослею, пора делать гадости. В детстве, чтобы вызвать любовь, можно было просто подойти, посмотреть в глаза, протянуть зажатую в руке ерунду, сказать: на, держи - и сердце взрослого таяло маслом на раскаленной сковородке. Сейчас так не получится. Не выйдет, пытаться не стоит. Из тех, кто просит, я перешёл в категорию тех, кто дает. Из тех, кто спрашивает, - в тех, кто отвечает. Хотел ли я этого? Получилось ли так само? Способен ли я дать? Не знаю.

   Когда трехгодовалый человечек бежит вперёд, наклоняя голову, как пуля со смещённым центром тяжести, лица прохожих расцветают. Та же ситуация в сорок или тридцать семь объясняется количеством принятого на грудь. Ну, и чем «расцветут» в этот момент лица прохожих? Видимо, что-то потеряно, видимо, найдено что-то не то. Как отложения солей мы копим в себе мысли и поступки, в которых случается ложь и жадность, злость, и гнев. Мы, бывает, завидуем и подаемся унынию. Некоторые из нас похотливы, и не только весной. Очевидно, мы лишь ангелоподобны.

   Дети, старики, собаки, лошади и кошки возвращают нас к свету. Вообразите мир без них. Они, не чуя тяжести, несут нас, упавших и растерявшихся наверх. Туда, где свежий воздух, счастье, синяя даль и пение птиц. Где всё ясно, всё просто. Отдышавшись, мы ныряем обратно, в свой, взрослый мир, где эмоции рождают страсть, а та делит мир на добро и зло, своих и приезжих. Страсть меняет плюс на минус, за секунды превращая любовь в ненависть. Этот алгоритм спрятан где-то внутри. Каждый - бомба с часовым механизмом. Нас не обезвредить. Мы рванём. Точно. Неизвестно только, когда и где.
   
Как сделать страсть высокой – тайна. Загадка, из которой кто-то, может и крокодил, украл ответ. Мы способны расщепить атом и не услышать себя.  Хотим спасти мир и начинаем с убийства гусеницы, потом... Потом - как пойдёт. Дети, старики, собаки, лошади и кошки вытаскивают нас на поверхность.

   Котя, спасибо, что ты есть, будь рядом, не уходи никуда, твой д.Вадим.