П Руссия Глава 8

        Совсем не худо получилось, что Сергея волна в паны полковники Армии Крайовой вынесла. Батальон Саныча в Варшаве и баню весьма приличную посетил, а, мягко выражаясь, замаранный камуфляж да исподнее с портянками не сами солдатики стирали, а обработано было все в прачечной и возвращено и чистым, и поглаженным, и даже пахнущим приятно. Верхом демонстрации радушия был поданный для дальнейшего продвижения состав пассажирского поезда, где каждого ждала плацкарта, заправленная хрустящим постельным бельём. В вагоне-ресторане поварская бригада была увеличена, и ратный народ смог отдохнуть от татарских разносолов из конины, отведав польского бигуса, сработанного профессионалами. Всегда бы так воевать!
       Вначале  планировался путь до Кракова, а далее через Карпатские перевалы на юг, но в пути нагнал приказ по радио, славу победы над Словакией целиком отдать польским братьям по оружию – не хрен в чужие разборки лезть. Пусть одни паны, ведомые Мачеком с другими панами, на Гитлера поставившими, сами между собой разбираются. И состав свернул на Вроцлав - оттуда через Судеты до Праги рукой подать.

         Прага, уже полгода пребывающая в статусе столицы протектората Богемии и Моравии, абсолютно не походила на город прошедший через войну. И у горожан  особо бурной реакции на входящие в город БТРы не наблюдалось - они привыкли выживать при любой власти - камыш не ломается, потому что прогибается. На флагштоке имперского замка в Градчанах развевалось знамя с фашистским пауком в центре, и некому было содрать ненавистную тряпку. А вернее - всем было безразлично - собственное благополучие волновало пражан больше. Потому то не очень Санычу хотелось что-либо сверх полученных инструкций затевать. Сменили фашистский стяг на чешский оригинальненький, отслушали пустые речи о вечной славянской дружбе и признательности и, дождавшись самолёта с дипломатами, получили приказ "бери шинель, пошли домой". Только теперь этим процессом руководить будет нач.штаба, а комбату - в тот же аэроплан и скоренько-скоренько за новым еще более ответственным назначением. Ну никак без него справиться не могут, только почему раньше то всё не замечали? Подлянку чуя, прихватил на борт с собой Саныч и Серегу, в польской офицерской форме и фуражке с четырёхугольным верхом, смотревшимся не хуже, чем в дембельской березке.

        Поскольку  по военному времени  мобилизовано в Калининграде было всё, что шевелилось, то такая область, как авиация, обойдена, разумеется, также не осталась. Як - 18т, на котором пришлось лететь майору, "призван" был с аэроклуба "Чкаловский", но посадку совершил в аэроклубе "Деву" - расположенном в черте Калининграда. Аэродромы эти построены были очень давно и не для таких стрекоз, но похоже, что поработать по прямому назначению в скором времени им всё ж придется - транзитить дальше на запад направленные авиаполки. А Саныча же, хотя теперь уже Дениса Александровича, в случайно пережившем ту войну огрызке ещё немецкого аэровокзала встречал как высокопоставленную персону сам Лочмелис. Первоначально он вручил герою погоны подпола, но, посмотрев на рядом стоявшего молодого пана полковника (Серёгу), устыдившись своего жлобства, накинул еще по звезде. А потом сразу перешел к делу. Оказывается, не остывший еще Як сейчас срочно заправляли, и на нём господам полковникам дальше лететь надлежит - в Москву. Пакет с инструкциями в полете освоить успеют, но просьба была выложиться в предстоящей работе так же основательно и вдумчиво, как и воевали. В СССР планировалось пробыть с месяц, и вновь произведенный полковник попросил так же жену ему из Гусева командировать, хоть за собственный счет, незачем, мол, аморалку провоцировать, да и загрызет она потом, если с нерезиновой не ознакомлю. Просьба героя была удовлетворена, и обещано было прислать боевую подругу первым же поездом по "новой" ветке. Место было и в самолётике, но женщина ведь не солдат - быстро собираться не приучена. Потому, дабы грузоподъемность рационально использовать, затащили в салон станкач ПК/ПКМС. БОЛЬШОЙ КАЛАШ под мосинский патрон 7,62Х54Р, как очередной подарок будущему союзнику, кстати и сам летательный аппарат велено было под слизывание подарить - хай предки могуществом прирастают.

      А когда у пакета был вскрыт первый конверт, то на втором соратники прочитали "Американская тушенка". Хотя банка тогда должна была получаться меньше пальца толщиной. Оригинальненько!
Вскрыли и следующий - консервированного мяса там не обнаружив, занялись изучением плана по открытию второго фронта в Нормандии. В этот раз в позицию воевать на два фронта ставилось государство обожавшее поиметь других в этой позиции - СССР только что "убедило" квантунскую армию отказаться от опрометчивых поступков. А ведь какие надежды были у Парижа, что японцы, так же как и в 1904 году, обескровят Россию, а через годик, как зацветёт сакура, экспедиционный англо-французский корпус, тысяч в 150, сможет под надуманным предлогом Бакинские нефтепромыслы отхватить.
             Встречное предложение было весны не дожидаться, и напротив, превентивно одарить махинаторов к Рождеству (или даже раньше). Калининградские морпехи совместно с экспедиционным корпусом РККА захватывают плацдарм на западе Франции, временно отвлекая внимание и силы, а дня через 3-4 через БЕНИЛЮКС по всем известной схеме проводится удар основными советско-германскими силами. Опуская детали, "полковникам" ставилась задача такой вот хитрый корпус в Красной Армии создать, причём за срок в нормальных условиях отпускаемый на прохождение курса молодого бойца.

       Казалось бы, в 3.5 миллионной армии отобрать полк-другой ребят покрепче да посообразительней труда не составит, но когда по прилёту удалось ознакомиться с "материалом", впору было впасть в глубокое уныние. Огромный с виду монстр оказывался по сути надувным, ибо увеличен в четыре раза был за три года, с 35-го по 38-й, причем на фоне ужасающих репрессий и без того не очень-то грамотного комсостава. Среди оставшихся командиров только 7% имело высшее военное образование (да и то специфическое - по Краткому курсу КВП(б)). По стране образовательный уровень оставлял желать лучшего - 7 классов и выше окончило 7.7% населения. Абсолютное большинство призванных в армию в жизни даже на велосипед никогда не садилось - ясно теперь, почему так солдаты не любили в войну "светку" - самозарядную винтовку Токарева - совсем не плохое оружие, правда, в отличие от оглобли-мосинки некоторого ухода требующей. А ведь плотность огня для десанта - задача основополагающая, пушечного мяса много не привезет.
 
        Потому сразу же ушла в Калининград радиограмма, чтоб прибывшие в Мурманск за десантом суда хотя бы на вооружение дивизии АК привезли - в плаванье, обращению с этим неприхотливым автоматом красноармейцы обучатся, ведь не дурнее же они сомалийских пиратов, а трёхлинейки пусть в казармах остаются.

   Также, чтобы не быть неправильно понятыми, и постоянно не вдаваться в ненужные разъяснения, по рекомендации союзников переоблачились Саныч с Серёгой в форму РККА, с тремя комполковскими шпалами в петличках. Еще освободителей Варшавы и Праги, очевидно для солидности, наградили Орденами Боевого Красного Знамени, убедительно попросив кресты ордена Мужества пока не носить. Причём  официально заверенные документы о присуждении наград и званий вручены были немедленно. Работу сию упрощало значительно, и в общении с коллегами не требовался переводчик с русского на русский.
     В планах Москвы было особо не мудрствовать, а выделить приготовленные для войны с финнами расположенные поближе к Мурманску 2 стрелковые дивизии и хай попаданцы из них себе отбор ведут. Но человеческий материал там на проверку оказался слабоват, и круг отбора требовалось расширить - прежде всего, требовались снайпера, и запросить таковых пришлось аж целый полк, чтоб селектовать было из кого. Таланты в стране, разумеется, были, тем паче, что движение "Ворошиловский стрелок" существовало уже давно и успешно, только выцарапывать достойных стоило больших трудов. В лагерях вместе с формируемой частью потому постоянно находился вместе с командованием от РККА только Серёга, а Саныч все в Москве и вокруг её крутился - ругаться, чтоб далеко не ездить. Вначале он с семьёй в особняке посольства поселен был, но вскоре  ему, как командиру Красной Армии квартиру предоставили, причём значительно лучше той, что осталась в Гусеве, и полковник, наконец, получил индульгенцию от жены за загубленную ею по гарнизонам молодость. Очень отчётливо замаячила перспектива генеральшей стать - за такое прощались даже рыбалки с охотами.

         Одной из причуд Дениса Александровича (которые САМ исполнять велел все до единой), было непременное желание лицезреть девятнадцатилетнего паренька с Алтая с купеческой фамилией Калашников, причём при встрече обращаться полковник к нему стал не иначе, как только Михаил Тимофеевич. И этому невзрачному юноше вручен был для изучения и станковый пулемёт, да и почти родной автомат Саныча, за десятилетия ставший частью тела воина. В полной уверенности, что оружие передаётся в верные руки.
               Кстати, вот эта уверенность гостя в правильности поступков, как обескураживала окружение, так и подавляла нежелание выполнять его указания, даже казавшиеся абсурдными. Чего стоила одна только межинтендантская грызня армии и флота, когда полковник попросил "его" пока сухопутной дивизии выдать флотские черные бушлаты и тельники, и внести в устав поправку, допускающую верхнюю пуговку гимнастёрки не застёгивать. На камуфляж, сбрую или хотя бы береты   времени просто не оставалось, но дух избранности в бойцов подсажен был, а уже он заставлял сжимать зубы при ежедневных маршбросках или отжиманиях. Потому, когда в Мурманск прибыли, наконец, транспорты, то грузить на них пришлось всю дивизию - отчислять нельзя было никого. Хоть это и вело к огромному перегрузу и весьма не комфортному плаванью.