Ода узкоплёночным

 Я видел месяц с тёмной стороны,
 Там отраженье подмигнуло мне бесстрастно,
 Я ДУМАЛ, МОЖЕТ, ТАМ УПРЯТАН Ты!
 Шептал мне млечный путь: напрасно.
 СонВруку

 Блики последних, суматошно–выматывающих дней лета 2010, таких, что даже зной не очень ощущается, какой-то щемящей ностальгией, вновь и вновь возвращая проникновенные взгляды, так запавшие в душу. Где? Когда это было?
 
 Может, это было вчера, рано утром, когда солнце ещё не взрывало мозг рекордной жарой катаклизма, сжигая всё вокруг, а лишь исполняло всё мягким голубовато-белым светом, чуть приоткрыв веки, словно сдержанный азиат, не выпускающий эмоции наружу, какие бы пожары страстей не пылали за чёрными стрелочками бровей, знойную бурю ещё ничто не предвещает.

 А может, это было много «вчера» назад, когда «буря» лишь зарождалась, являя собой лишь «утро». Милое, безбашенное, до краёв исполненное той безумной удали, которая, распирает, заставляя что-то громко орать на бегу, размахивая над головой рубахой, словно флагом, сшибая встречных, чтобы вместе с … , с налёту, свалиться с мостка в зелёную илистую воду, отбив тощие «ёбра» и распугав, враз смолкших квакушек. А потом, долго ржать, пытаясь унять учащённое дыхание, бухающее где-то в горле сердце, потому, что всё, просто п-цки хорошо!

 Сладкая истома, от которой потягиваешься, расправляя руки, сладко закатывая глаза, пока не получаешь щелчёк по пузу или под яйца, потому, что распирает не тебя одного. И этого «неодного» можно, резким прыжком свалить, обняв за дохлую шею, оседлать, подавив резкие подвижки скинуть тебя, а потом, заглянуть в самый центряк, где в смеющейся бездне шевелятся чёрные стрелочки...

 - ИлюЮюхаААА, пусти! ААааааааа! – Ха-Ха ХааааааААААААААААААААААААА!))))))))).
И стоит только заржать самому, как тут же будешь сброшен, закопан в песке или траве на берегу, а над тобой нависнет счастливая, улыбающаяся до ушей рожица!

 Занесло, конечно, но, я так мечтал, чтобы эти глаза постоянно блестели рядом сквозь узкие щёлочки, чтобы кайфующий поток, словно чрез линзы, многократно усилившись узенькими прорезями, тем не менее, как-будто затаившись, лучился рядом из «узкоплёночных глазков»!

 Первый мальчик азиат, которого хорошенько запомнил, был Эдик из соседнего отряда пионерского лагеря. Постоянно смуглый мальчишка, на котором после драки, даже синяки не были заметны, имел столь притягательный для меня разрез глаз, что даже сейчас, ярко помню его, хоть тогда мы практически не общались.
 
 Следующего пацанёнка, который пришёл к нам в 8 классе, звали Колюхой. Мастер спорта по акробатике, самый чёткий шнырёк в футболе, постоянно смуглый пацанчик, с висяком, аж «до колена». После уроков мы любили спуститься к речке, где купались по царски, и с криками бежали по дальнему бережку, потряхивая, тем, что у кого отросло. В школьные годы безумно любил Кольку, а он, лишь посмеивался, своим надтреснувшим, чуть осипшим смехом. Наверное, и глаза его постоянно смеялись, а может быть, такой эффект у всех, в ком бродят соки безумия Азии. Только меня от этого взгляда штырило так, ажно мурашки разбегались по телу.

  Даже не глядя в упор, а лишь имея в поле зрения понравившегося человечека, кончик языка следует расположить посередине верхнего нёба, не касаясь его, и почувствуешь вкус! Чем человечек ближе, тем - ярче! Колька, на вкус был горячий, с какой-то молочно-пьянящей горечью. И от этого, аж болью пробирало все внутренности, до самых якушек. Он снился мне, о нём нельзя было думать в приличном месте, чтобы не испортить свой «внешний вид».

 И, «сбылась мечта идиота», неожиданно в армии.

 На первый взгляд, он ничем не выделялся из процентов семидесяти состава нашей роты, призванных из Советской Азии. Парнишка умел стричь! И поэтому, чаще всего у него в руках были ножницы. Сначала он стриг нас, а потом, и высокое начальство, которое присылало за ним служебную машину. Но, речь не о том. Если приезжих издалека, да ещё узнавших русский язык лишь на армейской фене, незлобно называли, сами знаете как, к Муратику это никогда не относилось. То ли мышление у него было другое, то-ли , очень смекалистый был парень, но он раньше остальных стал своим, и даже конфликты улаживал, которые время от времени возникали из –за стремления некоторых сделать «землячество», и на пацанов наших, независимо от срока службы, налетать «всем аулом».
 
  Но, опять речь не о том. С первых же дней Муратик очень сдружился с моим Пашкой, о котором писал в другой заметочке. Наверное, я даже немножко завидовал их закадычным отношениям. Два чертёнка: один весь беленький, качёк-полячёк, и чёрный вихрастый азиатик, - классика. Противополжные сущности, - ангел и чёртик. И оба,- хитрющие, некуда бечь.

Как-то был солнечный денёк, когда мы специально фотографировались старенькой "Сменой 7". Пашка, Муратик и я. Только на фотокарточках мы по двое. Втроём нас нет. Как и в жизни, не было нас втроём. Сначала Муратик корешился с Пашкой. Потом, я с Муратиком. А после, я - с Пахой. Наверное, потому, что Муратик был с хитрецой, а Паха прямой и честный, они и расстались, а мы с Пахой, наоборот, сблизились.

 А снимки, до того яркие получились, хоть и чёрно-белые, других-то, ещё не было, что что пацаны прутся от них до сих пор! Неужели те черти, это – мы?! Да! «Тогда мы были просто красивы. А теперь, - чертовски красивы!»
 Паха стоит с лихим ёжиком русых волос (тёмных у корней) очень похож на маленького курносого ёжика, треугольный подбородок, щёки с ямочками, высокий лоб, тёмные бровки, и пристально глядящие смеющиеся глаза. В них – доверие, искренность, и одновременно,  ирония. Одной рукой Пашка держит фуражку, облокотясь на Муратика, сидящего в высоком водительском кресле, а Мурат, бережно, во всю ширину груди обхватил ПАху. Смотрит, сын предгорий, с лёгким прищуром, прислонившись широкой скулкой к Пахиному виску, всем своим видом говоря «Мой!» И столь бережно, даже, трепетно он его обхватил, что в отношении самых тёплых чувств можно не сомневаться. Уж, эту бестию я знаю!
 
 А, на следующем снимке, – взрыв хохота. Муратик ржёт, аж глазки закатил. И Паха, ржёт, не меняя своего пристального, только рот рукой пикрывает.
 А кажется, более разных людей, чем мы, трудно и придумать, беленький синеглазый полячек, постоянно смуглый широкоскулый шатенчик казашёнок с тёмно-карими, почти чёрными глазами, и, белокожий брюнетик с тонкими чертами, как и у Пахи, только глаза, - зелёно-карий "мозаик", это уже о себе, ещё маленьком. Муратик с классическим торсом борца, Паха - акробатик, ну и, даже не знаю. Были мы одного росточка. Вот, собственно... Нет, ещё руки. Очень хорошо помню руки, да и на фотографиях видно, - квадратные сильные ладони с тонкими пальцами и крупными жилками с тыльной стороны вокруг сбитых казанков. А ещё, мы знали нечто такое, Такоеее..! Но, по-порядку.
 
 Дело было ещё по-духовству. Над моей двухярусной кроватью «жил» землячёк Муратика  - ..чик. Поэтому Мурат часто приходил «в гости». «Посиделки»- то, чаще были внизу, а при проверках, ныряли под одеяло «где ближе». Да и, тепло в казарме было далеко не всегда. Наверное, так Муратик и поселился рядо). Сначала, все его «возбуждалки» были в шутку и по-приколу, что называется, кто-кого. Не то, что вы подумали, кто кого «зачушит».
 
 Но, именно Муратик был первым, кто попросил, «ты ж, не бойся, аккуратней, надо – нежно, чтобы кайфово было…» Наверное, постепенно, он меня приручил, и приползал уже специально, чтобы забраться под одеяло, обнять и «кайфовать», как он говорил. И никаких движений не нужно было,чтобы он кончил, да и меня он доводил до «точки..озверения», лишь случайными касаниями. Наверное, за это я его ненавидел, и ждал, когда подкрадётся снова этот х-ев акробат. И моя кровать, а то и пол казармы вновь станут борцовским помостом.

 Потом, частыми стали наряды, в которые мы заступали вместе с Муратиком. В будке КПП, например, чтобы ночью часок подремать, ноги приходилось упирать в крышу будки, или складываться втрое. Кончить Муратик хотел постоянно, а если через день, то, просто, неудержимо. Так на политзанятиях, когда нам втирали какую-нибудь хрень про «непобедимую марксистско-ленинскую, и недремлющий шоколадный глаз империализЬма», Муратик крепко поймав мою руку, запихивал её к себе туда, пока молочный фонтанчик не срабатывал под партой, под мудрым взором гипсового Ильича.

 К концу службы, особо ничего не изменилось. Наверное, отношения стали глубже эмоционально. А может, мы немножко посерьёзнели.
 Муратик приходил постоянно, когда у нас была возможность встретиться. Он забирался к нам с Пахой, наши кровати были возле окна на втором ярусе, и ложился между. Пашка тактично отворачивался, никогда ни о чём не спрашивал. Он не хуже меня знал Муратика, и наверное, видел, что нам дружим, и нам, хорошо. Часто мы просто лежали впритык друг к другу, даже когда уже не хотелось говорить. Бывало, что так и засыпали.

 Но, что чувствовал Пашка в эти моменты? Какие демонические вихри роились в его белобрысой ангельской головке, когда впритык к нему лежал я – друганец, а вплотную ко мне тот, с кем он недавно был столь близок. Был! Глаза на фотографиях не врут. Но, Паха добрый. Все Пашки добрые. Может, поэтому он и отворачивался, не обращая внимания на нашу возню, делала вид, что крепко спит.

 В конце службы с Муратом не пришлось даже попрощаться. Пока я был в наряде, ему быстро подписали демобилизацию, него умер папа. Не осталось и адреса, да и что может сделать адрес?

 Зато! Зато в наших самых ярких картинках нам 18-19-20, и зной и холод, и лёд и пламень, и сладкое безумие . и каждый шелковистый волосок, и складочка, и царапинка и-ии, так много всего «и», что простое перечисление способно всё враз поднять, в смысле, – оживить воспоминания. Но, самое яркое, всё равно, «узкоплёночные чертята» в ореоле чёрных стрелочек, из которых, ну, просто, ..кипяток на тебя льётся.
 Вот туда и целую!))
 Потому,
 что тогда не решался …
 КонеЦ.)