Дедал - отец либерализма

ЛАБИРИНТ И СВОБОДА

Свобода и Воля противоположны друг другу: чем более свободен человек, тем большее количество запретов существует для него; вольный же человек не знает запретов.
Свободный живет в мире, вольный – в степи.
Мир подобен лабиринту: любое прямое действие наталкивается на запрет. Нужна нить Ариадны, чтобы ходить в мире. В степи нет пути, прихотливая воля прокладывает себе путь.
Мойры прядут неведомые нити судьбы вольного человека. Нить Ариадны, помогающая пройти по Лабиринту  – нить цивилизованной жизни. Она противопоставлена нитям Прях. Это судьба свободного, которую он держит в своих руках. Вольный, попадая в город, образует вокруг себя островок степи. Потому город налагает на него оковы.
Минойский обряд посвящения в мужи города, известный по мифу о Тезее состоит в укрощении быка – олицетворения ярости – и прохождении Лабиринта. Ариадна здесь олицетворяет, цивилизацию, городскую культуру и, значит, Свободу.
Лабиринт – синоним Города; не зря его построил великий зодчий Дедал, строитель Кносского дворца.

ЛИБЕРАЛИЗМ КАК СТРОИТЕЛЬСТВО ГРАДА

Вопреки прямому значению слова,  либерализация на практике означает связывание. Именно. связывание воли. Воля живет в степи, свобода живет в городе. Отсюда, либерализации предшествует акт отвоевания степи у диких племен как места для строительства города, сердце которого есть Лабиринт. Далее отвоеванная степь последовательно застраивается, так что воля заменяется свободой = неопределенность замещается определениями закона.
В степи воли конкурируют друг с другом, поскольку каждая воля безгранична. В итоге – война, в исходе которой победитель устанавливает верховенство своей воли, так что любая другая воля подчиняется ему. Град Воли есть град абсолютного превосходства одной воли – он состоит из центрального памятника величия верховной воли и прямых широких проспектов, проложенных от него во всех направлениях, как символ Воли, не знающей препятствий и предуказанного вектора пути.

Разрушение этого абсолютистского  града и освобождение от Верховной Воли – единственное, что оправдывает название «либерализм». За этим освобождением следует уничтожение самой возможности Воли: застраивание степи лабиринтом = вытеснение воли свободой. Революционная партия тиранического города  является освобождающей. Затем она передает свое имя либеральной партии свободного города. Но последняя занята уже не освобождением от Воли, а закрепощением воли в стенах града.

В свободном обществе либеральная партия занята  выискиванием и застраиванием островков степи в городе, а также отслеживанием разрушений стен лабиринта. Неопределенность, безграничность степи  дает место воле, произволу; достраивание лабиринта в островках степи устраняет волю и дает место свободе, выстраивая пути законосообразной деятельности. Основоположники современного либерализма, деятели Просвещения не зря называли себя свободными каменщиками (франкмасонами). Это означает, что они понимали свободу как строительство города. И не зря они возводили себя к античности, почитая Дедала за своего предка: ведь сердце свободного града – Лабиринт. Разрушение лабиринта вновь превращает город в степь, поэтому либералы озабочены не только строительством, но и поддержанием и восстановлением разрушенного.

Свободный город необходимо строится как многомерный многоярусный лабиринт. Ведь свободы, в отличие от воль, не конкурируют друг с другом, но взаимодополняют: они прилажены друг к другу так, что каждый идет своим лабиринтным ходом  и никогда не сталкивается с другими.

Каким же образом установление запретов, строительство стен и перегородок, предопределение путей рождает свободу?  Представьте себе горожанина, который в своем движении по лабиринту вдруг выходит на незастроенный участок степи. Как ему быть? Казалось бы, делай, что хочешь, строй как хочешь…. Но, не тут-то было. Поскольку цивилизация есть артефакт, любая цивилизованная активность обязательно есть инвестиция сил,  средств и положения. Имярек не хочет рисковать своими инвестициями – ведь он не может строить что попало: его дом должен стать частью города, а не замком великана. Пустое место, отсутствие лабиринта (= закона) означает, в частности, отсутствие привязки к городу.
В обществе нет изолированных деяний: всякое предприятие неизбежно привлекает  и затрагивает других лиц. Как же выстраивать отношения с этими лицами в отсутствии закона? На перемигивании? Необходимо законодательство, делающее возможным договор с другими лицами в аспекте моего предприятия.
Отсюда, на пустыре, на куске степи внутри города наш герой как будто свободен совершать любое действие, но не знает какое: действовать же, исходя из прихотливого воления, он не может, заранее предполагая, что волевое действие неизбежно вступит в конфликт с законом.  Кроме того он не хочет терять достоинство свободного, следуя волению, поскольку свободное действие – непременно осознанное.
Вот и получается, что, будучи волен, имярек не свободен, так как не может совершить никакого осознанного действия.  И только стены Лабиринта освобождают его, открывая возможность действия. Таким образом, стены, связывая волю, создают пространство свободы.

Как мы уже сказали, собственно освобождение общины от Верховной Воли, давшее имя  «либерализму», есть только первый акт превращения общины в общество: акт, за которым следует строительство Лабиринта, каковое строительство  есть суть либерализма. Если же в либеральном обществе, строящем Лабиринт,  всё еще раздаются призывы к свержению и освобождению, это означает, что, либо в городе еще много степи, то есть незастроенных лабиринтом участков (большие лакуны в законодательстве), либо стены лабиринта разрушены коррупцией, что позволяет быть проходящей сквозь стены воле, несовместимой со свободой. 

Заметим, что Дедал вынужден был бежать от тирании минойского царя, несовместимой с деятельностью Зодчего.