Глава 29. Каталикс

[Если есть возможность, перед прочтением включите данную композицию: Cirque du Soleil - Che Finalone]

Алый, золотой, огненный, подобно струям раскаленного песка, вздымаемого руками пустынной бури, сплетались перед ним в тугую косу, чтобы в следующее же мгновение разойтись и упорхнуть, повинуясь мастерству танцовщиц. Их гибкие тела извивались, обтекаемые прозрачным шелком невесомых нарядов, следуя изменчивому настроению музыки. Лучшие музыканты играли для него свои шедевры. Слуги гремели посудой, удачно вливаясь в какофонию звуков, раскинувшуюся над Золотой залой, где сегодня Его Императорское Величество изволил закатить пиршество. В честь чего? Это не имело значения, он так захотел.
Каэт Амбра, Венценосный владыка Объединенной Империи, Избранный Богами наследник из великого Рода Правителей, Самый молодой из грозных властителей взирал на раскинувшуюся перед ним, безупречно отрепетированную постановку с чувством глубочайшего отвращения и смертельной скуки. Как же его тошнило от послушных слуг и угодливых женщин, слащавых придворных и лицемерных гостей. Эта игра уже давным-давно ему осточертела, везде было одно и то же зрелище - подобострастие, смешанное со страхом, вызывало лишь раздражение.
Карие, с медными всполохами, глаза удрученно скользили невидящим взором по фигурам танцовщиц, музыкальным инструментам, поющим в руках у музыкантов, слугам, ловко снующим туда и обратно с подносами, и гостям, шумно что-то обсуждающим, не забывая при каждом удобном случае вознести хвалу их Богоравному и милостивому владыке. Молодой Император зажмурился и устало помассировал ноющие виски, в последнее время, его все чаще беспокоили головные боли, а многочисленные торжества, насквозь пропахшие лицемерием, с их сладкоречивой болтовней не приносили облегчения. В своих мыслях Каэт Амбра все чаще возвращался к двум сестрам, таким  разным и в тоже время похожим. Обе были столь же неприступны, как горы, которые они называли своим домом. И этот непоколебимый огонь, сверкавший в глубине их глаз. Он разжигал азарт в глубине души, пробуждая интерес и отгоняя скуку. Императору нравилась новая игра, которую начали с ним принцессы. Его возбуждала их непокорность и своеволие, поскольку, до них, никто не осмеливался перечить Владыке, тем более открыто. А та удивительная женственность, смешанная с неприкрытой воинственностью по отношению к нему, завораживала. Они были для него, как не завоеванная территория, которую следовало захватить, не важно, каким образом… так уж его воспитали.
«Все во благо Империи!» - единственный возможный девиз для дома Амбра.
Империя – твоя единственная любовь, жена, любовница…. Она твоя жизнь! Все мужчины из Рода Правителей, восходя не престол, отдают себя в услужение Ей - сухой голос отца оглушающее звучал в мыслях, - В твоей жизни может быть бесчисленное множество женщин, но лишь Одна, должна считаться полноправной хозяйкой разума, сердца и духа…
- Все во благо Империи, - устало прошептал Каэт Амбра, отяжелевшей рукой смахивая со стола бокал с вином.
С жалобным звоном брызнули осколки хрусталя, а по мрамору лениво расползлось рубиновое пятно, так напоминающие кровь.
- Немедленно убрать, - брезгливо бросил Император, подоспевшему слуге.
Головная боль железными тисками сдавила виски, тошнота подкатила к горлу, а в глазах потемнело, Владыка крепко сжал подлокотники кресла, стараясь побороть налетевшую дурноту. Глаза застлала мутная пелена, за которой подобно буйствующему пожару полыхала жизнь. Бешеная какофония звуков неподъемными кувалдами обрушивалась на больную голову молодого мужчины.
Каэт Амбра медленно вдохнул и столь же неторопливо выдохнул, стараясь сосредоточиться, но окружающий мир лишь сильнее зарябил перед глазами, сливаясь в пестрящую муть, среди которой алой змейкой извивалось шелковое покрывало одной из танцовщиц, с каждым ударом сердца становясь все отчетливей, и даже опустившаяся вместе с веками темень не скрыла его.
Император до боли в пальцах сжал подлокотники, силясь сквозь сомкнутые веки уловить гибкие движения… змеи.
Перед ним исполняла свой смертельный танец опаснейшая представительница этого семейства – золотисто-песочные чешуйки мерцали в темноте, завораживая и лишая какой-либо возможности воспротивиться ее силе…. Эстераль – горная смерть. И сегодня она пришла к нему….
Совершенно неописуемое облегчение и покой опустились на молодого мужчину в тот самый миг, когда он принял неизбежное. С тихим звоном рассыпались осколками тиски, сжимавшие его голову. А неумолимая смерть, представшая перед ним в облике золотистой змейки, замерла в миге от убийственного рывка, оставив незавершенным последний, но самый восхитительный виток этого танца.
- Открой глаза, - прошелестел знакомый голос
И он повиновался, поражая самого себя, повиновался. Яркий свет, заливший сознание, на краткий миг оглушил его, но бешеный гул праздника, крепко ухватив за грудки, бесцеремонно встряхнул молодого Императора, возвращая его в обеденную залу, к шуму наскучившего праздника и тошнотворного лицемерия.
Каэт Амбра сморгнул пелену, застилавшую глаза, и застыл, ошарашенный золотистым мерцанием ткани…. Перед ним стояла Она. Гордая и неприступная. Она!
- Да прольется божественная благосклонность, - зазвучала знакомая каждому жителю Империи формула здравия, исконно озвучиваемая для «пресветлого Рода Правителей всеми обожаемой Объединенной Империи».
Она склонила голову в знак уважения, лишь темные угольки глаз хищно замерцали, когда последние слова жрицы повисли в полной тишине:
 - на страждущего…
/Древняя формула, которой жрецы благословляли просителей./

- Да будет путь твой легок, а дороги приветливы, - едва справившись с шоком, ответил Владыка извечной формулой приветствия Серых странниц.
Она не спешила с ответом, несказанно медленно поднимая голову и скрепляя руки в замок перед собой:
- Это более не относится ко мне, Ваше Величество.
Одна фраза, всего одна фраза! А ему казалось, что он только что был в хлам разгромлен при диспуте и теперь валялся на двух лопатках, в то время, как Она, спокойная и невозмутимая, возвышалась над ним.
- Да? – с ленцой протянул Император, впиваясь взглядом в лицо жрицы, - а что же относится к тебе, Лианна? Или мне стоит обратиться к принцессе Лориарис-Аэлмаркин?
- Обращайся, к кому хочешь, Каэт Амбра, - не уступая ему, парировала она.
- И по какому поводу мне обратиться? – с наигранным любопытством поинтересовался молодой владыка, - или, верней, обратиться ко мне? – говоря эти слова, он подался вперед, опираясь о подлокотники кресла и продолжая пристально смотреть на свою собеседницу.
- Тебе обратиться, Каэт Амбра, тебе, - с усмешкой ответила Лианна, - обратиться и обращаться впредь. Покуда я остаюсь твоей Каталикс.
Он так и замер, подавшись вперед и опираясь о подлокотники. Мучительно медленно, подстегивая себя неимоверным усилием воли, молодому императору удалось прилепить свою спину обратно к спинке кресла и разжать пальца рук.
Каталикс… Великие Боги, Каталикс! Она связала его по рукам и ногам, запихнула в рот кляп и, для верности, туго запеленала в парусину. Каталикс! Единственное, что ему оставалось, это мило улыбнуться и рассыпаться в благодарностях, что «служительница Третьего снизошла до Мира и готова в добродетели своей, осыпать мудростью Богов головы смертных жителей Империи, а в первую очередь голову самого Императора».
- Боги воистину благосклонны к страждущим, раз подарили нам столь великую честь… - в полнейшей тишине прозвучал тихий голос Владыки.

*/Каталикс – Глас Третьего. Культ Многоликого всегда оставался загадкой не только для обычных людей, но и для других служителей Богов, за исключением жрецов Шариры, который отличались не менее парадоксальным поведением. Среди летописей есть единичные упоминаний о Серых странницах, которые, по завершении Восхождения (освоив все девять ступеней учения), отказывались от жреческих одежд, без объяснения причин, и оставались при дворе какого-либо правителя, в качестве Голоса Бога./