Морская история

Рука Гены нащупала выключатель и тусклый свет залил комнатушку, давая им возможность оглядеть свое временное пристанище и оценить плачев-ность его состояния – тусклые, изрядно выцветшие обои непонятного зеле-ного цвета в грубых узорах, затянутый паутиной потолок, старая деревян-ная кровать с пожелтевшим матрасом, покрытым непонятного происхожде-ния пятнами, старый черно-белый телевизор, комод… Оба шумно выдох-нули.
- Это точно самый лучший вариант, который мы смогли найти?
Аня стояла в дверном проеме, принюхиваясь к затхлому запаху съемной комнаты. Ей казалось, что она чувствует запах мышей.
Гена растеряно осматривал жилище.
- Ну, наверное радует только то, что здесь нам предстоит прожить всего семь дней, - с невеселой ухмылкой произнес он, глядя на старые настенные часы в форме избушки. Кукушка, как и ходики, отсутствовала, но сам изме-ритель времени так и остался неотъемлемой частицей интерьера. Стрелки показывали четверть третьего.
Гена механически взглянул на свои наручные.
- Семь дней – это неделя, - без энтузиазма произнесла Аня, делая шаг в сто-рону окна. Распахнув занавески, она увидела старый дощатый сортир, стоящий во дворе и дюжину кур, гребущихся в пыли. Жара снаружи была невыносимая.
- Да ничего с нами не станется – поживем и в таких условиях. В конце-то концов, мы ведь сюда приехали не торчать в четырех стенах. Этого нам и в городе хватало!
Гена плюхнулся задом на матрас, отчего кровать жалобно застонала, словно предупреждая о том, что настали ее последние секунды и ее ножки вот-вот отвалятся.     Аня грустно взглянула на своего спутника. Они встречались уже двух лет, но она все никак не могла привыкнуть к совершенному равнодушию своего избранника по отношению к таким вещам, как условия жизни, способ питания, отсутствие каких-либо благ. К тем вещам, к кото-рым она относилась довольно-таки скрупулезно. Конечно же, это не был повод для конфликтов, но в некоторых случаях это немного затрудняло общение. Поэтому некоторых тем они со временем перестали касаться, да-бы не портить то, что у них есть на данный момент.
Но все-таки Ане здесь не нравилось.
Гена улыбнулся.
- Анечка, зайка, не сердись. Просто нет других вариантов, понимаешь?
- Я не сержусь, - спокойно ответила Аня. – Просто здесь как-то…
Аня задумалась. Как-то - это как? Она понимала, что других вариантов не будет – слишком спонтанно они решили выбраться на море, без каких-либо приготовлений. Просто так совпало, что отпуска в один период начались, а сезон на работе обещал быть весьма сложным. Вот они и приехали пожить, так сказать, «жизнью растений».
В глубине души Аня чего-то подобного ожидала, и какие-то ее надежды рухнули как только она вошла внутрь этой хлипкой лачужки.
- Я тебя понимаю, - тем временем продолжал Гена, - самому неловко. Но ведь могло быть и хуже. Он поднялся с кровати и, подойдя, обнял ее.
- Котик, мы ведь постараемся отдохнуть, верно?
Она подняла глаза и, наконец, улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
- Конечно, любимый.

День  Первый:
Море было спокойным. Гена давно не видел такого спокойного моря, хотя если быть честным, он давно не видел моря вообще – последний раз он был на его берегу в далеком 2003м году. Та поездка ему запомнилась надолго: он и его пятеро друзей спланировали все до мелочей, скопили денег, зара-нее созвонились с хозяевами квартиры, которую в последствии сняли, пили, гуляли, знакомились с девушками. Конечно, был и секс. Вернувшись в го-род, он не ощутил себя отдохнувшим, а лишь пустым, изможденным и оди-ноким.
Спустя неделю после приезда он напрочь рассорился со своими друзьями.
Низко над ними пролетела чайка.
Пляж пустовал в это время, за исключением нескольких влюбленных пар, что сидели на песке и кутались в одно одеяло, смеясь и шутя. Гена улыб-нулся. Он вспомнил первые месяцы отношений с Аней – и у него потеплело внутри. Прогулки до утра, поездки, ночевки у друзей – сейчас, вспоминая об этом, он улыбался, хотя понимал, что никогда дни, уверенность в кото-рые была тогда, уже не вернуться. Также он понимал, что они оба хотели бы их вернуть. Он нежно посмотрел на нее.
Аня ответила ему теплой улыбкой.
- Люблю тебя, - прошептал он.
Они шли вдоль по пляжу, ощущая каждую песчинку босыми ногами, каж-дую капельку прибоя. Волны лениво плескались, то принося что-то новое из глубин, то забирая обратно в пучину, и шум этих волн был чудесным ак-компанементом для чаек, которые словно солируя выкрикивали во время полета. Именно выкрикивали. Словно души, обреченные на вечные муки, они летали над морской гладью и жаловались на свои грехи при жизни.
- Ой! – внезапно тихо воскликнула Аня и наклонилась, осматривая ступню.
Гена склонился тоже.
- Ракушка, - произнесла она с виноватой улыбкой.
Не спеша, они отправились дальше.
- Ты хоть немного рад, что мы сюда приехали? – внезапно нарушила тиши-ну Аня, смотря перед собой и несильно швыряя ногой песок при ходьбе. Гена взглянул на нее. Он не ожидал от нее такого вопроса.
- Я рад. Но мне показалось, что ты не в восторге.
Аня посмотрела на вечернее морское небо.
- Ну-у, восторг и радость – тоже разные вещи…
Гена покачал головой.
- Это из-за комнаты?
Аня молчала. Она не знала точно, в комнате ли тут дело или еще в чем-то, но настроение было далеко не таким, каким оно было в день отъезда на от-дых…

…они практически опоздали на автобус. Из-за природной раcсеяности Гена едва не забыл свой паспорт, и хотя Аня и пыталась заранее собрать его ве-щи, взять этот важный  документ она не догадалась сама.  Затем жаркий са-лон видавшего виды «Икаруса», который на протяжении всего пути то и дело ронял свои детали, а водитель, ругаясь, грузил их обратно. Маленькие дети, изнывающие от жары, постоянно кричащие – поездка выдалась та еще.
На половине пути они успели разругаться – одна из поломок произошла не-далеко от магазина, и Гена предложил купить пива. Аня возмутилась. Гена возмутился следом. Они не разговаривали практически до самого Симфе-рополя.
Затем блуждание по невыносимой жаре в поисках жилья. Аня уже начала проклинать поездку, пока не встретила своих старых друзей, которых, ко-нечно же, 100 лет не видела…  Гена тоже был не рад тому, как начался их отдых, но стоически молчал. После того, как Аня обменялась номерами те-лефонов с теми друзьями, они возобновили поиски.
Было очень жарко, и Аня, найдя неподалеку от пляжа кабинку, переоделась в купальник, чем ожидала вызвать бурю эмоций, не смотря на заверения  Гены, что он понимает – это море, там все ходят в купальных костюмах, тоже буду глазеть по сторонам и т.д.
Аня была очень красивой девушкой – при росте приблизительно метр семьдесят она обладала идеальной, по мнению Гены, фигурой, несмотря на то, что она регулярно жаловалась на нее. Длинные черные волосы слегка вились, но, едва почувствовав морской воздух, начали просто-таки кудря-виться. Гене очень нравилось целовать их, и в моменты интимной близости он, ощущая их запах, просто сходил с ума. Аня знала об этом – и это ее не-сказанно  возбуждало. У нее была маленькая грудь – и это был очередной повод недовольства Ани, хотя Гену восхищала, казалось, каждая клеточка ее тела, которое он так любил. Да и маленькая грудь ей очень шла.
И он знал, что не только он считает ее красивой и привлекательной – взгля-ды на ней он порою ощущал чаще и острее, чем сама Аня.
 Нельзя сказать, что Аня была «тряпочницей» - гардероб никогда не бил ни по ее бюджету, ни по Гениному. Все покупалось по крайней необходимо-сти, без излишнего шика и носилось с умом и аккуратно. Одним из исклю-чительных качеств Ани по мнению Гены была ее практичность. Заключа-лась она в простом принципе - дороже, но качественней…
…И вот сейчас на ней был великолепный цвета майского неба купальник, тонкие трусики которого скрывало светло–голубой парэо. Жара стала еще невыносимее – или это так казалось.   
Гена снова взглянул на морскую гладь. Отдых начался.
- Я очень люблю тебя, – Гена прикоснулся губами к ее руке.
Аня улыбнулась в ответ. 
 
День Второй.
Они лежали обнявшись под тонким пледом. Несмотря на жаркие дни, вече-ра и ночи дышали прохладой и свежестью, давая возможность дышать пол-ной грудью уставшим курортникам в моменты отдыха. Прохладный мор-ской воздух наполнял силой тела и заставлял голову работать с большей ясностью, нежели в жаркие полуденные моменты. А когда по вечерам этот воздух наполнялся откровенным холодом, начинал заполнять головы отды-хающих мыслями о тепле, которое они могли дать друг другу в моменты уединения, обняв крепко близкого человека и, возможно, так и заснув с ним под тонким покровом…
Именно так и лежали Аня с Геной, крепко обнявшись, совершенно нагие, в минуты рассвета, не заснув ни на час за эту ночь, полную нежности и ласк. Приятная усталость убаюкивала тела, ни на минуту не давая дремать разу-му.
Аня гладила бедра Гены и вспоминала об их первой встрече…

… которая состоялась зимой. Накануне Нового года Аня пришла в их отдел устраиваться на работу. Гена просто-таки мчал по коридору с огромной ел-кой наперевес и из-за косматых лап не заметил махонькую Аню, топтав-шуюся возле отдела кадров…
 - Ч-черт, а это у вас в организации так принято – сшибать людей деревья-ми? - тихо от неожиданности возмущалась девушка, вылезая с помощью Гены из-под косматых колючих ветвей. – Или только тех, кто решил оста-новиться у отдела кадров?
Гена долго извинялся, но Аня и не думала скандалить. Тем более, увидев столь интеллигентного и симпатичного юношу. Он как-то вот так сразу ей понравился. Как после признался сам Гена, и у него в душе что-то перевер-нулось. Позже они друг другу признались, что это была любовь.
А в день их такого знакомства они просто выпили предложенный Геной кофе и распрощались до скорой встречи. Кстати сказать, Аню взяли на ра-боту без проблем – видимо, свою роль сыграла хвоя, застрявшая то тут-то там в волосах. Смеясь, они так решили на следующий день.
Так и началось общение…

Гена зажег сигарету. Огонек зажигалки выхватывал причудливые узоры на старых обоях, и хотелось сразу же найти сходства их с какими-либо пред-метами или животными. Так бывает порой, когда смотришь на облака в светлом небе или на узорчатый ковер, висящий на стене…

…как в той квартире, которую снимала Аня на момент начала их отноше-ний – зеленый, совершенно дико заполненный геометрическими фигурами разных типов и окраса, плацдарм для моли был самым выдающимся пред-метом сей обители, не считая старого приемника на окне одной из комнат, древнего, как вазы эпохи династии Мин. Окна этой комнаты выходили на центральную улицу одного из  многочисленных районов города. И именно в это окно смотрел Гена после первой ночи любви с Аней. Она уже давно спала, а он все продолжал разглядывать опорные столбы троллейбусных линий. Иногда косясь на дикий коврик на стене…

Сейчас он чувствовал себя почти также спокойно, как и в ту ночь. Аня на-чала засыпать – он уже смог это определить по мелкому подрагиванию ее тела в момент «отключки». Раньше он не обращал внимания на то, что тело его ведет в эти моменты себя точно также.
Он затушил окурок в пустой жестянке, сегодня исполняющую роль пепель-ницы и, склонившись к Аниному лицу, нежно ее поцеловал…
И вдруг его пронзило странное ощущение того, что им не суждено быть вместе, что их ожидает разлука, что любовь их умрет. В один момент ему просто захотелось кричать от безысходности.
Но наваждение минуло – широко открытыми глазами он снова смог рас-смотреть мирно посапывающую Аню, кончики пальцев своих ног, тускло мерцавшие в лунном свете, Анины ягодицы, пепельницу, только что по-ставленную на подоконник. Снова захотелось курить…

День третий
Аня стояла у большой пальмы, растущей рядом с магазином, с покрывалом в руке и любовалась солнечными лучиками, играющими на поверхности морской воды. День сегодня был хорош, тихий, спокойный – даже в при-морских кафе как-то тише звучала музыка, тише кричали дети. Только чай-ки не хотели беречь свои голосовые связки, и продолжали голосить над морскими волнами…
В дверях магазина показалась фигура Гены в шортах-«гаваях» и с голым торсом. Вид у него был весьма озадаченный.
 - Что-то случилось? – Аня отвлеклась от размышлений о чайках, увидев выражение лица Гены.
Гена молча посмотрел на Аню невидящим взглядом и пожал плечами.
- Не знаю, Анют – продавец какая-то странная…
Аня хмыкнула.
- Что значит «странная»? Не в своем уме?
Гена задумался.
- Да нет, - неуверенно протянул он. – Просто такое впечатление, что она смотрела сквозь меня – и не видела…
Аня посмотрела на гроздь бананов, несколько качанчиков вареной кукуру-зы и литровую бутылку пива «Янтарь» - оно здесь имело какой-то совер-шенно неповторимый вкус, не такой, как в их родном городе – и газету со сканвордами, которые лежали в полиэтиленовом пакете в руках Гены.
- Как ни крути, но ее странность не помешала купить тебе все необходимое, - Аня взяла его под руку. – Идем на пляж – мне так захотелось вареной ку-курузки.
Гена улыбнулся.
- Мур-мур-мур, моя котёночка, - смешным голосом промурлыкал он, при-обняв Аню за талию.  Они отправились в путь.
До пляжа решили пройтись налегке, поэтому не брали из дому фотоаппа-рат, надувной матрац и много еды, ограничившись парой яблок и куплен-ными в магазине продуктами. В такой замечательный морской день мог бы разыграться аппетит, но легкого завтрака, приготовленного Аней около се-ми часов утра, им хватило, чтобы не хотеть есть вот уже в четыре часа по-полудни. Ужин все равно будет плотным, но это и понятно – время на пля-же они проводили, купаясь, дурачась и распивая холодное пиво, которое покупали в пляжном кафе, бегая за ним по очереди. Это и влияло на чувст-во голода, который как известно «не тётка», и вечером ой как о себе напо-минал.
Но было еще рано, было солнечно и очень хотелось нырнуть в морскую волну…
Аня вдруг остановилась, оглядываясь по сторонам.
- Ты чувствуешь этот запах? – спросила она, вертя головой, будто искала что-то. Гена принюхался, но не почувствовав ничего необычного в воздухе, удивленно уставился на девушку. Она скривилась от омерзения.
- Фу-у-у! – она закрыла нос платком, - запах, будто горит резина, пластик и какой-то шашлык! Отвратительно!
Гена смотрел на нее широко открытыми глазами.
- Ань, я ничего не чувствую.
Она, иорщась, посмотрела на него.
- Как? Да даже с твоим хроническим насморком можно же это почувство-вать! Не ври!
Гена продолжал смотреть на нее и соображать, что не так, как вдруг она от-няла платок от лица и осторожно вдохнула через нос.
- Что? – спросил Гена, увидев удивление в ее глазах.
Аня уставилась прямо перед собой.
- Уже нет…
- Чего нет?
- Ну, этого запаха.
Гена глубоко вздохнул и улыбнулся.
- Ну вот и хорошо, Анечка! А теперь пойдем – нас ждет прозрачная водичка и крымская галька под ногами.
Остаток пути Аня прошла молча, время от времени озираясь. Вид у нее был озадаченный…

Вечер был теплее предыдущих вечеров. Шум прибоя где-то из далека доно-сил тихий приятный бриз. Совершенно чистое звездное небо над их голо-вами, словно меленькая новогодняя гирлянда, казалось, слегка помигивало огоньками на черном полотнище.
Вино в больших чашках было холодным.
- Так не хочется возвращаться… - мечтательно прошептала Аня, слегка по-качивая рукой, в которой она держала свой напиток, и Гена краем глаза за-метил небольшую качку за бортом ее чашки. Он задумался.
- Так давай здесь останемся, - ответил он, продолжая смотреть, как вино в Аниной чашке медленно колышется в такт ее движениям. Аня вздохнула.
- Если бы так можно было. Ведь придется ехать обратно – там снова пыль-ный город, работа на идиота, твои нервы по поводу и без повода…
Гена встрепенулся. Аня с фальшивым вызовом вздернула головку.
- Ну, не всегда и без повода! – хмыкнул Гена, подливая вина.
- Угу, - Аня кивнула, состроив рожицу, - И мне подлей, будь добр.
Исполнив просьбу, Гена вытянул свои ноги на ступенях крыльца и отхлеб-нул вина.
- И все-таки ты порой забываешь, что я существую помимо того, что есть твоя работа, друзья всякие интересные…
- Слушай, не начинай, а? – Аня бросила в свою чашку кубик льда на замену растаявшему. Вино было замечательным – немного терпким, с призрачным ароматом душистых трав (каких – Аня разобрать не могла, хотя пыталась). И, что не маловажно – вино было красным. Аня терпеть не могла белые су-хие вина – ну не понимала она, зачем их пить, если есть сладенькие крас-ные «вкусняшечки». Гене же больше нравились белые, но правда полуслад-кие (или полусухие – Аня этого точно не знала). Конечно, бывали случаи, когда они пили и пиво после водки, и пиво после коньяка, но, все-таки, ка-ждый соблюдал преданность по отношению к своим напиткам. Которые любимые напитки.
Гена молчал.
- Слушай, не бузи… - Аня легонько толкнула его в плечо, на что тот хмуро на нее посмотрел. Аня воздела взгляд гору.
- Ооооох… - вздохнула она. Никогда не сможет она забыть те сцены, что устраивались не совсем трезвым Геной в моменты его очередного нервного срыва. Честно говоря, Ане его срывы были поперек горла, тем более что вызваны были они все теми же причинами: ревность, нехватка внимания, отсутствие звонков, Анины корпоративы… Она надеялась, что сам-то он понимает, что она по-другому не может – это одна из сторон ее работы, статуса, характера, стиля жизни в конце концов… У Гены же характер был еще тот!
Порой Аня думала, что не будь между ними любви, то за три или около того года она имела бы тысячу… нет, три тысячи причин порвать с Геной. У нее были эти причины, но не смотря на то, что порой она Гену за его по-ступки просто НЕНАВИДЕЛА, сказать «уходи» она почему-то не могла. Отхлебнув вина, Аня ухмыльнулась сама себе, подумав, что до сих пор она не понимает почему.
- Прости меня, - Аня едва не подпрыгнула от этих слов. Он что, мысли ее подслушивает? Гена смотрел на нее тем самым взглядом, который она по-рой просто не могла вынести – в зависимости от настроения и обстоя-тельств, ей равно хотелось за него Гену либо убить, либо затащить в по-стель.
Этим вечером она решил остановиться на последнем…

День четвертый.
- Блин, ну как же меня так угораздило, а?
Гена сидел на песке и смотрел на свою левую руку под аккомпанемент за-ливистого хохота Ани, которая стояла рядом, наклонившись и уперевшись руками в коленки. На левой руке Гены были наручные часы.
- Я все думала, когда же ты их уже окончательно угробишь? – отсмеявшись спросила Аня. Со стороны могло бы показаться, что у нее не все окей с го-ловой – парень утопил часы, а она смеется. Но все было намного более про-заичней.
Подарок тетки  по материнской линии часы «Луч» обладали уникальной аурой – раз пять они просто падали с руки, раза три он их забывал у друзей на рукомойнике, а затем сутки ходил и искал где угодно, но не там, где их оставил.
С ними на руке Гена купался уже второй раз.
Осмотрев их внимательнее, они поняли, что часы продолжают идти. Вы-дохнули оба одновременно.
- Да… - Гена просто смотрел на часы и вспоминал…

…как однажды, придя к Ане домой, в дверях столкнулся с высоким атле-том, как потом оказалось его зовут, РОМАН.
Гена просто опешил. За его спиной с совершенно глупой или пьяной улыб-кой стояла Аня, что-то рассказывая или продолжая рассказывать этому гражданину.
- Привет.
Гена произнес фразу раньше, чем произнес приветствие про себя, с матер-щиной и грязью…
- Привет. А ты – наверное, Гена? – приятный голос молодого человека рас-полагал к себе, но Гена не думал о приятном. Почему-то.
- Генка, приве-е-ет! – произнесла Аня, слегка заикаясь. Гену перекосило.
- Я не вовремя?
Аня сделала большие прекрасные глаза. Затем рассмеялась.
- А мы вот как раз о тебе говорили…
- Охренеть…
Рома слегка дернулся на голос, но Гена видал такие взгляды… Аня не дала бы ему соврать.
Видимо, поэтому и сказала:
- Ромка, созвонимся позже, хорошо?
Спустя несколько минут имела место сцена. Гена что-то пытался доказать, Аня припоминала вещи, о которых сам Гена многократно забывал до этих пор… Чувствовал он себя препаскудно – любимая женщина кричит на него, говорит такие вещи, кои он в редких кошмарах мог услышать. Хотя наяву он слышал их все чаще…
- Кто он?
- Друг.
- Друг?
- Да, друг! Мы работали вместе, сразу после универа…
- Почему он здесь?
- Он приехал только вчера, захотел увидеться…
- Так просто?
- Нет.

Именно этот человек звал Аню с собой в тот момент, когда Гена ушел. Ушел от всего. Этот период времени был чем-то сродни пьяному бреду, жесткой галлюцинации и помешательству в одном. Придя в себя, Гена про-клинал себя год, полтора… Он понимал, что любит Аню, но многие вещи оказались роковыми…
- Я не доверяю тебе больше, - однажды сказала она, и Гена более не сомне-вался в том, что РОМАН появится еще. Винить ее он не имел права. Но он это делал.

- Друг, говоришь?
Аня вскинула свой горделивый взгляд на него, тот самый взгляд, от которо-го хотелось убежать, исчезнуть, раствориться, пропасть…
- Да, дорогой! Рома – мой очень хороший друг.
Ревность. Когда-то было сказано, что ревность – явный признак любви, но затем кто-то наблюдательный отметил, что ревность – это бодун. Да, бодун. От испитого напитка страсти и неимоверной любви рождается состояние, по всем критериям сходное с состоянием похмелья: недоверие, головная боль, агрессия, нервное истощение. Кто-то еще сказал, что брак превращает ревность в собственничество, но Гена понимал, что нет ни ревности, ни собственничества – есть ЧТО-ТО. И это ЧТО-ТО не зависит ни от чего, кроме серого вещества в подкорке, о котором так много песен сложено мужчинами и так много анекдотов женщинами…

- Ты меня слышишь? – Аня озадачено смотрела на Гену, тем временем оку-навшегося в воспоминания. Ее слова, наконец, вывели его из состояния, сродни состояния транса.
- Я здесь, - только и смог произнести он.
Аня улыбнулась.
- Знатные часы, правда? – хохотнула она, прислонившись к его плечу.
 - Да, - Гена все еще не до конца вынырнул из пучины воспоминаний. – Знатные.
С моря подул холодный ветерок…

День пятый.

Море волновалось… Аня давно не видела таких волн, высоких и пенных, словно свежее пиво в большом бокале. На берег то и дело выбрасывало моллюсков, огромные лохмотья водорослей, мертвых рыб. Запах стоял со-ответствующий – морской соленый мешался с запахом разложения и гние-ния, чередуясь с запахом гари, который доносило откуда-то с соседних кемпингов.
Гена на запах обращал меньше всего внимания – он рассматривал озада-ченное лицо Ани, не понимая, что происходит.
- Я сама не знаю, Ген, - на все расспросы отвечала Аня. – Мне просто ка-жется, что что-то происходит… Или произошло! Я не знаю…
Она внимательно взглянула на Гену.
- Ты точно не хочешь мне ничего рассказать?
Гена удивленно посмотрел на нее.
- Ты что, меня в чем-то подозреваешь? Если да, то в чем? – Гена удивленно уставился на Аню, ожидая всего, чего угодно.
Аня опустила глаза и тихо прошептала:
- Я не знаю… Извини…
Гена обнял ее за плечи и поцеловал в губы.
- Анюта, все хорошо. Не думай ни о чем – мы ведь вместе, на море, отдыха-ем. Завтра уже придется возвращаться назад, к своим делам, на работу, в тот социум, от которого мы так устали…  Давай этот вечер проведем по особенному.
Так и произошло. Удивительный ужин в прибрежном кафетерии, во время которого Гена то читал стихи, то в полголоса напевал песни, все что знал, то вспоминал или выдумывал на ходу разные смешные истории. Аня очень любила эти моменты, редкие моменты, когда не существовало и не могло существовать окружающих людей, работ, родственников, размышлений, суеты. Только он – и она, двое в этом мире…
После ужина они вдвоем отправились в один из ночных клубов, где к их огромной радости не было дискотеки, но был концерт  какого-то джазового бэнда. Это был Red Snappe – не хотелось ни танцевать, ни пить. А просто общаться под негромкую, успокаивающую музыку. Вечер был теплым, ве-тер улегся, словно кто-то его просто выключил, нажал на кнопку. Гена за-казал несколько коктейлей для Ани, сам же немного налег на коньяк, хотя сам понимал, что в этот теплый вечер это – весьма неактуальный напиток. Но любовь к коньяку превзошла правила и приличия. Он тут же озвучил эту мысль Ане, что вызвало взрыв смеха у обоих. Вечер был замечателен, но, увы – оба понимали, что отдых уж подошел к концу: в 7.00 их будет дожидаться автобус, который увезет их в пыльный город, куда обоим очень не хотелось ехать. А зачем? Снова тайны, огромный секрет под названием «Отношения», о котором знают лишь немногие, но начинают догадываться все окружающие. Очень непросто было держать их отношения в тайне от общества, но у них получалось до недавних пор.
- Я люблю тебя, - произнес Гена, насторожено глядя по сторонам. Аня удивленно посмотрела на него.
- Я тебя тоже, милый. Ты в порядке?
Ане вдруг показалось, что музыка затихла, хотя посетители за соседними столиками продолжали аплодировать и подстукивать по столам в такт му-зыке.
- Милая, я очень тебя люблю… - чуть ли не со стоном промолвил Гена гля-дя на нее. Ане вдруг стало страшно. Что происхо….

Порыв ветра, внезапно ворвавшийся в пустынный павильон прибрежного заведения, сорвал нотный лист с пюпитра одного из музыкантов, что репе-тировали грядущее выступление. Листок, словно в танце, кружил меж пус-тых столиков по направлению к барной стойке, где он и закончил свое пу-тешествие, опустившись на пол с легким,  еле слышным шелестом.
Музыканты остановились и, один из них уныло побрел за нотами, тихо ру-гая погоду.
- Ребятки! А одному мне кажется, что кроме нас здесь кто-то есть?
Барабанщик усиленно всматривался в зал и вертел головой. Коллеги с улыбкой взглянули на него и принялись ржать, как ретивые скакуны.
- Конечно, брат, - продолжая смеяться, ответил ему один из них, отставляя в сторону контрабас. – Нам тоже. Мы же вместе курили!
Музыканты засмеялись пуще прежнего. Все, кроме ударника, который про-должал оглядывать пустой павильон, в надежде увидеть хоть кого-то.
Увы. Зал был пуст. До концерта оставалось три часа.

Эпилог. Воскресенье. Шестью днями ранее……«… По предварительным данным, водитель автобуса, направляющегося в сторону побережья и пере-возивший пассажиров других областей, не справился с управлением и авто-бус слетел с серпантина. В результате аварии погибло 38 человек, трое из которых скончались в реанимационном отделении одной из больниц бли-жайшего населенного пункта. Как нам стало известно, в числе жертв…» материал итоговой информационной программы «Неделя Крыма».

    - Ты посмотри, какие часы! – один из санитаров, перевозивших покойни-ка в морг, остановил каталку и принялся рассматривать запястье мертвеца.
- Тебе нехер делать? – уныло спросил его напарник, глядя на этот восторг с долей презрения, - Поехали.
- Да подожди ты, - пролепетал санитар, продолжая глазеть на наручные ча-сы покойника. – Они идут.
На часах «Луч», разбитых и выпачканных кровью, продолжала жить се-кундная стрелка. Она отсчитывала время, не смотря на то, что защитное стекло было разбито вдребезги, и циферблат был весь в запекшейся крови.
- Вот же диво! Не сломались, - апатично ответил второй санитар и возобно-вил движение тележки. Его любознательный напарник пожал плечами и поспешил на помощь. Через минуту они скрылись в глубине темного боль-ничного  коридора…   
 
конец