2 Роман в неотправленных письмах

Написано в соавторстве с Дианой (Альтаир аль-Наир)

ВНИМАНИЕ!! СОДЕРЖИТ ОПИСАНИЕ НЕТРАДИЦИОННЫХ ОТНОШЕНИЙ И ОТКРОВЕННЫЕ СЦЕНЫ!

Лилиан:

«Надежда - сволочное чувство. Сволочное и живучее. К добру или к худу...
Когда погружаешься с головой в работу, становится все просто и понятно. И человеческие чувства, и порывы души - как на ладони. Я знаю что делать. Я знаю, как и когда улыбнуться, что бы вот этот вот боров почувствовал себя самым важным и самым умным. И снисходительно подмахнул, почти не глядя, нужный мне документ. Я знаю, где опустить глаза, что бы противника охватила эйфория победы. Преждевременная - можете не сомневаться. Люди легко ведутся на манипуляции, игру интонаций, недомолвки...
Почему же с тобой всегда все по-другому... Чертовски сложно и непонятно.
Почему ты так легко согласился отпустить меня? Тогда, отдавая камень, я думал... Мне казалось... Почему ты не удержал? Почему ты не сказал мне, что я тебе нужен? С тех пор ты смотришь на меня больными глазами, следуешь тенью, моим почти незримым ангелом-хранителем. Ты думаешь, я не вижу. А я вижу. Я всегда смотрю на тебя... Но ты сам решил остаться друзьями, приняв мою плату и не сказав ни слова, когда был закрыт счет. Всего лишь друзьями... Останемся? Покуда возможно...
Эви, надежда - паскудное чувство. Но хорошо, что она умирает последней. И ее время пока не пришло...»

Эвиан:

«Вина - тяжелый груз... Вина и сожаление... Но я не мог иначе. Я не мог не отпустить тебя, зная, что буду мучиться и сожалеть об упущенном шансе. Но мне казалось, ты боялся и не желал продолжать отношения, ты не был готов к моему признанию...
Я снова и снова прихожу в сокровищницу рода Ороши-Веррин, беру в ладони ничем, кроме баснословной стоимости, не примечательный камень и вызываю в памяти наши встречи, поцелуи, объятия и ласки... Этот бриллиант уже впитал столько моих чувств и слез, что почти ощутимо сочится ими...
Лилиан... мой цветок...Я не мог иначе, не мог, зная, что меня ожидает, раз за разом перерывая семейные хроники и архив. Выхода нет...Я не вижу выхода, я слеп? Бунт против семьи будет наказан лишением памяти. Этот закон не знает исключений. Я предпочту помнить. И любить. Ли, прости меня, ты никогда, никогда не узнаешь о моих чувствах - я надеюсь.
Снова и снова я скольжу в тенях переходов дворца, прячусь в кустах, жалея, что слишком велик в виде змеи, чтобы подобраться поближе. Охраняю. Это единственное, что я могу. Могу себе позволить. Охранить тебя и от себя самого тоже. Вина - она гораздо тяжелее бриллианта, мой цветок.»

Лилиан:

«Я снова вижу боль на дне твоих янтарных глаз. О! Я прекрасно научился разбираться в палитре их выражений... Это только поначалу кажется, что они непроницаемы. Нет. По богатству оттенков отражаемых чувств они могут поспорить с закатным небом...
Эвиан. Друг. Самое близкое и самое дорогое мне существо в нашем гадюшнике. Видеть твои страдания почти невыносимо. Я плюнул на гордость. Я предложил себя. Ты отказался. Эвиан... смогу ли я тебя когда-нибудь понять?
Сегодня опять завалюсь к тебе с вином. Le sang Aime... Чью кровь мы будем пить, мой друг? Твою? Мою? И в оперу. Да, в оперу! Опять. Хотя... сегодня дают «Богему», не «Кармен». Там, в полумраке ложи, мы одни. Нет лишних глаз... Нет лишних ушей. Тягучий, низкий голос примы - «Mimi ne andasti e piu non torni...»
А я буду любоваться тобой. Друг мой...»

Эвиан:
«Раз за разом... встреча за встречей. Твоя рука на моем плече - и меня пронизывают электрические разряды. Как же хорошо, что в темноте ложи ты не можешь видеть, как дрожат мои руки и до крови закушены губы. Ты поглощен оперой, я - тобой. Отчаянно пытаюсь прочесть тебя, так, чтобы ты не заметил, и испуганно отступаю. Нет, не могу... просто не могу. Мне страшно узнать, что для тебя я - всего лишь друг... И столь же страшно узнать, что значу больше. Потому что тогда я сам выжег бы тебе память. Чтобы не мучить невозможностью взаимности. А если это так? Если ты... любишь? Но... Ли, страх - он хуже вины, а если он помножен на нее... Я сам приготовил себе этот путь - битое стекло, лезвия и шипы, так что ползу по нему, не пытаясь свернуть.
Когда я наконец-то подцепил за жабры Мерля, я был просто невероятно счастлив. Мне жаль только, что я не нашел доказательств ранее, до того, как он свел с ума Валентина Райвена и покусился на тебя. Я дал ему три дня на размышления. Но он не согласился на самоубийство - пришлось устраивать его самому. Змеи хитры, о, да.
Вина, мой Ли? Еще вина? Еще крови...»

Лилиан:

«Ты говоришь - я не умею любить. Да будет так.
Ты говоришь - я бессердечен и беспечен. Да будет так.
Я принимаю твой выбор. Я принимаю это решение и за себя, и за тебя. Я останусь рядом с тобой. Навсегда останусь рядом с тобой... другом. И только. Я не перешагну Рубикон, Эви.
Новая должность - влияние твоей семьи велико, Эвиан. И я буду его использовать.
Я учусь виртуозно лгать. Словами, жестами, мыслями, чувствами. Это, оказывается, не трудно. И я буду тебе лгать...
Я буду целоваться на твоих глазах, флиртовать напропалую, соблазнять и искушать. Других. Не тебя. Ты не услышишь ни одной двусмысленной фразы. Ни одного намека. Ни одного предложения... Мы - друзья.»

Эвиан:

«Сегодня я понял, что я не хочу жить. Вот так - не хочу. Но должен. Долг...Ли, знаешь, какое тяжкое бремя - долг? Просто читая архивы, я этого не понимал. Отец имел желание и разъяснил мне это подробно. Сегодня. Король Змей. Ччччерт! Да, меня воспитывали в соответствии с требованиями к наследнику королевского престола - пусть и неофициального. Да, я прекрасно знаю, что долг Анаконд - хранить род змей-оборотней и преумножать их «поголовье», черти б их драли! «Хранить и Преумножать»!!! Ненавижу!
Ли, я вижу, как ты изменился. Стал сдержаннее со мной. И... и каждый новый твой любовник, флирт, задание - еще один шрам на моем сердце. Но на меня теперь давят сразу три камня, и я не могу, просто больше не могу сбросить их с себя. Вина. Страх. Долг. А держаться помогает только то, что мы все еще друзья. Смешно...
Сегодня я убил еще одного, подосланного по твою душу, наемника...Умелого, надо признать. Он даже сумел ранить меня. Хорошо, что у тебя нет обоняния оборотня, и ты не чуешь запах моей крови, а держаться прямо мне помогает выдержка и этикет, черт бы их побрал. Но тебе пока ничего не грозит - и это тоже помогает.
Лилиан...- имя стынет ядом на губах
Жизнь моя...- один остался страх -
Не успеть и не спасти, не заслонить...
Лилиан, как без тебя прожить?
Пусть далек – ты светишь мне звездой,
Пусть не мой, боль знаком, я - живой...»

Лилиан:

«Сегодня ты был бледнее обычного. Заболел? Тогда, считай, тебе повезло. Я не потащу тебя ни на бал, ни на литературный вечер. Я приду сам. Приду и буду вести светские беседы ни о чем, сплетая кружева слов, буду потягивать вино и любоваться отраженным танцем пламени в твоих глазах. Хорошо, что вы, змеи, не любите электрический свет... Камин уютнее.
Потом напьюсь и буду плакаться тебе в жилетку на сволочь - любовника, на опостылевшие «специальные» задания. Я, наверное, садист, Эви. Я вижу боль в твоих глазах, и это меня провоцирует бередить твои раны, раз за разом напоминая о тех трех месяцах, когда мы были вместе. Эта боль... Эта твоя боль помогает мне держаться. И жить. Вопреки... Не скатиться до скотства... Эви, светлая моя душа, моя безмолвная совесть... Прости меня. Прости...»

Эвиан:

«Змеи ненавидят зиму. Точнее, ее ненавижу я. Зимой я впадаю в состояние отупения, в какую-то полу-спячку, временами теряя нить беседы, застывая статуей у окна...А ты тащишь меня на каток...Маленький садист. Ладно же, я буду кататься, но если я все-таки улизну от твоих цепких пальчиков и зорких глаз, то свернусь где-нибудь клубочком и усну. До весны. Или не сбегу. Все-таки, это время с тобой, и там, где ни тебя, ни меня никто не знает - на катке чуть ли не в деревне, в пригороде нейтрального Города, и значит, ты будешь без привычных тебе масок, и я - только в той, что призвана скрыть мою боль. Почти - обнаженные души. Глоток свободы...
Ли, мой нежный цветок, мой колючий, смертельно-ядовитый побег, тебе стоило бы родиться змеем. Так ранить, как ты - не умеет никто во всем мире. Ты привык плакаться у меня на груди на своих любовников, иногда мне кажется, ты делаешь это нарочно. Но я ведь хорошо прячу свои чувства, не так ли?»

Лилиан:

«Есть вопросы, которые нельзя задавать. Не потому, что не получишь ответ. Нет - тебе ответят. И не потому, что ты получишь нежеланный ответ - о, нет... Ты получишь именно то, что просит твое сердце. И это будет катастрофой. Концом. А значит я никогда их не задам.
Зима. Ты все больше и больше впадаешь в меланхолию, и тебя не могут расшевелить больше ни новогодние торжества, ни маскарады, ни мои явные провокации. Ты снова поссорился с отцом... Старый Удав вытер о тебя ноги, а ты даже не поморщился. Надо тебя спасать! Решено! Я беру отпуск, тебя в охапку, и едем ко мне. Старенькое поместье, у меня все никак руки не доходят привести его в порядок после смерти родителей. Нет. Я опять вру. Боюсь я его менять, просто боюсь... Братья-сестры давно разъехались по более уютным гнездышкам, а я не смог продать дом, сколько они меня не уговаривали. Он мой! Мой! Обветшалый и неуютный, но мой! Не мог я с ним расстаться. Не мог! По тем же причинам, по которым не могу отказаться от тебя - не так уж много у меня светлых воспоминаний. А в этих стенах прошли двенадцать беззаботных лет моей жизни.
Ты был удивлен... После роскоши дворца, расфранченных нарядов, и моей привередливости, ты, видимо, ждал чего-то другого. Нет, друг мой. Изысканные маски оставим при дворе. А здесь - почти спартанская строгость и незамысловатые деревенские радости. Позавчера ты впервые встал на коньки, а вчера мы уже учились крутить аксель на старом пруду. Или тулуп? Черт его знает, я все равно не разбираюсь. Но, наскакались, отбив себе все, что можно... Смех, мои комментарии, твое шипение о моей извращенной фантазии. И тихий вечер у камина. Глинтвейн и молчание. А сегодня я утащу тебя кататься на салазках. И, ах, прости-прости, они у меня в единственном экземпляре. А потому я буду прижиматься к тебе, обнимать тебя, и смеяться тебе на ухо, скользя с умопомрачительной скоростью с самой высокой горки, какую я только найду в окрестностях.
А завтра! Завтра я тоже придумал - мы построим снежную крепость, мы будем кидаться снежками, мы будем валяться в сугробах! У тебя обязательно замерзнут руки, и я буду отогревать их своим дыханием... Мы будем сидеть у камина обнявшись, прижимаясь друг к другу, потому что так теплее. Я буду рассказывать тебе истории из своего детства. Ловить воспоминания, бродящие по коридорам этого дома, и делиться ими с тобой. А ты будешь молчать, улыбаться и дремать у меня на плече. И ничего больше, друг мой... Ничего больше...»

Эвиан:

«Тьма помоги мне...
Ли, сколько времени прошло...Год? Два года? Для меня - один миг и целая вечность, я помню каждое мгновение тех трех месяцев обреченного моего счастья, и мне кажется, оно было тысячелетие назад...
Ли, ты бы смеялся, если б узнал, что я пишу стихи. Пишу тебе и о тебе. Нет, конечно, ты никогда их не прочтешь - я еще не выжил из ума. Но так мне самую капельку легче.
Нежная роза - стальные шипы
Сердце мое оплетают и ранят...
Я прикрываю твои лепестки
От ветра дрожащими в боли руками.
И вою в душе от проклятой тоски,
И прячу ее за стальными щитами
Мы были беспечны, мы были слепы,
И знать не желали, что с нами станет...
Ли, Тьма... как же мне плохо без тебя... но с тобой - еще хуже, во сто крат: невозможно взять за плечи, притянуть к себе, затыкая рот жестким, ранящим поцелуем, прерывая светскую болтовню. Опрокинуть тебя на ковер у камина, медленно раздеть, покрывая укусами и поцелуями твое восхитительное юное тело... Невозможно - я сам возвел меж нами стену, оставив лишь крохотную щелку - дружбу.
Ли, теперь мне и впрямь кажется, что ты не умеешь любить... Сколько цинизма, желчной насмешки в твоем голосе, когда ты говоришь о чувствах...А я все равно люблю тебя.»

Лилиан:

«Сегодня я вернулся с очередного задания. Мерзко. Хочется отмыться от этой грязи. Грязи, которая, кажется, просачивается сквозь поры кожи прямо в душу. Чужие руки, шарящие по телу, застывшая, будто навечно приклеившаяся улыбка... Смыть! Смыть с себя эти прикосновения, смыть с себя эти запахи...
Эви... Мой Эви... Кажется, я был непозволительно циничен с тобой. Я заглажу свою вину. Мы сегодня идем в бани. Если невозможно очистить душу, так хотя бы тело... Да и признаться честно, мне хочется вспомнить, как это все было по-другому. Тогда... с тобой... по-другому.»

Эвиан:

«Мой кошмар цикличен. Снова - городские купальни, зарезервированный на двоих зал. Твое раздевание... это соблазнило бы и святого, но я не святой, Ли... Я всего лишь старый Змей, боги знают, чего стоило мне остаться на месте, остановить руки в паре миллиметров от твоего тела, отступить... Ли... Ли, нет. Нет. Нет надежды.
Неделя в библиотеке... неделя безвылазного чтения семейных архивов - и в результате - подлинная история проклятия Ороши-Верринов. Знаешь, как звали того, кто своей запретной любовью обрек род на него? Эвиан! Его звали Эвиан.
Влюбленный в юного пажа, он сбежал с ним из-под венца, бросив невесту у алтаря. Взбешенная Змея послала ему в спину такие слова: «Каждый Наследник твоего рода, Король Змей, будет влюблен в мужчину, и каждому его семья сломает жизнь, сгибая под закон». Тогда и была придумана техника удаления нежелательных воспоминаний.
Проклятие Змеи не потеряло силы за более чем две тысячи лет. Но если все предыдущие наследники как-то бунтовали, идя против правил, то я выбираю молчание. Зато я буду помнить и любить.»


Лилиан:

«Никакие отношения не могут длиться вечно, к сожалению. И любовь и дружба - рано или поздно они умирают, оставляя в душе пустоту, холод и мучительные сожаления о том, что могло, но так и не случилось.
Мне кажется, я чуть не перешел границу. Будучи сам на грани срыва - чуть не утянул тебя за собой. Плохо. Ужасно. Подло. И ты стал меня избегать. Что ж... могу представить, как я тебе надоел за эти три года. Мне кажется, наша дружба умирает. И мне страшно Эви... Пусть это агония наших отношений, но я постараюсь ее продлить. О, я не буду больше плакаться тебе. Не буду просить. Хватит. Если искренность тебя ранит - я одену маску. Веселую и беспечную маску.»

Эвиан:

«Кажется, ты воспринял мое весеннее желание затворничества во время линьки, как знак, что я устал от общения с тобой? О, нет, моя любовь, я вовсе не устал, просто эта линька отчего-то далась мне невероятно тяжело. Может быть оттого, что моя змеиная ипостась растет? Если еще год назад во мне было всего десять метров, то сейчас все тринадцать. И это (какой ужас...) еще не предел!
А ты...ты одел маску...Зря, Ли, зря. Я все равно вижу твое истинное лицо сквозь нее.
И, кажется, пришел мой черед таскать тебя на литературные вечера и балы, отпаивать вином, чтобы ты забыл грязь своей работы.
А еще - мы едем в дуэльный клуб. Завтра же. Бой боевым оружием - до первой крови. Отведем душу оба?»

Лилиан:

«Следует всегда учитывать, что в условиях нехватки информации делать преждевременные выводы опасно... Кажется, я напридумывал себе невесть что и обидел тебя. А мир между тем сошел с ума, и мы поменялись ролями! Я сижу сычом, а ты - ты! -таскаешь меня по увеселительным заведениям. Дуэльный клуб! Боги... ты бы меня еще в бордель сводил...
А, может быть, это было правильным решением? Отвел душу, гоняя тебя по залу... Злость прошла. Осталась только усталость. Апатия никуда не делась, но хотя бы желание удавиться больше не терзает душу. Может быть, я просто взрослею. Давно исчезла моя детская восторженность и ожидание чуда. Очень давно. А теперь вот я перерос и юношескую жажду борьбы со всем миром. Я больше ничего не жду. Ни от жизни, ни от тебя, Эви. Я живу сегодняшним днем. Довольствуюсь малым, радуюсь большему...»

Эвиан:

«Так, опыт прошел не совсем удачно. Придется придумать что-то другое. Но, черт возьми, ведь это ты всегда придумывал нам развлечения, я в этом ничего не смыслю... Но есть у меня одна задумка... кажется, я позже о ней пожалею, но именно сейчас она кажется мне как нельзя кстати. Иначе я сойду с ума.
Винодельни рода Верринов всегда славились своими винами. Особенно ледяными и молодыми. И именно молодые вина мы с тобой поедем дегустировать завтра.
Итак... дегустация прошла... короче, мы напились. Точнее, я напоил тебя. Сам как-то сумел удержаться в рамках приемлемого - мне ведь нельзя пить, я теряю голову. Но в этот раз, кажется, я ее потерял еще до того, как пригубил первый бокал. И напоил тебя до состояния нестояния.
И отнес в дом. Не в гостевую комнату - в свою. Раздел и долго любовался твоим совершенным телом, медленно, едва касаясь кончиками пальцев, водя по нему руками. Ты нес пьяный бред - я его не слушал. Ты дышал все чаще, прерывистее - и я видел твое желание. Я плюнул на все - запер двери и принялся тебя ласкать, прослеживая губами, языком, руками - каждый изгиб, каждую складочку твоего тела, впитывая шелковистость твоей кожи, ее жар, нежную пряную, пьяную сладость и горечь твоих губ, твой ни с чем не сравнимый аромат и вкус возбуждения. Боги, я сейчас сам себе не верю - как я мог воспользоваться твоим состоянием? Но я взял тебя, тщательно подготовив, чтобы не причинить ни малейшего дискомфорта, и я до сих пор чувствую в руках дрожь и жар твоего выгибающегося в оргазме тела, и слышу твои стоны наслаждения... Я проклят тобой, во веки веков, моя любовь.»

Лилиан:

«Лето. Через пару дней мне исполнится двадцать один. Как мало. Как много. Я чувствую себя стариком. Мне не к чему стремиться, мне нечего терять. Жизнь идет своим чередом, скоро меня ждет новая должность, новые перспективы. Ни дома, ни семьи... Все, кто был мне близок, меня покидают. Братья погибли в недавней приграничной стычке. Сестра уехала к черту на рога – и я ее понимаю. Мы все потеряли слишком многое в этой безумной войне. Как и я свои крылья… Грустно и нелепо. У меня остался только ты, Эви. Ты и наша дружба.
Знаешь, дома меня всегда называли птичкой. Певчей птичкой, за мою привычку напевать, когда мне хорошо, или когда я занят каким-нибудь делом. Я больше не пою, Эви. Я выбрал золотую клетку, я больше не вижу неба. Отказался от крыльев, отказался от свободы ради иллюзии красивой жизни. Иногда я тебе завидую. Какая-никакая, но у тебя есть семья. Род. Основа. Есть корни. У меня не осталось больше ничего.
Я задумываюсь, зачем я живу? Для чего? Для кого? И не вижу ответа. Никому не нужный... Умри я завтра - никто даже не заплачет. Ну, разве что, ты расстроишься... Наверное, только это и держит меня на этом свете.»

Эвиан:

«Ли, Ли, жизнь моя, что с тобой происходит? Что? Я не могу пробиться через твои щиты - ты научился столь искусно отгораживаться от меня, что мне просто физически больно, когда я пытаюсь прочитать твои чувства!
Я продолжаю свои идиотские попытки расшевелить тебя. Я, наверное, вообще рехнулся - на твой день рождения похитить тебя, привезти на самый высокий мост между Вельгатом и Городом, и заставить прыгать со мной на тарзанке. Зато... зато ты смеялся и визжал, прыгая в первый раз в связке со мной. А я получил возможность обнимать тебя и дышать твоим ароматом, и украдкой целовать кончики твоих волос, которые бросал в лицо мне ветер...
А через неделю, разузнав, что на ближайшие три дня ты не нужен в своем департаменте, я уволок тебя на конный завод, заставил выбрать себе жеребца, к слову сказать, ты выбрал самого злого и норовистого! Я купил тебе его, и немедленно затеял с тобой дикие скачки в степи... О, как же это было чудесно - снова слышать твой голос! Мы, впрочем, оба орали, как ненормальные - и после пели, сидя на какой-то балке у костра, поедая захваченный мной ужин, и спали на одном одеяле, укрывшись одним плащом...И я был совершенно, абсолютно спокоен и счастлив. Мы словно окунулись в детство или даже в первобытность... Люблю тебя. Не покидай меня, никогда. Останься рядом. Другом. Любимым.»

Лилиан:

«Ох, Эвиан! Если бы тебя не было, тебя следовало бы придумать! Ты чудо! Ты... Ты... у меня слов нет! Это был лучший день рождения в моей жизни. Так много я не смеялся никогда. Да. Надо было поставить меня на грань, чтобы я вновь ощутил вкус к жизни. Лететь с моста - на миг почувствовав себя птицей, парящей в небе, презрев законы гравитации. Ох! Скакать по степи - только ветер в лицо, только небо над головой и никаких преград - никаких тормозов. Орать непристойные песни и шалеть от счастья. Эвиан! Я не устаю благодарить судьбу, которая свела нас тобой, друг мой!
Но этот монстр, по недоразумению названный конем, которого ты мне подарил - объел мне все уши! Я назвал его Солнечным Ветром. Ох, и злющая тварь! Я вынужден платить по двойному тарифу за его конюшню - он перекусал всех конюхов и попортил кобылку Повелителя. У малыша есть вкус, что ни говори...»

Эвиан:

«У меня появилась новая привычка. Каждый раз, приходя в сокровищницу рода, я перебираю драгоценности и камни, выбирая понравившийся - иду к ювелиру. Лучшему ювелиру страны. И заказываю неброское, но стильное украшение. Потом, получив заказ, иду в оранжереи дворца и краду там самый красивый цветок - обычно это роза или лилия, или орхидея. Надеваю украшение на стебель - и цепляю его за дверную ручку твоей комнаты. Стучусь - и рву когти - благо, до угла недалеко. Интересно, если в следующий раз я преподнесу тебе серьги - ты проколешь свои чудные ушки?
А еще я заказал тебе машину. Заказ анонимный, и это будет «Ламборджини Дьябло», стильного серо-стального цвета... Ох, надеюсь, тебе он придется по душе - ты ведь любишь гонять, а это на данный момент самая безопасная и мощная машина в истории автомобилестроения... Да-да, безопасность для меня - на первом месте. Я не хочу тебя потерять. Никогда!!!»

Лилиан:

«Какой-то загадочный поклонник задаривает меня дорогими подарками. Я не знаю что думать. Меня это напрягает. Ладно, украшения, но машина! Эви, машина! Я боюсь. За дары обычно приходится расплачиваться. Но вот уже пять месяцев, а мой неведомый даритель ничем себя не проявляет. Мне любопытно разгадать эту загадку. Кто? Я не вижу в своем окружении никого, способного на столь щедрые и бескорыстные дары. Те придворные у кого есть на это средства - скорее придушат меня в темном переулке... У меня есть только один знакомый, достаточно богатый и достаточно бескорыстный... Эвиан... Я завтра тебя спрошу. Напрямую. Я хочу знать, что это может значить.
Мы ведь друзья? Или нет?
Ха! Так и знал, что спрашивать тебя - бессмысленное занятие. Ты уползаешь от неудобных вопросов сквозь пальцы. Просачиваешься, ускользаешь - истинный змееныш. Но именно твое нежелание отвечать и укрепило меня в моих подозрениях. Ах, Эви-Эви... я ведь и так стольким тебе обязан... Ладно. Я придумал ответный шаг. Каждое утро тебя будет встречать белая хризантема на подушке. Ты никогда не догадаешься, как мне удается проворачивать этот трюк!»

Эвиан:

«Ты помнишь... Ли, ты действительно помнишь, что белые хризантемы - единственные цветы, которые я люблю без памяти... Но вряд ли знаешь, почему это так.
Ли, сердце мое, я никогда тебе не рассказывал... может быть, я расскажу еще... У меня была младшая сестренка. Ириана... нежное, хрупкое создание. Я был уже довольно взрослым, когда она родилась, помогал маме, ухаживал за Ири. Заботился о ней...У нее были чудесные белокурые волосы - в мать, и золотые глаза. И она родилась слепой. Я любил ее - это редкость в семьях змей, любить своих братьев и сестер, тем более, увечных, но у меня не было роднее существа, чем Ири. Может быть потому, что она тоже искренне меня любила, в отличие от родителей, которые любили во мне свое «произведение» и Наследника рода. Разница в двадцать лет позволяла мне в полную силу заботиться о ней. А Ириана росла болезненным ребенком. Даже вся моя любовь и забота смогли задержать ее на этом свете всего на десять лет... Когда она умерла - у меня на руках, держась тоненькими прозрачными пальчиками за мою ладонь, я не смог выдавить из себя ни слезинки. Ли, я отведу тебя на наше семейное кладбище, и мы положим букет белых хризантем к ее могиле, да? И, может быть, я наконец-то сумею ее оплакать...»

Лилиан:

«Сегодня мы ходили к вашему склепу. И я видел, как ты плачешь. Боги, Эви... Все, что я мог сделать, это положить руки тебе на плечи и прижать к себе, делясь теплом и давая выплакаться. Сколько лет, Эви? Сколько лет ты сдерживался, сколько лет ты копил эти слезы в себе?
Потом мы дошли до моей комнаты и устроили вечер откровений. Ты рассказывал мне о своей сестре, я тебе о своем детстве, о своих погибших братьях и сбежавшей сестре. Тихий вечер. Мы пили вино и делились сокровенным. Болью, хранимой в самых дальних чуланах души. Ты так и уснул в кресле у камина. Эви, мой прекрасный Эви... Как ты красив... Я донес тебя до постели и весь остаток ночи, сидя в кресле, любовался улыбкой, беззаботно гуляющей по твоему лицу.
Это необходимо. Иногда просто необходимо выплакаться. Как жаль, что я, кажется, давно утратил эту способность.»

Эвиан:

«Хорошо иметь обширные связи и почти неограниченные возможности. Хорошо иметь в друзьях главу Теней. Верлинн помог мне отыскать твою сестру. А я помог ее мужу найти хорошую работу. И ей - вспомнить о том, что у нее, в общем-то, остался единственный родной человек, который очень по ней скучает. Я привез тебе ее письмо. Теперь у них все будет хорошо, любовь моя, ты можешь быть спокоен. И еще она обещала, что приедет с семьей навестить тебя.
А я вот тут подумал... Лето... отпуск... а не махнуть ли нам на лазурное побережье? Кажется, я когда-то хвастал, что умею кататься на серфе? Посмотрим, не подрастерял ли я свои навыки? А ты не умеешь, и я тебя научу, тоже повод - ловить тебя в воде, падающего с доски, касаться... Люблю. Болен тобой. Неизлечимо. И счастлив этой болезнью. Только что-то меня гложет... Не пойму, что?»

Лилиан:

«Боги мои, Эвиан, когда ты привез мне письмо сестры, я так растерялся. Это было... это было лучшим подарком на мой грядущий день рождения. Эвиан, я не устану благодарить тебя. Никогда не устану...
Лето. Отпуск. Ты вытащил меня на море. Знаешь, а ведь знаешь, я в первый раз в жизни на море. И это великолепно! Море - такое синее, такое ласковое, такое изменчивое... Оно поистине прекрасно и величественно. Я полюбил вечерний променад, гулять с тобой, любоваться серебристым отражением луны на гребнях волн. Жаль, что время летит так быстро. А прекрасные минуты летят вдвое быстрее.
И снова дворец. И снова работа. Черт дернул меня связаться со светлыми. Кто теперь кого шантажирует? Каждый выход в город - как последний раз. Нет, я не боюсь смерти. Я боюсь не успеть попрощаться с тобой... Я долго выбирал тебе подарок сегодня. Перерыл весь город и, наконец, нашел - золотой змей, удивительно похожий на тебя, и зачарованная его глазами птичка. Я так же заворожен тобой, мой змееныш. Я оставил подарок и хризантему у тебя в изголовье. Если я завтра умру - что ж... хоть что-нибудь останется обо мне на память.»

Эвиан:

«Я уже говорил, как полезно иметь друга - Главу Теней? Придется повториться. Потому что теперь я обязан ему невероятно - за твою жизнь. А на моем счету - еще три трупа, Ли. Глупый ты и неосторожный мальчишка! Что бы я делал, если бы не проснулся, когда ты убегал, оставив у меня на подушке свой цветок и подарок? И если бы обостренное чувство на опасность не подсказало мне, что дело пахнет жареным?
Боги, ну что ты творишь? Тьма... хорошо, что я оборотень... все заживает во много раз быстрее, чем у человека, но в следующий раз я тебя точно выловлю сам и ...отшлепаю, как непослушного ребенка! Так, надо тебя чем-то занимать, чтобы ты не заметил этого. Осень...Праздничные балы...Решено, Змей - затворник временно переквалифицируется в отчаянного кутилу и прожигателя жизни. И только вместе с тобой!»



Лилиан:

«Я жив. Здоров и даже не потрепан. Чудеса случаются. Я рад, что выжил в этой передряге. Я рад, что цел. Я рад, что тебе не пришлось меня хоронить. Я дал себе зарок - впредь быть осмотрительнее и в разы осторожнее.
Осень. Эви, друг мой, ты сошел с ума? Ты таскаешь меня по балам и приемам, не давая мне ни дня отдыха. Эви! Я не-на-ви-жу уже эти мероприятия! Меня тошнит от мишуры, меня тошнит от притворных улыбок. Эвиан, знаешь, сколько из них – тех, кто мне улыбается сейчас, в действительности желают мне смерти? Не легкой и не быстрой? О! Больше половины точно! Эви... Но мне улыбаешься ты – и я хочу жить. Жить, Эви! Смеяться, веселиться и любить. Безоглядно!»

Эвиан:

«Снова зима. Пятая - как мы просто друзья. Я выдержал пять лет? Не верю... Не могу поверить...А напряжение внутри все растет...Сколько я еще вот так протяну? Сорвавшись лишь единожды? О, Боги...дайте мне сил...Но не забвения, нет, я не хочу забывать! Именно для этого я поддерживаю иллюзию «только дружбы». Кажется, отец что-то подозревает...даже, он наверняка знает...но я не иду против правил, я согласился на то, чтобы он искал мне невесту...Хорошо, что зимнее отупение мне не позволяет погрузиться в эти мысли, иначе я бы просто повесился...
Ли, я заберу тебя на эту зиму в самое отдаленное наше поместье, точнее, в горный замок - Илхашш, Змеиный пик. Горы, тишина. Нетронутые снега. Отдых после бесконечной осени. Лыжи, санки, на озере - каток, глинтвейн вечерами, меховые пледы, сыр и мясо, запах трав от старой лаборатории, пропитавший весь замок...Слуги-тени, никто не побеспокоит. И...Ли, если ты покажешь, хоть одним жестом, хоть взглядом, что я тебе нужен больше, чем друг - я наплюю на все законы змей…»

Лилиан:

«Зима. Я не люблю зиму. Зимой не идут дожди. Зимой умирает мир.
Ты меня тащишь к себе в поместье. Горы. Снег. Холод. Я так устал, Эви. Устал и замерз. Вечерами я тенью брожу по замку, любуясь сияющими пиками за окном. Мое сердце такое же холодное, такое же твердое, как и лед на их вершинах. Я сам сковал свое сердце льдом. Тюрьма, созданная своими руками...
А днем мы смеемся, днем мы катаемся на санках, осваиваем лыжи и коньки. Но смех наш натужен, и нет подлинного веселья в глазах. Мы лжем друг другу. Мы пьем глинтвейн, ведем неторопливые беседы и отводим глаза. А фальшь... Она висит в воздухе снежной пылью.»

Эвиан:

«Надежда - сволочное чувство, Ли... Но сегодня ей пришел конец. Тварь издохла в судорогах, когда я подвез тебя к твоему дому и попрощался. Весна, все расцветает, а я... умираю, Ли. Я продержался на остатках самообладания эту чертову бесконечную зиму, с надеждой заглядывая тебе в глаза, но там - пустота. И там нет места мне-любимому, потому что я-друг занимает его. Что ж... Ли, прости... я постараюсь пореже попадаться тебе на глаза. Тем более, отец, кажется, всерьез решил передать мне свой пост, и нагружает работой по самый кончик хвоста. Невесту мне нашли, но я еще не знаю, кто она и какого рода...
Моя женитьба... Это пытка, надеюсь, последняя. Вот только любовь - гораздо живучее надежды...»