Боги 22. марфа навсегда остается с авениром

Боги 22.МАРФА НАВСЕГДА ОСТАЕТСЯ С АВЕНИРОМ

 Когда однажды Марфа пришла к Авениру, она увидела возле его дома клоуна с голубыми волосами, красной рубашке и желтом фартуке. Он жонглировал яблоками в кругу детей и забавлял их разными шутками.
 Вначале Марфа застыла от изумления, а затем громко рассмеялась.
 - Да ведь это же мой праведник! Кто же он на самом деле!?
 - Я пришелец ниоткуда и иду я никуда.
 Я упал с небес кромешных,
 Я сгоревшая звезда.
 - А еще откуда ты упал? - кричали дети.
 - А еще я упал с крыши сарая прямо свинье на спину. О сколько визга было!
 - А ты соловьем свистеть умеешь?
 - И соловьем умею и вороной каркать.
 Авенир выделывал всякие штучки, а дети громко хохотали.
 Увидев Марфу, Авенир пропел:
 - А вот и моя невеста пришла в свадебном наряде.
 Дети повернули голову в сторону сада. Вишни были в белом цвету, и среди них стояла девушка в белом платье с голубыми цветками.
 - Невеста клоуна! Невеста клоуна! - закричала детвора и точно пчелы - вмиг окружила девушку.
 - Клоун и блудница женятся. Это будет самая веселая свадьба! Мы все посмеемся до упаду.
 Но в этот миг появился садовник в черной рубашке и стал палкой разгонять детей.
 - Ишь как разгалделись! Прочь, шпана пузатая, из соборного сада.
 Все дети как огня боялись садовника Прохора и вмиг разлетелись во все стороны, точно их и не было.
 А клоун и блудница приблизились друг к другу. Марфа сняла с головы Авенира парик и бросила на траву.
 Толстый, плешивый Прохор, пас в саду корову Буренку, которая следовала за хозяином точно собачка, поглаживая рыжий бок благочестивого животного, тихо умилялся:
 - Какие вы молодые, красивые! Да найдет вам место бог в раю.
 - Спасибо, дедушка, - проговорил Авенир. - В раю как раз и не хватает клоунов и блудниц.
 - Да какой ты Авенир, клоун. Ты просто деток любишь. А с ними только на их языке можно говорить. Вот я двадцать лет проработал большим начальником. Сколько людей обидел - не сосчитать. А вот детей всегда любил. Только душа у меня теперь в какой-то глиняной оболочке. И голос точно труба трубит. И все дети верят в то, что нет в округе никого страшнее садовника Прохора.
 - Вот вы молчите и не понимаете меня, - продолжал Прохор. - А я жил в те времена, когда моя душа и мои собственные зубы считались государственными. Человек был трудовой единицей. И идеалом считалось отправлять тунеядцев в специальные колонии. Ах, жизнь. Отчего она так резко меняется: был коммунизм, затем капитализм, а теперь марсианизм. За какую идею человеку стоит жить и умереть, просвети меня, старика, Авенир.
 - За идею любви.
 Прохор махнул рукой.
 - Ты вроде как святой! Все монахи тебя хвалят. Питаешься святым духом. Никого не учишь. Никаких теорий в голове. Ты же пришел из какого-то другого времени. Самому патриарху было видение: «Прими святого Авенира и приюти в соборе», – поведал ему средь бела дня ангел. Я и сам вижу, что ты человек божий: и грешниц, как Христос, жалеешь, и детей балуешь. Никах ты и есть посланник неба?
 - Я скоморох, просто скоморох, правда, Марфа?
 Марфа прижала свою голову к груди Авенира.
 - Нет, ты тот, кто смешнее всякого скомороха. В твоих глазах чистота небес. А твои губы - точно райские вишни. Так и хочется приблизиться к ним губами.
 И Марфа потянулась, чтобы поцеловать Авенира, но в этот мир благочестивая корова замычала и покачала головой.
 - Не греши, Марфа, - проворчал садовник. - Не для того ты сюда приходишь, чтобы святость разрушать. Авенир спасает тебя. И ты должна ему ноги мыть и своими волосами вытирать.
 - Вот придумал, старый ворчун! Авенир просто смешной и забавный, и ни в какого бога он не верит. Скажи, ты не веришь, правда, не веришь?
 - Богов тьма тьмущая, - ответил Авенир. - А вот любовь она одна на всех.
 - Вот видите! Любовь главнее. А я-то знаю, что такое любовь. В меня сотни мужчин влюблялись. А затем говорили: иди домой, девочка. Тебя мама ждет. А Авенир знает, что такое любовь и он меня никогда не гонит. Я просто настоящей любви хочу, а не той, когда прогоняют. Я всем нужна только на час, а Авениру на всю жизнь.
 - Откуда ты знаешь, что на всю жизнь? - пожал плечами Прохор.
 - Я всегда буду к нему приходить, а он меня никогда не прогонит, вот и будем всю жизнь вместе. Правда, не прогонишь?
 - Не прогоню, Марфа, - ответил тихо Авенир.
 А священное животное, точно понимая разговор, покивала головой, выражая согласие.
 - Много ты понимаешь, - проворчал корове Прохор. - У меня было четыре жены. И ни одной не осталось. Вот зачем тебе Бог дал рога? Чтобы бодаться ими, когда тебя за бок кусают. Нет у тебя души, корова. И у меня ее нет. А ты Марфа, не липни к Авениру, он святой человек и знает, что такое душа. Только нам простым людям никогда этого не понять.
 Прохор ударил ладонью корову по рыжему боку и побрел в сторону ромашкового луга. Его спутница поблагодарила за ласку, пошевелив ушами, помахала хвостом и последовала за хозяином.
 - Верь в любовь, - Марфа, - проговорил Авенир. - В самую чистую, которая есть на свете.
 Изрекши эти слова, он пошел к своей келье, а Марфа, подобрав голубой клоунский парик, нагнала его и поцеловала в щеку.
 - Я очень испорченная. Меня не изменишь. Но я верю, что ты самый чистый на свете мужчина. Не прогоняй меня, потому что я очень боюсь ада. И если черти меня туда буду тащить, я ухвачусь за тебя и буду крепко держаться.
 - Нет ада хуже, чем на земле, - проговорил Авенир.
 Зайдя в свою келью, он взял Святую книгу, зажег свечу и стал читать.
 - Про что эта книга? - спросила Марфа, присаживаясь рядом на табуретке.
 - Про глупость.
 - И кто ее написал?
 - Эразм.
 - А почему написано, что она святая?
 - Потому что глупость - это самое святое дело на земле. Если хочешь в жизни чего-то достичь, надо поклоняться глупости.
 - Теперь я понимаю, почему ко мне лезут все эти важные мужчины с галстуками. Потому что они сильно верят в своего бога. И читают каждый день свои святые глупые книги и журналы.
 - Ты как никогда близка к истине, моя девочка. Не верь людям в галстуках. Они по глупой вере своей богаты. А ты люби нищего скомороха и по совместительству праведника. За настоящую любовь в этом мире и гроша ломаного не дают. Люби скомороха, моя девочка. Так веселее жить. А чертей не бойся. Все они теперь в галстуках ходят и молодых женщин за деньги покупают. И нет страшнее черта, поверь мне скомороху, чем человек под галстуком.

Не знаю, что произошло с Марфой, она вдруг расплакалась, а затем стала целовать Авенира в лицо.
 - Ты спаси, спаси меня. И я стану другой. Только скажи мне, что ты меня любишь, несмотря ни на что любишь. И я тебе буду каждый день ноги мыть и своими волосами вытирать.
 - Люблю. Только свято люблю. Безгрешно. Как Христос возлюбил Магдалену.
 - Свято люби. А я теперь знаю, кто черти, а кто ангелы. И никогда не забуду эти слова.
 Свечка погасла. И только два молодых тела близко-близко сидели друг к другу - святое и грешное: одно пришедшее из рая, а другое, словно мотылек, вылетевшее из ада, - сидели на земле, где зашло солнце, и вовсе не догадывались о том, что на следующий день это солнце не взойдет.