Ястребы и ласточки - глава 21

   21.

Она не узнала бы его, если бы провезли мимо, так как, окинув палату взглядом и увидев всех раненых на своих местах, не сразу поняла, что мужчина на крайней к двери кровати и есть ее брат. Запавшие глаза  были закрыты истонченными веками, обескровленное лицо и руки желто- зеленого цвета. Губы обметало. Марина упала на колени и прижалась лбом к тыльной стороне ладони:
- Братка,  Гога, проснись, - прошептала она, но бойцы удивленные необычным поведением, всегда собранной докторицы, замолчавшие вдруг, расслышали ее слова.
Неизвестно, чтобы она сделала в следующее мгновение, но дверь в палату снова распахнулась и, вошедший полковник Никитин резким голосом скомандовал:
- Лейтенант Кузнецова, немедленно выйдите из палаты, это не ваш раненый.
Марина, опираясь на край кровати, медленно поднялась и вышла в коридор.
Пустота в животе от страха, что именно ей  выпадет первой увидеть мертвого брата, вытеснила  все другие мысли. Полковник долго не выходил. А когда появился, то вместо сочувствия, грозно посмотрел на нее:
- Займитесь перевязками, вы на службе, в эту палату ни ногой - и твердым шагом направился в ординаторскую.
Марина задохнулась от жестокости всегда подтрунивавшего над ней врача. И хотела было уже нарушить его приказ, но, полковник, обернулся и от самой двери напомнил:
- Раненые ждут вас.
Девушка не знала, что старшей медсестре было поручено,  вызывать в перевязочную только тех раненых, которые пошли на поправку. Она зашла в высокую и неуютную перевязочную, вымыла руки и, надев перчатки, вызвала первого солдата. Рана на ноге затянулась, она потрогала красноватые ткани вокруг нее – солдат вскрикнул. Удивленная Марина, подняла на него глаза:
- Что, так сильно болит?
- Вы уж поаккуратнее, док, - обиженно проговорил парень.
Марина сосредоточилась на больном, уже мягче исследовала рану и, дав указание, медсестре, сделала пометку в карте.
Второй раненый тоже оказался капризным и требовал повышенного внимания к себе. Мысль, что ей сегодня, наверное, не следует работать,  посетила ее при приеме третьего бойца. Она сказала это медсестре, но та, словно не слыша, позвала следующего пациента.
  А в это время в ординаторской совещались хирурги госпиталя, изучив историю болезни, они решали, смогут ли помочь парню выкарабкаться. По всем показаниям, он должен идти на поправку, но все было наоборот. Приказав готовить операционную, полковник еще раз просмотрел заключения Кабульских хирургов, потом вышел в туалет и, открыв форточку, закурил: «Значит, наша барышня не стальная», - сделав этот вывод, хирург прищурил, заслезившиеся от дыма и резкого запаха, глаза и, сделав последнюю затяжку, пошел готовиться к операции.
 Марина закончила прием, стянула перчатки, и по привычке вымыв руки, вышла в коридор. В операционной горел свет, стало быть, кого-то оперируют, она заглянула через неплотно занавешенное окно. Оперировал сам Никитин, Савицкий ассистировал. Ей показалось, что операция длится недавно, так как, док еще не выпустил скальпель из рук, он смотрел на какой-то кровавый комок, который майор держал в зажиме. Но уже  в следующий момент полковник заложив в брюшную полость марлевые тампоны, накладывал не очень тугой шов. Она упустила тот момент, когда оба хирурга, направились  к выходу, потому, что анестезиолог, снял с раненого маску. Они оперировали ее брата и, судя по их действиям, не преуспели в этом.
- Вы опять здесь, - произнес Никитин, увидев ее у двери, но сердиться ему не хотелось,
- идите домой, ваша помощь ему не потребуется.
Марина почти бегом спустилась по лестнице, прямо на халат набросила плащ и направилась к Главпочтампту.
«Таня, выезжай срочно, я встречу. Если сможешь, позвони. Маме не говори. Марина» - девушка протянула текст телеграммы почтовой работнице, та пересчитав слова, спросила:
- Молнией?
- Да!
 С Вас три рубля восемьдесят семь копеек.