В бухте под Балаклавой

     В  начале ушедшего века в бухте под  Балаклавой случилось. 
Дельфинам, баловням  глубин и побережий,  бухта однажды привиделась  гигантской рыболовецкою снастью. 
Встретившись как-то в безмерном пространстве с бесхозными  косяками ставриды, красавцы ныряльщики сопроводили рыбёшку к изящной  горловине залива.
В тот раз  азарт любителей морского сафари взял верх над разумением здравым.   

Бухта кишела, бурлила, и ...задыхалась 
Но, распалённые безмерной халявой, аборигены и надменные гости даже с  соседкой - Европой новостью не делились, черпали «хамсичку»  бочками, добродушно глазели за ленивым кувырканьем дельфинов, и раскатывали губища  в преддверии запредельных гешефтов.
    
Очень скоро, однако, от неуёмных желаний приключились у дельфинов изжога, неврозы и нарушения сна.
Встревоженные подобным красавцы,  свернули охрану у горловины и понеслись игривым морским променадом возвращать себе былое здоровье.

Пленённой рыбёшке, оставленной без присмотра, выдался таки шанс унестись  в безбрежную ширь!

Споро, хаотично, безумно   двинула армада  к проходу  и ..заглушила горловину залива своим невообразимым объёмом.                               
   
 Непростительно долго туча подоспевших зевак с инфантильным восторгом внимала той безысходной агонии.
Запоздало забили тревогу.
Армады  плавсредств аврально прорубали туннели.   
Тщетно!
Придавленная толщей собратьев ставрида столь же тщетно сокращала поблекшие жабры и пластами обезличенных тушек устилала измученное балаклавское дно.               
    
Умеренный зной исхода бабьего лета насыщался неслыханным смрадом.
В считанные дни, словно шквалом, с побережья смело отдыхающих.
Серьёзно навьючившись, в горы рванули местные.
Увы, шторма в тот сезон не зашкаливали.
Но ни умеренные ветра, ни отливы  не справлялись с вызревающим  рыбьим компостом. 
Природа, словно проводя показательный  мастер-класс, с ухмылкой наблюдала пока.               
   
  И лишь  в апогее  весеннем,  измученная  отсутствием антибиотиков гавань, извергла в открытые воды  биологически чуждый  продукт. 
Свершившие осенью  побег горожане, по завершению полугодового "откоса", спускались в заброшенные  жилища.

А тем временем подоспели и антибиотики: – Крабы – санитары просоленных вод – полчищами  рванули в залив.
Природа вздохнула.
Но и, вкусившие редкого лиха, аборигены теперь активней шустрили.
Тоннами выуживали они на сей раз уже своих пришельцев-спасителей, и  ими же, затем, промышляли.               
   

Докатились, наконец, и до старушки Европы вести об обилии в экономике  Крыма сказочной дармовщины. 
И цивилизация поспешала вкушать.
В тот сезон взбодрённые койко-места побережья ломились от разношерстья клиентов.
А  кабаки, рестораны  и лавки   – от   многообразия членистоногих изысков.   
 

Да что там сезон тот!
Полвека  спустя, на фоне  пережитых страной революций,  свершений, и разрушительных войн,  на сирых прилавках социалистических гастрономов  громоздились пирамиды  экзотических упаковок и  баночек – КРАБЫ  – со смехотворной для бесценного продукта ценой.
Мелкими буковками скромная этикетка, как бы давая наводку на позывные  производителя – развешивала всенародно лапшу.               
«Крабы дальневосточные». – Пудрила  мозги блеклая этикетка.               
Но, пресытившись  однажды и впрок, советский народ истинный адресок тот запомнил.
Распухал от лозунгов и подножных кормов, но в пышных застольях накалывал   ...кильку  в томате.               
Европа  разводила руками и исходила слюной.

Но на рубежах нашей Великой  Державы, гордой и непокорённой тогда, тот ещё замочек висел!