Сон счастливого человека

Некоторые добрые люди, среди которых был даже один начальник транспортного цеха,  оказались не совсем довольны моим сочинением на тему выявления тенденциозных действий наших заботливых властей, которые выдергивают отдельные жуткие факты из ментовской хроники, и выдают их за общенациональные тенденции (см. мой материал «Трезвые за рулем»).  Добрым православным людям не понравилось мое особое мнение, будто дело совсем не в том, что рядом с нами притаились зловредные мужчины, готовые в любую секунду  в непотребном виде выскочить на своих автомобилях на самые оживленные участки, заполненные прекрасными женщинами и их нежными детьми.  Скорее всего, власти просто ищут повод, чтобы прижать нас всех окончательно, не давая возможности даже возразить, пользуясь возмущенным общественным мнением, женского, в основном, рода.  Уж не говорю, что опять только мужчины и виноваты в якобы происходящем, а женщины ни причем.   
Безнадежно отвернувшись от телевизора с жуткими картинами раздавленных автобусных остановок, я теперь часто смотрю в окно, в надежде засечь этих негодяев, которые должны, ну должны ведь мелькать там и сям на своих окровавленных драндулетах. 
Но, как это часто бывает вообще, а в нашей многострадальной стране в особенности – эксперимент расходится с продекларированной теорией. Все глаза просмотрел – не попадаются мне нарушители, наверное, они так ловко маскируются под добрых людей, что трезвому человеку их заметить невозможно даже в праздничные дни, не говоря уже о буднях.
Я, конечно, буду продолжать наблюдения, но пока, по существующим канонам, теория, не подкрепленная экспериментом, не может быть признана достоверной.  А пока идет сбор экспериментальных данных, я еще раз вспомню – как хорошо было на родине в последний заезд…

…Я взлетел сразу, как только отец Владимир завершил чин освящения дома, а затем мы выпили все привезенные мной благородные напитки, и купленные Колей тоже.  На земле уже было неинтересно, и я выбрал воздушный путь, открывавший большие возможности для медитации, после дружеской беседы за столом, которая еще продолжалась без меня. Крокодил  взял курс на облет ближайших деревень, и я включил автопилот.

Деревни внизу были темны, лишь было видно как мой брат уныло брел под луной по заросшему полю к моему строению, стремясь до моего возвращения из полета забрать брошенную там еще летом гитару.
Народ спал мертвым сном, никак не реагируя ни на мой полет, ни на вековые стремления властей изменить их тихую жизнь путем неизменного ужесточения наказаний.
Только вон там, на Пугачихе, вольные женщины зовут меня снизу: «Иди, иди сюда, такой хорошенький, не пожалеешь…». Они вышли из дома, почувствовав появление нового человека, после того как уже все их мужчины, включая начальника транспортного цеха, давно спали неудовлетворенные, наблюдая кошмарные сны с наездом на них взбесившихся автобусных остановок. Я им кричу сверху: «Не могу, меня птичка – Наташенька ждет, да и вы – не такие как надо, вам уже триста лет, судя по географическим картам…».

Или вижу, глядя в сторону Шмурголья – собрались усопшие родственники, они все вместе, но пока еще не зовут меня к себе, дают время на завершение намеченного… Цвета серебристого, прозрачно – призрачные, они стоят гурьбой в темноте на фоне леса, и одобрительно кивают головами: «Опять приехал? Молодец – не забываешь…»
Гаишники – в виде разновидности ангелов в этот раз, сидят в своих машинах, спрятав крылья за спиной, и говорят мне негласно: «Лети спокойно, не беспокойся, мы позаботимся о тебе, ведь это наш долг…».
Я летел на крокодиле в режиме «круиз-контроль», он был доволен и работал исправно, автоматически переключая передачи над возвышенностями, реками и озерами, чтобы держать нужную высоту и не срезать верхушки деревьев – «Пусть люди спят, они устали, сегодня наш день – мы опять на родине…».
Вижу – вон, внизу друг Коля на своем наземном драндулете повез отца Владимира домой, к семье, к его прихожанам, которые скоро уже проснутся и опять потребуют отпущения грехов, не прекращающихся ни на секунду, т.к. им некуда ехать, а здесь их никто не любит, и им любить некого.   Я кивнул ему: «Давай, давай – вези, а то утром не будет покоя». Он мне: «Ладно, я сделаю, полетай - ты так редко приезжаешь!». Ангелы были везде, они радовались моему приезду, махали крыльями, веселились как дети, освещая ночные перспективы  золотым светом.
Завершив большой круг над родными местами, крокодил сам выбрал посадочную площадку рядом с домом друга Коли, который уже вернулся, отвезя отца Владимира, и теперь наблюдал за моей посадкой, чтобы не повредить ульи со спящими пчелками, или собачьи будки, похожие вблизи на те же людские строения, которые я только что наблюдал  с высоты полета.
«Ну как там?» - спросил друг, еще не обладающий способностями к полету. «Нормально, все цело, давай гитару – продолжим» - сказал я, благодарно кивнув крокодилу и заходя в дом. 

Пусть Пушкин прав – «На свете счастья нет, но есть покой и воля…». 
И пусть Булгаков прав тоже – «Мастер достоин покоя…».  Но если нигде нет покоя, то зачем эта жизнь?  Если, каждые 100 дней, приезжая на родину, я буду видеть притаившихся в кустах гаишников «в полужопу»,  строгих граждан и длительное отсутствие женщин – то уже пора искать другой путь…
Такого не может быть, чтобы везде ситуацию контролировали строгие граждане, не нуждающиеся в периодической перезагрузке оперативной памяти, пусть даже и начальники транспортного цеха, или их жены. Из законов диалектики однозначно следует, что не может быть одного негатива на протяжении всей жизни. Где-то обязательно должен прорваться поток положительных эмоций. И если наши власти специально намерены отлавливать нас в такие моменты, то я предлагаю уже перебираться на Марс, или же углубляться под землю, где, говорят, уже давно и прекрасно существуют целые цивилизации порядочных людей, уплативших все налоги.

И не надо путать редкий праздник на душе творческого человека, с постоянным городским пьянством «в полуж...идкое состояние», которое мне в корне противно в силу своей полной контрпродуктивности.
Не будем уподобляться сторонникам ереси аскетичного манихейства, утверждающих, что за один проступок уже можно судить обо всем человеке. Будем терпеливы, толерантны, добры и снисходительны к нашим же слабостям. Будем проявлять любовь и заботу. И тогда воздастся всем, и никто не погибнет, и будут целы автобусные остановки, а также наши головы как  снаружи, так и внутри.

СПб,
ноябрь 2012