Клетка золотая. Начало

  Клетка золотая

Есть вещи, которые для Аркадия Ивановича всегда приятны: побродить по осеннему лесу, когда в последние теплые солнечные дни еще можно набрать грибов или послушать в консерватории игру Большого симфонического оркестра и насладиться бессмертными произведениями Брамса, Шопена, Чайковского и других великих композиторов. Любил Аркадий Иванович в дождливый осенний непогожий день, когда за окном завывает холодный промозглый ветер, сесть в кресло и в теплоте домашнего кабинета, почитать не спеша что-нибудь из родной русской классики.
Он считал себя состоявшимся человеком, имел нормальную квартиру, машину и работал консультантом в большой и солидной фирме, где занимался вопросами финансового оздоровления умирающих предприятий. Работа хорошо оплачивалась и оказалась интересной, ведь после его аналитических записок, с учетом некоторого перепрофилирования и при незначительном инвестировании предприятие вдруг оживало и начинало приносить прибыль, не говоря уже о росте числа рабочих мест. Аркадия Ивановича знали многие руководители крупных компаний и считали одним из лучших специалистов на этом сегменте рынка финансовых услуг. Ему не стукнуло и сорока лет: поздний брак, крепкая семья, маленькая дочь, которая успешно закончила второй класс.
Но больше всего Аркадий Иванович любил путешествовать. С молодых лет он объездил, облетал и обошел многие уголки нашей Родины. Побывал в Сибири, на Енисее и на Байкале, в Казахстане на Балхаше, стоял на Новой земле, на Камчатке, проехал всю Прибалтику, Белоруссию, Украину, Молдавию. На Кавказе поднимался в горы и со стороны Кабардино-Балкарии, и со стороны Грузии, и перечень этих походов можно продолжить.
С возрастом ему, правда, понравились круизные маршруты на современных речных лайнерах, и он уже не единожды побывал в низовьях матушки-Волги и Дона, а на севере поднимался аж до Соловков. Зная такую расположенность к речному отдыху, завод, который он недавно вытащил из бесконечных неудач, презентовал ему позавчера семидневную путевку на теплоходе “Михаил Лермонтов” в каюте – люкс по маршруту Москва-Валаам-Кижи – Санкт - Петербург. Срочной работы не намечалось, а та рутинная ежедневная мелочевка могла недельку и подождать. Жена поехать не смогла, нужно было подвести экономические итоги работы фирмы за шесть месяцев, дочь недавно отвезли к его родителям на дачу, на Оку, где она целями днями бесилась с одногодками, и  от поездки отказалась тоже.
И вот за полчаса до отплытия Аркадий Иванович подходил к трапу своего теплохода. Этот момент ему нравился всегда особо, через минуту он оставит за собой пыльный и шумный город, уйдет с палящего солнца и сразу попадет в другую атмосферу – в коридорной тишине неназойливо звучит хорошая музыка, кругом расстелены мягкие ковры, приглушающие шаги. А вокруг улыбающиеся в преддверии настоящего праздника солидные пассажиры, одетые, может, неброско, но со вкусом. Аркадий Иванович неторопливо разложил в своей каюте вещи и к 11 часам вышел на палубу полюбоваться отплытием теплохода от причала Северного порта. Некоторое время он наблюдал проплывающие мимо берега канала имени Москвы, удивляясь, как капитану удается так ювелирно управлять судном, ведь до берега, можно сказать, рукой подать. Иногда по радио звучали сообщения, о том, где они проплывают, что их ждет впереди, какая температура воды и другие детали, которые добавляют в  такой отдых  некоторую познавательность. Затем дикторша приятным голосом рассказала о правилах пребывания на лайнере, времени приема пищи в ресторанах, о том, как работают бары и видеосалоны, где находятся парикмахерская, зал для фитнеса, массажный кабинет и прочее. Вскоре она же предложила пройти на обед в рестораны, предупредив, что вечером всех гостей ожидает торжественный ужин с разнообразным меню и многочисленными напитками. Аркадий Иванович, в чем был одет, в том и отправился вкусно поесть в тот ресторан, который ему показали при сдаче круизной путевки. Стол был сервирован на шестерых, и скоро к нему присоединилась семья с взрослым сыном. Еще два стула оставались свободными, но официантка предупредила, что их соседи, видимо,  подойдут позже или может, этот прием пищи пропустят, тогда все увидятся на торжественном ужине. Обед прошел в некотором молчании, то ли все проголодались и наслаждались едой, то ли не прошла первая напряженность от начала речного отдыха.
После обеда Аркадий Иванович обошел весь корабль, побывал на всех его трех палубах и теперь знал, где что находится на судне, а затем долго сидел на самом верху теплохода, любуясь проплывающей мимо красотой. А любоваться было чем: то вдоль берегов стояли, как бессметное войско, вековые сосны, то вдруг шли бесконечные поля, кое-где уже убранные, то, как из сказки,  появлялись истинно русские деревушки, с их неказистыми домами, банями, стоящими прямо у воды, и привязанными тут же лодками. Народу попадалось мало и на берегах, и в деревнях - везде казалось безлюдно, и только один простор Средне-Русской возвышенности властвовал вокруг, окружая Аркадия Ивановича. Так он сидел и сидел, наслаждаясь проплывающим пейзажем, и сидел, пока не услышал по радио приглашение на ранний ужин, который сегодня, по решению директора круиза, завершится лишь с уходом последнего посетителя.
Аркадий Иванович по этому поводу переоделся в костюм, но потом, подумав, что будет жарко, снял пиджак, а белую рубашку и галстук оставил. За столом он вновь оказался первым, может потому, что интуитивно искал, с кем ему интересно будет проводить время в круизе. Та семья, которую он видел за обедом, показалась ему молчаливой, к тому же они наверняка все время будут с сыном. Да и честно говоря, ему они не очень понравились своим неумеренным аппетитом и габаритами: что муж, что жена, что сын все как на подбор казались богатырями за сто килограмм. Поэтому он в душе очень рассчитывал на ту пару, которой не видел за обедом,  уверенный в том, что это будут мужчина и женщина.
Ужин начался без них, к разным столикам подходили запоздавшие пары, все что-то ели, выпивали. Выступил директор круизной программы, пообещал всем незабываемый отдых, потом слово взял капитан, и поблагодарил присутствующих за правильный выбор маршрута, высказав надежду, что они еще не раз воспользуются в качестве средства передвижения лайнером “Михаил Лермонтов”. Аркадий Иванович уже реже посматривал на входную дверь, не надеясь увидеть своих соседей, и потихоньку стал он оглядывать рядом стоящие столики, прикидывая, с кем из отдыхающих  можно попить пива или сходить в баню, да хоть просто поговорить, не одному же как сычу провести эти семь дней.
Вдруг перед ним возникло улыбающееся лицо уверенного в себе человека.
- Здравствуйте, мы Ваши соседи по столику, меня зовут Борис Моисеевич, можно просто Борис.
Перед Аркадием Ивановичем стоял немного полноватый мужчина средних лет, с редкой шевелюрой, невысокого роста, в светлом костюме, отлично сидевшем на нем. Все говорило о благополучии этого человека – и дорогая одежда, и блеснувшие золотые часы, и модельные туфли, даже запах изысканных мужских духов. 
- А эта прелестная женщина - моя подруга, - и он, отступив, представил:- Знакомьтесь, Елена Петровна, для всех - Елена.
За ним скромно стояла невысокая, холеная и красивая женщина.
Аркадий Иванович не мог поверить своим глазам – это была Ленка, Леночка, Ленок. Она совсем, ничуточки не изменилась, такая же стройная, такая же очаровательная, как и (он быстро прикинул, да) одиннадцать лет назад. Сколько он ее искал, сколько вспоминал и до сих пор не может забыть. Сразу с отчетливой ясностью, будто это произошло вчера, в памяти возникло это замечательное, ни с чем несравнимое время или, правильнее сказать, мимолетно пролетевшее волшебное мгновенье. Он ничего не забыл о том, что произошло тогда.


А тогда они вдвоем со своим приятелем Сергеем ехали на озеро Балхаш, чтоб найти там хорошее местечко, отчасти его обустроить, разузнать в округе про продукты, питье, рыбалку и через два дня встретить основную группу туристов, в составе которых будут и женщины и дети. Сам Аркаша, так его называли друзья и близкие, в то время пребывал холостым, а если точнее, то разведенным.
Первый опыт женитьбы на сокурснице оказался неудачным. Прожив вместе года полтора, его жена  на выпускающей кафедре нашла университетского аспиранта, который ей пообещал устроить поступление в аспирантуру и этого оказалось достаточным, чтобы она легко рассталась с Аркашей и ушла прямо перед защитой дипломной работы к тому самому аспиранту. С тех пор он к женщинам относился с предвзятостью, и, даже вступая в близкие отношения, сразу уговаривал себя, что это не то, что ему надо. Хотя среди них, конечно, встречались и очень хорошие женщины, которые наверняка могли действительно украсить его жизнь, но Аркаша ничего не мог с собой поделать и смотрел на них через призму недоверия и боязни измены.
Такой, наверное, ему представлялась Валентина, тоже однокурсница, которая все ждала его и ждала, а сама вышла замуж только после его повторной женитьбы. Замечательной женщиной оказалась Танечка, которая работала экономистом в компании, где Аркаша занимался банковскими инвестициями и, если бы не его поступление в академию управления, кто бы знал, чем закончилось бы их годичное знакомство. Даже нынешняя жена Наташа, и та, зная его много лет и изъездив с ним пол страны, взяла его только простым женским шантажом. Отмечая ее день рождения, он выпил, может лишнее, а скорее всего, просто сказалась усталость от только что проведенного трудного сплава по горной речке, но когда утром Аркаша проснулся у нее дома, то услышал спокойный монолог. Суть которого заключалась в том, что он, как интеллигентный мужчина, не может теперь оставить ее в интересном положении, так как  у нее, она уверена, будет ребенок, его ребенок, после этой совместно проведенной ночи.
Такой откровенной напористости он от нее не ожидал, хотя  знал ее с давних пор и понимал, что ей действительно пора замуж, и  что она  создана для дома, для семьи, для уюта. У Наташи были прекрасные интеллигентные родители, всю жизнь посвятившие науке и проработавшие в атомной промышленности много лет. Да и сама она была неплохим экономистом, и они с Аркашей в походах часто спорили на профессиональные темы. К тому же он сам чувствовал, что  приближался тот опасный возраст, когда ему стукнет тридцать лет, и, кто знает, может вообще больше не окажется рядом достойной женщины. Ведь вот и Лена, с которой он случайно встретился два года назад, так и не отыскалась, хоть он много раз писал ей, но письма возвращались с пометкой – “адресат выбыл”, а сама Лена так ни разу  и не написала, не позвонила, значит, их встреча отставила ее равнодушной.
Поэтому решение жениться он принял обдуманно, и  до сих пор Аркаша нисколько не жалеет о повторном бракосочетании. Вскоре у них родилась дочь, жили они ладно, без ругани, без измен, спокойно и в достатке.


Но это произошло позже, спустя два года, а сейчас они ехали с Сергеем, вспоминая прошлые походы и намечая программу на нынешний маршрут. Соседями по купе оказались муж с женой, пенсионеры, приезжавшие в Москву на новоселье к дочери, а теперь возвращавшиеся к себе в Саратов домой. Мерно стучали по стыкам рельсов колеса, за окном стояла августовская теплынь, и все располагало друзей к постоянной дреме.
Подъехав к Саратову, ребята помогли вынести вещи  соседей по купе и неторопливо прохаживались по платформе, в очередной раз, наблюдая, кто выходит, а кто будет новым пассажиром в их вагоне. Они так надеялись, что вдруг появятся, какие-нибудь девчонки, да еще станут вдобавок соседями по купе, тогда им будет значительно веселее ехать, ведь до Балхаша почти трое суток пути. Но поезд тронулся, и их мечты остались мечтами. В купе никого не было, это тоже неплохо и тогда они решили поужинать и заказали у проводницы чай. Через пару минут в купе постучали.
- Вот и чай, – подумал Аркаша.
Но в открытую дверь на них смотрела озабоченная девушка.
- Здесь места 9 и 10, они наши, – то ли спросила, то ли сама себе сказала незнакомка, раскрывая полностью дверь и внося небольшой чемодан.
- Давай заходи, Лена, – проговорила она кому-то в тамбур.
Появилась вторая девушка, весело улыбаясь, и обдала ребят искорками своих глаз. Аркаша с Сергеем переглянулись, вскочили и начали помогать девушкам  укладывать их вещи на самый верх купе. Затем Сергей, взяв инициативу на себя, представился и познакомил Аркадия. Назвались и девушки, одну звали Мариной, другую, как они уже догадались, - Леной. Все успокоились и сели, и тогда Аркадий не спеша разглядел обоих. Марина выглядела лет на двадцать пять. Темноволосая милашка, серьезная, в белой блузке и короткой юбке.
“С такими ножками другую носить просто преступно”, – подумал Аркадий.
Лена казалась определенной противоположностью Марине. Небольшого росточка, белокурая, в джинсах и в короткой голубой майке. Ее глаза излучали доброту и игривость. Вся она была живая, энергичная, воздушная. Она тут же достала пакет, угостила друзей яблоками и сделала это как-то так по - свойски, что отказать ей было невозможно. Пока ели яблоки, Лена быстро рассказала, что они едут в Караганду к родителям Марины, чуть не опоздали к поезду и едва успели  сесть в последний вагон. Насчет Караганды известие оказалось приятным, ведь почти двое суток они будут ехать вместе.
Когда проводница принесла чай, Сергей заказал и для девушек, и вскоре они вместе чаевничали и рассказывали друг другу про себя. Девушки, после окончания Саратовского педагогического института работали – Марина воспитателем в детском саду, а Лена учила школьников рисованию. Ребята рассказали про себя, про свое туристское хобби, а затем каждый из них вспоминал какой-нибудь забавный случай из их походной жизни. Все смеялись, а Лена просто заливалась завораживающим смехом, так весело журчит в лесу родник, радуя и не надоедая. Иногда Аркадий ловил себя на мысли, что он смотрит на Лену не отрываясь, любуется ее жизнерадостностью, молодостью, задором. Лена все больше и больше интересовала Аркашу не только приятной внешностью – все в ней смотрелось замечательно и по-спортивному: подтянутая фигура, правильные черты лица, аккуратный, небольшой нос, овальные и по-детски румяные щечки, большие карие глаза. Они у нее особенно выделялись, в одни эти глаза можно было влюбиться. Они источали вокруг нее радость жизни, вселяли уверенность и оставляли надежду на что-то лучшее.
Чаепитие постепенно перешло в ужин, каждый угощал друг друга своей снедью. По такому случаю ребята достали бутылку целебной настойки, но девушки отказались ее пить, и тогда Аркаша сходил в вагон – ресторан и принес бутылку красного вина. От обильной и вкусной еды и выпитого алкоголя все немного раскраснелись и продолжали, перебивая друг друга, рассказывать все, что ни попадя. Время перевалило за полночь, но спать никому не хотелось. Как-то само собой сложилось, что они стали попарно выходить в тамбур глотнуть свежего воздуха, и Сергей отправлялся туда с Мариной, а Аркадий с Леной. В очередной такой выход эти двое остались там надолго.
Для Аркаши это были волнующие минуты, он радовался близости Лены, как радуется ребенок только что подаренной игрушке. Ему не хотелось покидать тамбур, и он   продолжал стоять  с девушкой, не сводя глаз с  ее радостного лица, ощущал  прелесть молодой стройной фигуры, чувствовал почти неуловимый аромат недорогих духов.  А иногда, в такт движению поезда или на изгибах и поворотах железнодорожного полотна, как бы случайно прикасался к ней,  подставляя при этом свое лицо под колышущиеся на ветру ее белокурые волосы. Они с Леной хаотично перескакивали с одной темы беседы на другую. То вместе радовались мелькавшим за окном бескрайним просторам России – небольшой речушке, в которой искрилась лунная дорожка, небу, усыпанному миллиардами непознанных звезд, то обсуждали трудности нынешней жизни стариков, студентов, особенно в российской глубинке, то еще о чем-то интересном молодым людям.
По всем вопросам у них был, как теперь говорят консенсус. Лена оказалась эрудированной девушкой и могла аргументировано отстаивать свою позицию по многим вопросам политики и экономического развития страны. Несмотря на сложность некоторых тем, споров между ними не происходило, так как от Лены в разговоре всегда исходила какая-то необъяснимая легкость.
Проведя с ней несколько часов, Аркаша чувствовал, что знает ее чуть ли не с детства. Казалось к  ней невозможно относиться как к просто красивой женщине, флиртовать, говорить пошлые банальности, поднимая понемногу,  планку разговора к нескромным пожеланиям. От всего  этого ее защищала доверчивость и открытость, простота и наивность. Обидеть Лену выглядело бы все равно, как если взять и отобрать в песочнице совочек у ребенка: так казалось Аркаше.
Он за последние годы познал достаточно женщин, наверное, были мужчины у Лены, но его к ней тянуло совсем по-другому. Ему не хотелось удивить ее своей эрудированностью, показать себя с лучшей стороны, демонстрируя свою незаурядность, в конце концов, покорить Лену, как мужчина покоряет женщину. Нет и нет.  Он чувствовал себя с ней просто хорошо и хотел только одного – не расставаться с ней.
Сколько прошло времени, он не представлял, но когда за окном начало светать,  Лена, как бы извиняясь, сказала:
- Надо немного поспать, у нас впереди еще много времени, наговоримся.
Было видно, что ей не очень хотелось уходить от Аркаши, но то ли долгое отсутствие в купе, то ли частые замечания проводницы о запрете курения в тамбуре, хотя они не курили, заставили Лену отложить на завтра, т.е. уже на сегодня продолжение их разговоров. Аркадий в ту ночь вроде и не спал, прислушиваясь к тишине купе, и пытаясь первым почувствовать ее пробуждение. Но под утро его сморил сон, и  проснулся он от заразительного смеха Лены.
Все оказались на ногах, в отличном настроении, а Сергей уже пытался развеселить Марину. Аркаша только взглянул на Лену и сразу улыбнулся, подумав про себя, что еще сутки они будут рядом, и он постарается в эти сутки спать поменьше.
Проехали Уральские горы, они оказались совсем невысокими, вроде небольших холмов, оставили за собой разделительный знак, где Россия делится на Европу и Азию. Выходили на воздух на всех остановках, и когда Аркаша с Сергеем чуть задержались на одной из них, то, входя, не смогли узнать свое купе. Мусор убран, постели заправлены, на столе неизвестно откуда взявшиеся цветы. Девушки переоделись – на Марине теперь красовались шорты и новая розовая блузка, а на Лене легкий светло-бежевый сарафан, который делал ее привлекательной еще больше, открывая возможность любоваться шелковистой кожей загорелых ног, домысливая все остальное по своему усмотрению.
Лена сходила к проводнице и принесла кипяток, потом добавила туда что-то из своей сумки, и вскоре все ели вкусный куриный супчик. Чуть позже, напевая себе под нос, сделала рыбный салат, добавив к порезанным огурцам и помидорам вареные яйца и горбушу из консервной банки. Лена все делала легко, с настроением, с улыбкой, может, поэтому и получалось вкусно. Марина, естественно, помогала ей, но основной движущейся силой, безусловно, была Лена. В непрекращающихся разговорах Аркаша еще больше узнавал о ней - что у нее недавно не стало родителей, а осталась младшая сестра, которая вышла рано замуж и живет – мучается с мужем пьяницей. Лена рассказала, что в прошлом году проводилась ее выставка рисунков, и о ней напечатали хорошую статью в газете. Кроме того, она занималась легкой атлетикой и имела звание кандидата в мастера спорта по бегу. Совсем удивила ребят, когда показала им только что нарисованный портрет Аркаши, выполненный очень и очень неплохо. Лицо Аркаши выдавало его хорошее настроение, а глаза казались немного печальными. Сергей не удержался   и предложил Лене быстро, пока есть время, “окрутить” неженатого Аркашу. Лена, пристально посмотрев на Аркашу, ответила, озадачив его:
- Мужчина ты добрый и порядочный, и будет счастлива та женщина, которая сама тебя выберет и женит на себе, а мне пока еще рано, погуляю немного, а затем найду парня богатого, у которого все есть, и буду его верной половиной.
Потом, неожиданно погладив его по волосам,  добавила:
- А ты, Аркаша, если не женишься и сильно разбогатеешь, найди меня, может, я и пойду за тебя.
  Проведя вместе почти два дня, ему не хотелось верить в непонятный практицизм этой удивительной девушки. Откуда в молодой Лене такая готовность обменять себя на богатство, а где желание любить и быть любимой, растить, зачатых в радости и счастье детей?  Аркаша ощущал себя немного не в своей тарелке оттого, что его прилюдно отвергли из-за недостатка денег, отсутствии дорогой иномарки или загородного дома. Но и после этого он ни на минуту с Леной старался не расставаться.
А она, наоборот, вроде чувствуя некоторую вину за свою прямолинейность, всячески старалась сгладить появившуюся неловкость и сама не отходила от Аркаши. Вновь он был в смятении и не знал, как ему правильнее себя вести. Он боялся только одного: вот пройдет ночь - и они вынуждены будут расстаться. Какими они станут потом? Увидятся ли когда? Об отдыхе на Балхаше, о походе он уже не думал.
Уже под вечер девушки вновь удивили ребят. Марина в соседнем купе попросила гитару, и они с Леной спели несколько бардовских песен. У Лены оказался неплохой, правда, не сильный, но чистый голос.  И пела она с душой, легко, как, впрочем, и все, что делала.
У Аркаши складывалось мнение, что Лене тесно здесь, в купе, в этом вагоне, на Земле. Все ее мысли витали где-то там, впереди, в вышине. Она хотела, как бы вырваться из окружающей ее действительности, взлететь и парить, наслаждаясь радостью полета. Из-за этой  воздушности чувствовалось, что удержать ее руками крайне трудно, надо что-то более весомое, чтоб она осталась рядом. Иногда Аркаше казалось, что он готов многим пожертвовать, чтобы быть с ней, но он тут же гнал эту мысль дальше
Казалось, что он знает о ней все, о родителях, бабушках и дедушках, друзьях и приятелях, знает про учителей в школе и преподавателях в институте и даже о ее соседях по квартире. Что она любит поесть и что умеет готовить, какая одежда ей  нравится и какие цвета радуют. И многое, многое другое. У них оказались схожими вкусы во всем – еде, одежде, музыке, цветовой гамме, они любили смотреть одни и те же фильмы и, им нравились те же авторы и книги. И после такого объемистого взаимопонимания резко бросалось одно расхождение – готовность Лены продать себя за богатство. Оно выпирало, диссонировало, казалось тут чужим.  Но, увы, высказанная  однажды фраза, может, даже случайно, не покидала теперь головы Аркаши.
Время неумолимо двигалось вперед, как бы ускоряясь к своему финишу - времени их расставания. Лена с Аркашей, уже никого не стесняясь, держали друг друга за руки, иногда он ее слегка обнимал за плечи и, прижимая к себе, пытался что-то прочитать  в ее глазах или молча сказать ей о чем-то важном. Но никаких поцелуев, боже упаси, никаких пошлостей. Ничего не сделано или сказано, о чем потом было бы совестно вспоминать. Уже где-то в полночь к ним в тамбур пришла Марина и, пошушукавшись с Леной, грустная и печальная, ушла. Спустя минуту заглянул Сергей, но Лена легким кивком подбородка отправила его в вагон. Потом тихо и спокойно сказала:
- Марина договорилась с проводницей, и они с Сергеем будут ночевать в другом купе. Пойдем, мы до утра будем вдвоем, и никто нам не помешает, – и, взяв за руку Аркашу, повела его в купе.
То, что происходило в купе, не описать словами, это состояние можно только прочувствовать, и то не всем, а только тем, кому повезет. Слова там почти не произносились, теперь за них говорили их тела, глаза, губы, руки. Ничего подобного Аркадий, несмотря на свой мужской стаж, никогда прежде не испытывал. Такое редкое наслаждение можно получить только от очень дорогого и близкого человека, и такими они стали в эту последнюю ночь.
Поезд прибывал в Караганду по расписанию, за полчаса до прибытия они сидели все вчетвером в своем купе и молчали, Аркаша и Лена  держались за руки и смотрели друг на друга, не моргая, как будто хотели наглядеться на всю оставшуюся жизнь. Уже когда поезд медленно катил вдоль перрона, Лена достала листок бумаги и написала свой адрес, протягивая его Аркаше, сказала:
- Смотри, не забудь меня быстро и пиши мне чаще, я буду очень ждать от тебя весточки.
А затем, видно, чтобы совсем не раскиснуть, встала, крепко обняла Аркашу и, поцеловав его в щеку, стремительно вышла из купе. Лена уходила не оборачиваясь, и в ее походке чувствовалось желание поскорее покинуть вагон.
Остаток пути до Балхаша ребята ехали, практически молча, каждый думая о своем. Если бы Аркаша знал ее адрес в Караганде, он, наверное, сошел на следующей станции и бросился бы ее догонять, а теперь ему надо было мучительно провести почти две недели в походе, чтобы потом каждый день дома постоянно писать ей и самому   ждать от Лены писем из Саратова.