Восемь дней в горящей шахте

13 ноября 1909 года вспыхнул пожар в шахте Черри, Иллинойс, США. 490 шахтеров находились под землей в это время. Сгорели или задохнулись в дыму 259 человек.

Двадцать одному шахтеру удалось спастись в глубине шахты с помощью самодельной перемычки, защищавшей от огня и ядовитого газа. Находясь там без еды, они пили воду, просачивавшуюся в шахту. Через 8 дней они разрушили перемычку и отправились на поиски воды, тут их и обнаружили спасатели. Ниже представлен мой перевод рассказа Томаса Уайта, участника этих событий, опубликованного в журнале World Magazine в октябре 1911 года. Оригинал статьи находится здесь:
http://www.msha.gov/century/mag/magcvr.asp

* * *

В тот день, в субботу, мы с Джоном Лоримером работали на втором горизонте примерно в миле от главного ствола. Мы понятия не имели о том, что происходит, пока не закончили работу и не двинулись к стволу. По дороге к нам присоединились старик Кролл и его 15-летний сын. Примерно в полумиле мы почувствовали дым, который становился все плотнее по мере приближения к стволу. Тогда мы поняли, что в шахте пожар. Мы не встречали других рабочих по пути (хотя потом находили трупы там, где мы прошли) и думали, что остались в шахте одни. Кролл надышался дыма и ослаб раньше всех, нам пришлось вести его под руки.

Через некоторое время мы достигли ствола. Все вокруг было объято пламенем: вагонетки с углем, конюшни для мулов, деревянная крепь. Дым разъедал глаза, мы не видели ничего дальше пары шагов от себя. Задыхаясь, мы наощупь стали искать клеть, но ее не было. Это подтвердило наши подозрения, что все выехали, а нас бросили в огне. Лоример нащупал рукоятку и стал подавать сигналы в машинное отделение. Железная ручка была раскалена, и он обжог руку, но все же успел дернуть ее несколько раз. Некоторые считают, что клеть со спасателями как раз поднималась, когда мы подали сигнал. И что наш сигнал сбил с толку машиниста подъема. Возможно так и было, в таком случае мы ответственны за то, что клеть снова опустилась прямо в огонь, и 12 человек в ней сгорели заживо.

Когда мы поняли, что клеть за нами не придет, мы попытались добраться до вентиляционного ствола, еще не зная, что пожар начался именно там. Расстояние до него было около 90 м, но мы не смогли пройти и половины из-за высокой температуры и плотного дыма. По пути мы наткнулись на человека, он был без сознания. Мы пытались привести его в чувство, но безрезультатно. Мы не могли взять его с собой, т.к. сами едва шли. Совсем обессиленные, мы вернулись к главному стволу и только тут заметили, что потеряли Кролла и его сына. Мы кричали им и подавали сигналы, но они так и не появились. Позже их нашли мертвыми в этом отрезке между стволами рядом друг с другом. Вероятно, старик задохнулся и упал, а мальчик не захотел бросать его и погиб вместе с ним.

Здесь невозможно было больше оставаться и мы пошли в выработку, окольным путем ведущую к вентиляционному стволу. Дым здесь был еще достаточно густым, но после ада у главного ствола он казался нам свежим воздухом. По мере продвижения дышать становилось все легче, силы прибавлялись. Именно здесь мы впервые с начала пожара встретили живых людей. Нас окликнули из боковой выработки, когда мы вошли туда, то увидели группу рабочих. Одни из них сидели или лежали как ни в чем не бывало, другие обсуждали происходящее. Управляющий шахты Джордж Эдди спросил, откуда мы пришли. Мы рассказали, как пытались пробиться к вентиляционному стволу, и тогда он сообщил, что там происходит, и посоветовал оставаться с ними и ждать, когда пожар погаснет и клеть снова спустится в шахту.

Джордж Эдди хорошо разбирался в горном деле, и без него мы разделили бы участь своих товарищей, сгоревших или задохнувшихся в дыму. Когда начался пожар, он был дома и сразу же спустился в шахту вместе со спасателями. Он пошел по второму горизонту, направляя встречных рабочих в безопасную выработку. Вернувшись к главному стволу и убедившись, что путь наверх отрезан, он сам направился сюда, по пути убеждая всех, кто стремился прорваться к стволу, идти с ним. Таким образом он собрал 18 человек, пока мы не присоединились к ним.

За исключением Лоримера, Эдди и еще четверых все наши товарищи по несчастью были иностранцами и не говорили по английски. Тут были представлены все возраста от 18 до 60 лет. Мне тогда было тридцать один год, Лоример был на год старше.

Только Эдди знал истинные масштабы катастрофы, все остальные полагали, что погибших немного и все рабочие с третьего горизонта успели спастись. Эдди ничего не говорил нам, чтобы мы не теряли присутствие духа и продолжали бороться за жизнь. Место, где мы находились, называлось главным западным штреком. Дым не достигал его, и мы могли бы чувствовать себя нормально, если бы не жажда. Мы оставались там всю ночь. Некоторые спали, но большинству беспокойство и страх не давали уснуть. Мы много говорили, оценивая наши шансы на спасение. Дважды Эдди и Уолтер Уэйт ходили посмотреть, не утих ли пожар и каждый раз наталкивались на плотные клубы дыма. В воскресенье утром они предприняли третью попытку, которая также была безуспешной. К тому же Эдди сообщил нам, что из-за отсутствия вентиляции в выработках стал скапливаться мертвый воздух. Теперь помимо огня и дыма у нас появился еще один враг. Все знали, чем это чревато. Нас охватило отчаяние. Мы приготовились к смерти, и единственным нашим желанием было умереть достойно, не проявить слабость перед товарищами. Это был первый из периодов отчаяния, которые перемежались периодами надежды в течение этих дней.

На второй день нашего заключения один из рабочих, имени которого я не запомнил, умер от ран, полученных при попытке пробиться к стволу. Мы оставили его в этом штреке, а сами отступили глубже в шахту, спасаясь от смертоносного газа. Эдди вел нас. Когда он остановился, он произнес короткую ободряющую речь, сказав, что хоть наши шансы невелики, мы будем бороться до конца. Все понимали, что спасти нас может только чудо, но его слова заставили нас собраться с силами. Уолтер Уэйт предложил написать прощальные письма нашим семьям. У кого-то нашелся блокнот, но бумаги все равно не хватило, и иногда по два письма умещалось на одном клочке. Как раз когда мы закончили, мертвый воздух достиг нас. Газ был без запаха, но мы чувствовали его по начинающемуся удушью, боли в груди и слабеющей чувствительности всего тела. Нужно было спускаться как можно глубже в шахту, чтобы избежать контакта с ним.

Раз за разом газ настигал нас. Мы добрались до второго северного штрека, и тут Эдди приказал соорудить перемычку, чтобы задержать газ. Мы с радостью принялись за дело. Никто сильно не надеялся на успех, но работа спасала нас от отчаянья. Мы выламывали куски породы с бортов и кровли, глиной замазывали швы. Мы работали лихорадочно, вдохновленные мыслью, что боремся за свою жизнь. Некоторые падали в обморок от слабости и казалось, что нам не хватит сил закончить работу, но Эдди торопил нас, и, наконец, последняя щель была заделана. Между нами и загазованными выработками стояла глухая каменная стена.

Пространство, которое мы огородили было около 90 метров в длину и 3 метра в ширину. Воздух здесь был сравнительно чистый. У нас не было еды и очень мучила жажда, зато у нас были несколько ламп и достаточно масла, чтобы продержаться несколько дней. Мы потушили все лампы кроме одной, чтобы попусту не выжигать кислород.

Мои воспоминания с воскресенья по следующую субботу слились в один протяжный день - я сидел, ходил, чтобы разогнать кровь, мучился от жажды и недостатка воздуха. Атмосфера была холодной и влажной, негде было прилечь, чтобы не замерзнуть. Я, видимо, спал, хотя не помню, чтобы я закрывал глаза. Скорей всего, я проваливался в краткие периоды забытья, а потом снова приходил в себя.

Через некоторое время после строительства стены (должно быть, в понедельник утром) Эдди послал несколько человек найти влажное место и вырыть лунку, в которой бы собиралась вода. Таких мест много в шахте, и нам повезло найти одно из них. За час там собирался глоток воды, мы пили по очереди, так что каждый получал небольшую порцию воды в день. Еще один способ преодолеть жажду - жевать «Саншайн» - препарат для наших ламп, чем-то похожий на жевательную резинку. Он очищал слизистые от густого налета, появляющегося во рту из-за недостатка воды. Некоторые пробовали жевать табак, но это лишь обостряло жажду.

Наступил вторник, воздух стал более спертым. Время от времени мы проделывали отверстие в стене и совали туда нос в надежде, что с той стороны окажется свежий воздух. Это означало бы, что пожар закончился и вентилятор снова работает. Но каждый раз, вдохнув газ, мы отшатывались и торопливо заделывали дыру.

Однажды свет лампы стал тускнеть. Мы долили масла, но ничего не изменилось - пламя все уменьшалось, и мы поняли, что скоро окажемся в темноте. Запас масла не помог нам. Если огонь не горел в спертом воздухе, могли ли люди выжить здесь? Каждый знал ответ на этот вопрос. Скоро пламя исчезло совсем. Зажженная спичка гасла прежде, чем ее успевали поднести к фитилю. Теперь, когда ко всем нашим бедам прибавилась темнота, смерть от удушья казалась нам совсем близкой. Кто-то предложил отдать все спички человеку, следившему за временем. Мы так и сделали, хотя время теперь мало интересовало нас.

В такой кромешной тьме мне прежде никогда не доводилось бывать. Мы не могли видеть друг друга, и от этого каждый испытывал чувство одиночества и покинутости. Казалось, проходят месяцы. Глоток воды, вспышка спички, гаснущей прежде, чем человек успевал взглянуть на часы, общая молитва, которую мы совершали дважды в день и проверка положения за стеной - это все, что скрашивало монотонность нашего пребывания там. Один из иностранцев тронулся умом и болтал без умолку на своем языке. Даже его соотечественники не могли понять, что он говорит.

Одним словом, мы потеряли счет дням. В пятницу, а может в четверг люди, следившие за водой, сообщили, что лунка перестала наполняться. До сих пор теплившаяся в нас надежда выжить угасла. Но Эдди поставил у источника охрану, и через некоторое время вода снова появилась. Крал ли кто-то воду у своих товарищей или она действительно перестала скапливаться, а может все это нам померещилось - я не могу сказать уверенно. Все мы находились в таком отвлеченном состоянии, что не могли и не пытались объяснить происшедшее. В пятницу помутился рассудок у Бонфильо Руджери, 18-летнего итальянского парня. Он бредил и стонал в течение нескольких часов. Эти двое действовали на нас угнетающе. Наконец Руджери впал в оцепенение, где и пребывал до самого нашего спасения.

В субботу из отверстия в перемычке пошел свежий воздух. Это означало, что шахта открыта и вентилятор снова работает. Мы знали, что не переживем еще один день. Уже многие лежали в забытьи, неспособные двигаться. И все же мы решили умереть с той стороны стены, где наши тела найдут быстрее, чем в запечатанной выработке. Четверо самых сильных проделали проем в стене и отправились вперед. Остальные способные ходить должны были дождаться их сигнала, что воздух чист. Казалось, прошла вечность, прежде чем мы услышали их свист. Вторая четверка отправилась за ними с заданием найти и принести воду. Я лежал среди своих товарищей с раздувшимся и затвердевшим языком и безразлично ожидал либо смерти, либо спасения. Когда я в очередной раз пришел в сознание, вокруг был свет и множество людей. Мне дали небольшой глоток воды. Все это настолько ободрило меня, что я смог подняться и самостоятельно дойти до ствола. Кто-то из моих товарищей так же воспрял духом, другие были без сознания. Самый старый из нас, Дэниел Холэфкзэк, умер на руках у спасателей прежде, чем его подняли на поверхность.

У ствола даже самые сильные из нас упали в обморок - такова была реакция на свежий воздух. Я думаю, что ядовитый газ все же просачивался сквозь стену, и мы постепенно привыкли к нему. Когда я очнулся от обморока, нас одного за другим, завернутых в одеяла, подняли на поверхность и повезли в больницу. Я слышал крики огромной толпы, собравшейся у шахты, когда по поселку пронеслась весть, что найдены живые люди. Только теперь мы узнали, что произошло и сколько народу погибло при пожаре. Наше спасение после 8 дней заточения в горящей шахте действительно было чудом. Никто уже не надеялся, что в шахте могут быть выжившие. Раз за разом спасатели распечатывали ствол и спускались в клети, но от притока воздуха огонь разгорался с новой силой. Лишь когда в шахту вылили тонны воды, спасатели смогли продвинуться на некоторое расстояние. Тут они и обнаружили нашу первую группу.

Через несколько месяцев я полностью оправился и снова работал в шахте. Но преждевременная одутловатость, бледность кожи и появляющиеся временами боли в легких напоминают мне о восьми днях, проведенных в горящей шахте Черри.

Статья про пожар в шахте Черри в шахтерской энциклопедии MiningWiki:
http://miningwiki.ru/wiki/Авария_в_шахте_Черри