Сражение при Никополе, 250г

Провинция Нижняя Мезия, май 250г.

          Императорская армия, делая большие переходы, направлялась в район боевых действий. По военной дороге, шедшей вдоль берега Данувия, через Сингидунум и Рациарию Деций вступил в Нижнюю Мезию. Западная часть провинции, вплоть до Эска и далее, была не тронута войной. Армия проходила эти местности, не задерживаясь. Лишь у Нов, где зимой переправился через реку Книва, появились первые признаки близкого присутствия варваров. Деций прибыл в Новы, где имел короткую встречу с начальником местного гарнизона. Тот рассказал императору о готах, их численности и оснащении. На вопрос о том, куда пошли варвары, указал рукой на юг, на дорогу, ведшую к Никополю. Деций поспешил туда.
          Войско шло форсированным маршем. На превосходной дороге и близ нее виднелись остатки сожженных или брошенных и начисто разграбленных домов и деревень, покинутые шалаши варваров, следы, которые часто остаются при передвижениях - сломанные колеса и телеги, сбруя, трупы, дохлый вьючный и убойный скот. Жителей тех мест не было видно – все бежали или спрятались от варваров. Войска Деция шли дальше по большой дороге, которая все более и более являла картину войны. Попадались нагромождения телег, потухшие костры, встречались трупы убитых и умерших, и по всему можно было видеть, что встреча с врагом все ближе.
       Арабы из вспомогательной алы, (1) которых Деций отправил вперед по дороге с приказанием взять пленных, захватили какого-то готского князька с незначительной свитой и повесили его. Рассердившись на трибуна, позволившего себе такое распоряжение, не спросив у высшего начальства, Деций, как всегда суровый, хотел его наказать и готов был осудить на смерть, но смягчился под влиянием придворных, убедивших императора, что этот проступок совершен был не злоумышленно, а лишь в порыве воинского задора.
            Помнивший о недавней солдатской вольнице Деций, в преддверии сражений с готами, не уставал укреплять воинскую дисциплину. В Новах император издал новый грозный приказ:
- Тот, кто уйдет из разведки, когда наступает враг, или отойдет от лагерного рва, предается казни. Тот, кто оставит свой пост во время гарнизонной службы, сечется розгами или разжалуется. Тот, кто уйдет из караула при начальнике, считается дезертиром. Если многие одновременно дезертируют, а затем вернутся, их следует, разжаловав, разместить по разным когортам. Но если кто-нибудь нечаянно в пути захвачен врагами, то, изучив его прошлую службу, его можно помиловать и после окончания службы считать ветераном и дать заслуженное. Солдата, который потерял на войне оружие или продал его, должно казнить. (2) Того, кто во время войны сделает запрещенное командиром или не выполнит приказ, следует казнить, даже если его проступок был вызван добрыми намерениями.

         Первое столкновение с готами произошло через два дня после выступления из Нов. Когда время перевалило за полдень, шедшая в авангарде 1-ая паннонская ала медленно спускалась с холма по дороге. Впереди был лес. Солнце палило уже по-летнему. Всадники в доспехах изнывали от жары. По рядам ходили мехи, наполненные водой.
         Скука спала с паннонцев, как только они приблизились к лесу. Неожиданно в воздухе засвистели стрелы. Раздался звон наконечников о металл доспехов. Несколько всадников свалились на землю. Ала смешалась. Декурионы криками и руганью пытались восстановить порядок, но внезапность нападения сделала свое дело. Под непрекращающимся обстрелом из леса, кавалерия повернула назад.
- Трусы, трусы! Шакалы! Евнухи!  — орал на солдат префект алы, тщетно пытаясь восстановить порядок, — Крысы! Персидские наложницы! Вам бы не всадниками служить, а на свиньях ездить!
          Никто не слушал командира.
           Готы выскочили из-за деревьев, продолжая яростно пускать стрелы. От растерянности, не в состоянии сопротивляться, паннонские кавалеристы рассеялись. Полагая, что враги гонятся за ними, они бежали без оглядки, плетью и криками понукая лошадей. Некоторые даже в смятении торопливо снимали с себя панцири и оружие и бросали его на землю. У них не хватило смелости выстроиться против готов, но, заботясь о спасении, они полагались только на быстроту бегства. В этом столкновении римляне потеряли значительное число солдат и пять командиров различного ранга.

          Готы, ободренные этим успехом, стали более дерзкими, и следующим утром, когда  предрассветная мгла скрывала свет, появились поблизости от римских укреплений с мечами в руках, с бахвальством выкрикивая угрозы.
            Одна когорта в ответ сделала внезапную вылазку, но остановилась на месте, перед лицом более многочисленного врага, и стала вызывать на подмогу остальных своих товарищей. Недавние потери устрашали многих, и командиры когорт пребывали в нерешительности, опасаясь неблагоприятного исхода. Но тут сам Геренний Этруск, сын Деция,  лично  бросился вперед со своими отрядом преторианцев. Две когорты паннонцев и галлов и конная турма (3) мавров последовали за ним. Ринувшись на варваров, они обратили их в бегство. Готы бежали, бросая свои щиты в поспешном отступлении, а римляне, преследуя, рубили их мечами и кололи копьями. Увидев это, высыпали из лагеря все, опасавшиеся до этого броситься в бой. Теперь, забыв об осторожности, они принялись избивать убегающих варваров. Только немногие готы спаслись бегством. 
                Геренния Этруска войско приветствовало, как победителя.

            Поздно вечером к палатке Деция подъехал префект 4-го Италийского легиона Мунаций Цериалис, сопровождаемый несколькими всадниками. Он пребывал в хорошем настроении. На лице его была довольная улыбка. Преторианцы, стоявшие на страже у императорской палатки, подобрались и встали навытяжку. Деций сам вышел встречать префекта. Он был без шлема и оружия, но в доспехах – мускульном панцире, подражающем древнегреческому времен царя Леонида, и в пурпурном плаще. 
- Будь здоров, благородный Цериалис, - приветствовал он префекта, - Как идут дела? Мне кажется, мы разбили варваров?
- Да, август. Превосходнейшим образом показал себя в сражении цезарь Геренний Этруск, твой сын. Его отваге и решимости мы обязаны этой победой.
- Приятно слышать. Что думаешь о дальнейшем, префект?
- Мы приближаемся к Никополю, и там нам встретятся основные силы варваров, которые осаждают город. Вне всякого сомнения, они уже знают о нас, и нам предстоит с ними сразиться.

           Утром движение римской армии возобновилось. Готы, получившие существенный удар, более не появлялись. Деций, весь предыдущий день державшийся на отдалении от авангарда, на этот раз сразу поспешил вперед. Паннонская ала, позавчера первой и столь неудачно вступившая в столкновение с готами, двигалась в боевом порядке  по склону холма. Увидев императора в красном плаще и вычурном шлеме с гребнем, стилизованным под героическую эпоху, скачущего в сопровождении конных преторианцев, паннонские кавалеристы разразились бурными приветствиями и криками. Деций, хотя и родовитый римлянин, был родом из Паннонии, и его положение льстило его землякам – никогда раньше уроженцы этой провинции не были императорами, хотя, например, Галлия и Испания дали целую плеяду августов.
           Наконец, пройдя леса и холмы, римляне вышли на чистое место, где перед ними открылся вид на город Никополь и лагерь осаждавших его варваров. Солнце заходило, когда Деций, вместе с преторианскими когортами, прибыл на это место. Войска, шедшие впереди, уже занимали позиции. Лагерь же готов, окруженный кругом из повозок, находился между войском Деция и городом
- Что скажешь, Геренний? – спросил Деций сына, желая проверить его стратегическое мышление.
- Плохо, - нахмурился тот, - Трудно будет.
- Да. Хорошую позицию выбрали варвары, - покачал головой Деций. 
- Ничего. Готов мы всегда били и на цепь сажали. Они способны лишь грабить, но не воевать.
          Движение римских войск продолжалось большую часть ночи. Подходили все новые части. Несмотря на утомление дневным боем, солдаты не могли заснуть от непрерывного шума, производимого вновь прибывающими войсками. Подвозились и машины, которые тут же устанавливались на позиции. Дым от многочисленных костров маревом висел в ночном воздухе. Лагерь не умолкал до рассвета. Решающий момент похода приближался, и все чувствовали это.    

          День битвы при Никополе наступил. С рассветом римская армия выстроилась в боевом порядке, неподвижно и молча. Ветерок колыхал штандарты. Гипсовый Деций в руках легионного имагинифера (4) пустыми глазами безучастно глядел в сторону варваров. Император вместе с Гереннием Этруском и Мунацием Цериалисом находились позади первой линии войск, и пытались угадать действия готов.
          Из варварского расположения раздавался дикий вой и крики – готы морально готовили себя к предстоящему бою. Они спешили на поле, где тут же выстраивались по родам, как это принято у варваров.
         Деций разглядывал врагов с презрением, смешанным с любопытством. Раньше он не видел их вблизи. Голый до пояса варвар с нарисованными на щите синей краской глазами, грозил римским мечом — видимо, доставшимся ему в добычу. Другой, тоже голый до пояса, потрясал кулаками. Рядом орал угрозы взлохмаченный бородатый дикарь с безумным взглядом и дубиной в руках. Пожилой чубатый гот с длинными усами, в широкой белой рубахе, поигрывал мечом.    
        Деций отвернулся к своим. За первой линией римлян, возле машин, вовсю кипела работа.
- Как там наши аппаратчики? – поинтересовался император.
- О, август, - отвечал префект легиона Цериалис, - Стрела, выпущенная из катапульты, может нанизать сразу двух варваров. Жаль, ты этого не увидишь, поскольку сегодня катапультам предстоит другая работа.
- Мунаций, если все получится, нас ждет  не менее яркое зрелище, - успокоил сын императора Геренний Этруск.
- Яркое… Да.
   Все рассмеялись. Расчеты катапульт и баллист сзади заряжали свои орудия. Два баллистария укладывали в исходную позицию дымящийся горшок.
- Ну, и вонь, Авит. Понюхай – сера, смола. Вот это ждет в преисподней грешные души ненавистников господа нашего Иисуса Христа.
         Как ни боролся Деций с христианством, но выкорчевать его так и не смог, в том числе, и из армии.
          Готские воины все продолжали выбираться из окруженного телегами лагеря. На поле уже выстроилось тысячи две варваров, и продолжали выходить новые. Готы, потрясая оружием, затянули боевую песню – вначале вполголоса, а затем все громче и громче.
- Смотрите, - пояснил Цериалис, - В обычаях дикарей это песнопение перед битвой, называемое варварским словом «баррит». Этим они пытаются запугать противника и внести уверенность в собственную душу.
- Дикари, - скучающим голосом ответил Геренний Этруск, - Трусы, возбуждающие себя пением. 
          Понемногу начиналась перестрелка. Легковооруженные готы с луками по одному и малыми группами выбегали вперед и пускали стрелы в римский строй. Толку было мало – готы и вообще германцы никогда не считались хорошими стрелками, да и легионеры, стоявшие в плотном строю и прикрывшиеся щитами, были трудной мишенью. Зато превосходные восточные лучники римской армии – сирийцы, армяне, киликийцы, быстро отогнали варваров назад.
           Сзади явился посыльный.
- Префект, мы готовы выполнить залп!
           Цериалис вопросительно посмотрел на Деция. Император кивнул.
- Начинайте, - скомандовал Цериалис, и щелкнул пальцами.
           Посыльный бегом направился к машинам. Готы вдали продолжали бушевать, потрясая оружием.
          Лязг аппаратов послышался сзади. Залп был выполнен точно по команде. В воздухе над головами что-то засвистело и зашипело. Деций и командиры подняли головы. Подожженные стрелы из катапульт, горшки и сосуды с горючими смесями стремительно полетели в сторону готов. Нацелены они были так, чтобы, перелетев строй варваров, поразить цель в их тылу, в вагенбурге. И расчет оказался верным. Стрелы, вонзаясь в составленные кругом повозки, поджигали их. Дерево, кожи и солома вспыхивали моментально. Горшки с горючими составами, падая, разбивались о землю. Их содержимое растекалось вокруг, тут же загораясь – в горшки были предусмотрительно вставлены тлеющие фитили. Огонь в сухую погоду распространялся быстро.
           Римские командиры усиленно всматривались вдаль, пытаясь увидеть результаты обстрела. Небольшие языки пламени появились в нескольких местах за строем готов. Варвары, прекратив шум, обеспокоенно озирались назад. Обстрел продолжался. Все новые снаряды летели в сторону вагенбурга.
          Полыхнуло на той стороне неожиданно. До этого римлянам был виден лишь небольшой пожар и беспокойство среди противника. Но тут вдруг все увидели, как ярко вспыхнула одна из повозок. Пламя, вырвавшись откуда-то снизу и сзади, заполыхало, стремительно набирая силу. Послышались дикие вопли. Изнутри, горя, как факелы, выскочили несколько человек и бросились к варварскому строю. Ближние готы отпрянули, а горящие заживо люди с криками покатились по земле, тщетно пытаясь сбить огонь.
- Ах-ха-ха! Получилось, получилось! – Цериалис облегченно рассмеялся и захлопал в ладоши.
            Пожар разгорался, и вскоре ближняя часть вагенбурга была вся охвачена огнем. Густой черный дым повалил в небо. Гул и треск пламени, смешиваясь с криками погибавших в огне, раздавался далеко вокруг. Массы людей, спасаясь из огня, бежали в разные стороны, выскакивая из-за телег. Охваченная ужасом толпа обрушилась на тыл готского войска и, как поднимающееся тесто выталкивает прочь крышку сосуда, отбросила готов вперед, в сторону оврага и стоявших за ним римлян. Строй варваров, не выдержав напора сзади, подался вперед и сломался. Паника и давка превратили войско в толпу.
- Время! – сказал Цериалис.
- Подавайте сигнал, - распорядился Деций.
       Трубы и букцины взревели, и, с парадной синхронностью, римское войско резко расступилось. В образовавшиеся коридоры хлынули лучники и пращники, принявшись засыпать стрелами и камнями первые ряды готов. Заработали и скорпионы – легкие метательные машины, стреляющие длинными стрелами. Деций видел, как одна такая стрела, попав в голову одному из варваров, расколола ее надвое, как арбуз о мостовую, вырвав мозги. Стоявшего рядом с императором Геренния Этруска передернуло. Готы валились массами, и скоро, не выдержав обстрела, их первые ряды бросились назад, навстречу бегущим из пожара. Все перемешалось окончательно. Готское войско превратилось в охваченную ужасом толпу. Сталкиваясь, и давя друг друга, варвары бросились к двум узким проходам, идущим в обход пылающего лагеря. Неожиданный порыв ветра погнал дым от пожара на толпу, и поле тотчас погрузилось во тьму, освещаемую красноватым пламенем, пробивавшимся отовсюду. Дым ел глаза, дыхание перехватывало. Горе тому, кто оказывался с краю. Напор массы бегущих толкал их прямо в огонь или сбрасывал с крутого обрыва вниз. Десятки людей, не угодив в проход, массой падали и катились вниз с обрыва, давя и калеча друг друга. Многие, не удержавшись на ногах, падали на землю и были раздавлены. А изнутри горящего вагенбурга доносились крики и вопли тех, кто не успел покинуть лагерь и был теперь окружен пламенем.
- Вперед! - скомандовал Деций.
          Под звуки труб и букцинов римские войска двинулись вперед. Геренний Этруск верхом выскочил вперед, конные преторианцы его эскорта окружали его. Призывая своих грозным криком и потрясая оружием, этот отряд бросился на лежавший впереди холм и, отбиваясь от готов, двинулись на его верх. Поспешая за ними ускоренным шагом, все войско взобралось, преодолевая терновые заросли, на вершину этой возвышенности, господствовавшей над округой. С большим ожесточением обеих сторон начался бой: с одной стороны – римские солдаты, хорошо обученные военному искусству, с другой – варвары, напиравшие в дикой храбрости безо всяких предосторожностей. Враги сошлись в рукопашной схватке. Разворачиваясь все шире, римская армия начала теснить варваров на обоих флангах, среди криков, ржания коней, лязга оружия и звука труб.
       Наконец, готы были смяты напором римлян, и, смешавшись  в страхе, стали отступать. Их поражали дротики и камни из пращ. С городских стен Никополя в отступающих варваров тоже летели стрелы, дротики и камни. Скоро, совершенно придя в расстройство, готы побежали. Много их было перебито, остальные, рассеявшись, бежали на юг, к предгорьям Балкан. 

            Солнце клонилось к западу. Битва закончилась несколько часов назад. Пожар погас, но в воздухе по-прежнему стоял запах горения. Флавий Ардуэннис, в сопровождении группы командиров и солдат, медленно шел по полю. Префект баскской когорты смотрел под ноги. Желтые сапоги его покрывались серым пеплом. Пепел поднимался в воздух от шагов и от каждого дуновения ветра. От места, где утром был лагерь готов, еще несло жаром, как от недавно погасшей печи.
- А, Флавий, чувствуешь? – веселым голосом спросил префект аквитанцев Гай Кариовиск, - Вот он, запах войны! Так пахнет победа!
         Пахло горелым. У галла было отличное настроение.
- Разбили наголову.
- Перебили тысячи три, не меньше, - восторженно говорил кто-то еще из аквитанцев.
         Легионеры и ауксиларии (5) разбрелись по полю, обирая убитых. Командиры не мешали – закон войны! Своих убитых и раненых римляне тащили в тыл, к лагерю. С варварами обходились по-другому - тяжело раненых приканчивали на месте; тех, кто мог двигаться, теперь ожидала участь живого товара.
         В черте бывшего лагеря готов тут и там валялись обгоревшие трупы – почерневшие, скорченные, едва сохранившие человеческий облик. Внимание Ардуэнниса привлек солдат, судорожно махавший мечом возле одного из таких трупов. Присмотревшись, префект увидел, что тот рубит чью-то обугленную руку с оплавившимся браслетом, пытаясь его снять.
- Пишут, что при взятии Персеполя Александр Великий увидел воина, сгибавшегося под тяжестью добычи, - вспомнил строки из древних авторов писарь-иммун когорты, выходец из образованной, но обедневшей семьи.
- Я не слышал такого рассказа, - ответил Ардуэннис.
- И Александр сказал этому воину: «Твоя ноша покажется тебе не столь обременительной, если ты понесешь ее не в обоз, а к себе в палатку». С тем он велел отдать воину все то, что он нес.
- Какая безумная расточительность!
          Издалека возвращались кавалерийские отряды, посланные преследовать варваров.
Конные римляне гнали перед собой целые толпы пленников обоего пола и всех возрастов. Ревел скот, кричали женщины, плакали дети. Захваченные варвары привлекали общее внимание солдат. Иные из них выхватывали из толпы женщин помоложе, и недвусмысленно тащили в сторону, к оврагам и кустам. Но таких было мало. Большинство солдат занимало более важное дело. Легионеры и ауксиларии толпились вокруг пленных, бесцеремонно обирая их до нитки. Все, что имело хоть какую-то ценность, становилось добычей жадных воинов.
          За всем этим наблюдал с невыского холма император Деций со сподвижниками и свитой, окруженные закованными в панцири преторианцами.
- Хорошо! – сказал префект легиона Мунаций Цериалис, - Победа одержана. Войско довольно, август. Это многое сулит.
- Где Книва? – спросил император, - Где вождь этих разбойников?
- Его нет ни среди мертвых, ни среди пленных.
- Ушел. Плохо. Искать его! – велел Деций.
- Я уже распорядился, август.
       Солдаты поодиночке и кучками подходили к ставке императора, требуя награды за проявленную доблесть. Иные приносили трофей — отрубленную голову, кисть руки, оружие. Трупы лежали кучами. Деций, брезгливо сморщившись, делал воинам неясные знаки руками, не то заверяя в скорой награде, не то веля идти прочь.
 
        Готы были разбиты и отступили, Никополь освобожден от осады, его жители и спасавшиеся в городе беженцы со всех окрестных мест благодарили Деция, тут же ставя ему статуи, совершая посветительные надписи и вознося хвалу богам. Сам же император думал, как ему быть дальше.   

           Через несколько дней к Никополю прибыл Требониан Галл, наместник Нижней Мезии. Его армия осталась на месте, в восточной части провинции, но сам легат явился, чтобы приветствовать императора, поздравить его с победой и договориться о дальнейших действиях.
          Деций в походе жил по-спартански, в простой палатке, не возил с собой мягких постелей, не приказывал готовить себе особых блюд, почти не держал прислуги. Изнеженный Требониан Галл, в дорогой голубой тунике из тонкой ткани, надушенный и с ухоженной бородкой, чувствовал себя не в своей тарелке.
- Легат Требониан Галл приветствует тебя, о, август, и восхищается твоей победой, одержанной над ордами дикарей!
- Легат, - Деций властным жестом пригласил наместника садиться, - Государство благодарит тебя за то, что ты избавил мезийские земли от нашествия готов, сдерживая варваров, пока мы не подошли. Благодаря тебе мы так богаты добычей, богаты славой, и я решил лично наградить тебя. Получай за свои подвиги два проконсульских плаща, тогу-претексту, расшитую пальмовыми ветвями тунику, украшенную вышивками тогу, толстую подпанцирную одежду, украшенное слоновой костью кресло. Все это я жалую тебе, благородный Требониан Галл!
          Придворный нотарий торопливо записал все перечисленное императором и почтительно подал Децию свиток и красную императорскую печать. Требониан Галл осторожно присел на принесенный слугами раскладной стул. Сиденье было жестким.
- Но август, каковы будут наши дальнейшие действия?
- А как думаешь ты? Ты давно находишься здесь, в Мезии. Еще со времен божественного Гордиана, когда был отставлен почтенный Менофил? Ты лучше меня узнал варваров.
- Готы, как и все варвары, превозносятся в удачах и впадают в уныние в случае поражений, август. Думаю, Книва решит возвратиться в свои земли.
- Уж мы им всыпали, - довольно улыбнулся Деций.   
- Это совершенно справедливо, август.
- Хорошо, - еще раз улыбнулся император, и потянул, поятгиваясь, на себе ремни панциря, - Значит, так. Я решаю идти в Дакию. Провинция страдает от нашествия дикарей карпов, и наш долг – освободить ее. Тебе же, почтенный Требониан Галл, поручаю наблюдение за Нижней Мезией. Сопроводи варваров за пределы государства и охраняй лимес. (6)
- Слушаюсь!

1. ала — кавалерийское подразделение римской армии,
2. по древним римским обычаям, которые усиленно пытался возродить Деций, потеря оружия считалась святотатством и оскорблением императора,
3. турма — конный отряд из ста всадников,
4. имагинифер — знаменосец, носивший изображение императора,
5. ауксиларий — солдат вспомогательной когорты (в отличие от легионера — солдата легиона). К IIIв. различия между ними полностью стерлись.
6. лимес - римская укрепленная граница.