Тринадцать лет в Америке

               
               
                Малык. А. В.
                23.02.2007.
Тринадцать Лет в Америке.
               
В 1994 году  я, устроился на работу, водителем, в одну американскую фирму, которая торговала сигаретами. Благодаря  некоторому  знанию английского языка, меня определили возить главу фирмы, Питера Уоррена. Я называл его не иначе как Петруха, что американцу очень нравилось, и он всегда смеялся счастливым смехом, когда  я его так называл. Петруха, тоже знал русский, но в таком же объеме, как и я английский. Объясняться мы, в общем-то, могли, но для работы все же требовался переводчик. И тогда был нанят один негр, студент, который учился в Алма-Ате, в сельхозинституте. Русским он владел вполне сносно, а английский был его родной. Но проработал он недолго. Однажды он сделал замечание, жене Питера, француженке по национальности, а по происхождению княгине (ее звали мадам Колетт Бенуа), по поводу ее произношения, за что и был уволен через двадцать минут. Тогда был нанят другой переводчик, из местных казахов по имени Мерлан Мурзабеков. На английском он не разговаривал. Он « трещал» на английском, причем на американской его разновидности, чем вызывал у Питера, американца до мозга костей, неописуемый восторг. Когда они бывало, ехали в моей машине, то «тарахтели» не умолкая, чему-то смеялись, что-то рассказывали друг другу. При этом Мерлан, или как стал звать его я, - Мишка, (он так представился при знакомстве), никогда не делал замечаний ни Питеру, ни его жене. Чувствовалось, что он знает, как с ними общаться.
Когда однажды, дожидаясь Питера в машине, я спросил у Мишки, откуда он так хорошо знает английский, то Мишка ответил:
-Еще бы не знать мне английский, ведь я прожил в Америке тринадцать лет!
-Как!?- Воскликнул я.
-Да так! Но это целая история. Как-нибудь при случае расскажу.
Случай не замедлил представиться. Нас послали в командировку в Бишкек – там был филиал фирмы – я и пристал по дороге:
-Расскажи!
Мишка, сначала нехотя, а потом, видя мой неподдельный интерес, увлекся, и вот, что он рассказал;

В 1980 году я закончил третий курс Института иностранных языков и планировал провести лето как обычно, в стройотряде, но был вызван в деканат. Кроме декана в кабинете были парторг института и комсомольский секретарь. Тут надо сказать, что я был «правоверным» комсомольцем, отличником и старостой своей группы. Учился я, с удовольствием и желанием. Дело в том, что я страстно хотел выучить английский язык. Любовь к нему мне привила  еще в школе, наша учительница английского языка, молодая красивая девушка. Она была чуть старше своих учеников. А я был здоровый оболтус, и уже давно заглядывался на девушек, и влюбился в «англичанку»  по «самые уши», и чтобы привлечь ее внимание изучал предмет который она преподавала, в ущерб всем остальным предметам  в школе. И был ею отмечен своим прилежанием и способностями. Но кто бы знал, чем все это кончится?  Я не спал ночами, повторяя правила, оттачивая произношение, изучая правописание английских слов и букв. Она стала заниматься со мной дополнительно, чему я был, безусловно, рад, но незаметно для самого себя я вдруг почувствовал интерес к изучению этого языка, и после окончания школы, решил поступать в Институт иностранных языков, на факультет английского языка, что удалось мне сразу же, несмотря на большой конкурс.
-Так вот, Мерлан - сказал декан - согласно государственной программе по обмену студентами к нам едет группа из Америки. Мы тоже должны набрать группу из числа учащихся в нашем институте, наиболее подготовленных для поездки в Америку, на лето. Кого бы ты рекомендовал?
Я был ошеломлён и не знал что ответить:
-Вы же лучше знаете, кого можно послать.
-Знать-то мы знаем, но ты как староста и комсорг группы, не должен стоять в стороне, тем более что ты уже включен в состав группы.
Я назвал несколько фамилий, из отличников, но совершенно не удовлетворил этим декана.
-Надо не только тех, кто хорошо учится, - произнес, молчавший до этого парторг – и тех, кто благонадежен. Как никак едете-то в оплот капиталистического мира, «где человек человеку волк!»  Ты подумай, Мерлан. Время еще есть. У кого в группе уважаемые родители, не забудь и про моральный облик, в общем, комсомольцы, активисты. Составь примерный список и через пару дней принеси в партком. Да посоветуйся с секретарем комсомольской организации института, он тебе тоже кое-что подскажет.
 Как я понял, им была нужна инициатива снизу. Это была обычная практика советских органов власти, чтобы в случае чего можно было найти «козла отпущения». Но делалось это в форме как бы доверия, в форме ответственного поручения, что льстило советскому человеку. А на самом деле он подписывал себе смертный приговор.
Комсомольский секретарь посоветовал включить в список еще одну фамилию, мне незнакомую. Я понял, что это человек из КГБ. Он должен был ехать с группой, дабы следить за моральным обликом советского человека за границей.

 Вообще заграница в те годы, представлялась советскими средствами массовой информации, как,…нечто ужасное, как место потенциально опасное, где тебя обязательно будут вербовать работать на иностранную разведку, где тебе будут устраивать провокации, соблазнять райской жизнью, деньгами, большими деньгами, а в случае отказа, могут и убить, предварительно опорочив твое честное имя. Примерно, так как пел В.С. Высоцкий: «Там шпионки с крепким телом ты их в дверь, они в окно…»
Хоть и говорила советская пропаганда, что у нас жизнь лучше, но нередки были случаи, когда люди, выезжающие за границу, оставались там. Становились, стало быть, «невозвращенцами». Их объявляли предателями, врагами, заочно осуждали, приговаривая к смертной казни, всячески шельмовали в прессе, на радио, на телевидении. Их родственников, оставшихся на родине, увольняли с работы, а то и садили в тюрьму, как неблагонадежных и поэтому, человек решивший стать «перебежчиком» должен был очень крепко подумать, прежде чем пойти на такой шаг. И если такие случаи происходили, то властями это расценивалось как явный «прокол» спецслужб. А в спецслужбах людям там работавшим, жилось весьма вольготно. У них была повышенная зарплата, квартиры вне очереди, медобслуживание, закрытые для других, магазины, и множество других льгот, так, что потерять это все было бы равносильно потерей смысла жизни. Поэтому они служили не за страх, а за совесть, предавая своих близких, стуча на друзей, с которыми еще вчера пили пиво, и когда кто-либо из друзей, не подозревая, что рядом «стукач», рассказывал какой-нибудь политический анекдот, доносили  и на него. Всеобщая атмосфера страха, подозрительности, лжи и боязни за себя и своих близких -  вот атмосфера тех лет. И ясно, что многие задыхались в этой удушливой атмосфере и бежали на запад. А кому не удавалось, тех запирали в «психушки»,  или отправляли в сталинские лагеря без суда и следствия. Солженицын все это очень хорошо описал, в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ». Если кому интересно, то отсылаю того к Солженицыну. Ну, а я, о другом.

Но Мерлан ни о чем таком даже не догадывался. Он с детства воспитывался в идейно-патриотическом духе.       
Брошюра «Моральный облик строителя коммунизма» была его настольной книгой. Родители его, прокурорские работники, сами были служителями системы, и сына своего воспитывали соответственно. Они, правда, знавали и другие времена, но говорить о них боялись. Советская школа тоже приложила свою увесистую руку к воспитанию Мерлана. И из него  в будущем, вышел бы великолепный работник этих самых пресловутых спецслужб. Он, кстати и готовил себя к этой роли, изучая английский, занимаясь спортом, активно участвуя в общественной жизни, показывая себя стойким борцом за светлое будущее советских людей и беспощадно клеймившем, загнивающий запад и Соединенные Штаты, как оплот мирового империализма. И вот в этот-то «оплот» ему теперь приходилось ехать совершенствовать  свой английский.

В общем, список он составил, посоветовался с комсомольским секретарем, который, указав ему на одну фамилию в списке и многозначительно посмотрев на него произнес:
-Ты, Мерлан, конечно, догадываешься, кто за этой фамилией?
-Да – пробормотал он.
-Так вот, вступи с ним в контакт, он тебя проинструктирует, будете работать вместе. Понял?
-Понял. А где он?
-В парткоме. Иди сейчас туда со списком, да распишись под ним прямо здесь при мне.
Он расписался.
-Так, хорошо – сказал секретарь – теперь на тебя ложится определенная ответственность. Слушайся этого человека и все будет в порядке! Ну, ступай!
Человек, о котором говорил секретарь, ему не понравился. Атлетически сложенный, необыкновенно ловкий и поворотливый с печальными, почему-то глазами и лицом выражающем скуку, он шевельнулся ему навстречу и произнес:
-Мурзабеков? Мерлан?
-Да.
-Я Пинчук Семён Васильевич. Зови меня просто Сёма или Семен. Понял?
-Понял, Сёма или Семён. Просто.
-Не умничай, а слушай.
И он начал его инструктировать. Из его инструктажа он понял, что Пинчук готовит его в штатные осведомители.  Мерлану это тоже не понравилось. Но делать было нечего. Он, молча все выслушал и вышел, забыв попрощаться.
Отъезд был назначен через месяц. Время это прошло в суетливых сборах и бесконечных инструктажах. Наконец наступил день отъезда. Поездом до Москвы, а из Москвы самолетом в Нью-Йорк.   

НЬЮ-ЙОРК

Не буду описывать утомительный перелет через всю Европу, посадку в Гамбурге и величие Атлантического океана из иллюминатора Боинга, но только авиалайнер начал снижаться и, снижаясь, заложил широкий пологий вираж, и Мишка увидел знаменитый символ Америки, - «Статую Свободы», а за ней каменные громады Нью-Йорка. Город поразил его. Это было нечто фантастическое. Нью-Йорк сам громоздит у себя горы -  так похожие на его, Мишкины родные горы «Алатау» в Алма-Ате – вздымая ввысь свои небоскребы. Мишка еще не знал, что Нью-Йорк, это не вся Америка, так же как Париж, это не вся Франция.  Но теперь ему стало понятно слово «сюрреализм». Зрелище действительно было какое-то сюрреалистическое.
 В аэропорту их встречал желтый длинный автобус с надписью на борту «School», что значит «школьный». Сразу же начались первые уроки практического английского. Ведь до этого они изучали его только теоретически.

Мишка читал в советских газетах, о том, что Нью-Йорк очень опасный город, что в нем, каждые три минуты происходит либо убийство, либо грабеж, либо изнасилование, и ожидал увидеть что-то типа «прифронтового»  города, со стрельбой и трупами, но ничего такого не происходило. Он жадно вглядывался в суету Нью-Йоркских улиц и недоумевал, - а где же убийства, грабежи? Люди разнообразно и ярко одетые беззаботно передвигались по стритам и авеню, некоторые даже смеялись. Мишка почувствовал себя обманутым. Это было его первое ощущение (которое бывает самым верным) потом оно полностью оправдалось. Это и был, по сути, первый камень в его сознании, который и привел к столь неожиданному решению остаться в Америке.
-Но может быть,- с ужасом, думал Мишка,- нас специально везут по такому маршруту, где ничего не происходит?
Молодая женщина в автобусе, тем временем, на неплохом русском, говорила в микрофон об истории Нью-Йорка, об улицах которые они проезжают, о местах, где происходили те или иные исторические события, Мишку так и подмывало задать ей несколько вопросов по поводу своих мыслей, но он благоразумно удержался.
Автобус прокладывал себе путь в замысловатом узоре уличного движения, и что-либо рассмотреть подробно не было никакой возможности. Мишке потом пришлось проехать сотни американских городов, больших и маленьких, во всяком климате, во всяких контурах местности, и они понятно, все были разные, и люди там тоже чем-то отличались друг от друга, хотя у всех у них были и общие черты. Многие американские города,  окружены свалками покореженных ржавеющих автомобилей. Мишка понял, что именно в этом сказывается безудержный неистовый размах их производства, а индексом его объема, по-видимому, служит расточительство.

 Но это знание пришло  к нему намного позднее, а пока автобус подъехал к колледжу, где им предстояло жить и учиться. Их встречало человек двести, учеников колледжа. Встреча была торжественная, с оркестром. Видно было, что оркестранты готовились. Сыграли они почему-то сначала марш «Прощание славянки», потом туш и плавно перешли к гимну Советского Союза и уже после заиграли гимн Соединенных Штатов. Причем все запели его хором. А когда игрался гимн Советского Союза, никто из наших и рта не раскрыл, и только одна активистка, комсомолка, спортсменка, и, наконец, просто красавица Жанна Шаймиева, у которой было великолепное меццо-сопрано, затянула, было «Союз нерушимый…», но ее никто не поддержал, и она сконфуженно замолчала. Пинчук суетился, подталкивал их под ребра делал страшные глаза, но его никто не замечал. Все смотрели на раскованных  и веселых американцев, которые вполне естественно драли глотку. Наконец распорядитель и видимо директор этого колледжа, та самая молодая женщина, которая была гидом в автобусе, подняла вверх руку. Все замолчали.
-Наши гости устали с дороги. У них был очень утомительный перелет – сказала она. – Им надо отдохнуть! Торжественный обед через три часа. А пока разведите гостей по ихним комнатам.

Так началась американская эпопея Мишки Мурзабекова.
Начались учебные будни, заполненные занятиями, экскурсиями, походами на разные культурно-просветительные мероприятия, знакомствами со своими сверстниками и персоналом колледжа. Мишку, однако, настораживало, то общее доброжелательство, которого, по его мнению, не должно было бы быть, у американцев, потому-что они  де, живут в не свободной стране, (Мишка считал, что только советские граждане свободны). В стране, где есть эксплуатация человека человеком, в стране, где есть частная собственность, в стране, где есть акулы бизнеса и воротилы Уолл-Стрита, не может быть хороших людей, по определению. Поэтому людям, живущим в подобной стране не должны были быть, присущи такие качества как, открытость, порядочность и сердечное отношение к другим людям. А у американцев все это было. И что характерно, не напускное, не искусственное, а настоящее и естественное дружеское расположение. Все это никак не вязалось с теми представлениями, которые вдалбливались им в головы у себя на родине.

«Как же так»? – В смятении думал Мишка, - « говорили, что здесь – человек человеку – волк! Ничего волчьего я у них не вижу!  Или у нас не знают правды, или нарочно лгут. Но ведь тогда это ложь на государственном уровне, а раз так, то, что же это выходит? А выходит, что родному государству нельзя верить ни в чем. Обманывая, в одном, оно обманывает и в другом. Значит капиталистический мир не «загнивает», а загниваем мы сами». Мысли эти, отнюдь не улучшали Мишкиного состояния. Состояния угрюмости и подавленности, а тут еще «просто Сёма», как стали все в группе, называть Пинчука  (с Мишкиной подачи) не давал Мишке проходу, требуя его к себе каждый вечер, отчитываться о том, кто и как себя ведет в общении с американцами. Мишка выкручивался, как мог, и Пинчук мрачнел все больше и больше, теряя контроль над группой. Он знал, чем это грозит ему  по возвращении на родину, и поэтому устраивал бесконечные комсомольские собрания, заставляя, студентов «стучать» друг на друга, чтобы было потом, чем отчитываться перед своим руководством. Все это надоело Мишке до чертиков. Пинчук, поняв, что все это может плохо кончиться, объявил о сокращении сроков пребывания в Америке, и попросил, руководство колледжа, о сворачивании программ обучения. Оставалась неделя до отъезда на родину.

                ВДОХНОВЕНИЕ ОТ ПОБЕГА

Ночью, ворочаясь, без сна на мягкой американской кровати, Мишка вдруг понял, что он не хочет уезжать.
«Что делать»? - Думал он – «остаться? Но как? Сбежать? Без документов? Паспорт-то у Пинчука. Без денег? И, что я буду делать в Америке?» - Спрашивал он сам себя и не находил ответа.
«Ну, допустим, я не пропаду, а как же родители? Родственники? Ну, допустим – отвечал он сам себе, - что они тоже не пропадут, зато я по настоящему изучу английский язык и пойму жизнь Америки».
Дальнейшее он представлял себе весьма смутно, да и не удивительно, у него как у потомка кочевого народа, тяга к дальним странствиям, была в крови. И противиться зову предков, он не мог, и поэтому начал разрабатывать план побега.
А, тут  и Пинчук вызвал его к себе в очередной раз:
- Так вот, Мерлан! Поскольку ты являешься старостой группы, ты должен написать отчет. Отчет должен быть подробным. Обо всех замеченных тобою проявлениях малодушия и восторженного отношения к американскому образу жизни. Если отчет меня не устроит, то ты вылетишь из Института как пробка. Понял?
-Это почему?!
-Да ты, что не соображаешь? Я буду писать свой отчет по твоему отчету. Оба эти отчеты должны совпадать. По дороге мы их отредактируем. Но если твой отчет не удовлетворит меня, то он и не удовлетворит начальство. А крайний будешь ты!
-А, что писать-то?
-То, что надо!
-Ага, я понял. Ложь?
-Мерлан…, - начал, было,  Пинчук на повышенных тонах, но в этот момент в дверь кто-то тихо постучал…
-Подожди, я сейчас…
Возле двери раздался негромкий разговор. Кто-то свистящим шепотом, что-то рассказывал Пинчуку. Пинчук, так же тихо и коротко отвечал.
«Надо же» – подумал Мишка –«интересно кто это»?
То, что в группе были «стукачи», он знал, но не знал кто. И он решил подойти поближе и подслушать. Поднявшись, он увидел на прикроватной тумбочке бумажник Пинчука. Бумажник заинтересовал его больше, чем разговор у двери. Открыв его, и все еще колеблясь, делать это или нет, он увидел в бумажнике толстую пачку долларов, и, отделив ногтем ровно половину, он отделил тем самым и себя от прошлой своей жизни и от родителей, и от Родины, и от друзей. Сунув деньги в карман, он опять сел на место. Он принял решение. Ему вдруг стало легко и весело. Вошедший Пинчук, заметил перемену в его настроении, но истолковал ее по-своему:
-Ну, что, решился?
-Да! - Твердо ответил Мишка.
-Молодец! – Похвалил его «просто Сёма» - иди и пиши.
«Да, как же»? - Издевательски подумал Мишка –«напишу я тебе! Как же, жди!»
Выйдя в коридор и пройдя в свою комнату, он разделся и лег. Живший с ним парень уже спал. Сдернув со спинки кровати свои брюки и рубашку и подняв с пола туфли,  Мишка свернул все это в узел и тихо поднявшись, опустил узел в форточку, он не хотел попасться кому-нибудь на глаза, одетым. Жили они на первом этаже, и окна выходили в разбитый за колледжем сквер. Там было тихо. В это время откуда-то издалека, наверное, с паромной переправы на Лог-Айленде, раздался пароходный гудок.
«Ну, все» – подумал Мишка – «труба зовет! Да как вовремя»! Радость покалывала его в кончики пальцев, пол холодил босые ноги, сердце стучало так, что казалось, услышит весь колледж. На крыльях этой радости он тихо пролетел по коридору и вошел в туалет. Там никого не было. Растворив окно, он легко спрыгнул  на мягкую, после ночного дождя, влажную почву. И муза дальних странствий властно позвала его за собой.
Поплутав немного по окраинам Нью-йоркского пригорода Сэг-Харбора, Мишка вышел на примеченную им во время экскурсии автостраду. По ней с ревом проносились огромные грузовики. Не надеясь, что кто-нибудь остановится, Мишка поднял руку. И, о чудо, первый же грузовик, моргнув фарами, принял вправо и остановился.
Мишка подбежал к двери со стороны водителя и спросил:
-Подвезете?
-Да, тебе куда парень?
-Да мне все равно, куда, – Ответил Мишка. Водитель внимательно оглядел его:
-Работу ищешь?
-Ну да.
Тут водитель сказал слово, определившее, по сути, всё его дальнейшее пребывание в Америке:
-Чиканос?
(Так в Америке называют сезонных рабочих мексиканцев).
-Да…
-Ну, залезай. Сан-Франциско устроит?
-О да!
-Я знавал нескольких ребят из Мексики – сказал, водитель, после того как Мишка, обежав машину, устроился на широком и мягком сиденье, – так они немного не так говорят. У тебя какой-то странный акцент. Ты, наверное, откуда-нибудь из «глубинки». Не из Куэрнавака случайно?
-Да оттуда…
-Я так и подумал когда услышал твой странный акцент – вновь повторил водитель.
-Чем занимаешься?
-Студент.
-Так понятно. А, на кого?
-Факультет химии. Сейчас на каникулах.
-Небось, подзаработать приехал?
-Ну да. Учебу надо оплачивать.
-Молодец! Уважаю парней, которые, знают чего хотят. У меня у самого двое таких же, как ты. Один постарше тебя будет, работает. А тот, что помоложе учиться в университете в Огайо. Играет в футбол за университетскую команду. А зовут-то как?
-Майкл!
-А по вашему как?
-Да так же.
-А-а. А меня Джон.
-Очень приятно, Джон!
-Сразу видно, воспитанный парень! А чего из Нью-Йорка уезжаешь?
-Да с документами у меня…
-Нелегал значит. Так понятно. В Нью-Йорке «фараоны»             обязательно докопаются. Имперский штат, чего там говорить. Я этих «копов» тоже не очень то уважаю. Всегда стараюсь Нью-Йорк ночью проскочить. Да вот, что, Мак, в прошлом году я тоже как-то подвозил одного мексиканца, так же как и ты студент. Так он у меня забыл свой студенческий билет. Завалился он за сиденье, да и лежал там. Я его недавно нашел. Кстати, парень на фотографии на тебя похож. Хотя, вы, мексиканцы,  все на одно лицо. В бардачке лежит. Может, возьмешь? Как-никак, а документ.
Майкл достал из бардачка книжечку. Это был студенческий билет университета «Иглбрук» в Дирфилде, штат Массачусетс. С фотографии глядел парень и впрямь похожий на него. Такая же щеточка усов, открытый лоб, чуть раскосые глаза, широкие скулы.
-Вот спасибо! – С чувством произнес Майкл, - теперь поспокойнее будет. Хотя визы-то все равно нет.
-А на кой она тебе нужна? Никто и не спросит. Ты, что в первый раз  на заработки приехал? – Спросил Джон.
-Да, в первый.
-Ну, тогда понятны твои страхи. Веди себя естественно, никого не бойся. Будь чуть посмелее. У нас в Америке полно нелегалов. Особенно мексиканцев. И их редко когда трогают. Только когда закон нарушают. И то вывезут на границу и прогонят, а они на следующий день обратно. Так, что особо не беспокойся. Но на одном месте, долго, не задерживайся. Наймешься в какой-нибудь придорожный мотель, в них всегда найдется работа, поработаешь немного и дальше. Кстати, я остановлюсь в мотеле возле моста Золотых Ворот, перед Сан-Франциско, там у меня, хозяин мотеля старый знакомый, могу замолвить словечко.
-Буду благодарен! – Растроганно проговорил Майкл.
-Ну, что ты Мак! Для меня это пустяки.
-Не такие уж пустяки! Вы добрый и отзывчивый человек!
-Да ладно Мак! Люди должны помогать друг другу, если они люди конечно. Деньги-то есть?
-Да есть немного…- ответил Майкл, вспомнив бумажник Пинчука.
-С собой не вози. Потеряешь или отберут. Шушеры всякой хватает. Положи в банк. Документ у тебя теперь есть. Только не забудь, как там тебя по документу зовут.
-Ага! Так Хуан Мануэль Коколито!
-Как!? Как!? – зашелся в хохоте Джон. – Дай-ка взглянуть! Не Коколито, а Сосолито! Ну, надо же, ведь так называется долина перед Сан-Франциско, по ней-то и проходит автомагистраль. Да мы поедем по ней. Я покажу.
-А, что значит Коколито?
Джон опять засмеялся:
-Ну, это, что-то типа яичницы в штанах!
-Да… - протянул Майкл – с языком у меня неважно. Учил, учил, а толку мало.
-Да нет же Мак! Все в порядке, пообщаешься, поживешь, и все будет нормально. Во всяком случае, тебя понять можно. Когда ты говоришь, то язык прижимаешь к небу, поэтому шипящие у тебя получаются по-испански, а ты старайся, произносить их в нос, как бы перекатывая во рту, тогда и акцент будет не так заметен.
-Ну да. Я сначала перевожу в уме, а потом говорю.
-А ты постарайся сразу, без предварительного перевода, а то пока готовишься, твой родной язык берет верх.
-Да у нас в Казах… то есть в Куэрнаваке учителя-то тоже не очень. – Чуть не проговорился Майкл. – По-испански он вообще-то Кахарнавак.
-Вот-вот – проговорил Джон – на нем на этом Куэрнаваке и тренируйся. Названьице тоже. Язык сломаешь. Вот повтори-ка, так как я сейчас произнесу – и он опять произнес название неведомого Майклу мексиканского городка. Майкл повторил.
-Ну, вот уже лучше. Да ты способный парень Мак!
Джон протянул руку и щелкнул переключателем на приборной доске. Загорелась красная лампочка.
-Сейчас кофейку горяченького попьем.
В этот момент ожила рация. Джон поднял вверх руку, достал откуда-то микрофон:
-Привет Эдд! Да приеду послезавтра к вечеру. У тебя есть свободное место? Ну, хорошо. Пока держи его. Да есть человек. Да мексиканец. До свиданья Эдд. Слышал, Мак? Место тебе уже есть! Это, Мак тот самый мой знакомый хозяин мотеля, о котором я тебе говорил. Его зовут Эдд Риккетс, и он очень хорошо относится к мексиканцам, потому-что вы все хорошо работаете. Да, Мак если, что пожевать хочешь, то у меня найдется. Есть ветчина в холодильнике, яйца, пара гамбургеров, подогрей, если что, на газплите, сзади стоит, или яичницу приготовь себе.
-А Вам?
-Нет, я пока не хочу.
-И я пока не хочу.
-Ладно, вместе поедим, когда проголодаемся.


               МОТЕЛЬ «ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА»

К вечеру третьего дня, Майкл увидел Сан-Франциско во всей красе. Он увидел его через залив, с автомагистрали, которая,  вбегает прямо на мост Золотых Ворот. Вечернее солнце позолотило и высветило его, и он стоял  на холмах – величественный град, поднимающийся волна за волной в голубизну тихоокеанского неба, - это было нечто волшебное, это была писаная картина, на которой изображался как будто, средневековой итальянский город, какого и существовать казалось, не могло. По зеленым холмам,  влачился вечерний туман, точно отара овец, возвращающихся в овчарни золотого города. Никогда  Майкл не видел ничего более прекрасного. Грудь его распирало от волнения дыхание перехватывало.
-Да,- сказал Джон,  заметив его состояние, – сколько не смотрю я на него, а налюбоваться не могу. Поэтому-то и останавливаюсь тут каждый раз, когда приезжаю. Утром солнце будет светить с другой стороны и ты увидишь другой город, но не менее прекрасный. Сан-Франциско навсегда оставляет на тебе свою печать!
Пока Джон загонял грузовик на стоянку, Майкл подошел к парапету, полюбоваться ожерельем моста над входом в пролив, смотрел на корабли и яхты, проплывающие внизу по зеленой воде. Засмотревшись, он не заметил, как к нему сзади подошел грузный мужчина с открытой волосатой грудью и густым басом, отчетливым как труба «Сатчмо», нараспев произнес:
-Один молодой паренёк
Соскучился жить одинок.
И вот в город Фриско
К податливым кискам
Спешит на свидание он
Puta chingada carbon!
Майкл обернулся. Мужчина пристально его разглядывал:
-Ну, как? Нравиться?
-Дух захватывает! Никогда такого не видел – признался                Майкл.
-Да десять лет я живу здесь и каждый год собираюсь уехать, но как подойду сюда и посмотрю на эту красоту, то говорю себе «ну и дурак же ты Эдд где ты еще увидишь такую красоту» и мысли уехать исчезают сами собой. Я  вижу, что тебя тоже захватило. Глаза-то мокрые. А?
-Да, правда, я и не заметил.
-Тогда мы понимаем друг друга. А ты ничего. Я вижу. Тех, кого не трогает эта красота, я не люблю. Они скучные люди. Меня зовут Эдд Риккетс. Мне о тебе Джон говорил. Я хозяин этого мотеля и мне как раз нужен посудомойщик. Сорок долларов в неделю, еда и жилье бесплатно. Видишь вон тот домик? Это твой, иди и устраивайся, а завтра с восьми утра приступай. Найдешь на кухне Флору Вуд, она введет тебя в курс дела, да и покормит заодно. Я уже ей сказал. Ну, как, согласен?
-Да, конечно! Спасибо Вам!
-За что?
-Вы вернули меня к жизни. Я пока стоял не заметил, что не дышу!
-Ах, вот оно что! Однако! – И Эдд хлопнул его по плечу – за спасение с тебя причитается! Заходи в бар через пару часов. Побеседуем.
-С удовольствием!

Этот мотель, в который Майкл был принят на работу в качестве  посудомойщика,  очень  хорошо содержался, – всюду зеленые газоны, цветы. Со стороны фасада, ближе к дороге, стоянка для легковых машин и шеренги бензоколонок. Грузовики – трансконтинентальные громадины с прицепами заезжают с обратной стороны, и там их и обслуживают. Водители грузовых машин дальнего следования или просто дальнобойщики, это особое племя, не соприкасающееся с жизнью, которая его окружает. Эти люди держатся особняком, своей компанией, говорят на своем шоферском языке о покрышках рессорах, перегрузке и Майкл обогащал свой словарный запас, языком больших автострад, так пригодившимся ему во время дальнейших странствий по Америке. Водители грузовиков ему очень нравились, но Майкл вообще питал симпатию, ко всякого рода специалистам. У тех, кто водит машины дальнего следования, всегда есть знакомые среди персонала мотелей – механики, официантки за стойкой, посудомойщики, и Майкл как бы предчувствуя о том, что он в дальнейшем, будет передвигаться по штатам при помощи дальнобойщиков, охотно с ними знакомился. Но всё это было потом.
На следующий день Майкл, с потрескивающей головой, после вчерашних посиделок, с Джоном и Эдом Риккетсом, явился на кухню в распоряжение Флоры Вуд. Это была рослая негритянка с необъятным бюстом, толстой сигарой во рту, но вместе с тем необыкновенно ловкой и подвижной. Она царила на кухне. Все слушались ее беспрекословно. Да и рука у нее была тяжелой. Это Майкл уяснил себе в первый же день, когда, уронив с похмелья тарелку, получил от Флоры короткую затрещину, но не обиделся, а только потер затылок и сказал Флоре:
-Вот спасибо, Мэм!
-Это за  что же?
-Да голова, знаете ли, была не совсем на месте. А теперь я чувствую, что она, вроде как здесь.
-Да уж! – Фыркнула Флора, – видела я, как ты вчера шел в свой домик. На-ка вот, хлебни немного, легче станет.
И она, достав из шкафчика бутылку джина, налила ему на два пальца в стакан.
-Но смотри Мак! Чтобы этого больше не было. На первый раз прощается. А будешь еще посуду бить, так быстро отсюда вылетишь. Эдд, конечно, любит выпить, но не любит тех, кто плохо работает. Усёк?
-Усёк. Спасибо за науку!
-Ну, тогда давай пошевеливайся. Вон сколько посуды скопились за ночь…

Майкл взялся за дело с усердием, какого даже не ожидал от себя. Гора посуды впрочем, не уменьшалась, но и не увеличивалась. Флора одобрительно на него поглядывала:
-Давай, давай Мак! К двум часам надо закончить. После двух пойдешь с Эдом, ловить в заливе крабов. Ну да это несложно. Их там  под камнями, так и кишит. К вечеру понаедут дальнобойщики, их надо кормить. А крабы наше фирменное блюдо. Многие специально нигде не останавливаются днем, чтобы у нас хорошо пообедать.
Это было новое дело для Майкла, но он быстро научился. Впрочем ничего сложного, берешь и переворачиваешь камень в воде, а из под него так и разбегаются во все стороны крабы, только успевай хватать, да в мешок. Эдд Риккетс, несмотря, на то, что он хозяин, работал, так, что вогнал Майкла в пот, хотя вода в заливе была холодная. Через пару часов они набили два больших мешка, и большим трудом подняли их на крутой и высокий берег и отнесли на кухню.
-Ого! – Сказала Флора, - ну, вы мальчики даете!
-С Майклом-то оно сподручнее, - сказал Эдд – один бы я и половины не наловил. Плесни-ка нам Флора по капельке. Я думаю, мы заслужили.
-Плеснуть-то я вам плесну, но не думайте, что так будет каждый раз! Сегодня крабов много, а завтра, это норма. А теперь, Мак иди, отдыхай. Придешь через четыре часа. Чем больше посуды вымоешь сегодня, тем меньше останется на завтра. Ну да ты сам, поймешь, когда надо приналечь, а когда расслабиться. А, ты Эдд, не завлекай парнишку в бар! Ему еще рано.
-Да, что ты Флора! Мы ведь только один раз!
-Знаю я вас! – Отрезала Флора.
Они вышли из кухни. Эдд оглянулся:
-А может, заглянем в бар. А? Мак?
-Нет, Эдд! Извините. Перед Флорой неудобно будет.
-Да, Флора! Чтобы я без нее делал? Ведь все хозяйство, по сути, на ней и держится. Так что и не пикнешь!
-Да ведь Вы хозяин!
-Ну и что? Хозяин и должен больше всех работать, а иначе, какой он хозяин? Сам посуди, Мак! Хороший работник всегда в цене. И если я буду выпячивать себя вот, мол, я хозяин, то это, может, не понравиться моим рабочим. И они будут делать вид, что они мне работают. А они должны знать, что мы - один коллектив, и что хозяин не бьет баклуши, а работает также как они, но на своем месте. А крабов можно и купить. Там за мостом у рыбаков. Но во-первых дороговато, во-вторых за проезд по мосту надо платить, а в- третьих, чем крабы с того берега отличаются от крабов с этого? Да ничем. Только ценой. Так я экономлю деньги своего предприятия. И это отражается на заработке рабочих. В том числе и на твоем, Мак. В конце месяца ты это почувствуешь. Ну, а теперь иди, отдыхай. А то действительно с Флорой шутки плохи!
Переполненный впечатлениями и уставший, Майкл пошел в свой домик и мгновенно уснул. Проснувшись через четыре часа и почувствовав себя свежим и отдохнувшим, он поспешил, на кухню, где и проработал до девяти часов вечера.
-Завтра, Мак, можешь не спешить с утра, - сказала Флора – когда понадобишься, я пришлю за тобой.
-Жаксы – машинально ответил Майкл.
-Чего, чего? – Не поняла Флора.
-Да, да. Хорошо. Я понял.
-Ну, иди. Да в бар загляни по дороге. Там твой приятель Джон, по поводу своего отъезда всех угощает. Попрощайся с ним. Он хороший человек!
-Да, он мне здорово помог.
-Иди, иди, капелька виски, перед сном не повредит…
Из бара, Майкл, вышел в обнимку с Джоном и, напевая негритянский блюз: «один молодой паренеки…», теперь он знал слова этой песни, пошел проводить Джона до грузовика.
-Ну, как тут тебе, Мак?
-Нигде, Джон, я не чувствовал себя так хорошо, как здесь! А Флора просто мать родная! Спасибо, Джон!
-Ну-ну. А с Эдом, ты Мак, будь поосторожнее.
-А в чем дело?
-Да видишь ли, Мак, у него не совсем правильная ориентация.
-Ничего не понимаю. Какая ориентация?
-Ты, что не догадываешься?
-Нет.
-Ну, тогда ладно. Сам поймешь, если коснется. А нет, так нет. Мне пора. График…
-Счастливого пути Джон! Миллион тебе на миллион!
-Что это значит? – Спросил Джон удивленно.
-Миллион миль хорошей дороги и миллион миль видимости!
-Спасибо Мак! Никто меня еще так не напутствовал! Ну, прощай! Через неделю буду ехать обратно. Увидимся!
И Джон уехал. У Майкла защемило в груди, так ему не хотелось расставаться с ним, но работа есть работа. Много хороших людей, Майкл встретил во время своих странствий по Америке, но Джона он запомнил навсегда!
Джон не приехал ни через неделю, ни через две. От одного водителя, Майкл узнал, что Джон взял выгодный груз из Чикаго в Канаду. Но привет, ему он передал.
Через два месяца, Майкл, однажды увидел перед мотелем полицейскую машину с надписью на борту «Шериф». Официантка из раскрытого окна бара крикнула ему:
-Эй, Мак зайди-ка. Тебя зовет мистер Риккетс!
В баре обнаружился и сам шериф. Он сидел с Эдом Риккетсом, перед ними стояло, по кружке пива и они не спеша потягивали его и о чем-то разговаривали.
-Да вот и он! – Воскликнул Эдд – Мак, подойди-ка сюда! Майкл подошел. Он впервые видел перед собой, так близко настоящего американского полицейского. Шериф производил внушительное впечатление. Разворот плотных широких плеч, проницательные серо-голубые глаза, круглое честное лицо, пояс с револьвером, наручниками, и дубинкой, рация. Чувствовалась, что в государстве есть закон, а он его представитель.
-Вот, Мак это мистер Крамер, шериф нашего округа. Он хочет задать тебе пару вопросов.
-Здравствуйте мистер Крамер. Сэр. Я Вас слушаю.
-Мистер Риккетс говорил мне, что у тебя есть документ?
-Да Сэр! Он у меня в домике.
-Принеси!
-Сию минуту, Сэр! – Ответил Майкл, явственно почувствовав опасность, но, решив держать себя уверенно.
-А в чем дело? Мистер Крамер? Сэр? – Спросил Майкл, после того как шериф посмотрел его документ. Шериф расслабился:
-Да пару месяцев назад в Нью-Йорке, сбежал один русский студент, но это полбеды. С группой из СССР был и старший. Некий Пинчук С.В. Так он тоже сбежал. Прямо из аэропорта. В ФБР подозревают, что он из КГБ. Перед побегом он проговорился кое-кому из своих, что найдет сбежавшего студента и убьет. А ты как раз и приехал два месяца назад, и из Нью-Йорка, вот я и решил проверить. Но все в порядке. Тот-то русский, а ты мексиканец мексиканцем, и документ у тебя есть! Так, что не беспокойся.
-Спасибо Сэр! – Ответил Майкл – мне уже через две недели надо возвращаться. Занятия начинаются. Спасибо мистеру Риккетсу, я тут неплохо подзаработал. Оплатить учебу хватит, да и еще на жизнь останется. Родители мои бедные крестьяне и помогать мне особо не могут. Скорее, я сам им помогаю. Америка, Сэр великая страна!
-Ладно, Мак! Иди, работай, а то там Флора, наверное, заждалась тебя – произнес Эдд.
И Майкл с легким сердцем побежал исполнять свои обязанности. Но мысль о Пинчуке крепко засела ему в голову.

«Надо же» – думал он, - «а Пинчук-то, каков? Вот сволочь! Какой-то хрен меня убить собрался! Шиш ему с маслом! Найдет он меня! Но уезжать отсюда придется. А как жаль! Так бы и жил здесь». Но вместе с тем он понимал, что Пинчук пошел на побег из-за него, и что на родине ему бы грозила тюрьма строгого режима лет на десять. Но жалости к Пинчуку у него не было.
Через две недели, Риккетс произвел ему полный расчет еще и добавил от себя сотню:
-Премия за хорошую работу! Приезжай на следующий год, Мак!
-Обязательно, мистер Риккетс! – С признательностью ответил Мак. – Приеду!
-Я тут поговорил с одним водителем – сказал Эдд – он тебя до Чикаго подбросит, а там до Дирфилда рукой подать. Да приоденься в Чикаго, а то поизносился ты!
-Это уж обязательно! Дело к зиме!
Сердечно попрощавшись с Эдом, Флорой и со всем персоналом мотеля, Майкл уехал, навстречу новым приключениям.
               
                ЧИКАГО

Водитель на этот раз ему попался малоразговорчивый и необщительный. Всю дорогу до Чикаго, он молча жевал табак и сплевывал в окно. Высадив его на автостраде, в месте, с которого был виден автовокзал, он дал прощальный гудок и двинулся дальше в штат  Висконсин, куда он держал путь. А, Майкл пошел пешком к автовокзалу. По дороге он увидел на большом здании вывеску «Бэнк оф Америка» и вспомнил совет Джона относительно денег, и решил зайти в этот банк. С собой у него была приличная сумма. С Пинчуковскими было около трех тысяч долларов, носить с собой такие деньги было боязно, и он решил последовать совету Джона. Зайдя в банк, и не зная  процедуры, он обратился к охраннику:
-Не подскажите ли, Сэр, куда мне обратиться? Я хочу положить деньги на счет.
-Что, небось, накопил десять долларов?
-Нет, Сэр, больше! Целых двадцать!
-Вон туда, – брезгливо ткнув пальцем, охранник как бы про себя произнес – грязный чико…
-Большое спасибо, Сэр! – Как бы не расслышав - поблагодарил Майкл и направился к указанному окошечку, подумав при этом, что надо было сначала купить новую одежду, прежде чем заходить в банк. Открыв счет и получив карточку, Майкл отправился в большой магазин, примеченный им по дороге в банк. Во весь фронтон здания была надпись «Джинс». Боже мой, чего там только не было! В Советском Союзе, джинсы были самым последним криком моды и стоили они баснословно дорого, две, а то и три месячных зарплаты простого рабочего, и купить их мог далеко не каждый. Майкл мечтал о джинсах, когда поехал в Америку, и теперь его мечты стали реальностью. Он купил все! От носков до теплой куртки и кепки! Выйдя из магазина, он почувствовал себя настоящим американцем.
«Теперь этот гринго, охранник, не скажет мне, что я грязный чико», подумал он  и удивился сам себе, заметив, что он стал размышлять как истинный мексиканец, но это обстоятельство его, в общем-то, обрадовало – «не буду выделяться, и это хорошо». До сих пор  Майкл не сталкивался с мексиканцами и не знал, что они вообще из себя представляют, но подсознательно-интуитивно он чувствовал, что ведет себя правильно.
«А, что я буду делать, если придётся столкнуться с настоящим мексиканцем?» - Задавал он сам себе вопрос. - «А притворюсь колумбийцем или парагвайцем, в крайнем случае, ацтеком. Да мало ли народностей населяют Америку? Выкручусь»! – Решил он. - «Хотя испанский язык подучить бы надо. Вся латинская Америка разговаривает на испанском, а я латинос, так, что задача номер один».
Ноги, между тем сами привели его к автовокзалу. Сзади автовокзала, виднелось длинное озеро с берегами, обсаженными различными деревьями и аллеями вдоль берегов. Место было красивое и ухоженное, ажурные мосты и арки и беседки вкупе с зелеными островками и скамейками создавали впечатление разумной природы. Хотелось сесть на скамейку и предаться размышлениям или просто сидеть и ни о чем не думать. Майкла так и потянуло туда. Обойдя здание он увидел автомойку в которой мылись автобусы дальнего следования. Мойка ему понравилась. Там было чисто и уютно. Молодые парни в яркой спецодежде, из шлангов под большим давлением смывали пыль и грязь с бортов автобусов. Работа ему тоже понравилась, и он направился к двери, за которой, по-видимому, была контора. За столом сидел молодой негр и что-то писал. У него было скорбное лицо как у всех пишущих. Подняв голову на звук открываемой двери и увидев, Майкла, он одобрительно крикнул:
-А, чико! Заходи, заходи! Работу ищешь?
-Да Сэр.
-Документы есть?
-Да Сэр.
-Что ты заладил сэр да сэр? Какой я тебе сэр? Зови меня Вилли Трипп.  Мистер Вилли Трипп. Понял?
-Да, мистер Вилли Трипп!
-Так – посмотрев в студенческий билет Майкла – сказал Вилли – как же ты на работу, когда у тебя занятия уже начинаются?
-Денег не хватает, заплатить за обучение, перевелся пока на заочный. – Ответил Майкл.
-Ладно, Хуанито…
-Зовите меня лучше Майкл, второе имя у меня Мануэль, и мне так привычнее…
-Ладно, Майкл так Майкл. - Произнес Вилли. - Заработать у нас можно. Самое выгодное мыть автобусы. Десять процентов от сданной выручки. Бывает по пятьдесят долларов за день, если конечно лениться не будешь. Но работа трудная, двенадцать часов смена, не все выдерживают.
-Это меня не пугает.- Заверил его Майкл.
-Ну, хорошо. И насчет жилья. У нас работает один парень, Билли Фитцджеральд…
-Надо же фамилия как у Эллы! - Не удержался Майкл.
-У всех черных, фамилии происходят от их бывших владельцев, когда мы, то есть черные были еще рабами - пояснил Вилли. – Так, что, возможно, что предки Эллы Фитцджеральд и предки Билли работали вместе у одного хозяина. Но Элли поет, а Билли моет автобусы – и, обнаруживая начитанность, добавил – «Edem das zaine». Так вот этот самый Билли снимает комнату недалеко отсюда, и ищет себе компаньона, чтобы платить пополам. Вы встанете в разные смены, и когда он будет работать, ты будешь отдыхать и наоборот, так, что мешать друг другу не будете. Иди сейчас познакомься с ним, скажи ему, что тебя прислал я, и пусть он проводит тебя до квартиры, а завтра в восемь зайди ко мне, получишь спецодежду, и приступай. Дело несложное. Будут вопросы, обращайся. Работай честно, деньги не утаивай. Расценки в каждом боксе. А если какой либо шофер даст тебе сверх тарифа, то это твое. Тем, кто старается, и это видно, водители всегда дают на чай. Десять, пятнадцать баксов, в день всегда набегает. Так, что жить можно. Да! Кстати, а что, Элла тебе нравится?
-Я без ума от нее! Особенно концерт с цикадами в Голливуд боу! Такая музыка просто завораживает, особенно момент перехода к импровизации, когда она голосом повторяет этот парафраз…
-Да! – Подтвердил Вилли, - это действительно великолепный момент. Я смотрю вкусы у нас схожие. Скоро, кстати здесь у нас в Чикаго, состоится ее концерт, может, сходим вместе?
-С удовольствием! А как же с билетами?
-Не беспокойся. Я возьму!
-Буду признателен! Я, честно говоря, там у нас в Мексике, и мечтать не мог попасть на концерт Эллы Фитцджеральд!
-Теперь попадешь! - Обнадежил его Вилли, - только в этом ковбойском наряде тебя не пустят. Есть, что еще одеть?
-Нет… - растерялся Майкл.
-Ну не беда, возьмем смокинги напрокат. Я знаю где. У меня тоже ничего такого нет, чтобы на концерты ходить.
-Позвольте вопрос, мистер Трипп? - Спросил Майкл.
-Валяй… - разрешил Вилли.
-Вы хозяин этой мойки?
-Да, что ты, Мак! Я управляющий. А хозяин, мой дядя, Томас Трипп! Но он здесь редко появляется. Только когда требуется либо ремонт помещений, либо оборудование выйдет из строя. Я составляю смету, он проверяет, потом оплачивает. Но мне здесь работы хватает! Все на мне, а помощника подобрать себе никак не могу. Все какие-то бестолковые попадаются. Вот поработаешь немного, наберешься опыта, может, и станешь моим помощником? А?
-Честно говоря, не знаю мистер Трипп! Справлюсь ли?
-Время покажет! Все от тебя зависит. Ну ладно. Иди к Билли, он в десятом боксе работает, а мне отчет надо писать.

И Майкл отправился к Билли внутренне усмехаясь фразе Триппа; - Элли поёт, а Билли моет. Да уж действительно «каждому своё»!  Предстоящий праздник джаза не выходил у него из головы, и он вспомнил свои школьные годы и плакат, который висел у них в школе и надпись на плакате «Сегодня слушает он джаз, а завтра родину продаст». Надпись эта,  как, оказалось, сыграла свою роль в становлении его как человека. Она вызывала у него мысли о музыке, которая сильнее человека. Составители этого текста, видимо не думали, что добьются обратного эффекта, но, тем не менее,  как раз это и происходило. «Что же это за музыка такая, этот джаз – думал Мишка, - что может заставить человека продать самое святое – Родину? Ну, дали хотя бы послушать, а потом бы сказали: - вот ребята это джаз! Бойтесь его как огня! А то утверждают голословно. И потом, как какие-то звуки (из физики Мишка знал, что звук – это сотрясение воздуха) могут заставить человека продать Родину»?  Ну, никак это не укладывалось у него в голове. Какая связь может быть между музыкой и Родиной? И он начал искать, где бы послушать джаз, чтобы самому составить о нем мнение. Он, конечно, читал в советских газетах, о тлетворном влиянии джаза на советскую молодежь, но думал так: «Я наоборот, еще более закалюсь, послушав джаз, потому-что никакое сотрясение воздуха, никогда не вызовет у меня желания продать Родину!» Пытаясь понять влияние музыки на человека вообще, он стал сам заниматься музыкой. Купил гитару, самоучитель, и у него оказались музыкальные способности, оказалось, что и слух есть! Но к джазу он так и не смог приблизится. По радиоприемнику, которые тогда были не у всех, а у кого были, то владельцы обязаны были их регистрировать, иногда можно было поймать «Голос Америки», но его в тот же момент начинали глушить, а из тех отрывков, которые все же удавалось поймать, составить впечатление было невозможно. Джаз стал для Мишки навязчивой идеей. Но говорить о нем или расспрашивать было опасно. Но как всегда бывает, однажды случайно оказавшись под окном своего соседа Виктора Кулика, который к тому времени уже отслужил армию, он услышал какие-то странные звуки музыки. Мишка притаился под окном. В звуках ясно слышалось внутреннее напряжение, слышалось и боль и гнев и протест, и торжество преодоления, мелодично сочетаясь, распадаясь и повторяясь, они рождали в его мозгу какие-то неясные образы. Ничего подобного он никогда еще не ощущал и не слышал. Потеряв осторожность, стараясь лучше расслышать, он приподнялся до самого окна. Окно распахнулось и крепкая рука Виктора Кулика, схватила его за волосы:
-Ты, что здесь делаешь?
-Дядя Витя! Это джаз?
-Тише ты! – Испугался Виктор.
-Пустите послушать? А? Клянусь, я никому не скажу!
-Смотри Мерлан! Прибью, если только пикнешь! Залезай. Это был концерт Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд. Пластинку, Виктор привез из Прибалтики, где он служил в армии, и слушал он ее, в одиночестве, когда никого не было дома, при закрытых окнах и дверях. Теперь, когда их стало двое, он стал вводить Мерлана, в тонкости исполнения джаза. Он получил в его лице благодарного слушателя. Трепетное отношение Мерлана к джазу, воодушевляло и самого Виктора, и он, увлекаясь, делал музыку все громче и громче, чтобы отчетливее были слышны и свинги и импровизации и синкопы, которые так блистательно исполнял Луи Армстронг на своей трубе. Спохватываясь, он приглушал звук, с ужасом выглядывая в окна – не слышал ли кто? К счастью все обходилось. У Мишки джаз не вызвал решения немедленно продать Родину.Да и покупателей не обнаруживалось в ясной видимости. Музыка ему нравилась, но не более того. А плакат в школе, вызывал у него презрительную усмешку: «Ну и ослы же сидят там, где пишут подобную чушь», - думал он – «да слушали ли они сами джаз? Наверняка нет. И, что тлетворного в том, о чем поет Армстронг. ОН просит отпустить его народ из рабства (Let my people go)». Джаз это музыка рабов, а не толстых, как утверждала советская пропаганда, и это противоречие приводило его в недоумение. И при чем здесь Родина? – Задавал он Виктору вопрос. Виктор отвечал так:
-Джаз, это, прежде всего территория свободы. Когда ты слушаешь джаз, ты внутренне свободен, а ощущение свободы делает человека независимым. А независимым человеком трудно управлять, потому-что у него появляется собственное мнение. И вот этого-то и боится Советская власть!
Но Мишка не понимал умозаключений Виктора. Он еще не дорос до такого понимания и не знал о причинно-следственных связях. Но фундамент сомнений был заложен в его душу.

И сейчас Мишка с благодарностью вспоминал Виктора Кулика, за то, что он привил ему любовь к джазу: «как жаль, что его нет здесь! И кто бы мог подумать тогда, что через восемь лет я пойду на концерт Эллы Фитцджеральд! И где?! В Чикаго!!!» Воистину, неисповедимы пути Господни! Да будет на все воля Твоя!» Мишка вообще-то не был религиозен, но тут он Бога вспомнил и вдруг понял, что Бог есть! «А кто же тогда управляет жизнью человеческой»? – Подумал он. И эта мысль привела его к неожиданному для самого себя, решению: « надо сходить в церковь!» Вспомнил он и подходящий к случаю анекдот об одной советской учительнице, которая на уроке доказывает, что Бога нет и говорит:
-А теперь, дети в знак того, что Бога нет, давайте, сложим фиги и покажем их небу! Все дети с энтузиазмом тычут в небо фигами и только один мальчик не делает, этого. Учительница спрашивает его:
-А, ты Мойша, почему не делаешь как все?
-Так таки, Марья Ивановна, если Бога нет, то кто увидит мою фигу? А если таки он есть, то зачем портить с ним отношения?
Логика, здесь конечно железная, но это: « если »  подразумевает сомнение, а в, вере не должно быть сомнений. Или ты веришь или нет! Другого не дано! Как нельзя быть немного беременной, так и нельзя немного верить!
В десятом боксе Майкл увидел здоровенного негра с лиловым оттенком кожи, который домывал автобус. Майкл сделал ему знак рукой: «мол, я к вам». Билли кивнул в ответ: «я скоро». Он домыл автобус, получил от водителя деньги, поблагодарил его:
-Спасибо, мистер Таккер! – И подошел к Майклу:- слушаю Вас.
-Меня прислал мистер Трипп.
-А компаньон! Ну, наконец-то. А то я запарился один, - и, опустив автоматическую дверь, после того как автобус выехал, и, повесив  на нее табличку: «перерыв»  проговорил: - Пойдем со мной. Сейчас сдам деньги, переоденусь и покажу тебе нашу квартиру. Мексиканец?
-Да. А почему Вы не называете меня чико, как все зовут?
-Не люблю я этого слова, по-моему, оно унижает человека. Мы, черные, сами были унижены в течение двух столетий, а теперь еще и унижать других.… Нет, это не по мне.
-Не все так думают…
-Ну и что. Я думаю, так как я думаю, а до остальных мне дела нет. Как зовут?
-Майкл.
-Очень приятно Майкл. Я Билли Фитцджеральд.
-Очень приятно Билли. Фамилия у Вас знаменитая!
-Да уж. До фамилии я не дотягиваю. Но у меня все еще впереди. Окончу вот юридический и стану знаменитым адвокатом. Ты знаешь, Мак, что Америкой управляют адвокаты?
-Нет…
-Ну, так узнаешь еще! В Америке шагу нельзя ступить без адвоката. А черному легче всего пробиться именно с юридическим образованием. А ты тоже студент?
-Да, изучаю химию…
-А что именно?
-Процессы, связанные с переработкой нефти. – Нашелся Мак.
-О, это серьезное дело! Все, кто связаны с нефтью быстро становятся богачами.
-Мне до этого еще далеко…
Разговаривая, таким образом, они зашли в офис Триппа. Билли сдал деньги. Трипп выбил чек и протянул его Билли. Тот положил его в книжечку и сделал там отметку.
-Вот учись, Мак – сказал  Трипп – каждую помытую тобой машину отмечай, и чеки тоже сохраняй, это твои деньги. Это для того, чтобы не было потом разногласий. Понял?
-Понял.
-Мы зайдем перекусить, мистер Трипп, а потом я отведу Майкла на квартиру и вернусь. – Сказал  Билли.
-Да, да Билли. Можете не торопиться. Растолкуй все новичку как следует…
-Хорошо, мистер Трипп.

И они пошли в ресторанчик тут же на автовокзале. Новые знакомые Майклу понравились, хотя они были совершенно разные люди, но чувствовалось, что каждый из них личность! Вот это-то и удивляло нашего героя больше всего в Америке. У каждого было свое мнение относительно тех или иных событий,  у  каждого свой собственный взгляд на вещи, каждый был свободен и независим, и каждый имел чувство собственного достоинства. Именно те качества имели американцы, которые напрочь отсутствовали у людей в его родной стране. «А мы – с обидой  думал Мишка – как стадо баранов, куда  ни скажут туда и идем, что ни говорят тому и верим, и почему так происходит, непонятно? Или люди у нас другие, или может климат другой, какие же причины влияют на самосознание людей?» Мишка не понимал, что Советская власть, планомерно, шестьдесят лет уничтожала людей имеющих собственное мнение, - интеллигенцию, людей умных образованных,- духовенство, и тех, кто мог и умел работать и естественно людей независимых. Система была построена на тотальной зависимости граждан от государства, а сопротивляющихся системе, власть безжалостно уничтожала и за шестьдесят лет повыбила почти всех, вот и не было у Мишки  примера, он просто не знал таких людей. Опять хочется сослаться на В.С. Высоцкого: «Настоящих буйных мало вот и нету вожаков». А в самой власти процветало серость, хамство и бескультурье. Откуда же личности? – Спрошу я Вас.

На следующий день, Майкл явился к Триппу, получил спецодежду и пошел в десятый бокс. Там Билли наводил порядок.
-Значит так, Мак – начал он последний инструктаж – как автобус заедет в бокс, спроси у водителя, какие операции он хочет выполнить? Если только снаружи, то тариф один, если и внутри то другой. Вот таблица расценок, сверяйся по ней. В основном все водители их знают, но ты должен заранее обозначить сумму. Чистка салона не входит в твои обязанности. Его моет отдельная бригада девушек. Если водитель заказывает мойку салона, нажми вот на эту кнопку. У них там, в помещении, загорится лампочка с номером бокса, и они сразу же придут. Но если они заняты, или не скоро освободятся, тебе сообщат по переговорному устройству об этом. Вот оно это устройство. Уточни, когда они смогут приступить. Предупреди водителя о задержке, и если он торопится, предложи ему свои услуги по чистке салона, но только не в полном объеме, а лишь пропылесосить и все. С водителями будь вежлив и услужлив. Они платят деньги. Знакомься с ними, имена запоминай, тогда и чаевые будут хорошие. Вот собственно и все! Как обращаться с оборудованием я тебя вчера научил. Действуй! А я пока подожду, когда заедет первый автобус, и если, что не так, то подскажу.

В это время за автоматической дверью бокса раздался гудок.
-А вот и первый – сказал Билли – нажми вон на ту кнопку Мак!
-Здравствуйте мистер Картер!- Обратился Билли к водителю, после того как он заехал в бокс и вышел из машины – как прошел рейс? Как ведет себя ваша колымага? Как семья дети?
-Спасибо Билли! Все хорошо! А это кто?
-Новичок мистер Картер. Он будет мыть ваш автобус. А я просто ввожу его в курс дела. Вот Майкл познакомься, это мистер Бенни Картер.
-Здравствуйте мистер Картер.
-Здравствуй Мак – добродушно ответил Картер и добавил – по полной программе мальчики.
-С двигателем? – Уточнил Майкл.
-Нет, Мак, я его в прошлый раз мыл.
Майкл глянул на таблицу тарифов:
-Сто долларов, мистер Картер.
-Знаю, знаю – отмахнулся водитель – ключи в замке, если меня не будет, а ты закончишь, выгони автобус из бокса, мне надо в диспетчерскую сходить.
-Слушаю, мистер Картер! – С готовностью ответил Майкл и подождав пока водитель выйдет, повернул вопросительное лицо к Билли:
-Ну, как?
-Нормально…
-Слушай Билли, а ведь я боюсь садиться за руль!
-Пустяки. Пойдем, в салон я тебе покажу.
Показав Майклу, рычаги управления и запуск двигателя Билли предупредил:
-Только на газ не жми! В нем дури и так хватает. Давай вызывай девчонок. Пока они салон почистят, ты как раз и свою работу сделаешь. Майкл нажал на кнопку. Из переговорного устройства донесся мелодичный голосок:
-Сейчас идем!
-Ну, давай Мак! Я пошел.Сессия на носу. Да с девчонками подружись. Девчонки хорошие! И Билли ушел. Не успел Мак включить микшер, как боковая дверь открылась, и вошли две девушки. Одна из них грациозная негритянка произвела на него такое впечатление, что он даже не смог ответить на приветствие. При первом же взгляде на нее Мак понял, что она прекрасна, и никто на земле, кроме него не знает об этом. В горле у него, что-то само собой пикнуло, и он сконфуженно умолк.
-Ну, вот Сара – сказала со смехом белая девушка – говорила я тебе сделай лицо попроще, а то парни при виде тебя, теряют дар речи!
И они, рассмеявшись, зашли в автобус и закрыли дверь.  «Вот, блин, что это со мной? Надо же так облажаться?! А Билли тоже мне выразился: девочки хорошие… какие же они хорошие? Да они просто красавицы! Мог бы и поконкретнее предупредить!» - Подумал Мак и с неудовольствием на самого себя, принялся мыть автобус, стараясь не смотреть на Сару, которая мелькала за окнами автобуса, но взгляд помимо его воли фиксировал каждое ее появление.

Теперь, когда первые опасения и страхи за свое нелегальное пребывание в Америке у него прошли, теперь когда он более менее адаптировался, он вспомнил, что на свете живет и прекрасная половина рода человеческого, но знакомиться, правда ни с кем не пытался, хотя еще в мотеле «Золотые ворота» одна из официанток недвусмысленно намекала  ему на более близкие отношения, но он тогда сделал вид, что не понимает ее намеков, потому-что внутреннее напряжение и боязнь быть разоблаченным, не способствовали интрижкам  с противоположным полом. Но сейчас он напрочь забыл о своих опасениях. Сара ему очень понравилась, и на следующий день он решил посоветоваться с Билли.
-Какие проблемы Мак? – Воодушевленно подхватил Билли, - я сам не прочь поближе познакомиться с другой. Ее зовут Тина. Давай пригласим девушек на дискотеку, или в ресторан, или еще лучше снимем небольшой катер с двумя каютами, на день, и прокатимся по озеру «Мичиган» с девушками. А? И со всеми удобствами. Пятьсот баксов, не такие уж и большие деньги. А?
-Неудобно вот так сразу, не познакомившись толком…
-Ну, так кто же тебе не дает, знакомься. Она тут рядом. Подойди, представься и, как положено, пригласи в кино, или просто на ленч. Так и познакомишься!
-Вот, это идея!  Ленч!
И Майкл стал ждать подходящего момента. Но на автобусах, которые он мыл, не требовалась уборка салона, а на те, на которые требовалась, приходили другие девушки. Майкл извелся. Но, наконец, то случай представился. На очередной автобус пришли Сара с Тиной.
-Сара! – Майкл опять почувствовал, как у него запершило в горле, и защемило сердце, - Тина! – Сказал он тоном выше. Девушки улыбнулись. Приободренный улыбками он более мужественно продолжил:
-Позвольте, мне сегодня вечером пригласить Вас на ленч!    Тина многозначительно посмотрела на Сару и произнесла:
-Я бы с удовольствием, но я занята сегодня вечером. А ты Сара? Ты ведь свободна?
-Да, я свободна. – Ответила Сара.
У Майкла радостно прыгнуло сердце:
-Здесь на набережной есть одно кафе «Апполо», там по вечерам играет джаз…
-Я знаю это место…
-Ну, тогда давайте в девять…
-Нет лучше в десять. Мне надо привести себя в порядок после работы.- Еще раз улыбнулась Сара
Мак готов был упасть перед ней на колени и поцеловать край ее прорезиненного фартука. Он еле удержался от этого порыва. На лице у него, по-видимому, была написана вся гамма чувств его одолевающих, так что девушки опять рассмеялись.
-Значит договорились?
-Хорошо.- Ответила Сара – снова улыбнувшись.

Улыбка у нее была на редкость красивая, и не только, всё в ней было прекрасно!  Ряд отменно белых и ровных зубов, оттеняла бархатная смуглая кожа, глаза, вытянутые к вискам, были обрамлены пушистыми ресницами, ямочки на пухлых щечках, полные красиво очерченные губы, точеный носик, округлый подбородок, брови, дугами поднимающиеся над черными как ночь глазами,  слегка удлиненный овал лица  обрамленный шелковистыми волосами, вся эта соразмерность деталей рождала красоту, от которой щемило сердце. «Да Бог потрудился над Сарой Дакос» - подумал Майкл, не сводя глаз, с ее прелестного лица. – Боже пусть никто больше не видит того, что вижу я» - мелькнула в голове ревнивая мысль.

Остаток дня он провел как во сне, и Билли пришедший его сменить заметил это его состояние и спросил:
-Что с тобой Мак? Заболел, что ли?
-Заболел…
-Чем?
-Ни чем, а кем!
-Так кем же? Уж не Сарой ли?
-Да Билли! Влюбился «по уши»! Сегодня у меня с ней свидание в «Апполо»
-Молодец, Мак! Если, что, то я могу не приходить сегодня домой.
-Я не уверен, Билли, что все прямо с первого раза получится.
-А вдруг? А тут я нарисуюсь? Испорчу вам весь вечер. Нет, Мак. Давай так. Получится, не получится, а я, домой, сегодня не приду!
-Спасибо Билли! Я твой должник…
И Мак побежал домой готовиться к свиданию. По большому счету, девушек у Мишки не было. Были, конечно, школьные увлечения, например - платоническая любовь к учительнице английского языка. В институте нравились некоторые, например Жанна Шаймиева, но Мишке она была не ровня. Ее родители были известные люди. Отец писатель, мать общественный деятель, брат знаменитый спортсмен. Родня тоже как говориться подстать, да и ухаживали за ней такие же видные люди из высшего общества, и хотя Жанна и была добрейший души человек, но подступиться к ней Мишка и не мечтал. Были еще и девушки со двора, где он жил, но одним не нравился он, другие не нравились ему, и потом учеба, учеба и учеба. Так, что какие уж тут девушки? Некогда было. Сказать разве, что о мимолетных связях с девицами легкого поведения? Ну, так это было просто удовлетворение полового влечения, которое не затрагивало его душу. Он их не любил, а просто был благодарен им за близость. Хотя опыта он от них, понабрался. Да и привлекательным он себя не считал. Так нормальный парень, ничего выдающегося. Он и вел себя соответственно, не навязываясь, не угодничая и не унижаясь, стараясь всегда быть самим собой. Ибо как он считал: «лучший друг человеку, это он сам самому себе в первую очередь» и этот постулат, вполне удовлетворял его и без того небольшим амбициям. И он откладывал любовь, на потом. И теперь выходило так, что Сара Дакос, черная американка, могла стать его первой, по сути, любовью. Но не стала. Она погибла в тот же вечер, когда шла к нему на свидание. Ее сбил пьяный водитель прямо на набережной, где и машин то быть не должно. За ним гналась полиция и он, перепутав поворот, выскочил на пешеходную дорожку, которая вела к «Апполо» и в наступивших сумерках не заметил идущую к кафе Сару.
Мишка, очень сильно переживал по поводу ее гибели. После похорон, оставшись дома один, он плакал навзрыд, как никогда не плакал. Выпросив у Тины фотографию Сары, он спрятал ее в бумажник и часто вынимал, любуясь прекрасным лицом, и слезы сами наворачивались у него на глазах. Несостоявшаяся любовь, трагически прерванная в самом зародыше, ранит сердце всегда сильнее, чем любовь пережитая и окончившаяся сама собой. И эту боль Мишка носит в сердце до сих пор. Да, да уверяю вас! Он сам говорил мне это, а, сказав, отвернулся к окну, и я увидел, как по щеке у него побежала скупая мужская слеза…

Жизнь, между тем продолжалась. Наступила и окончилась зима и пришла весна. Билли уехал на учебу, а Мишка стал помощником управляющего, и уже больше не мыл автобусы. На месте Билли, на квартире появился новый компаньон, пуэрториканец, и Мишка стал брать у него уроки испанского языка. К его удивлению испанский давался ему очень легко и уже через месяц, он понял смысл выражения «puta chigada cabrone». Это оказалось испанское ругательство. Вместе с Вилли, они, как и планировали, сходили на концерт Эллы Фитцджеральд, где Мишка хоть немного отошел душой после гибели Сары. Элла, в те годы уже постепенно сходила со сцены. У нее уже были ампутированы ноги, и она пела сидя, но голос остался таким же прекрасным и щебечущим каким и был. Элла оказалась мастером по части бесконтактного эротического массажа, а ее тембр частота и диапазон, вызывал у Мишки сексуальное напряжение, что впрочем, и неудивительно. Женщин у него не было давно. После концерта попрощавшись с Вилли, он, уже довольно неплохо зная город, отправился в район, где обитали «ночные бабочки», и, найдя одну девушку, чем-то напомнившую ему Сару, купил ее на всю ночь. Ее звали Эллис, и Мишка стал часто пользоваться ее услугами. Постепенно они подружились. Эллис оказалась добродушной и не очень образованной девушкой без комплексов, она любила выпить и погулять. Мишке как раз и нужна была такая, и не больше и не меньше. Связь с Эллис и заставила Мишку покинуть Чикаго. Из-за дружеского расположения к Мишке, она перестала брать с него деньги, и ее сутенер, ворвавшись однажды в комнату, которую они снимали для любовных утех, стал избивать ее. Мишка вскочил голый с кровати, и с силой оттолкнул сутенера от Эллис. Та, воспользовавшись этим, вытащила из сумочки маленький черный браунинг и хладнокровно застрелила сутенера, потому-что он уже достал свой пистолет, и если бы не проворность Эллис, неизвестно, чем бы все это кончилось.
-Все, Мак рвем когти! – Сказала, Эллис и быстро собравшись, ушла.
Мишке ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Зайдя, домой и, собрав свои вещи, он покинул квартиру. Из автомата он позвонил Вилли и, объяснив ему, суть дела, вышел на трассу и тормознул первый попавшийся грузовик.
               
                САНТА-КРУС

-Ты случайно, не работал в мотеле «Золотые ворота»? – Спросил его, водитель грузовика молодой худощавый парень, чем-то похожий на Элвиса Пресли.
-Да, подрабатывал там, в прошлом году.- Ответил Майкл
-То-то, я смотрю знакомое лицо. Я останавливался там однажды и видел тебя. Меня зовут Бенни Гудвин. А ты, Майкл, я знаю!
-Очень приятно, Бенни, встретить ночью, на трассе, старого знакомого. Но, честно говоря, я Вас не припоминаю. Я ведь там посуду мыл…
-Я видел тебя с Эдом Риккетсом. Вы проходили мимо моей машины с полными мешками крабов.
-Да, точно! Мы каждый день ходили на залив за крабами. Как там Эдд поживает?
-Я был там недели три тому назад. Все было в порядке.
 А сейчас, Бенни, Вы, куда путь держите?
-В Калифорнию. В местечко Санта-Крус. У меня в трейлере разобранные пляжные домики. Выполняю заказ владельца пляжного комплекса мистера Марко Вукчича. А ты, Мак, куда хотел бы добраться? Не в «Золотые ворота»?
-Нет, Бенни! Если ты не против, я с тобой, в Калифорнию. Устроюсь куда-нибудь на пляж, и работа и отдых. Так сказать, приятное с полезным, а то я всю зиму проработал на автомойке, постоянно в сырости, простудился, долго болел. Теперь, вот хочу на солнышке отогреться!
-Ну, что ж Мак. Я не против. Скучно в одиночку ехать. А тут попутчик, да еще знакомый. И перед Марко, я замолвлю за тебя словечко, может и найдется у него для тебя работа!
-Спасибо Бенни!
-Не стоит благодарности, Мак.
-Тебе, Бенни никто не говорил, что ты похож на Элвиса Пресли?
-Говорили, Мак и не раз! Да я и сам стараюсь быть похожим на него. Видишь и прическа и баки как у Элвиса. Я его поклонник! А тебе он нравится?
-Как может, не нравится Элвис Пресли!? Король рок-н-ролла! Я его обожаю! Особенно «Отель, где разбиваются сердца». Кстати, Бенни, он ведь тоже был водителем грузовика!
-Да, был! Но у него помимо грузовика был еще и голос! А вот у меня нет.
-А жаль!?
-Да уж! Может, поставим кассету с Элвисом?
-Давай, Бенни!

И Гудвин включил магнитофон. Таких магнитофонов у Мишки на родине еще не было. Назывался он «Токара» и был стереофоническим, что тоже было Майклу в диковинку. И качество записи  было отменным, не то, что слышал Мишка у себя в Казахстане. С шумами, с хрипом и треском на рентгеновских пленках, или как говорили «на костях», записанных неизвестно где и неизвестно кем. Но даже такими записями, люди гордились. Так под бархатный голос Элвиса Пресли они и доехали до Калифорнии, в местечко под названием Санта-Крус, на тихоокеанском побережье Соединенных штатов.

Несмотря на то, что была ранняя весна, солнце в Калифорнии палило во всю свою силу. По сравнению с холодным климатом в Чикаго, здесь был просто рай земной. Работа для Мишки нашлась. Владельцу пляжного комплекса, Марко Вукчичу, югославу по происхождению, требовался, на лето, уборщик пляжа. После того как Бенни Гудвин, представил Мишку хозяину, Вукчич, дружелюбный и добродушный толстяк, произнес такую речь:
-Вот, что дружок, хоть ты и приехал рановато, и это будет мне стоить лишнюю сотню, я возьму тебя. До открытия сезона еще две недели и я обычно набираю рабочих за день-два до этого, но для тебя, так и быть, сделаю исключение. Благодари мистера Гудвина, это он похлопотал за тебя. А работа несложная. Когда с пляжа уйдет последний отдыхающий, берешь грабли, большое сито, мешок, и убираешь свой участок, так, чтобы песок был чистый. Убираешь все бумажки, жвачки, осколки, если таковые будут, потом просеиваешь песок через сито, верхний слой, потому-что туристы, часто теряют на пляже разные цепочки, брелоки, часы, монеты и всякую дребедень, и если, что найдешь, сдавай администратору гостиницы мистеру Пайну. Владелец потерянных вещей, которые ты нашел, обязательно платит вознаграждение. Это твой дополнительный заработок. Питание и жилье бесплатно. Жить будешь в пляжном домике. Днем можешь делать, что хочешь, купайся, загорай, спи, отдыхай одним словом, а ночью убирай пляж. Уберешь свой участок – свободен. Оплата, пятьдесят долларов в неделю. Устраивает?
-Вполне, мистер Вукчич. А каковы границы моего участка?
-Молодец! Обычно мало кто задает такой вопрос, все думают, лишь бы работу получить, а какой участок надо убирать, не интересуются. Участок тебе завтра покажут, но я скажу, примерно с футбольное поле. И пока нет отдыхающих, наведи на своем участке порядок. Осмотри лежаки, зонтики, и если заметишь какие-либо недостатки, доложи мне или администратору. Ну, пока все. Видишь вон тот ряд домиков?
-Вижу…
-Занимай любой. Они все открыты. Ключи внутри. Сходи потом к мистеру Пайну, скажи ему, что ты новый сотрудник, он позвонит кастелянше, ее зовут Цецилия Пайн (она жена администратора) у нее ты получишь белье. И, зайди еще в ресторан, там найдешь шеф-повара, его зовут Фрэнк Скримджер, скажешь то же самое и ему, он покормит тебя, если голоден. Там для персонала есть отдельная комната, он тебе покажет твое постоянное место. Вопросы есть?
-Нет…
-Ну, иди. Устраивайся. У меня дел много…
И Майкл пошел устраиваться. Домик ему понравился. Он был небольшой, но уютный. Маленькая прихожая, душ, туалет, комната с широкой кроватью, холодильник, телевизор и кондиционер. Наличие кондиционера, Майкл оценил впоследствии, когда столбик термометра в его комнате зашкаливал за сорок градусов. В это время раздался стук в дверь.
-Открыто! – Крикнул Майкл.
Зашел Бенни Гудвин:
-Ну, как ты тут? – Спросил он, и, осмотревшись, добавил:
-Слушай, Мак, да тут у тебя просто здорово! Брошу свой грузовик и поселюсь на лето здесь!
-Давай Бенни, уборщики еще требуются!
-Нет, Мак! – Рассмеялся Бенни – уборщиком я не пойду. Я если и поселюсь здесь, то, как турист. Я хорошо зарабатываю, и пятьсот баксов, за сутки, спокойно могу себе позволить. Но дело в том, что рейсы у меня расписаны на месяц вперед.
-Ну, так и приезжай через месяц!
-Постараюсь. – Вздохнул Бенни – конечно хотелось бы отдохнуть, но не всегда получается. Лето – самый разгар грузовых перевозок, и можно очень хорошо заработать, и бывает жаль тратить время на отдых. Но, где-то через месяц, мне надо будет ставить грузовик на профилактику, здесь недалеко, в Лос-Анджелесе. Пару недель он будет стоять, и вот тогда-то я и приеду!
-Как приедешь, Бенни, заходи прямо ко мне. – Пригласил его Майкл.
-Непременно, Мак! Обязательно зайду.
-Да, кстати  Бенни, если будешь в «Золотых воротах», не говори Эду, что я здесь!
-Почему?
-Понимаешь, я обещал ему, что приеду к нему на лето, а сам как видишь... Неудобно будет…
-Хорошо, Мак! Нет проблем. Да и вряд ли я попаду в Сан-Франциско. Отсюда я поеду в Детройт, а это совсем в другой стороне. Ну, прощай, Мак. Мне пора!
-До свидания, Бенни! Увидимся!

И Гудвин уехал, а Майкл пошел к администратору мистеру Пайну. Познакомившись со всеми, как и велел Вукчич, и плотно пообедав у Фрэнка, он пришел в свой домик, включил телевизор, лег на кровать, и задумался. Он думал о родителях; «как они там», о своих товарищах; «что они обо мне думают», о Пинчуке; «где-то он теперь?»
Родители его, в это время особых неудобств не испытывали. Дело в том, что Советский Союз, в начале восьмидесятых уже дал трещину. Стареющий генсек Л. И. Брежнев, постепенно терял контроль над государством, а чиновники всех мастей думали только о собственном благополучии. И хотя советская власть все еще была достаточно сильна, но дни ее были сочтены. До конца оставалось девять лет. И Контора Глубокого Бурения (КГБ), уже не зверствовала, так как прежде. Конечно, Мишкиного отца вызывали в эту самую контору, но ограничились лишь беседой и угрозами. На партийном собрании, его тоже прорабатывали: вот, мол, ты не дал своему сыну достойного воспитания, вкатили выговор и тем и удовлетворились. Мишкин отец недоумевал: почему с ним так мягко обходятся? Но он не знал, что Пинчук тоже не вернулся, а студентам, которые были в Америке, было строго-настрого, приказано молчать. Они и молчали. Кому же хочется отчисления из института? И Мишкин отец пришел к выводу, что все это только прикрытие. Он знал о Мишкином желании стать разведчиком, и думал так: возможно, что Мерлан получил задание остаться в Америке, и с блеском выполнил поручение. Следовательно, не стоит особо волноваться и переживать. Его сын может стать героем. Так он и объяснил своей жене, а Мишкиной матери. Та тоже успокоилась. И они стали жить как прежде, дожидаясь возвращения сына из заграничной командировки. Отец даже стал втайне гордиться своим сыном, и ходил с гордо поднятой головой, хотя и стал выпивать понемногу – сын-то был единственный – и тревога за его судьбу не покидала его. Забегая вперед, скажу, что он не дождался возвращения сына и умер в год, когда развалился Великий и Могучий. А Мать Мишкина жива до сих пор.
Что же касается Пинчука, то он сразу пошел по неверному следу. Ему почему-то казалось, что Мерлан прибьется к району, где жило много русских эмигрантов, а именно в Брайтон-Бич. Он и направился туда. Приспособиться к жизни в Америке, Семён так и не смог, и влачил жалкое существование, выпрашивая подаяние у ресторанов и  в местах отдыха (наподобие Кисы Воробьянинова), типа, «подайте на пропитание бывшему, кегебешнику»,   и ночуя где придётся. А перспектива покинуть Брайтон-Бич, и действительно искать Мишку приводила его в ужас. Не зная ни одного слова по-английски, он понимал, что эта затея обречена на провал. А в Брайтон-Бич, даже вывески на магазинах были на русском языке! «Освоюсь» - думал он – «а там видно будет. Уж лучше здесь под забором, чем там за забором с орнаментом из колючей проволоки», и вспоминал одну где-то услышанную им поговорку «лучше калымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме». На Мишку он был, конечно, обижен, но занятый борьбой за выживание, он стал замечать, что обида как-то сама собой постепенно рассасывается, и Пинчук уже не думал о его убийстве. Он желал встретить Мишку и хотя бы набить ему морду. Но и это, ему было не дано. Мишку он встретил через пять лет, когда тот приехал в Брайтон-Бич специально на концерт Вилли Токарева, но не узнал его, что и неудивительно. Узнать Мишку в том стройном и прекрасно одетом парне, который прогуливался по набережной Брайтон-Бич, с пышнотелой миловидной дамой, было невозможно. Мишка мимоходом кинул нищему, с печальными глазами, который сидел на набережной, в шляпу, лежащую перед ним, несколько монет и проследовал дальше, и только отойдя уже на приличное расстояние, вдруг вспомнил, где же он видел эти печальные глаза и лицо, выражающее скуку. «Да это же «просто Сёма!»  – Высветилось у него в голове. «Ну, надо же! Вот так встреча»! И ему захотелось вернуться и поговорить с нищим, но вспомнив обещание Пинчука убить его, он решил не испытывать судьбу, и в тот же день покинул Брайтон-Бич. Дальнейшая судьба Пинчука нам в точности неизвестна. Известно лишь, что он был, в конце концов, арестован и депортирован на родину, вскоре после развала СССР. В чем ему, несомненно, повезло. Его никто не преследовал, и он даже выхлопотал себе приличную пенсию впоследствии и живет сейчас в одном из пригородов Алма-Аты. С Мишкой он больше никогда не встречался, да и не искал с ним встречи. Как и Мишка с ним.

Жизнь на пляже, в курортном местечке, приводила Майкла в восторг. Это была не работа, а настоящий праздник, но и работы тоже хватало. Но Майкл приспособился. Грабли он цеплял себе за пояс, тащил их за собой ряд за рядом, не забывая просеивать песок. Пляж после его уборки был ровным и чистым и представлял собой ухоженную площадку, на которую туристы шли особенно охотно. Вукчич заметил трудолюбие Майкла и поощрил его лишней десяткой, а других уборщиков присылал к нему на участок, чтобы они учились, как надо убирать пляж. На уборку, всего участка уходило три-четыре часа, потом он спал до обеда, потом купался, загорал, катался на водных лыжах, заигрывал с пляжными девушками, благо таковые там были, и даже подружился с одной из них. Она часто посещала его домик, и иногда помогала ему убирать пляж, чтобы он смог побыстрее освободиться, дабы заняться с ней любовью. Английский его уже не вызывал никаких вопросов, а однажды он просеивая песок, нашел золотой медальон. Видимо, цепочка порвалась, а хозяин и не заметил, а когда заметил, было уже поздно искать его, потому-что по песку прошли сотни людей. Он заявил о пропаже администратору, и пообещал, что тому, кто найдет дорогую ему вещь, он даст тысячу долларов. Майкл и нашел, и не только медальон, но и цепочку. Пожилой американец, по имени Кларк Андерсен, не только заплатил, а еще и пригласил Майкла в бар, чтобы обмыть находку. Он оказался владельцем большого ранчо в Техасе, и стал настойчиво приглашать Майкла, посетить его ранчо, когда наступит зима, и работа на курорте закончиться.
-Понимаешь, Мак – с жаром говорил Андерсен, наливая между тем дорогой французский коньяк – мне этот медальон дорог как память,  там, на фотографии мои жена и дочь. Они погибли в самом конце войны. Пароход, на котором мы плыли, был торпедирован немецкой подводной лодкой.- Проклятые боши! Война уже кончалась, а они все еще продолжали пускать корабли на дно!
 Я как раз вышел на палубу покурить, и меня взрывной волной выкинуло в море.… Со сломанной рукой и ребрами, через сутки, меня подобрал катер береговой охраны и доставил на Кубу, где я и провалялся в госпитале почти полгода. И выжил, признаюсь, чудом. А этот медальон, у меня единственная память о них, а к старости я стал дорожить им еще больше!
И он, достав, медальон и поцеловав его предложил:
-Да вот посмотри, какие они были!
На миниатюрной фотографии были изображены молодая белокурая женщина и такая же белокурая прелестная девочка точь-в-точь похожая на мать.
-Ну, прямо, как Мадонна с младенцем! – Одобрительно прокомментировал Майкл – красивые они у Вас были, мистер Андерсен. Сочувствую Вам!
-Спасибо, Майкл! – Прослезился Андерсен – теперь понимаешь, мое состояние, когда я обнаружил пропажу?! Да я места себе не находил! Думал, найдет кто-нибудь, и прикарманит – мало ли чего? А, ты оказался честный, принес и сдал. И мне хочется не просто отблагодарить тебя, а так чтобы ты запомнил! Поэтому прошу тебя, приезжай на ранчо! Там у меня славная и охота, и рыбалка, и лошади элитных пород. Погостишь, столько сколько захочешь!
-С удовольствием, мистер Андерсен, приеду! Мне очень приятно, что Вы так любезны с каким-то мексиканцем!
-Не очень-то ты мексиканец, по-моему. Ну, да это твое дело. Хочешь быть мексиканцем, будь им!
-А почему Вы так решили, мистер Андерсен? – Насторожился Майкл.
-Да знаю я их! У нас в Техасе их полно. Ведь Техас был территорией Мексики и вошёл в состав Соединённых штатов по соглашению заключённому в 1845 году. Кстати, право выхода из штатов, сохраняется у нас по сей день.  А ты не такой. Они все какие-то дубоватые, и американцев ненавидят, разговаривают сквозь зубы, а ты добрый, порядочный и доброжелательный! Я, сынок, старый человек, пожил… и в людях разбираюсь. Давай-ка лучше еще по рюмашечке! И вот еще что, зови меня просто дядя Кларк, без всяких там мистеров!
-Хорошо дядя Кларк! За Ваше здоровье!
И они приложились еще раз. Расстались они совершенными друзьями.
Вскоре приехал, как и обещал, Бенни Гудвин, и они с Майклом, славно повеселились в Санта-Крус. Этот городок несколько отстоял от побережья и находился в отроге Скалистых гор, Сьерра-Неваде, и был расположен практически в сосновом лесу. Пока Бенни, на почте, звонил на станцию технического обслуживания в Лос-Анджелесе по поводу своего грузовика, Майкл от нечего делать, стал читать список городов, куда можно было позвонить с этой почты, и к своему удивлению вдруг увидел знакомое название «Алма-Ата!», и код страны и города. Повинуясь внезапному порыву, он зашел в кабинку и набрал с детства знакомый номер. Родной голос матери, раздавшийся в трубке, взволновал его до глубины души:
-Кым бул? – Спросила она по-казахски.
-Саламат сыз ба, Апа! Мен гой, Мерлан. – Ответил он.
-Сен кайдасын, балам?
-Мен Америка дамын, Апа. Сез калайсез, Апа? – Спросил Мерлан.
-Кудайга шукур, балам!? Сыздын денсаулык гыныз, калай? – Вновь спросила Мать.
-Баре жаксы!- Ответил Мерлан.
-Кашан кайтасын, балам?
-Бельмеймын Апа! Мен коп сулесеге болмайды. Сау болыныз.*

*Кто это?
Здравствуй мама, это я, Мерлан.
Ты где сынок?
Я в Америке мама. Как ваши дела?
Слава Богу сынок, всё хорошо! А как у тебя дела?
Хорошо мама.
Когда вернёшься?
Не знаю, больше разговаривать не могу, до свидания!

   И Майкл положил трубку. На сердце полегчало. Только сейчас он понял, какой груз был у него на душе, и дал себе слово, звонить по возможности чаще.
-Ты с кем разговаривал? – Спросил подошедший Бенни.
-Домой звонил, родителям…
-Святое дело! Про родителей нельзя забывать…
-Как, там твой грузовик? – Майкл перевел разговор на другую тему
-Через три дня будет готов!
-Значит, уезжаешь скоро?
-Да завтра и поеду. Принять надо посмотреть, что и как сделали. Доделать при необходимости. Сутки еще как минимум, понадобятся. Так, что Мак последний денек гуляем сегодня!   
И они закатились в бар, где и просидели часов до двух ночи. А ведь Майклу надо было еще убирать пляж. Но Бенни ему помог, и они едва держась на ногах, все же справились с уборкой когда уже почти рассвело, и на пляже появились первые отдыхающие. Потом отправились спать в домик Майкла, так как Бенни, все равно не смог бы дойти до своего номера в отеле.

Пляжный сезон скоро закончился, и пришла пора уезжать. Марко Вукчич произвел полный расчет Майклу и, добавив премиальные, пригласил его приехать и на следующий год. Майкл пообещал, но уверенности в том, что он приедет у него не было. Здесь на курорте, он загорел, окреп, поправился, и от зимнего недомогания не осталось и следа. Счет в банке увеличился еще на полторы тысячи долларов, и это радовало. Теперь же он решил принять приглашение дяди Кларка, и поехать к нему в Техас. На автобусе он доехал до Сан-Диего, там купил билет на поезд до Сан-Антонио. Путешествие прошло без приключений. В Сан-Антонио, прямо с вокзала он позвонил на ранчо «Лайм-Хорс», Андерсену:
-Дядя Кларк, здравствуйте! Это я Майкл. Я на вокзале в Сан-Антонио!
-Мак! Приехал!?
-Да, дядя Кларк!
-Сейчас высылаю за тобой машину. Черный каддилак, номер – 061 S. Понял?
-Понял дядя Кларк.
-Там на привокзальной площади есть универмаг. Это мой магазин. 
 Управляющего зовут Мел Фокс. Зайди к нему и подожди там. Я ему сейчас перезвоню. Он тебя встретит. Выбери себе все, что тебе нужно. И не стесняйся! Платить ничего не надо!
В универмаге Майкла встретили как родного. Мел Фокс приставил к нему двух симпатичных девушек и велел им провести дорогого гостя по универмагу, чтобы он выбрал себе, что пожелает, но при этом посоветовал:
-На каждом ранчо, есть своя неписанная мода на одежду. Твоя одежда, т.е. которая на тебе не подходит к «Лайм-Хорс». Там одеваются в оливково-зеленые цвета. Девушки тебе подберут все что нужно. Девушки, все в двойном экземпляре! И вот что, Мак, переоденься прямо здесь! Мистеру Андерсену будет приятно увидеть тебя в форме его ранчо.
-Спасибо мистер Фокс! Сам бы я ни за что не догадался.
-Зато, мистер Андерсен догадался бы, что я тебя плохо встретил! Так что взаимно! – Отвечал Фокс.

Через два часа из универмага вышел совсем другой человек. В оливково-зеленой рубашке, в темно-зеленых брюках, в светло-оливковой стетсоновской шляпе и в оранжевых ковбойских сапожках и ремнем с кобурой только что без револьвера, он производил приятное впечатление. За ним тащился служащий универмага с большим чемоданом в руках. Водитель, молодой парень, в такой же одежде, что и Майкл предупредительно выскочив из каддилака и, уложив вещи в багажник роскошной машины, и пригласив Майкла в салон автомобиля, сам сел на место водителя и дал газ.
               
                РАНЧО

Почти все сто двадцать миль от Сан-Антонио до Лайм-Хорс они ехали по автостраде, кроме двух коротких отрезков, одного: где дорога внезапно ныряла в овраг, и так же внезапно из него выныривала и другого усеянного выпиравшими из земли камнями. Как раз после этого места они свернули налево, проехали  мост через небольшой ручей, под названием Берри-крик и, поднявшись по пологому подъему, остановились на вершине холма. С него открывался великолепный вид на ранчо и на окружающую его природу. Харви Грив, водитель каддилака, стал показывать Майклу, где что находиться:
-Вон видишь, Мак сзади ранчо, на горизонте, скалистый утес?
-Вижу…
-Это там начинаются горы Аппалачи, и там кончаются владения мистера Андерсена!
-Вот это да!? Вот это размах!? – Удивился Майкл. Харви самодовольно улыбнулся:
-Это только в длину! А в ширину еще больше! Вся вот эта видимая долина, по которой протекает ручей Берри-крик, и есть территория ранчо. А в ручье, кстати, водится золотистая форель, а вон на тех холмах, что за ручьем, растет знаменитая на всю Америку, черника. А где черника там и голубые куропатки. Сейчас, правда, не сезон охотиться на них, но к твоему приезду мистер Андерсен, велел мне поставить силки, и я изловил с дюжину. Пирог с куропатками и с черникой, просто объедение, сам оценишь!
-Так он, что меня ждал?
-Да, ждал. Он так и говорил: «вот, ребята, кончится пляжный сезон и к нам в гости приедет мой хороший друг Майкл!» Ну и рассказал про медальон конечно. Так, что все шестьдесят человек, обитателей ранчо, ждут тебя, потому-что будет большой праздник! И выпьем и потанцуем! А у нас это редко бывает, так чтобы повеселиться от души…. Работы много. А вон видишь, чуть ниже и левее ранчо, хижину, ну где дым из трубы…
-Вижу…
-Это гостевая хижина. Там для тебя приготовлена комната.
-Ничего себе хижина!? Целый дворец!
-Да она просто так называется, хижиной, а на самом деле там шесть комнат с душевыми кабинками, зал с камином, крытая веранда вокруг всего дома, перед домом площадка для танцев, и ручей  рядом протекает, шумит правда сильно на камнях, но к его шуму быстро привыкаешь, и потом уже не замечаешь.
-А где же лошади? – Поинтересовался Майкл.
-Лошадей здесь нет. Они в пяти милях ниже по долине. Отсюда не видно. Там и ипподром и гуртовщики там же живут. У каждого свой дом, даже у холостых…
-А, ты Харви холост?
-Пока да. Но думаю скоро женюсь. Она тоже здесь на ранчо… Салли зовут,… увидишь еще.
-Познакомишь?
-Познакомлю…. Но имей ввиду, Мак на этой кобылке мое тавро…
-Да, что ты Харви? Ревнуешь?
-Лучше заранее предупредить. Все на нее западают, когда увидят…
-Да… мне это знакомо! И Майкл коротко рассказал Гриву, о Саре. Почувствовав, как навернулись слезы, отвернулся.
-Извини Мак! Я не хотел обидеть тебя… Видно ты любил её?
-Да, Харви, сильно любил!
-Ничего Мак не переживай! Встретишь другую…
-Такую, вряд ли…
-Ладно, Мак поехали дальше. Ждут…

Спустившись с холма, они переехали ещё один мост, через тот же самый ручей. Сразу за мостом на двух резных столбах было что-то вроде арки с надписью вверху: «Ранчо Лайм-Хорс», и ниже «К. Дж. Андерсен». На дороге под аркой стояло с десяток ковбоев на лошадях. Как только каддилак въехал под арку, все ковбои выхватили свои револьверы и стали палить в воздух, приветствуя их, таким образом, и крича «добро пожаловать в «Лайм-Хорс». И так, гарцуя и беспрерывно стреляя, они сопровождали каддилак до самого дома, где на широких ступенях, в оливково-зеленой рубашке с закатанными рукавами и в темно-зеленых брюках, стоял сам Кларк Дж. Андерсен.
-Мак! -  Воскликнул он – добро пожаловать в «Лайм-Хорс»! Ну, утешил старика! И форму одел!
-Здравствуйте дядя Кларк! Рад видеть Вас в добром здравии! – Приветствовал его Майкл, - а форма, это мистер Фокс, постарался!
-Ну, пойдем в дом! – И обращаясь к ковбоям, добавил:
-Всем отдыхать сегодня, ребята! Вещи моего гостя отнесите в хижину. Там в каминном зале, стол для всех накрыт. Угощайтесь! Мы с гостем скоро к вам присоединимся!
-Ура хозяину! – Хором закричали ребята и снова дали залп из своих карманных артиллерийских орудий…
Зайдя в дом, и подойдя к шкафу, за стеклом которого были видны ружья и револьверы, Андерсен открыл его и пригласил Майкла:
-Вот, Мак, выбери себе что-нибудь!
-Зачем, дядя Кларк?
-А затем, что на ранчо, каждый должен иметь свое личное оружие. Это традиция, с давних пор идет, когда надо было защищать свое хозяйство от бандитов, индейцев, да и вообще от любителей легкой наживы.
Майкл нерешительно взял одно из ружей, понравившееся ему своей серебряной насечкой.
-И кольт, кольт, не забудь, а то кобура есть, а кольта нет! – Подбодрил его дядя Кларк – кольт, Мак это не просто оружие, - это атрибут одежды, в первую очередь…
Майкл выбрал и кольт.
-Вот теперь ты полноправный член коллектива ранчо «Лайм-Хорс»! – Торжественно провозгласил Андерсен, - а сейчас идем к ребятам, я тебя представлю, после отдохни немного с дороги, приведи себя в порядок, вечером все соберутся, погуляем…. Завтра скачки, родео и стрельба в цель. Стрелять-то умеешь?
-Не знаю, дядя Кларк, не приходилось…
-Научим, а на лошадях ездил?
-На лошадях, да! Подход знаю!
-Мы сделаем из тебя настоящего ковбоя! Ковбой, Мак, это не только профессия, это образ жизни настоящего мужчины. А настоящий мужчина должен уметь скакать на коне, бросать лассо и стрелять без промаха! А где ещё этому научиться как не на ранчо?! Как тебе такая программа? Подходит?
-Вполне, дядя Кларк. Подходит. Только мне кажется, что Вы уделяете мне слишком много внимания. Я как-то не привык к такому, и чувствую себя неловко…
-Что мне в тебе нравится, Мак так это скромность, но излишняя скромность переходит в занудство! – Рассердился Андерсен, - чтоб я больше этого не слышал!
-Извините, дядя Кларк, но я ничего такого не сделал, чтобы ко мне так относились. Любой мог бы найти медальон…
-Но ты то не любой! И не будем больше об этом. Принимай все как должное и не мучайся. Все в этом мире справедливо, и каждому воздастся по делам его…
-Аминь! – Закончил Майкл.
-Ну, слава Богу! Пойдём к ребятам примем по стаканчику! А то в горле пересохло от разговоров…
И они пошли, и они приняли, и не по одному…

Ковбои, разгорячившись, хлопали Майкла по спине, каждый хотел с ним чокнуться, а Харви Грив объявил во всеуслышание, что берет шефство над Майклом и угрожающе пообещал, что, мол, тот, кто обидит его, будет иметь дело с ним, с Харви Гривом. Но никого этим не удивил и не испугал. Все снова закричали – ура – и, вывалившись всей толпой на площадку перед хижиной, принялись стрелять в воздух. Майкл не отставал от них, и три или четыре раза перезаряжал свой кольт. Всё ему нравилось и ковбои и дом, сложенный из толстых брёвен и зал с десятифутовым камином, и индейские коврики на стенах вместо картин, и персидские ковры на полах и фортепьяно, с увеличенной фотографией жены и дочери Андерсена, на крышке и то душевное тепло большой семьи, которое жило на ранчо. А то, что это действительно большая семья, Майкл понял сразу, и он старался понравиться всем. А вечером, когда начались танцы, он взял гитару и спел про одинокого паренька, который приехал во Фриско, что вызвало бешеную пальбу из револьверов. Ковбои так выражали свой восторг, причем патронов не жалели. Впрочем, у каждого на поясе, в патронташе было никак не меньше сотни патронов… Чего уж там жалеть…

Уставший и счастливый, крепко подвыпивший, уже глубокой ночью, Майкл кое-как дошел до своей комнаты и еле раздевшись, повалился на кровать и уснул. И снилось ему, как он на потном и горячем мустанге, преследует шайку бандитов и как перестреляв их всех берёт в плен главаря, и доставляет его на ранчо на суд дядюшки Кларка, и как все ковбои восхищаются его мужеством и безоговорочно признают его лучшим среди них, а самая красивая девушка дарит ему свой шейный платок…

Утром, проснувшись, он действительно обнаружил  на своей шее платок, но кто ему его подарил, решительно не помнил. Выйдя на террасу, Майкл чуть не упал, поскользнувшись на стреляных гильзах, и решил убрать их, пока кто-нибудь не убился. Найдя совок,  веник и ведро он принялся за дело. Собрав целое ведро на веранде, он перешел во двор, и там собрал ещё ведро.  «Да, постреляли» - подумал он. В это время открылось окно, в каминном зале и из него раздался зычный голос управляющей гостевой хижиной, миссис Мими Джордан:
-Ты, что это делаешь, Мак?
-Да вот гильзы убираю…
-Это не твоё дело. Есть, кому убирать! Иди-ка лучше завтракать!
На завтрак ему подали апельсиновый сок, гречишные оладьи с ветчиной, джем из знаменитой черники, икру белой сельди с приправами из душистых трав, кофе, и на выбор джин, виски, коньяк, текилу и ещё пару незнакомых напитков. Майкл, по опыту выбрал джин с тоником, и уже после второго стаканчика почувствовал себя значительно лучше. Тут как раз подошёл и дядя Кларк:
-Доброе утро Мими, доброе утро Майкл, как самочувствие?
-Доброе утро, дядя Кларк, самочувствие прекрасное!
Кларк кинул взгляд на стол и спросил:
-Икру, пробовал?
-Нет ещё…
-Напрасно. Джин лучше всего закусывать икрой. Давай-ка попробуем. Налей нам Мими, по стаканчику!
Действительно, икра после джина, показалась необыкновенно вкусной.
-А платок откуда? – Прожевывая икру, спросил дядя Кларк.
-Не знаю дядя Кларк. Утром проснулся, а он у меня на шее…
-Ты, что же не помнишь, кто тебе его повязал?
-Хоть убей…
-Серьёзное дело. Ты знаешь, что означает платок, повязанный, девушкой, тебе на шею?
-Нет…
-Ты ей нравишься! Вот, что это означает! А ты даже не помнишь, кто это сделал!? Если не узнаешь точно, то тебя могут ждать серьёзные неприятности. Это Техас Мак!? Мими, поди-ка сюда. Как ты думаешь, Мими, чей это платок?
-Тут и думать нечего, мистер Андерсен, это платок Джулии Маги, её цвета… Она дочь  Мэттью О” Маги, который там возле утёса живет…
-Знаю, знаю, Мими, а он сам вчера был? Я его что-то не видел…
-Нет, мистер Андерсен, он не мог. У него кобыла должна вот-вот ожеребиться…
-А-а… то-то дочка и разгулялась.… Вот, что Мак, - Мэтт, очень серьезный мужчина, дочь у него единственная, жена умерла, лет пять тому назад, и он в дочери души не чает… Кобылка она необъезженная, под седлом не ходила… так, что будь осторожен. За ней многие ухлестывали, но она всем от ворот поворот дает. А тут…! Ну, надо же…! Ай да Мак!
-Да не помню я, дядя Кларк!
-Если, ты ей платок вернёшь, то обидишь её, а если не вернёшь, - тем более, что ты его принял – значит ты не против завести с ней отношения. Но если и внимания не будешь обращать, на неё, после этого, то тоже обидишь. Теперь ты понимаешь, в какой ситуации ты оказался?
-Да, я даже не знаю, как она выглядит!? Что же мне теперь делать, дядя Кларк?
-Пока ничего. Сейчас мы с тобой поедем на ипподром. Она там наверняка будет, я тебе её покажу.… Подойди, поговори, будь сдержан, объясни, что хватил вчера лишку, и поэтому мало что помнишь, ну да ты и сам знаешь, что надо говорить и как себя вести.… А в случае если она тебе понравиться, так и женись! – Загорелся дядя Кларк – почему бы и нет?! Мэтт, человек состоятельный, приданое за дочкой даст, хорошее, а я тебе помогу, построим вам дом, и заживёте как голубки. И для ранчо это хорошо – на одну семью больше – и детки ваши станут ковбоями! А? Мак?!
-Вот это было бы хорошо! – Вступила в разговор миссис Джордан, - ей давно пора замуж, да и Мак парень хоть куда, и поет и танцует и трудолюбивый. Смотрю, сегодня утром, а он гильзы убирает…
-Да ну?! – Удивился Андерсен.
-Точно!- Подтвердила миссис Джордан.
-Дядя Кларк!- Взмолился Майкл – давайте не будем заглядывать так далеко, а то у Вас уже и детки…, а я с ней не знаком ещё!
-Ну, это дело поправимое! Собирайся. Поедем на ипподром. Харви Грив привел сегодня рано утром двух осёдланных лошадей, на них и поедем. Или может быть, Мак, ты предпочитаешь на джипе?
-Нет, нет дядя Кларк! Лучше на лошадях. Надо становиться мужчиной… постепенно…
На ипподроме, после того как, Андерсен показал ему Джулию Маги, Майкл подошел к ней:
-Здравствуйте мисс Джулия, как поживаете?
Джулия смешливо фыркнула:
-А я уж думала, что ты меня и не узнаешь!
-Как можно не узнать столь прелестную девушку! Вы меня обижаете, мисс!

Она чуть откинула голову назад, пристально глядя на него. «Приятная девушка» - подумал Майкл – «небольшие ушки и носик, карие глаза, длинные каштановые волосы, довольно широкий рот, который выглядел очень красиво, когда при улыбке, уголки губ приподнимались кверху». Казалось также, что она ничего не знает о жизни, но всё понимает. Редкий дар. Майкл внезапно понял, что он влип. У него сразу появилось ощущение близости с ней. Установилась какая-то незримая связь. – «Ведьма» - подумал Майкл – «и сама того не знает». «Эта Джулия, крайне опасная девушка» - пришел он к неожиданному выводу. Но выводы выводами, а глаза его между тем, ощупывали её стройный стан, упругую девичью грудь, бедра, похожие на дольки апельсина, длинные стройные ноги, обтянутые тёмно-зелёными бриджами и  обутые в кокетливые ковбойские сапожки. Вся её фигура дышала силой и здоровьем и радостью жизни, и это завораживало до такой степени, что он не замечал ничего вокруг себя. Голова кружилась, ноги стали ватными, а ладони рук липкими и влажными. В паху появилось знакомое ощущение, которое возникало у него всегда, перед близостью с женщиной.

Хорошо, что в этот момент его окликнул подъехавший на жеребце Харви Грив, в жокейском наряде:
-Привет Мак! Привет Джулия! Что вы тут стоите как засватанные? Скачки начинаются. Я во втором заезде. Будете за меня болеть?
-Конечно Харви! – Очнулся Мак – пойдемте Джулия, и, стараясь не смотреть более на неё, взял её под руку. Она удивленно взглянула на него:
-У нас в Техасе так не делают!
-Простите Джулия, я не знаю ваших порядков. Будьте моим наставником?!
-Хорошо! Если, вы, приглашаете куда-либо даму, и она согласна, то она и должна взять вас под руку, а если не согласна, то и не берёт. Ясно?
-Ясно! Но мне не ясно принимаете Вы моё предложение или нет?
-Конечно! Иначе бы я повернулась и ушла!
И просунув свою тонкую ладонь под его локоть, повела к трибунам поучая, на ходу:
-Джентльмен должен идти справа от девушки, так чтобы его правая рука была свободна…
-Для чего? – Не понял Мак.
-Ну, ты дьюд, Майкл! Как для чего? А если кто обидит твою даму или тебя? Ты должен выхватить кольт и застрелить обидчика! Или ты стреляешь левой?
-Нет. Я вообще не стреляю!
-Вчера, глядя на то, как ты ловко обращаешься со своим кольтом, я бы так не подумала.
-Я был вчера в эйфорическом состоянии, и не мог себя контролировать…
-Вот-вот, если уж в эйфории, ты действуешь так быстро, то как же тогда ты, можешь действовать с ясной головой?
-Не знаю, - признался Майкл.
-Ещё быстрее! Надо только потренироваться. Я тебя научу.
-А ты, Джулия, стреляешь?
-Я же в Техасе родилась!
-А, что такое дьюд?
Джулия рассмеялась:
-Дьюд – это презрительная кличка пришлого человека, не нашего, не местного, так сказать. Франт, щёголь, одним словом. Но ты гость мистера Андерсена, и тебе в глаза этого никто не скажет. А Харви Грив, так тот вообще этому человеку голову оторвёт.
-А я думал, он это так, для красного словца сказал.
-В Техасе, Мак, словами не бросаются. И не важно, при каких обстоятельствах они были произнесены! Имей это ввиду.
-А я, Джулия, не говорил тебе вчера что-нибудь такого? А?
-Говорил! – Вновь рассмеялась Джулия.
-И что же?
-Не скажу!- Лукаво улыбнулась Джулия.
-А я тогда скажу Харви, что ты меня назвала дьюдом!
-Ах ты, хитрец! Ладно, я скажу тебе, что ты мне сказал вчера, но только потом…
-Когда же?
-Завтра…
-Нет сегодня!
-Какой настойчивый! Ну, хорошо сегодня, после скачек.
-Договорились. Можно мне будет проводить тебя сегодня домой после представления? Тогда бы и поговорили…
-Что ты Мак? Я далеко живу. Миль двадцать будет…
-Но дорога-то есть?
-Дорога-то есть. Но ночью через лес…? Можешь и заблудиться. Да и медведи в лесу…
-Джулия, у меня ружье и кольт! Пусть медведи меня боятся, а не я их!
-Ну, хорошо…

После скачек, которые выиграл Харви Грив, были организованы стрельбы по движущимся мишеням, в виде медвежьих голов. К своему удивлению их выиграл Майкл, всадив шесть пуль в шесть голов и взял, приз – седло ручной работы с серебряными заклепками, стременами и удилами.
-Майкл, ты продолжаешь меня удивлять! – Поздравил его дядя Кларк.
-Я и сам не знаю, как это у меня получилось. Никогда раньше не держал кольта в руках!
-Видимо у тебя это от природы. Зоркий глаз, верная рука.… Говорил с Джулией?
-Да дядя Кларк! Я хочу её проводить до дома.
-А вот это ты зря! Местности не знаешь, заблудишься. Возьми с собой Харви.
-Нет, дядя Кларк. Я сам! Так уж получилось, что я обещал Джулии, проводить её.
-Ладно. Хорошо, что сказал. В случае чего, мы хоть будем знать, где тебя искать. Но будь осторожен!
-Не беспокойтесь, дядя Кларк! Стрелять я оказывается, умею!
-Да и на лошади, ты сидишь уверенно.… Не ожидал, честно говоря, я от тебя таких талантов! Тем более от мексиканца! – И дядя Кларк хитро прищурился.
-Да будет Вам, дядя Кларк. – Смутился Майкл.
-Ладно! Пойдем на банкет, а то, поди, все уже собрались.
На банкете, устроенном в честь победителей, Майкл сидел рядом с Джулией, и чувствовал её горячее бедро, и смущался от этого. Джулия понимая его смущение, нарочно толкала под столом, своей ножкой, его ногу, и из глаз её так и брызгали смешливые искры.
-Мак! - Шепнула она ему на ухо,- после банкета задержись специально, пока все не уедут.
-А как же?
-Ну, сделай вид, что подгоняешь новое седло, которое ты выиграл. А если кто сунется помогать – скажи, что ты сам должен управиться…
-Ага! Понял!
-А когда увидишь, что я поехала, поезжай вслед за мной, немного погодя. Я буду тебя ждать там под деревьями. Не хочу, чтобы нас видели вместе.
-Почему?
-Потом узнаешь…

Через час или около того Мак, возившийся с лошадиной сбруёй, увидел, как Джулия вышла из ворот ипподрома, и подошла к  коновязи, где была припаркована её лошадь. Махом, взлетев в седло, она подняла лошадь на дыбы и взяла с места в карьер. Только пыль заклубилась. Майкл по хорошему позавидовал мастерству и лихости, с которыми Джулия управляла лошадью. Выждав пока она не скрылась за деревьями, он попытался также лихо взлететь в седло, но у него не получилось. «Не беда!» - Подумал он – «научусь ещё». Пришпорив лошадь, он понесся вслед за Джулией.
-Вот что, Мак! – Сказала она, после того как он её догнал – сидя в седлах, толком не поговоришь. Я тут знаю одно местечко, большой такой амбар, - там сено на зиму складируют – поедем туда там и побеседуем.
-Хорошо, Джулия. Езжай вперёд, а я за тобой.
Поплутав немного по лесным тропинкам, они вскоре выехали на обширный луг, в центре которого и стоял тот самый большой амбар. Спешившись и открыв амбар, Джулия взглядом пригласила Майкла следовать за ней. Заведя коней в амбар и закрыв широкие ворота, Джулия опустившись на душистое и пахучее сено, похлопала ладонью возле себя:
-Садись, Мак! Ты вчера сказал, что хочешь меня. Это правда?
-Я… - начал, было, Мак, но, поняв, что на прямой вопрос, должен быть и прямой ответ, коротко ответил:- Да!
-Я твоя! Можешь взять меня прямо здесь и сейчас! Я хочу этого!
-Но…
-Нет, Мак! Разговоры потом. Или ты берёшь свои слова назад?
-Нет. Но это так неожиданно!
-Не уподобляйся нашим ковбоям, Мак! Они не только сказать ничего не могут, но и сделать. Я их презираю. А ты не такой. Ты прямой решительный и честный. Я полюбила тебя сразу, как только ты ко мне прикоснулся!
Дрожь пробежала по её телу:
-Обними меня Мак! Я не могу больше! – И расстегнув оливково-зелёную рубашку, она освободила свои, упруго выпрыгнувшие, из стесняющей их рубашки, груди. Розовые соски, было видно, набухали прямо на глазах. Мак вспомнил где-то вычитанную им стихотворную фразу: «Сосок как розовый бутон – упруг и свеж и обнажен»! Тут же она расстегнула молнию на темно-зелёных брюках и сняла их вместе с сапожками. На ней остались только белые ажурные трусики. Руки Майкла сами потянулись к трусикам и стянули их, обнажив девственное лоно.
Джулия обхватила его руками за шею и привлекла к себе:
-Ну, же Мак!- Хриплым голосом произнесла она – давай! Мак отбросил все сомнения и взялся за дело всерьёз. Напрягшийся член легко вошёл в лоно Джулии, и,  преодолев некую преграду, устремился в мягкую, влажную, горячую и  податливую глубину. Джулия вскрикнула  и ещё сильнее прижалась к Майклу:
-О-о-о! М-а-а-к! – Простонала она – любимый мой!
 И  вскрикнула ещё раз так, что лошади стоявшие у дверей амбара тревожно всхрапнули. Опустив руки ниже и плотно обхватив её бедра, он выплеснул в неё весь свой пыл. Джулия вздрогнула всем телом, подавшись ему навстречу, и как-то сразу обмякла. Краска сбежала с её лица, глаза закатились. Майкл напугался:
-Джулия, милая, что с тобой?- И похлопал её по щекам. Краска вернулась на лицо Джулии. Она открыла глаза:
-М-а-а-к… - нежно протянула она – я уплыла куда-то. Я почувствовала, как земля уплывает из-под меня, и потеряла сознание. Но это так прекрасно! Я хочу ещё! – Потребовала она.
-Подожди немного Джулия! Мне надо отдохнуть…
-Как я рада Мак! Так всё хорошо получилось… Я ждала, этого и боялась. Но, оказывается, бояться особо было нечего...
Повернувшись к нему и навалившись  своей упругой грудью на его грудь, она стала ласково исследовать тело Майкла.

После второго раунда, они с трудом оторвались друг от друга. Уже темнело, и Джулии пора было ехать домой. Амбар стоял как раз посередине между их домами, и они договорились встретиться здесь, завтра. Поцеловавшись на прощание, они разъехались в разные стороны.
Майкл ехал в глубокой задумчивости. Ничего подобного он, в Америке, делать не собирался. Крутить любовь с девушкой, да  ещё  из Техаса, было, по крайней мере, неразумно. Одно дело в большом городе, как допустим в Чикаго, и совсем другое, на ранчо, которое, в общем-то, напоминало большой колхоз, где рано или поздно всё вылезет наружу. И что потом делать? Да и суровый отец Джулии, Мэттью, не выходил у Майкла из головы. Он уже жалел, что поддался чарам этой смазливой девчонки. Но, что делать – такова жизнь. Разочаровывать Джулию, ему не хотелось. Она, правда, не говорила ему о своих претензиях, но они и так были ясны.

«Жениться»? - Думал он, - «с одной стороны конечно можно; но с другой стороны, при регистрации брака, сразу же всплывет моё нелегальное положение. И что же будет? – Арест? Депортация? А на родине тюрьма!? Вот, что будет. А как же тогда, Джулия? Ведь она верит ему! А в случае, если я буду отказываться от неё, то меня живым из Техаса не выпустят. Мэтт и убьет.  Вот попал! А может быть ей все рассказать? А? Так, мол, и так, я такой-то и оттуда, может она-то ему и поможет, если любит, конечно».
На этой мысли Майкл и остановился. Осталось только выбрать подходящий момент.Прошло больше месяца.
В одно из свиданий, Джулия начала рассказывать о своих мечтах:
-Я, Мак не хочу жить на ранчо! Ведь ты же студент и тебе надо продолжать учебу. Мы поедем с тобой в твой Дирфилд, снимем там комнату. Ты будешь учиться, а я буду вести дом. И я тоже хочу учиться. У меня есть мечта – я хочу стать модельером и жить в большом городе, а отец меня не отпускает. Он хочет, чтобы я вышла замуж за ковбоя и сама бы стала ковбойкой. Но коровы мне порядком поднадоели, и всю жизнь возиться в навозе я не собираюсь. Ты, Мак должен поговорить с отцом.
-Сначала я поговорю с дядей Кларком, но прежде я должен рассказать кое-что тебе. Ты, Джулия, не знаешь, что я не тот за кого себя выдаю!
-Боже мой! – Испугалась Джулия, - а кто же ты?
-Я действительно студент, но не университета «Иглбрук» в Дирфилде, а института иностранных языков в городе Алма-Ате в Казахстане! Есть такая республика, ну, по-вашему, штат, в составе Советского Союза! Так вот – я оттуда! И ещё, я не мексиканец я – казах! Есть такая нация на земле! Я был в Нью-Йорке, по государственной  программе обмена студентами и сбежал, потому-что мне понравилось в Америке, и я захотел изучить жизнь народа Соединенных Штатов. А на родине, если я, конечно, вернусь, меня ждет тюрьма!
-Но почему? Ты ведь не совершил никакого преступления. Каждый человек волен жить там, где ему хочется!
-У нас тоталитарное государство, и стремление покинуть его – это уже преступление! Теперь ты представляешь, с кем связалась? И кстати, ты то тоже ведь не вольна выбирать себе место жительства?
-Я, это совсем другое дело. Не передёргивай, Мак!
-Извини...
-Что же теперь делать?
-Вот я как раз об этом и думаю.
-Что бы ты не надумал, я с тобой! Я люблю тебя Мак! Поцелуй меня!
Поцелуй плавно перетёк в секс. Джулия постепенно входила во вкус к этому делу, и проявляла чудеса изобретательности. Сознание, она, правда больше не теряла, но вскрикивала  по-прежнему. Насладившись друг другом, они продолжили обсуждение своих проблем.
-У нас, Джулия, два пути – говорил Майкл – или мы все рассказываем мистеру Андерсену и твоему отцу, и просим у них помощи или просто сбежим вдвоём. Деньги у меня есть, немного, правда, но на первое время хватит.
-Деньги, Мак не проблема. Мне моя мама оставила около миллиона, я только в прошлом году, когда мне исполнился двадцать один год, вступила в права наследства. А вообще, идея сбежать, мне больше по душе, а то начнутся уговоры, попрёки. Отец тебя возненавидит, ещё чего доброго, донесёт на тебя в полицию. Я его знаю, он на всё пойдёт, лишь бы я не уехала. Главное для него это мои деньги, он не хочет выпускать их из рук.
-Тогда сделаем так; я поговорю с Андерсеном, он добрый, и он меня поймёт, я надеюсь. И он нам поможет. Мы обвенчаемся в церкви, а брак регистрировать, официально  не будем, а весной я с молодой женой уеду в Дирфилд для продолжения учебы, и мы пообещаем вернуться. Твой отец ничего сделать не сможет. А ничего другого мы им говорить не будем. А потом мне, можно и натурализоваться, с твоими-то деньгами, только не как гражданину СССР, а как гражданину Мексики. Но для этого нам придёться съездить в Мексику и купить там мексиканский паспорт, мне говорили знакомые ребята, что у них там это очень просто, даёшь деньги и всё!
-Мак! Ты умница! Поцелуй меня!
Что последовало за поцелуем, вы уже знаете...
-И, по-поводу денег, - отдышавшись, продолжил Майкл – оставь отцу тысяч сто или двести, он и не будет особо возражать, я думаю. Поступившись малым, ты зато приобретёшь свободу. Я только одного не понимаю, почему ты раньше ничего такого не сделала?
-У меня не было мужчины, такого как ты! Опытного и красивого!
-Ну, миссис Джулия, Вы мне льстите!
-Никоим образом! А почему миссис?
-Но, ведь ты уже женщина, во-первых, а во-вторых, моя жена! Будущая жена!
-Да, да я не подумала. А знаешь Мак, женой, оказывается, быть очень приятно. Особенно когда мы будем спать в одной постели каждую ночь! И не украдкой как сейчас, а вполне законно! Поцелуй меня!
Что последовало за поцелуем можно и не рассказывать...
 Недели через три, днём за обедом Майкл рассказал дяде Кларку всё, что они придумали с Джулией, и попросил о содействии, главным образом о помощи с отцом Джулии, Мэттью Маги.
-Так вот ты, куда ездил каждый вечер?! – Удивился дядя Кларк. – Впрочем, я так и думал, что именно это и произойдет, ещё тогда когда увидел у тебя на шее, её платок. Джулия ещё та кобылка! И мать её тоже была такой же. Что-то - воля ваша – есть в них обеих от ведьмы!
-В точку, дядя Кларк, я тоже так подумал! – Подтвердил Майкл – а почему, Вы никогда не спрашивали, куда я езжу?
-В Техасе, Мак не принято спрашивать у мужчины, куда он едет или идёт вечером. Это оскорбление. Можно и пулю, схлопотать. А всё-таки жаль, что ты хочешь увезти её. Но я понимаю учёбу надо продолжать. Но обещай мне Мак, что вы будете навещать ранчо.
-Обязательно, дядя Кларк! Вы столько сделали для меня! Я этого никогда не забуду! Спасибо Вам за всё!
-Пустяки! Я хочу сделать тебе свадебный подарок, как и обещал. Сто тысяч долларов! Чтобы ты больше не работал на пляже!
-Дядя Кларк!? – Ошеломлённо пробормотал Майкл – это очень большая сумма...
-Если бы ты остался на ранчо, то тебе бы пришлось строить дом, обзаводиться хозяйством. Оно бы и обошлось бы в такую сумму, если не больше...
-Но ведь я бы тогда работал бы здесь и приносил бы пользу...
-Мак! Опять ты начинаешь своё занудство? Прекрати немедленно!
-Извините, дядя Кларк, не буду больше...
-А с Мэттью, я поговорю. Значит, говоришь, Джулия хочет оставить ему денег?
-Да. Это её идея.
-Ну, что ж. Во всяком случае, деньги подсластят пилюлю, которою вы ему собираетесь преподнести. Я думаю, он не будет кочевряжиться, а завтра я сам к нему поеду! – Решил дядя Кларк.
-Может и мне с Вами?
-Нет лучше не надо. Ты сегодня увидишься с Джулией?
-Да.
-Скажи ей, пусть уйдет из дома на время, так примерно к обеду, а то Мэтт человек вспыльчивый, и в горячке может натворить дел. Но, как и все вспыльчивые люди, быстро отходит, и к вечеру с ним уже можно будет разговаривать. Конечно, он будет недоволен, что Джулия не выбрала себе кого-нибудь из местных. Но, что поделаешь! Любовь – такая штука....
Вечером, в амбаре, Майкл передал Джулии содержание разговора с Андерсеном.

В амбаре, между тем, было уже прохладно. Стояла золотая осень, иногда шли дожди, но в амбаре пахло летом, и там цвела любовь...
На следующий день, после того как Андерсен уехал на джипе, к отцу Джулии, Майкл не находил себе места, ожидая результатов сватовства. Но всё прошло относительно гладко. Как рассказал дядя Кларк, Мэтт, оказывается, давно знал об их отношениях, и был даже рад, что любимая дочь, наконец-то нашла себе парня по душе. – Он так и сказал – рассказывал дядя, - я, мол, боялся, что дочь останется старой девой, а то что она уедет, - ну, так что ж, - дети пойдут – вернётся. Потому-что для детей, лучше места, чем на ранчо, нет! А внуков он хочет больше всего на свете. Но, он настаивает, чтобы ты с Джулией, до отъезда, жили бы в его доме. Дом, кстати большой, да и хозяйство тоже. И  с тобой он хочет подружиться, поскольку наслышан о тебе, как о порядочном парне, хоть и мексиканце. От денег он отказывается, мол, молодым самим пригодятся. И приданное, за Джулией, он даст приличное. А завтра, Мак мы с тобой поедем в Сан-Антонио, и Джулию возьмем с собой. Зайдем в банк, у тебя, кстати, счет-то есть?
-Да дядя Кларк есть!
-Хорошо! Переведу деньги на твой счет, потом зайдем в универмаг, к Фоксу, вам с Джулией надо приодеться к свадьбе, потом в церковь, закажем венчание... я думаю в ближайшее воскресенье – чего тянуть – а то выпадет снег, так потом и не доберёшься до Сан-Антонио. А сегодня собери ребят, устрой мальчишник. Все, оказывается, всё знают, и даже то где вы встречались! Деревня, одним словом, ничего нельзя утаить. Я заехал на ипподром предупредил всех, так что через пару часов все соберутся. На свидание сегодня не ходи. Я сказал Джулии, что ты будешь занят. И вот что ещё, я, Мак буду твоим посаженным отцом – так положено – поэтому теперь ты можешь называть меня папой.
-Спасибо п. - папа! – С запинкой произнёс Майкл – непривычно как-то... но Вы мне действительно как отец родной!
-Ничего привыкнешь! Детей у меня нет, сам знаешь, а к тебе я привязался... как сын ты мне...
После этих слов Майкл подошёл и крепко по-мужски, обнял Кларка Дж. Андерсена.
На мальчишнике, после того как все немного подвыпили, к Майклу подошёл один парень по имени Баярд Арчер и попросил отойти с ним в сторонку:
-Извини, Мак, что я спрашиваю тебя, но я думаю, ты поймешь, и надеюсь, простишь, за столь бесцеремонный вопрос.
-А, что за вопрос-то?
-Я, Мак два года ухаживал за мисс Джулией, и всё без толку. А ты потанцевал с ней один раз и готово. И я никак не могу понять, что ты ей сказал, или что сделал, и вообще, чем ты завоевал её сердце? Хоть убей Мак, но только, ради Бога, скажи. А?
-Да уж, действительно вопрос... Я и сам, между нами говоря, толком не знаю, чем я вызвал интерес Джулии. А спрашивать об этом у неё – не по- джентльменски, сам понимаешь! Но знаешь, Арчи, я думаю, что с девушками надо быть чуть посмелее. Вот всё, что я могу тебе сказать. А ты уж думай сам!
Арчер извинился ещё раз и задумчиво отошёл к группе ковбоев. А к Майклу подошёл Харви Грив:
-Поздравляю Майкл! Я как узнал о том, что ты женишься, сразу же сделал предложение Салли...
-И как?
-Она согласилась Мак! И всё благодаря тебе и Джулии.
-Нам то за что?
-Ну, как же! Салли когда узнала о вас, она с такой завистью сказала,- вот мол счастливые – что я сразу понял о чем она и тут же сделал предложение. До этого я никак не мог решиться!
-Поздравляю Харви! Надо быть посмелее с девушками, а то их уводят другие...

Итак, началась семейная жизнь нашего героя. Ему пришлось переехать в поместье Мэттью О’ Маги и Джулии. Дом был поскромнее, чем у Андерсена, но тоже хорош. Он был построен лет двести тому назад, одним из первых поселенцев в этих местах, предком отца Джулии, ирландцем по происхождению, Конрадом О’ Маги. С течением времени приставка «О» перестала употребляться в бытовом общении, но на официальных бумагах фамилия писалась полностью – Джулия О’ Маги. Это был старинный обедневший ирландский род, который переселился в Америку в поисках лучшей доли. Во время гражданской войны между севером и югом, которою, как известно, выиграли северяне, Конрад О’ Маги воевал на стороне южан, и после поражения, бежал в горы, в глухое местечко у скалистого утеса. Здесь он построил хижину и стал обрабатывать землю. К нему прибилось несколько беглых негритянских семей и в том числе и белых, которые бежали от войны. Поселение разрасталось, и Конрад О’ Маги стал главным среди поселенцев, поскольку был первым из них. Генерал Грант, командующий армией северян, который стал президентом после окончания войны, объявил амнистию всем кто участвовал в войне на стороне южан,  и Конрад, прослышав об этом решил, поехать в Сан-Антонио, чтобы зарегистрировать свой участок, как фермерское хозяйство. В те годы, по всей стране, люди, поднимали разрушенное войной хозяйство, и Конрад О’ Маги построил лесопилку, остатки которой и посейчас стоят на участке, и стал продавать пиломатериал. Дело оказалось очень прибыльным, и Конрад О’ Маги стал быстро богатеть. В Сан-Антонио, он нашел себе жену, из таких же бедных ирландцев, и  у них скоро родился сын. Назвали они его Теодором. Поместье тогда быстро росло, и всё больше и больше людей работало на Конрада О’ Маги. Вот тогда-то он и построил дом, можно сказать не дом, а настоящую крепость. Времена были смутные, и дом должен был защищать живших в нём людей от всяческих напастей. Сын подрастал, и Конрад постепенно отошёл от дел, и передал все права своему сыну Теодору О’ Маги. Теодор, после смерти родителей, пустился во всё тяжкое. Оставив поместье на управляющего, он, сам переехал в Сан-Антонио и за десять лет беззаботной жизни спустил по казино всё нажитое с таким трудом, его отцом, состояние. Чтобы поправить свои дела, он женился на дочери владельца казино, Деборе Коппел. От этого брака и родился Мэттью О’ Маги, отец Джулии. Ему досталось полуразрушенное хозяйство, и он был вынужден продать, большую часть своего участка, Кларку Дж. Андерсену, который разбогател во время второй мировой войны, на поставках вооружения. Со временем дела у Мэттью, поправились, он женился на девушке, дочери итальянских эмигрантов, Джулии Маццерати. От этого брака  родилась девочка. Назвали её тем же именем, что и мать. Такова, вкратце, родословная жены Майкла, Джулии О’ Маги. Ранчо Мэттью стало просто отделением в огромном хозяйстве К. Дж. Андерсена. Они, впрочем, неплохо ладили и их отношения были дружескими.

Женитьба Майкла, посаженным отцом, на свадьбе которого, был Андерсен, на Джулии, обрадовала О’ Маги. Он теперь становился как бы родственником К. Дж. Андерсена или попросту сватом и это обстоятельство открывало перед ним неплохие перспективы. Он надеялся оставить своим внукам, полноценное хозяйство. Характер у него как уже говорилось выше, был вспыльчивый и сам он был человеком суровым. Тяжкий многолетний труд наложил на него свой отпечаток, и Майклу первое время трудно было приспособиться к нему. Но наш герой, по натуре человек работящий, быстро завоевал уважение своего тестя. В хозяйстве Мэттью было родильное отделение для кобыл, которые вот-вот должны были ожеребиться. И это отделение должно быть тёплым, а отопление работало из рук вон плохо. Температура, на улице, стояла минусовая и Майкл, приглядываясь к работе отопления, поскольку кое-что смыслил в этом деле, понял причину его плохой работы. Объяснив тестю, что надо делать и получив добро, он, заказав новые трубы и краны, исправил отопление, и оно не только хорошо заработало, но и ещё стало экономить топливо. Мэтт, после этого зауважал своего зятя и стал приглашать его по вечерам, пропустить по рюмочке. Джулия удивлялась, глядя на них:
-Вот уж чего я не ожидала – говорила она, ночью в постели – так это то, что ты подружишься с отцом!
-Почему бы и нет! Он у тебя очень хороший человек!
-Вот этого-то я и боюсь! Ты, видимо, сам того не замечая, становишься ковбоем!
-Значит, по-твоему, если человек работящий, то он уже и ковбой?
-Да нет же, Мак! – С досадой воскликнула Джулия, - я боюсь, что ты не захочешь уезжать отсюда. А наш уговор?
-Не беспокойся милая! Наш уговор в силе. Но не могу же я – согласись – сидеть без дела, когда здесь столько работы?
-Здесь всегда, сколько я себя помню, было полно работы.
-Ну, так что же? В своём доме со своим хозяйством, всегда много работы. И её никто не сделает за нас.
-Можно нанять людей, которые будут делать эту работу.
-В тебе, Джулия, говорит твой дедушка Теодор! – Отвечал ей Майкл, который уже был знаком с родословной Джулии.
-Ну и пусть! Денег у нас много.
-Денег никогда не бывает много. – Нравоучительно заметил Майкл – стоит их только начать тратить, как их тут же становится мало. Не успеешь и оглянуться.
-Какой ты, однако, расчётливый!
-Джулия, я женатый человек, и должен думать о будущем своей семьи. Или тебе это не нравиться?
-Нет, нет, что ты Мак! Ты просто меня не так понял.  Я просто легкомысленная! Моя мама была такая же. А дедушка Теодор здесь не при чём. Но рассуждаешь, ты, как человек никогда не евший досыта. Всегда, как-бы, стремишься оставить кусок про-запас.
-Да так оно и есть! Ты верно подметила! – Воскликнул удивлённый Майкл, и принялся, было рассказывать ей о жизни в СССР, но, заметив, что Джулию это мало интересует, умолк.

Зима в Техасе к его, удивлению оказалась довольно холодной и снежной. Всю зиму, Майкл помогал своему тестю по хозяйству. Убирал снег на небольшом тракторе, на нём же и возил сено из того самого амбара, и даже помогал принимать роды у кобылиц, которым вздумало ожеребиться. Мэтт не мог нарадоваться на зятя:
-Тебя, Мак, мне сам Бог послал! Я-то думал, что ты так, дьюд, а оказалось – настоящий ковбой. Теперь я за Джулию спокоен. А то оставайся здесь на ранчо? А Мак? На кой тебе сдалась эта учеба?
-Не могу, мистер Маги, деньги-то вложены уже немалые в это дело.  Что же теперь, учёбу, бросать на полпути?
-Да, да я понимаю. Но как закончишь, приезжай обязательно! Я сделаю тебя настоящим хозяином. Всё ранчо перепишу на тебя. В тебе есть хозяйственная жилка...
-Там видно будет, мистер Маги, не будем загадывать...

На следующий год, однако, им не удалось уехать с ранчо. Джулия забеременела. Беременность проходила очень тяжело. Майкл съездил, якобы в Дирфилд, взять академический отпуск, а на самом деле, просто прокатился до Лос-Анджелеса, покутил там немного и вернулся обратно. Джулию, пока его не было, отвезли в Сан-Антонио и положили в госпиталь, на сохранение, а Майкл с головой ушёл в работу, каковой на ранчо было предостаточно, только по выходным навещая Джулию. Он стал своим среди ковбоев, и ему нравилось их общество. В основном это были простые бесхитростные парни, такие же как и он сам. Лихо взлетать в седло, скакать на лошади, стрелять и бросать лассо, он научился достаточно быстро. Физический труд, здоровый климат и простая пища, сделали из Майкла крепкого, сильного парня. Плечи у него расправились, изменилась и осанка и походка, голову он стал держать прямо и гордо, дядя Кларк в нём души не чаял, и все кругом думали, что, он станет хозяином ранчо «Лайм-Хорс». У Джулии дела были плохи – случился выкидыш. Майкл, со всей осторожностью, перевёз Джулию на ранчо. Молодой организм взял своё – Джулия стала поправляться, и опять начала говорить о том, что это ранчо убьёт её, если они с Майклом не уедут отсюда. «Весной уедем»,- успокаивал её Майкл,- «как и договаривались».

                МЕКСИКА

Весной Майкл с Джулией уехали, но не в Дирфилд, а в Нью-Йорк. Так захотела Джулия. Она раньше не была нигде дальше Сан-Антонио, и Нью-Йорк поразил её, так же как и Майкла, когда он увидел его в первый раз. Они сняли меблированные комнаты в тихом районе Нью-Йорка на 35 западной улице, недалеко от центрального парка. Они могли себе это позволить. Джулия поступила на курсы модельеров, а для Майкла наступили мучительные дни. Он замкнул свой первый круг по Америке, растянувшийся на четыре года, разбогател, возмужал, но именно здесь в Нью-Йорке ничем не мог себя занять. Сидеть дома, тем более в отсутствие Джулии, ему совершенно не хотелось, и он стал, от нечего делать, конечно, часто заглядывать во всякие бары и увеселительные заведения. И пару раз напивался так, что не помнил, как добирался домой. Джулия, впрочем, спокойно относилась к его загулам. Она понимала, что у него должна быть какая-то отдушина, но и не поощряла подобное времяпрепровождение.
-Ты бы лучше съездил в Мексику, Мак! – Говорила она – ты ведь планировал?
-Я не хочу ехать один!
-Но я не могу. У меня курсы. Тем более что мы сейчас готовим к показу свои первые модели. И если они пойдут, то я открою свою мастерскую. У меня уже и штат есть, на примете – девочки с курсов.
-Тебе хорошо, - вздохнул Майкл – у тебя дело есть!
-И у тебя есть дело! Поезжай в Мексику! А то ты так сопьёшься.
-И то верно. Доеду поездом куда-нибудь поближе к мексиканской границе, а там с дальнобойщиками в Мексику. Может и получиться с паспортом?
-Давай, давай Мак! Вот тебе и дело. Переведи деньги в какой-нибудь мексиканский банк, чтобы не возить с собой большую сумму, и поезжай. Как приедешь, дай знать.
-Хорошо, Джулия. Завтра и поеду.

На следующий день, вызвав по телефону такси, Майкл отправился на Нью-йоркский вокзал Пенсильвания. По дороге, машину в которой он ехал, подрезал другой таксист, и водитель Майкла разразился отборной русской бранью, которая зазвучала в его ушах как музыка.
-Ты, что русский? – Спросил он по-русски. Водитель удивлённо обернулся:
-Русский. А ты что, тоже?
-Да.- Ответил Мишка, - давно в Америке?
-Пять лет.
-И как?
-Да, что там, как? Кручу баранку. Так я и дома её крутил. А ты давно из союза? – Спросил водитель.
-Четыре года.
-И как? – Его же словами спросил водитель
-Да так. Дурака валяю.
-По тебе не скажешь. Одет с иголочки, чемодан дорогой, такси вызываешь, а по виду или казах или узбек. А?
-Казах...
-Вы, азиаты, всегда умеете устраиваться. Как зовут-то?
-Мишка, а тебя?
-Вовка... Козлофф!
-Вот, что Вовка, я через неделю-другую вернусь в Нью-Йорк, давай встретимся, поговорим. Телефон есть?
-Есть. – И он продиктовал номер.
Мишка,  вынув записную книжку в кожаном переплёте, записал.
-И книжечка у тебя не из дешёвых и  авторучка «паркер», с золотым пером – Заметил Вовка.
-Ты, Вова, прямо как таксист наблюдательный...
-А я и есть таксист! – Засмеялся шутке, Вовка.
-Сразу видно, наш человек!  Ни один американец не поймёт такой шутки.
-Это уж точно! – Поддержал его Вовка.
Тем временем они подъехали к вокзалу. Вынув бумажник и достав оттуда сотню, Мишка протянул её Вовке:
-Вот возьми, Вова, в знак нашей будущей встречи!
-Спасибо, Миша! У меня сейчас как раз финансовый кризис.
-Рад помочь земляку! Ну, пока!
-Будь!

Пройдя в вокзал, Майкл остановился перед расписанием движения поездов. Один поезд, отправляющийся через час на Новый Орлеан, заинтересовал его. Он знал, что Новый Орлеан, американская столица джаза, находится на берегу мексиканского  залива и от него до Мексики рукой подать. «Доеду до Нового Орлеана» - думал Майкл – «выйду  на трассу, которая ведёт в Мексику, а уж в Мексике найду способ добраться до города Монтеррей, только бы через границу благополучно перебраться».
В своё время Бенни Гудвин, рассказывал ему об этом городе и даже дал адрес одного своего знакомого, который жил в этом самом Монтеррее. По словам Гудвина, этот человек был большой пройдоха по части всяческих не совсем законных дел, касающихся главным образом, контрабанды. Дело в том, что Бенни Гудвин, иногда, чтобы подзаработать, не брезговал и контрабандой, а Альберто Родригес, так звали этого человека, как раз и занимался такими делами. Майкл, конечно, не был уверен, поможет ли ему Родригес, но надеялся, что он хотя бы подскажет к кому обратиться. Размышляя, таким образом, Майкл купил билет первого класса, до Нового Орлеана и сел в поезд. Вагон, в который он вошёл, ему очень понравился. Вагон этот не шел ни в какое сравнение с вагонами в Советском союзе. Чистота, уют, предупредительный проводник, накрахмаленное бельё, одноместное купе с отдельным туалетом и душем, произвели на Майкла очень благоприятное впечатление. Заказав проводнику, обед с коньяком, он улегся на мягкий диван и взял в руки англо-испанский словарь, купленный на вокзале. Он хотел быть готовым к встрече с Мексикой.  «Как-никак, а я мексиканец» - думал Майкл, - « и положение обязывает знать испанский язык». При этом он вспомнил Чикаго, Сару и того пуэрториканца, который учил его испанскому языку.  «Однако» - думал Майкл, – «какой прыжок я совершил в своём развитии за эти четыре года. Да живи я сейчас в союзе, я бы и десятой доли не знал того, что знаю сейчас. И денег таких у меня никогда бы не было. А здесь? Здесь меня проводник называет сэр, подносит чемодан, на полусогнутых бежит выполнять мой заказ, и все с кем я сталкивался за это время, относятся ко мне с уважением, а некоторые даже любят! А ведь я не стал другим человеком, я всё тот же Мерлан Мурзабеков каким и был у себя на родине в Алма-Ате. Там меня мало кто уважал, и никто не любил, кроме родителей, конечно. Так в чём же дело? Дело, видимо в том, что меня окружают другие люди, другая страна, другой народ. Следовательно, всё дело в окружении и в том американском менталитете, который заставляет всех приехавших в Америку, следовать ему. А тот, кто не следует, тот выпадает из числа членов общества и становится изгоем или просто бродягой или нищим, это в лучшем случае, а в худшем либо погибает, либо сидит в тюрьме. Впрочем, что касается тюрьмы, так она идет за мной по пятам, я и еду в Мексику, чтобы избежать её». Мысль эта вернула его к действительности и заставила открыть англо-испанский словарь, но углубиться в него ему не дал проводник, принесший заказанный обед:
-Вот, Сэр! Атлантический тунец, ещё сегодня плавающий в Гольфстриме, тосты, кофе, лимончик, маслины, салат из креветок, коньяк «Ремизье» десятилетней выдержки. Не угодно ли ещё чего? Сэр?
-Угодно! Рюмочку со мной?
-Что Вы Сэр? Спасибо за приглашение, но ни в коем случае. Не положено.
-Ну, хорошо, возьми себе тогда десятку.
-Достаточно и одной  пятерки...
-Тогда возьми две пятерки. Одну и одну. Понял?
-Да, Сэр понял! Если, что понадобится, нажмите вот эту кнопку, и я к вашим услугам. Меня зовут Пит. Пит Дроссос. Сэр.
-Хорошо Пит. Я как пообедаю, позвоню.
-Приятного аппетита Сэр!

Пит, ушел, а Майкл принялся за обед. Тунец оказался необычайно вкусным, коньяк великолепным, кофе бесподобным. После обеда, Майкл опять улегся на диван и снова взял в руки словарь, но так и не прочёл ни одной строчки. Сон сморил его. Проснулся он только на следующее утро. Выглянув в окно, он увидел, что поезд идёт вдоль побережья Атлантического океана. Безбрежная водная ширь расстилалась перед ним. Вода, она и есть вода, но когда её очень много, то она производит сильное впечатление. Мишке до сих пор не приходилось видеть таких океанских просторов. Санта-Крус, где он работал на пляже, не в счет, там был залив, больше похожий на реку, чем на океан, и с высоты полёта авиалайнера океан так не ощущается, как вблизи. Огромные океанские валы накатывались и разбивались о скалистый берег и брызги, тучей поднимающиеся в воздух, казалось, долетают до поезда. Мишка заворожено смотрел на волнующийся океан, в котором чувствовалась и мощь и огромная сила и вся эта масса воды производила впечатление живого существа. Он вдруг вспомнил роман знаменитого польского фантаста Станислава Лема «Солярис», где описывался разумный океан на другой планете и понял, что Лем, видимо, также наблюдал океан, и ему в голову и пришла  мысль, написать о разумной воде, наделённой необычайной энергией и мощью. Вспомнив писателя и о том, что писатели пишут книги, Мишка вспомнил и о своей книге, англо-испанском словаре и взялся за него, но на этот раз основательно.
В Новый Орлеан поезд прибыл глубокой ночью. Майкл переоделся в купе в свой старый джинсовый костюм, купленный ещё в Чикаго, и, рассовав по карманам деньги и спрятав кредитную карточку в потайной карманчик, вышел на перрон. Чемодан, он решил оставить в камере хранения, на всякий случай. В чемодане лежала солидная пачка долларов, и брать её с собой он боялся. Сдав чемодан и заплатив за месяц вперёд, он проследовал на привокзальную площадь. «Найму такси» - думал Майкл, - «попрошу подвезти не трассу, которая ведёт в Мексику, а уж на трассе, кто-нибудь да остановится, не впервой»... Таксист, на привокзальной площади, узнав, что он хочет ехать в Мексику, посоветовал ему плыть морем:
-Намного короче – сказал он – тем более, что через час с морвокзала отходит теплоход, идущий в Мексику, в порт Матаморос, а там до Монтеррея на автобусе можно доехать.
-Ну, тогда на морвокзал – согласился Майкл, подумав при этом – «морем я ещё не плавал, надо попробовать»!

Морское путешествие ему понравилось. И хотя теплоход был старый и облезлый, и с большим трудом преодолевал высокие волны, путешествие на нем оказалось приятным. И не удивительно! Каюта «люкс», в которой и плыл Майкл, обслуживалась по первому разряду, а качка не вызывала у него морской болезни, как у многих пассажиров этого судна, напротив, она ему даже нравилась. Он стоял на верхней палубе, солёные брызги били ему в лицо, в ушах свистел ветер и в этом свисте ему слышался пиратский клич «на абордаж!» и он представлял себя капитаном пиратского корабля, пробивающегося сквозь бурю и пушечную канонаду к своей заветной цели, и напевал слова старой пиратской песни:
В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жаннета» оправляла такелаж
Но прежде чем уйти, в далекие пути
На берег был отпущен экипаж.                Старая  посудина, более двух суток, болталась в море не в силах преодолеть встречный шторм, но в конце концов шторм утих, и корабль благополучно вошёл в порт Матаморос. Всё это время, Майкл наслаждался буйством стихии и ему хотелось чтобы шторм не кончался. Он  не ожидал от себя такого романтизма, но так часто бывает, люди попадая в непривычные для себя условия, вдруг проявляют такие качества, каких и не ожидали в себе обнаружить.
Сойдя на берег, Майкл почувствовал настоящим морским волком, потому-что земля уходила из-под ног. Сказывались последствия двухсуточной непрерывной качки. На таможне не возникло никаких проблем. Майкл показал студенческий билет, и сказал только одно слово по-испански «домой» и был пропущен доброжелательным служащим таможни. Так Майкл оказался в Мексике.

Доехав автобусом до Монтерея он остановился в гостинице «Амбасадор». Это была третьеразрядная гостиница с невысоким уровнем обслуживания, но Майклу как раз и была нужна такая, для того чтобы не выделяться. Здесь в Мексике он представлял себя, как небогатого мексиканского студента, приехавшего на каникулы. На следующий день он решил пойти на поиски Родригеса. Гудвин рассказывал, что он обитает в баре под названием «Ла Морена». Расспросив портье о местонахождении этого бара, оказалось что недалеко, Майкл отправился в путь, обдумывая на ходу как бы начать разговор с Родригесом, и надо ли будет рассказывать ему подлинную историю или ограничиться просьбой о паспорте, напустив на себя таинственность? Так толком ничего не придумав  и решив, что «война план покажет», он зашел в бар «Ла Морена» и оглядевшись подошёл к стойке.
-Здравствуйте сеньор! Как поживаете? – Обратился он к бармену по-испански.
-Спасибо сеньор. Хорошо! Виски?
-Нет лучше текилы.
-Пожалуйста… Приезжий?
-Да. Я вырос в Америке, а родители мои родом из Куэрнавака. Вот я и приехал посмотреть на родину предков.
-Куэрнавак в другой стороне…
-Да, я знаю. Но меня попросил один друг заехать сюда и передать привет сеньору Родригесу.
-Как зовут друга?
-Бенни Гудвин, сеньор.
-Знаю такого. Сеньор Родригес скоро будет…
Майкл присел за столик со своей рюмочкой текилы и стал медленно потягивать, крепкий с сивушным духом, напиток. В это время в бар вошёл крупный мужчина с цветастым платком на шее, в чёрной майке и в белых брюках. На лице у него красовались внушительных размеров усы. Бармен что-то шепнул ему на ухо, показав глазами на Майкла. Майкл понял, что это и есть Родригес. Тот взяв в огромную лапу, кружку с пивом направился к столику. Майкл встал ему навстречу.
-Это ты меня спрашивал? – Усевшись спросил Родригес.
-Да сеньор.
-Откуда знаешь Гудвина?
-Я, сеньор работал в мотеле «Золотые ворота», там и познакомились.
-Что он говорил про меня?
-Ничего, сеньор. Сказал только, что Вы хороший человек и можете помочь мне.
-Чем же, я, могу помочь?
-Мне, сеньор, нужен мексиканский паспорт.
-Ты же мексиканец. Пойди и получи.
-Мне, сеньор, не хотелось бы обращаться к властям…
-Что небось тёмные делишки за тобой числятся? Да?
-В общем, да.
-Какие?
-Да так, пустяки, сеньор.
-Не хочешь говорить, не надо. Мокрых дел нет?
-Нет, нет сеньор! Боже упаси…
-Как приехал сюда?
-Морем, сеньор, из Нового Орлеана до Матамороса, а затем на автобусе. Остановился в «Амбасодоре».
-Значит зарегистрировался на границе. По какому документу?
-Студенческий билет, сеньор.
-Покажи…
-Вот он, сеньор…
-Зачем же тебе паспорт? – С недоумением спросил Родригес.
-Нужен, сеньор Родригес. – Твёрдо ответил Майкл – Вы можете помочь?
-А деньги-то у тебя есть? По виду и не скажешь…
-Сколько нужно, сеньор?
-А сколько у тебя есть?
-Это моё дело! Вы скажите сколько нужно?
-Хамишь?
-Простите, сеньор. Но Вы задали некорректный вопрос.
-Ладно не кипятись! Десять штук!
-Мне Гудвин говорил, что достаточно и пяти…
-Ишь ты! Гудвин… Ладно девять…
-Шесть…
-А, что если мы сейчас проверим твои карманы?
-Пожалуйста! Полтинник наберётся…
-А остальные где? В отеле?
-Неужели я произвожу впечатление дурачка?
-Ладно. Восемь…
-Семь…
-Семь пятьсот…
-Согласен.
-Задаток?
-Нет. Деньги против паспорта.
-Да ты крепкий орешек! – С удовлетворением сказал Родригес – если бы ты не торговался, я вышвырнул бы тебя отсюда в два счёта…
-Когда будет готово? – Спросил Майкл.
-Три-четыре дня.
-Хорошо. Через четыре дня я подойду сюда.
-Договорились. На какое имя?
-Майкл Хуан Гарсия!
-Замётано. Фотография есть?
-Да с собой.
-Давай.

Через четыре дня, Майкл напрасно просидел в баре весь день. Родригеса не было. Бармен тоже ничего не знал. На следующий день история повторилась.  Так прошла неделя, пошла другая. Родригес не появлялся. Майкл за это время несколько раз звонил в Нью-Йорк из отеля, но Джулия не отвечала. Майкл недоумевал – что происходит?  Но наконец-то ему в отель кто-то позвонил и не назвавшись, предложил ему сегодня вечером зайти в бар «Ла Морена». Вечером, взяв с собой заранее приготовленную сумму, Майкл отправился в бар. Родригес сидел за столом в окружении бесшабашных молодых парней. Майкл с удивлением увидел среди них, Бенни Гудвина.
-Приветствую Вас сеньор Родригес, и всю вашу компанию! Бенни, а тебя я особенно рад видеть! Как ты здесь очутился?
Родригес вопросительно посмотрел на Гудвина. Тот утвердительно кивнул ему головой и поднявшись обнялся с Майклом.
-Я, Мак, здесь по делам. А вот ты-то как здесь очутился?
-Бенни, - шепнул ему Майкл – мне нужен мексиканский паспорт, а ты мне рассказывал о Родригесе, помнишь когда мы с тобой гуляли в Санта-Крус?
-Ах, вот оно в чём дело! Сеньор Родригес! – Обратился Бенни к нему, - Майкл свой человек, вы можете доверять ему!
-Ладно, Бенни, раз ты ручаешься за него, тогда всё в порядке! – Сказал Родригес и обращаясь к Майклу добавил: - деньги принёс?
-Да, сеньор Родригес, деньги при мне… А паспорт?
-Вот он…
-Разрешите взглянуть…
-Пожалуйста…
Майкл взял в руки новенький паспорт и увидев свою фотографию в нём, обрадовался – «ну наконец-то у меня настоящий паспорт», с удовлетворением подумал он, и достав из кармана деньги, отдал их Родригесу.
-Спасибо сеньор!
-И это всё?
-А что ещё, сеньор Родригес? – И вдруг поняв, что ждёт Родригес, крикнул бармену - бармен! Текилы на всю компанию! Простите сеньор не сообразил сразу…
Молодые люди одобрительно загалдели:
-Наш! Свой! Молодец! – Слышалось со всех сторон. Родригес улыбнулся:
-Но и  это ещё не всё! Об остальном тебе расскажет Гудвин. Майкл озадачился.
А Гудвин уже в «Амбасодоре», рассказал вот что:
-Родригес через наших общих знакомых, связался со мной и попросил приехать сюда в Монтеррей – есть мол срочный груз. А я знаю, что Родригес просто так просить не будет, ну, я  и приехал – как раз свободное время было – а он и спрашивает, знаю ли я такого Майкла Сосолито? Я сначала не понял, что это он о тебе спрашивает, ну и говорю, посмотреть бы надо. А он и говорит, я помогу ему, если это действительно твой знакомый, но и вы тогда должны мне помочь переправить груз в Филадельфию. Груз мол такого рода, что его должен сопровождать обязательно гражданин Мексики.
-А, что за груз?
-Я не знаю. Текила вроде бы. Да лучше и не знать. Но думаю обычная контрабанда, но переправить её надо, почему-то легально. Тебе завтра надо будет сходить в Американское консульство – здесь в Монтеррее есть – и взять визу, как местному бизнесмену, для поставки текилы в игорные заведения Филадельфии. Договор, и все необходимые документы в порядке. Только я думаю, что там помимо текилы, будет ещё кое-что.
-Что именно? И опасно ли это?
-Конечно. Если что случиться, то крайний будешь ты. Родригес, правда просил меня не говорить тебе об этом, но я считаю, что ты должен знать!
-А отказаться нельзя?
-Что ты Мак?! Тебя тогда отсюда не выпустят! Убить может и не убьют, но мексиканская тюрьма намного хуже американской. И здесь тебе никто не поможет, а в Америке, я хоть передачи тебе посылать буду.
-Вот попал!
-Не горюй Мак! В случае благополучного исхода дела, пятьдесят штук получишь как с куста. Но ты, между нами говоря, сам виноват. Надо было сначала со мной посоветоваться, а уж потом ехать сюда!
-Но, я не знал как с тобой связаться?
-Да, что ты Мак? Тебе ли это говорить? Подошёл бы к любому дальнобойщику и попросил бы объявить по рации на общей волне «Майкл вызывает Гудвина» и всё! Не прошло бы и часа как я бы откликнулся!
-Да действительно. Но прошло много времени. Я не подумал.
-Вот-вот. Думать надо!
-Что же теперь делать?
-Действовать по плану Родригеса. Как я уже говорил, взять визу, одеться поприличнее, чтоб всё было законно, и как только грузовик будет загружен – отправляться в путь. Да ты не волнуйся Мак! На американской таможне, когда есть все необходимые документы, будут только рады пропустить грузовик, и тем самым показать, что грузы лучше возить легально, платя пошлину, чем нелегально – контрабандой. Конечно могут быть осложнения, но это только в том случае, если у них на таможне возникнут какие-либо подозрения, а таковых, я думаю, не будет! Ребята Родригеса всё контролируют, и будут незаметно сопровождать нас до самой Филадельфии. Ну ладно! Теперь расскажи о себе. Где был? Что делал? И зачем тебе понадобился мексиканский паспорт?
Майкл, будучи в тревожном состоянии духа, всё рассказал Гудвину.
-Ну и дела! – Удивился тот, - вот уж не ожидал!
-Да я и сам не ожидал. Всё как-то само собой выходило. Я только плыл по течению. И вот что ещё Бенни, у меня в Новом Орлеане, на вокзале, в камере хранения чемодан. Через неделю я должен его забрать. Оплата кончается.
-Никуда он не денется. Включится автоматический счётчик, когда придёшь забирать, оплатишь и всё!
-А если, как ты говорил про американскую тюрьму, тогда что?
-Да то же самое. Тебе, Мак много не дадут. Если только в грузе не будет наркотиков.
-А вдруг будут?
-Об этом лучше не думать. Да, что ты так беспокоишься о каком-то барахле в чемодане?
-Там не только барахло…
-Ну и дурак же ты Мак! – Догадался Гудвин – деньги надо хранить в банке. И много?
-Сорок штук…
-Тогда мы вот как сделаем. Дашь мне номер ячейки и код и если что не так пойдёт, я эти деньги заберу и на них найму тебе хорошего адвоката. А зачем ты вообще оставил их там?
-На всякий случай. Я ведь думал отсюда морем плыть до Нового Орлеана.
-А, предусмотрел, стало быть, пути отступления?
-Ну да. Но как говорится – человек предполагает, а Бог располагает. Видишь, совсем не так всё пошло, как я думал.
-Не переживай. Запиши код и номер ячейки на бумажке, и если на таможне начнётся обыск, сунь её мне или положи её в бардачок. Если что, я, потом её заберу!
-А у тебя, Бенни, если случится – это что – неприятностей не будет?
-Будут. Но я отверчусь. Скажу, что меня наняли для перевозки груза текилы, и больше я ничего не знаю, а хозяин груза вот он, то есть ты! Так что за меня, можешь не беспокоиться.
-Ну ладно, будем надеяться на лучшее…
После этого разговора прошло ещё недели две, и всё это время шла тщательная подготовка к рейсу. Наконец всё было закончено и Гудвин с Майклом отправились в путь.
На таможне всё происходило примерно так как и предполагал Гудвин. На мексиканской таможне в их документы только глянули, а вот на американской проверка была достаточно дотошной. Но она больше напоминала спектакль, на тему тщательности и дотошности и все участвующие в этом спектакле, добросовестно играли свои роли. Майкл, увлёкшись даже предложил таможенникам, на пробу, коробку текилы, мотивируя это тем, что мол это текила, особого разлива, и что это не взятка, а рекламная акция, рассчитанная на приобретение популярности этого благородного напитка. Таможенники, тем не менее, вежливо отказались, и дали добро на проезд груза текилы, в Америку.

Психологическая нагрузка на Майкла оказалась столь велика, что он, после того как они отъехали от таможни, достал из этой самой коробки, бутылку текилы и залпом опорожнил не менее половины, а потом отдышавшись, прикончил и остальное. Гудвин, напугавшись, что он так много пьёт, посоветовал ему умерить пыл, чем только раззадорил Майкла и он достав вторую бутылку, поступил с ней точно так же. Гудвин пришёл в ужас, но он не знал с кем он имеет дело, а когда Майкл держа в руке третью бутылку, стал рассуждать о преимуществах социалистического образа жизни, перед капиталистическим, он понял, что Майкл сошел ума, и остановившись постарался переправить его в спальное отделение. Уложив его на кровать и пристегнув предохранительные ремни, чтобы он не упал, Гудвин двинулся дальше, заметив при этом, что Майкл так и не выпустил из рук, початую третью бутылку текилы. Утром и она оказалась пустой, а Майкл, почувствовав с похмелья зверский голод, попросил Гудвина, чтобы он остановился где-нибудь там, где можно хорошо покушать. Гудвин, который находился за рулём уже более суток, согласился и остановился в небольшом городке Батон-Руж, где они отдыхали целые сутки, после чего двинулись дальше. В Филадельфии сдав груз, и получив деньги, они расстались. Гудвин уехал по своим делам, а Майкл решил съездить в Новый Орлеан, за чемоданом, благо от Филадельфии до Нового Орлеана было недалеко.

С мексиканским паспортом и многоразовой американской визой, он ощущал себя превосходно! Он уже не трепетал как прежде, перед каждым полицейским, а дерзко смотрел им в глаза, чувствуя себя неуязвимым и свободным. Это было очаровательное мироощущение, и он предвкушал как обрадуется Джулия и как они вместе будут переживать его приключения в Мексике, и то как он с честью вышел из создавшегося положения, хотя он и понимал, что и в этот раз, он, опять плыл по течению, и ему просто повезло, что в течении не было подводных камней и рифов. Но в Нью-Йорке его ждало глубокое разочарование. В квартире, которую они снимали с Джулией, её не оказалось, а на столе лежало письмо:
«Дорогой Мак! Прости меня и не ищи. Я воспользовалась тобой для того чтобы вырваться с проклятого ранчо. Как ты мне однажды сказал – поступившись малым ты зато приобретёшь свободу – я так и поступила. Чек на сто тысяч, лежит в конверте. Ты очень хороший, но ты не тот, кто мне нужен!
                Прощай.
                Джулия».
«Ну что ж» - подумал Майкл – «где-то подсознательно-интуитивно я и ожидал нечто подобного. Ведьма, она и есть ведьма! А деньги её, я отправлю дяде Кларку. Он дал мне их на жизнь с Джулией. Но раз жизни нет, то нет и денег. У меня теперь и своих хватает».

И тут же не отрываясь от стола он написал письмо дяде Кларку:
«Дорогой дядя Кларк! Джулия ушла от меня. Понимая, что я не имею морального права на ваши деньги, я возвращаю Вам, всю сумму. Передайте Мэттью О,Маги, что я сожалею о случившемся и не держу обиды ни на кого.
                Преданный Вам
                Майкл».
Сходив на почту и отправив письмо, он зашёл в банк и переадресовал чек, а выйдя из банка,  позвонил Вовке Козлову.
               
               

                БИРЖА
               
После вышеописанных событий, жизнь Майкла покатилась под откос. Козлофф познакомил его со всеми злачными местами в Нью-Йорке. Он быстро понял, что у Майкла есть деньги и доил его как корову. А когда после двух лет разгульной жизни, Майкл сказал, что деньги кончаются, Козлофф предложил ему сыграть на бирже:
-Понимаешь Миша, - с напором, говорил он ему – все американцы разбогатели играя на бирже. Делается это очень просто. Ты, допустим, видишь, что акции какой-либо компании, падают. Ждешь пока они не упадут до самой низкой отметки. Скупаешь тогда эти акции и опять ждешь когда они поднимутся. У них это всегда бывает – то поднимаются, то опускаются. И вот когда они поднимутся, ты их продаёшь! И всё! Ты богач!
-Неужели всё так просто? – Удивился Мишка.
-Ну, не совсем. Надо сначала почитать газету «Биржевые ведомости». Ты-то ведь и читать умеешь по-английски, не то что я, ни в зуб ногой. А там всё подробно описано, у какой компании есть, допустим тенденции к росту, а у какой к спаду. Почерпнёшь там информацию и вперёд на биржу. Да не забудь, когда разбогатеешь, что это я тебя надоумил!
-Ну, что ты Вова! Если действительно всё так будет, как ты говоришь – не забуду.
Нью-йоркская фондовая биржа поразила его. Огромный зал наполненный кричащими и размахивающими руками людьми, привел его в состояние ступора. Как разобраться в чём-либо в этой галдящей толпе, он не понимал. Но Вова быстро сориентировался:
-Тут есть дилеры, которые помогают новичкам разобраться что к чему. Вон видишь столики у колонн?
-Вижу…
-Вот они там и сидят. Правда им надо платить процент от суммы сделки, не знаю какой, но пойдем, выясним…
Опытный взгляд дилера сразу распознал лохов в двух, приближающихся к нему молодых людей.
-У меня есть одна конфиденциальная  информация – сообщил дилер – только для вас! Акции одной нефтедобывающей компании сейчас идут вниз. Но никто не знает, что там пробурена новая скважина и что из неё забил нефтяной фонтан. У меня там работает один друг, он и сообщил мне об этом. И если, Вы, по дешёвке,  купите сегодня акции этой компании, то завтра они могут стать в тысячи раз дороже. А это обязательно произойдёт как только все узнают о новой скважине. Я возьму мелочь – десять процентов…
-А, что же Вы сами не купите эти акции? – Задал вопрос  Майкл.
-Эх мистер! Были бы у меня собственные деньги, разве сидел бы я здесь? Нет! Я  положил бы их в банк и жил бы себе на проценты. Но чтобы безбедно жить на проценты от вклада – надо вложить никак не меньше миллиона. А у меня его пока нет. Отец – пьяница, мать – калека, сестра – проститутка, престарелый дед – все на моей шее сидят. Накопишь тут миллион…
Майклу стало жаль молодого человека:
-А десять процентов Вы от какой суммы берёте? От прибыли?
-Нет. От суммы сделки. От прибыли, когда она у вас будет, Вы сами, если захотите конечно, можете мне дать. Тогда я стану вашим верным помощником и все последующие операции буду проводить для Вас, уже как ваш сотрудник, на зарплате… Вы на какую сумму хотите купить акций?
-Тысяч на пятьдесят…
-Моя доля составит пять тысяч, а получить Вы можете миллионов пять!
-Вот это да! – Возбуждённо воскликнул молчавший до этого Козлофф – давай Мак покупай!
В это время на столе у дилера зазвонил телефон. Поговорив с кем-то на непонятном языке, он сказал Майклу:
-Информацию скрывать больше невозможно. Друг меня сейчас предупредил, что на биржу только что передано официальное сообщение о новой скважине. Скоро акции взлетят до небес! Поторопитесь…
Майкл не колеблясь более, выложил пятьдесят пять тысяч и взамен получил пять бумажек с водяными знаками, на которых было написано, что это акции нефтяной компании «Роял датч шелл» по десять тысяч долларов каждая.
-Подождите теперь с недельку – сказал дилер – через это время цена на акции достигнет своего верхнего предела, и их тогда можно будет выгодно продать! Меня зовут Энди Костнер, и я всегда здесь!
Но через неделю выяснилось, что компании с таким названием вовсе не существует, а дилера, с такой фамилией на бирже,  никогда не было, и акции купленные Майклом, фальшивые. Пока служащий биржи объяснял всё это Майклу, Козлофф куда-то исчез и Майкл его больше никогда не видел. Он понял, что стал жертвой мошенников.  «Вот болван!» - Ругал он сам себя –«ведь читал же я американского писателя О,Генри. Там как раз подобная ситуация описана. Однако Вовочка виноват. Это он подбил меня сыграть на бирже»! Смутная догадка мелькнула у него в голове:- «а  не был ли он заодно с тем типом на бирже? А»? И вдруг он отчётливо всё понял, и акцент Энди Костнера и его быстрый взгляд на Козлоффа и как тот опустил глаза вниз, как бы делая какой-то знак кому-то. Он всё это видел, но не придал никакого значения этому, потому-что верил  Козлоффу как самому себе. «А, что я в сущности о нём знал?» - Спрашивал он сам себя – «да ничего! Только то, что он из Советов и что работал в Нью-Йорке, на такси. Да ещё его телефон»…! Он решил позвонить по этому телефону. Грубый мужской голос ответил ему, что здесь такого никогда не было, и что это меблированные комнаты, которые сдаются на ночь. Ночлежка – словом, пришёл, заплатил, переночевал и всё. Никакого учёта не ведётся. Кто жил, когда, сколько – неизвестно. – «Вот попал» - думал Майкл – «ещё хуже чем тогда, когда сбежал. Хоть немного денег было, а сейчас вообще ни гроша! Стоп! А чемодан? А костюмы? Продам, вот и деньги»! Но выйдя из сабвея на 35 западной улице, он увидел стоящую недалеко от дома, полицейскую  машину. Сердце тревожно екнуло и он не оглядываясь повернул обратно в сабвей. Сев в вагон  он задумался – «что делать дальше? А может попробовать поискать Джулию? Пустая затея. Найти в Нью-Йорке какое-то модельное агентство? Невозможно. Годы уйдут. А может к дяде Кларку? Представляю как на меня будут смотреть ковбои! Нет-нет. А может в Чикаго? Нет! Боже упаси! Ведь там я могу быть разыскиваем. Как-никак, а убийство совершённое на моих глазах, делает меня соучастником… Тоже, не годится. А может в Сан-Франциско? Нет, там один шериф Крамер чего стоит. На пляж к Вукчичу уже поздно. Скоро осень». В этот момент в окно вагона мелькнула табличка с названием станции «Сэг Харбор». «Вот, что мне надо делать» - тут же решил Мишка – начну с того же с чего и начинал». Выйдя на трассу почти в том же месте, только с другой стороны, он поднял руку.

                КАНАДА

На этот раз возле него остановился старый пошарпанный автобус, открылась дверь и из неё выглянула добродушная физиономия бородатого мужчины:
-Эй чико, работу ищешь?
-Да.
-Поехали с нами. Нам людей не хватает!
-А куда?
-В Канаду. На картофельные плантации. Картошку убирать. Тыщи две можно заработать. Сейчас как раз сезон.
«А какая разница»? – Подумал Мишка, - «в Канаду так в Канаду. Паспорт есть. Поеду». – Решил он.
В автобусе было несколько семей канадских французов, которые приезжали на лето в Америку, на заработки. Эти сельскохозяйственные рабочие постоянно колесили по всей Америке в поисках работы, а на зиму возвращались домой в Канаду, по пути подзаработав ещё и на уборке картофеля. По дороге домой, одной из молодых женщин из их общины, вздумалось рожать, и они были вынуждены оставить её вместе с мужем, в одном из придорожных городков – так ему объяснил старший общины, тот самый бородатый француз. Через двое суток они были уже в Канаде и расположились на берегу прелестного чистого озера, окружённого берёзовой рощицей. Вообще Канада живо напомнила Майклу северный Казахстан, где он бывал в стройотряде. Такие же берёзовые колки и рощи, такие же чистые озёра и такая же погода. Картофельное поле находилось тут же рядом, было оно необъятным, до самого горизонта. «Вот это размах» - подумал Мишка – «но сколько работы»! Работа оказалась и тяжелой и грязной. Они шли, растянувшись цепью, вслед за картофелеуборочным комбайном и подбирали оставшиеся клубни. Набрал ведро – в мешок, и если бы не пыль, поднимающаяся при малейшем дуновении ветерка, то всё было бы ничего. Пришлось повязать на лицо платок, тот самый Джулии, который Майкл носил на шее.
-Это ещё что?! – Говорил ему старший клана бородатый француз, - хорошо, что дождя нет – в грязи будешь по самые уши!
Грязи, впрочем и так хватало и вечером они смывали её вместе с усталостью в чистом холодноватом озере, принюхиваясь к ароматам, исходившим от костров, на которых женщины готовили ужин. Заметив как-то, у костра мешок риса и баранью ногу, Майкл вызвался приготовить плов. Когда французы спросили, что это такое, он кое-как объяснил им что это рисовая каша с мясом, приготовленная особым образом. Вожак, скептически посмеиваясь разрешил ему попробовать. Плов получился отменным. Одна из женщин потом долго записывала рецепт, продиктованный Майклом.
-Надо же как вкусно!- Говорил ему старейшина клана, - мы тоже готовим кашу с мясом, но совсем не так. У нас вообще получается какая-то размазня, которую и есть-то никто не хочет. Клянусь честью! Ты вот, что Майкл, давай-ка готовь еду, а женщины пусть работают.
 Так Майкл стал поваром у канадских французов да и прокашеварил целый месяц. Через месяц он взял расчёт, и попрощавшись с канадскими французами, вернулся в Нью-Йорк.



                БРАЙТОН-БИЧ

Сняв недорогую комнатку он целыми днями гулял по городу, знакомясь с достопримечательностями Нью-Йорка. Как-то  так получилось, что развлекаясь с Вовочкой Козловым он напрочь забыл о том, что Нью-Йорк, старейший город Америки и в нём есть на что посмотреть, одна статуя Свободы, чего стоит не говоря уж о Бродвее, где прогуливаясь однажды, он увидел афишу извещающую о концерте Вилли Токарева в ресторане «Северная пальмира» в районе Брайтон-Бич. Надо сказать, что Токарев уже тогда был довольно известен в Советском союзе своими песнями об Америке, и Майкл решил сходить на концерт. Приехав по адресу указанному на афише, он увидел, что это большой ресторан с русской кухней, а на двери объявление, о том, что ресторану требуются русскоговорящие официанты. «Вот» - подумал Майкл – «то, что мне и надо»! Хозяин ресторана, картавый одесский еврей, с «обмороженными»  глазами, хитро прищурился на Майкла, держа в руках его мексиканский паспорт:
-Таки мексиканец, говоришь? А русский откуда знаешь?
-Я учился в России, на медицинском…
-Да? Но уж больно чисто таки говоришь? А? Никакого акцента?
-Если Вы хотите чтобы я разговаривал с акцентом, то пожалуйста…
-Нет, нет не надо! И так сойдёт. Непонятно мне – медик и в официанты? А?
-Я не закончил институт. Отчислили за неуспеваемость. Способностей к медицине не оказалось.
-Ах вот таки как?
-Да так!
-А английский знаешь?
Майкл легко перешёл на английский.
-Да – задумчиво сказал хозяин – похоже ты и в самом деле мексиканец. А по-испански говоришь?
Майкл перешёл на испанский:
-Конечно, сеньор, ведь я же мексиканец!
-Всё хватит! Ты меня убедил. Но я в первый раз вижу мексиканца, который бы так хорошо знал три языка… Ты мне подходишь. Звать тебя здесь будут Михаил. Поднимись сейчас наверх, найдёшь там Полину Абрамовну, скажешь, что я прислал, она тебя определит в комнату, и выдаст форму. Две недели будешь учеником, а потом видно будет. Зарплата сто баксов в неделю плюс чаевые… Меня зовут Аркадий Петрович… Завтра с утра и приступай, а сегодня можешь, уже как служащий, посмотреть на Токарева.
-Спасибо Аркадий Петрович. Я собственно говоря и приехал на концерт, но увидев объявление, подумал, что может быть и найдётся мне работа. Не зря, выходит, учил я русский!
-Ничего в жизни не бывает зря! – Философски изрёк Аркадий Петрович – ну иди, устраивайся…
Дело, для Михаила, было новое. Его прикрепили к опытному официанту по имени Алексей.
-Вы, Михаил из Союза? – Спросил его Алексей при знакомстве.
-Нет, я учился там.
-Ясно. А где?
-В Москве, в медицинском…
-В Одессе не бывали?
-Нет. А Вы из Одессы?
-Ах Одесса! Жемчужина у моря… Так туда тянет, сил нет.
-Ну так поезжайте.
-Что Вы Михаил! По мне там тюрьма плачет…
-А, что Вы там такого сделали?
-Шмотки у моряков скупал да продавал. Спекуляция в особо крупных размерах. Десять лет с конфискацией.
-Ого!
-Да! Но может быть, когда-нибудь  наступят иные времена, вот тогда и поеду.
-А как же Вы оттуда? Сбежали?
-О, это целая история! Как-нибудь за рюмочкой расскажу.
Персонал ресторана «Северная пальмира» состоял сплошь из бывших советских граждан и Михаил почувствовал себя как дома. Говорили все в основном по-русски. Некоторые английского вообще не знали, да и не стремились его изучать. Поэтому, когда ресторан посещали американцы, отведать русской кухни, то обслуживать их приходилось Михаилу. Чему он был безусловно рад. Американцы, на чаевые были щедрее, чем бывшие советские граждане…
 Аркадий Петрович был им доволен:
-Молодец, Михаил! Умеешь ты с американцами общаться, не то, что наши. Всё в них советский строй сидит, норовят обмануть, обсчитать, ведут себя по-хамски… Если дело и дальше так у тебя пойдёт, то быть тебе метрдотелем! Хоть и не закончил ты институт, но образование сказывается. Весной ресторан закроется на ремонт, и на это время пошлю-ка я тебя, на курсы метрдотелей. Подучишься немного ресторанному делу и станешь метром.
-Я не против Аркадий Петрович. Ничего в жизни не бывает зря!
-Таки запомнил! Ай да Михаил!

Между тем у Михаила намечался роман с одной из сотрудниц ресторана, Софочкой. Она заведовала в ресторане  чистым бельём и была еврейско-грузинского  происхождения. Лицо у неё было миловидное, но она была полновата, и вечно что-то жевала, что в будущем обещало ещё более необъятные габариты. В штаты она попала ещё ребёнком и поэтому русский язык знала неважно – подзабыла, и общалась больше с Михаилом, причём явно высказывая свою симпатию к нему и хотя она и была не в его вкусе, ему приходилось её терпеть, поскольку она являлась племянницей Аркадия Петровича. Дело пока не заходило далеко, но Михаил понимал, что метрдотелем он может стать, только женившись на Софочке. «Ах если бы не Софочка»! – Думал Михаил – «вот если бы Джулия или Сара были бы на её месте… Но чего не сделаешь ради карьеры!» Алексей, его наставник,  как-то за рюмочкой так и говорил ему:
-Михаил, а что Вам терять кроме своих цепей? Независимость? Но, что такое независимость когда ты никто? А тут Вы можете выйти в люди. Брак должен быть по расчёту, а не по любви! Кому нужна вся эта советская романтика? Вы думаете почему я оказался здесь? А всё эта проклятая любовь! Там в Одессе, я таки имел неосторожность влюбиться в дочку одного видного  партийного деятеля. И что же? Её папаша сделал всё чтобы меня посадили. И меня посадили бы! Уж будьте уверены! И если бы я не украл у одного итальянского моряка паспорт и его прикид то так бы и було.
-А итальянец?
-Я напоил итальянца до обморочного состояния, сунул ему в карман свой паспорт и отправил на электричке в Харькив! Что с ним було потом я не знаю, но меня якобы мертвецки пьяного итальянские моряки провели на свой корабль, и когда мы ночью проходили Босфор, я прыгнул за борт и прибился к греческому берегу. Я грек по происхождению и греческий язык знаю, а всё остальное дело техники. С итальянским паспортом я нанялся на корабль, который шёл в Америку – и вот я здесь! Теперь Вы видите, Михаил к чему приводит любовь?
-Да…  интересная история!
-Она была бы ещё интереснее если бы я здесь не валял дурака, пытаясь заниматься тем, чем я занимался в Одессе. Но кому нужны эти шмотки, когда здесь всего полно. А тут иммиграционные власти сели на хвост. Чтобы натурализоваться я, поступил в американскую армию, да и прослужил пять лет в одной африканской стране. Будь она проклята!
-А, что так?
-Понимаете, Михаил, пустыня, а в пустыне болото! Ядовитые испарения! Лихорадка так и валила всех с ног. Американцы не дураки, своих солдат в такие гиблые места не посылают, а нашего брата, эмигранта – всегда пожалуйста! С тех пор, лихорадка меня раз в год обязательно треплет. Одно спасение – напиться до положения риз – тогда и не замечаешь её. Вроде как с похмелья переболел. А с чего всё началось? Так-то Михаил. Отбросьте в сторону все сомнения и устраивайте свою личную жизнь. Человек сам себе лучший друг в первую очередь!
-Этот постулат мне знаком! Только не получается как-то у меня.
-Ваша беда, Михаил в том, что Вы добры и отзывчивы. Надо быть хитрей, изворотливей, думать только о себе…
-Нет, я так не могу. Вот Вы, Алексей, даете мне советы, а сами? Вы ведь тоже добры и отзывчивы?
-Я как-то не смог ожесточиться, да и одесский оптимизм прочно сидит в моей душе… А советовать всегда легко…
Весной, после того как Михаил окончил курсы метрдотелей, был и решён вопрос о свадьбе, которая была назначена на начало июня. Всё это время Софа всячески старалась заполучить Михаила в свою комнату, и он изворачивался как мог. А на прямой вопрос Софочки, так прямо и ответил:
-Я, Софа – порядочный человек и до свадьбы не могу. У нас в Мексике -  это страшный грех. Ты, что же хочешь, чтобы я погубил свою бессмертную душу? Но я ведь тогда не буду знать покоя всю свою жизнь. Хочешь ли, ты, этого?
-Ты зануда, Михаил!
-Зато честный! Подождём до свадьбы…
Но жизнь внесла свои коррективы в Мишкины планы. Как уже описывалось выше,  прогуливаясь с Софочкой на набережной, он встретил нищего с печальными глазами и лицом выражающем скуку. Натурально, что помня  обещание  Пинчука убить его, Мишка не стал испытывать судьбу, решив уехать. Что такое КГБ он хорошо знал, а Пинчук был из этой конторы, и связываться с ними у Мишки не было ни малейшего желания, да и перспектива жить с Софочкой его тоже не прельщала. Мишкин счёт в банке к тому времени изрядно пополнился и в тот же день он, одевшись как на прогулку, вышел из дома и больше не вернулся. « Всё  моё, ношу с собой».

                БОСТОН. КРУИЗ.

Майкл много слышал об этом старейшем городе Америки, о том, что Бостон является главным морским портом страны и о том, что в городе причудливый архитектурный стиль, вернее сказать, смешение разных стилей – наряду с новыми современными зданиями стоят и старые дома, напоминающие старую Европу, времён королевы Виктории. Он и решил, поскольку увлекался архитектурой, поехать посмотреть город. Чудесный, необыкновенно чистый, ухоженный и вальяжный, с размеренной жизнью, он составлял разительный контраст с грязным и суетливым Нью-Йорком. Бостон понравился ему. «Вот место, где я хотел бы жить» - подумал Майкл и найдя отель подешевле, поселился в нём зарегистрировавшись по своему мексиканскому паспорту.

Как раз в это время из Советского союза пришёл ответ на официальный запрос иммиграционной службы Соединённых штатов о гражданине Мурзабекове Мерлане Айдаровиче. Были получены точные данные о его фамилии, национальности и приложены фотографии. Теперь власти, знали кого конкретно, им искать.
А гражданин Мурзабеков Мерлан Айдарович тем временем, наслаждался жизнью в красивейшем городе Америки. Посещал музеи, достопримечательности, коих в Бостоне хватало, ходил в порт полюбоваться на океанские корабли, мечтая когда-нибудь поплавать на таком, часами сидел на набережной  за чашечкой кофе, вспоминая русского писателя Александра Грина и его книгу «Бегущая по волнам». Такая безмятежная жизнь ему весьма нравилась.
В последнее время Майкла стали тревожить события происходящие на родине. Он недоумевал как, казалось бы такая крепкая держава трещит по всем швам. Американцы радовались – «империя зла» - как называл СССР, Рональд Рейган, распадается и больше не будет угрожать благополучию США. Вспоминали высказывание Черчилля, сделанное им в Фултоне после окончания Второй мировой войны, который сказал «Советский союз – это колосс на глиняных ногах! Стоит его только толкнуть, и он рассыплется на кусочки». Мишке было обидно за державу. «Это всё наверное джаз, виноват» - думал он и отвечал сам себе, - « нет, джаз здесь не при чём! Виноваты люди стоящие у власти. Партия! КПСС! Они довели страну до распада». И в самом деле, Горбачёв, ставший к тому времени генсеком, и мало, что смысля в государственных делах, придумал уродливое детище коммунистической партии – перестройку. В народе откровенно смеялись и даже выдумали поговорку; - «по России мчится тройка – Мишка, Райка, перестройка». А когда эта компания с треском провалилась, бывший комбайнёр, вместо того чтобы  дать людям свободу и проводить реформы,   наивно полагая, что все беды в России происходят от  неумеренного потребления горячительных напитков  народом, стал бороться с этим злом, начав с уничтожения виноградников, попутно разваливая экономику. Как резюмировал, в то время, один продвинутый журналист - «бороться с пьянством уничтожая виноградники – это все равно, что бороться с проституцией, уничтожая женщин».

 И до Горбачёва России не везло на правителей. Сначала бывший присяжный поверенный, не любивший священников и богатых и выдвинувший тезис о том, что мол, каждая кухарка может управлять государством.  За ним недоучившийся семинарист, не любивший никого и уничтоживший миллионы своих сограждан, потом необразованный председатель колхоза, не любивший художников и поэтов  - «чудотворец», мечтавший засеять всю страну кукурузой. Затем  «миротворец», любивший выпить и  награды,  имевший потрясающие брови (кроме них у него ничего не было), потом целая плеяда кремлёвских старцев, которые умирали не успев принять дела и ханжество, возведённое ими всеми, в ранг государственной политики,  довело СССР до логического конца.  А,  Ельцин,  мечтая выдернуть страну из-под Горбачёва, только оформил все это документально. (Кухарка может управлять кухней, но никак не государством)

Однажды управляющий отеля попросил у него паспорт и почему-то пристально его разглядывал. Мишка заподозрил неладное. В последнее время интуиция обострилась у него до предела. Выйдя из отеля он прямиком отправился в порт, где стоял круизный лайнер, собирающийся скоро отплывать. Из объявления по телевидению он знал, что на лайнер требуются стюарды, и что лайнер идёт в круиз вокруг Южной Америки через панамский канал. Опыт работы официантом в «Северной пальмире», и сертификат метрдотеля, пригодились, его взяли на работу стюардом на время круиза. На следующий день корабль вышел из порта и взял курс на Багамские острова. Начало круиза было омрачено стычкой Майкла с соседом по каюте Дэнни Тейлором. Здоровенный американец на приветствие Майкла отреагировал весьма неадекватно:
-Закрой дверь грязный чико! С другой стороны!
-Это почему? Директор направил меня сюда и я не уйду! Это во-первых! Во-вторых я против того чтобы меня называли «грязным чико». Я не грязнее любого вонючего гринго! И если ты, не возьмешь свои слова назад, то я заткну их тебе в глотку!
Дэнни радостно взревел и кинулся на Майкла, но был встречен прямым ударом в рот, который опрокинул его на пол каюты. Дэнни с удивлением посмотрел на кровь, залившую его белую манишку и прорычав:
-Ты дорого заплатишь мне за это! – Снова пошёл в атаку. Однако он стал осторожнее, поняв, что противник тоже  кое-что понимает в боксе, но желание поскорее расправиться с Майклом подвело его вторично и он пропустил сначала хук слева и тут же свинг справа в голову, а когда он вскинул руки вверх прикрывая голову, то получил серию по почкам и в солнечное сплетение. Это окончательно доконало его. Второй раз рухнув на пол, он минут пять не мог восстановить дыхание и только открывал рот как рыба выброшенная на берег. Снова обретя дар речи он прошипел:
-Ну, ты гр.… - но увидев перед носом, приличных размеров кулак Майкла, изменил фразу – мексиканец, ты не доживёшь до конца круиза!
-Тебя как зовут? – Как ни в чём не бывало, спросил Майкл.
-Дэнни…
-Послушай Дэнни, я ничего тебе плохого не сделал, но если я почему-то тебе не нравлюсь, то постарайся держать свои чувства  при себе. А то ведь и ты можешь не дожить, даже до конца сегодняшнего дня. Я прямо сейчас могу вышвырнуть тебя за борт, в иллюминатор, и скажу, что когда я пришёл, то тебя не было!
Дэнни промолчал, ему было трудно разговаривать. К тому же он, только сейчас заметил прямой разворот плеч Майкла, выпуклую грудь и сильные руки.  Майкл вытирая кровь с разбитых костяшек пальцев, пошел в туалет умыться.

После этого случая у Майкла началась нелёгкое существование, несмотря на все прелести морского круиза. Дэнни всячески старался осложнить ему жизнь, не входя однако в прямой конфликт, а гадил исподтишка, то сталкивая ему вслед по трапу пустую бочку, то как бы невзначай толкая его вблизи борта. Обстановка накалялась. Однажды, уже после того как они прошли экватор, Дэнни с одним своим дружком подловили Майкла ночью на верхней палубе Шёл дождь и все пассажиры находились внизу в ресторанах или в казино. Майклу было поручено отнести на мостик кофе и тосты. Выполняя поручение он заметил какую-то неясную тень мелькнувшую, сзади и тут же пропавшую. Майкл насторожился. Выйдя из рубки на капитанском мостике, он сунул освободившийся поднос под ремень брюк и опустил на него рубашку, а в руки взял ручку от швабры стоявшую за дверью рубки. Вооруженный таким образом он не спеша направился к трапу ведущему на нижнюю палубу и тут же получил сильнейший удар в грудь каким-то железным предметом, потому-что поднос спрятанный у него на груди звякнул довольно отчётливо. Не будь его, Майкл мог бы получить значительную травму.  Пригнувшись он ткнул концом швабры в темноту. Услышав сдавленный крик, он развернулся, и вовремя.  Дэнни второй раз заносил над ним железный штырь. Еле отбив его, Майкл ударил шваброй, Дэнни по лицу. Тот опрокинулся назад и гремя штырём покатился вниз по трапу, сломав при этом несколько рёбер и повредив ногу.
 В порту Суринама, Парамарибо он был списан на берег для      продолжения лечения. Майкла он не выдал, сказав капитану, что сам             
виноват – поскользнулся на мокром трапе и упал. Дружок Дэнни, затаился и больше никто не  мешал  Майклу наслаждаться морским путешествием.

 Отработав двенадцатичасовую смену, можно было сутки отдыхать. Отоспавшись, Майкл поднимался на верхнюю палубу и впитывал в себя географические названия, знакомые с детства из приключенческих книжек как-то : Бермудские острова в Карибском море, Тринидад и Тобаго, Джорджтаун, мыс Горн,  и жгучий ветер на экваториальной части Атлантического океана, и ледяное дыхание Антарктики в проливе Дрейка. Иногда, в больших портах, он сходил на берег, в Рио-де-Жанейро он вспомнил Ильфа и Петрова и вырезку из Малой Советской Энциклопедии в саквояже Остапа Бендера: «На берегу обширной бухты Атлантического океана, город Рио-де-Жанейро. Главные улицы города по богатству магазинов и великолепию зданий не уступают первым городам мира. Мулаты, бухта, экспорт кофе, так сказать кофейный демпинг, чарльстон под названием «У моей девочки есть одна маленькая штучка» и … О чём там говорить»!
              Ещё тогда, когда он впервые читал эти строки из «Золотого телёнка», на него пахнуло, со страниц книги йодистым запахом моря, запахом большого порта, кофе и множеством других запахов и звуков. Часами сидел он над книгой вчитываясь в эти несколько строчек и муза дальних странствий буквально брала его за горло. Он видел во сне этот город и мулатов, поголовно в белых штанах и понимал, что мечты эти недостижимы и ему было больно от этого. Со  временем боль поутихла, а  вот теперь он ходил  по улицам Рио и видел наяву полтора миллиона человек в белых штанах! Отовсюду слышалась испанская речь, немного не такая как в Мексике, но понятная и ему вдруг захотелось остаться в Рио. «Здесь меня» - думал Майкл – «никто не назовёт грязным чико! Здесь все такие же как я, и американцы ведут себя скромнее. Но зато есть проблемы с работой». Нищих на улицах было много, и нищета эта была не как в Америке – благообразная, а настоящая неприкрытая с язвами на теле и лохмотьями. Это он тоже видел и мысль остаться, исчезла сама собой. «К хорошему быстро привыкаешь» - решил Майкл – «и отвыкнуть от благополучной Америки будет нелегко, поплыву-ка я дальше вокруг континента, может быть, что это плавание принесёт мне ответ на самый главный вопрос - зачем человек живёт на Земле? С какой целью? Для чего? И не мучился ли сам Бог, создавший человека по образу и подобию своему, этими же самыми вопросами? Но нет ответа! Тайна сия велика есть! Приблизиться бы хоть на йоту, увидеть бы лучик ведущий к ответу, дабы поразмыслить над ним, но и этого не дано человеку. Почему? И на этот вопрос нет ответа. Есть только множество теорий, но каждая из них стоят одна другой. И каждая имеет право на жизнь! А может именно в этом и заключается тайна бытия? Не является ли наша планета моделью вселённой, а мы на ней подопытные кролики? Почему кипит наш возмущённый разум? И разум ли он? Да нет – все-таки разум. Разъединенный, правда. А может его специально разобщили? Для чего? Ответ - для того чтобы властвовать! Говорил же Цезарь – разделяй и властвуй! Но применима ли теория двухтысячелетней давности к сегодняшнему миру? Выходит так, что применима… Значит мы ничему не научились и ничего не поняли. Для чего же тогда разум? Следовательно у нас ограниченный разум.  А, что значит ограниченный разум? Ограниченный разум, -  это и не разум вовсе – это инстинкт! Проявления подобного разума наблюдаются и у дрессированных животных. Но разве можно назвать инстинкт разумом? Нет конечно! У животных нет интеллекта. Но зачем в таком случае интеллект человеку? Для того, видимо, чтобы было как можно ещё изощренней, уничтожать себе подобных?  Ответ напрашивается сам собой – нет! Но исторические свидетельства говорят о другом. Доказательств можно привести сколько угодно, начиная с того же Цезаря и кончая Сталиным. Это мы знаем. Но дает ли нам что-либо это знание? Да ничего! Поговорка о хате с краю, позволяет человеку выжить! Только и всего. Выживание – вот главная цель человечества. Выжить во, что бы то ни стало! Только выжить! А разум данный человеку – это прежде всего командный пункт и из него исходит только одна команда структуре клеток, из которых состоит человек, - выжить! Вот я и выживаю»! – Закончил Майкл свой краткий философский обзор проблем человечества, вкупе со своими проблемами. Подобные размышления как бы оправдывали его в собственных глазах и позволяли беззаботно жить дальше.

Обогнув мыс Горн, лайнер вышел в Тихий океан. После штормовых пятидесятых широт, океан стал действительно тихим. Стоял полный штиль. Все туристы вышли на палубы корабля, наблюдая за стаей китов, плывущих параллельно курсу судна. Морские гиганты с шумом выпуская фонтаны воды, спокойно плыли по своим, только им известным, делам, позволяя людям любоваться собой. Целый день они сопровождали корабль и только наступившая ночь скрыла их из вида. А утром и следа китов не было. Лайнер между тем приближался к Чилийскому порту Вальпараисо. У Майкла как раз была рабочая смена и он не мог сойти на берег, а ему очень хотелось побывать на земле Сальвадора Альенде – большого друга Советского союза. Его правда уже не было в живых – он погиб во время переворота, который задумал и осуществил генерал Пиночёт, но легенды о нём  были ещё живы в СССР.
После месячного плавания по Тихому океану, лайнер подошёл к Панамскому каналу и встал в очередь на проход через канал. Канал произвёл на Майкла сильное впечатление, особенно гигантских размеров шлюзы. Впрочем на канале всё было гигантским.  «Просто чудо, что люди могли построить такое сооружение» - думал Майкл глядя на узкую полоску воды между берегом и бортом корабля. Проход по каналу занял весь световой день, и только к вечеру круизный лайнер вышел в Карибское море и стал на якорь в Панамском порту Колон. Ему предстояло плыть через знаменитый бермудский треугольник, и капитан хотел быть готовым ко всяким неожиданностям. Корабль осматривали, что-то ремонтировали, заправляли топливом и т.д. Жара стояла страшная, и несмотря на то, что он стоял у большого, похожего на средневековой испанский город, с колониальной архитектурой, никто не сошёл на берег. Все сидели по своим каютам. Палубы были раскалены до предела. Матросы беспрерывно поливали их забортной водой, но прохлады это не приносило. Вода, шипя тут же испарялась, ещё больше увеличивая духоту. И только глубокой ночью, когда лайнер вышел в открытое море и подул свежий бриз, стало прохладно. Всё население лайнера высыпало на палубы, зазвучала музыка и началась обычная весёлая беззаботная жизнь. Для стюардов наступила самая горячая пора работы. Майкл за время круиза поднаторел в деле разноса бокалов с напитками и двигался легко и непринуждённо, даже с некоторой лихостью. Он стал заправским моряком. Неожиданно налетел шквал, хлынул тропический ливень, сверкнула молния, грянул, потрясающей силы гром, с верхней палубы ветром сбросило в воду несколько шезлонгов. Люди с визгом прятались кто где мог и разбегались по каютам, а для Майкла наступила любимая погода. Он любил шторм и ему всё время хотелось чтобы он бушевал бы сильнее и сильнее. Ураганный ветер наполнял его душу восторгом, а тело адреналином и стоя на верхней палубе и держась за поручень и напевая песню Макаревича из «машины времени»:
-В бурю лишь крепче руки, и парус поможет идти… - он наслаждался буйством стихии.
Ветер утих так же внезапно как и налетел, и только крупная зыбь напоминала о пронёсшемся шквале. Стало холодно и сыро. Опустился плотный туман. На судне, на мачте включился проблесковый маяк и сирена, противный голос которой, согнал Майкла с палубы и он побежал в каюту переодеваться, так как на нём не было ни одной сухой нитки.
Пройдя бермудский треугольник, корабль полным ходом приближался к берегам Северной Америки, вместе с ним приближалось и окончание круиза. Помня о подозрительном поведении управляющего отелем в Бостоне, Майкл решил сойти с корабля в последнем, перед Бостоном, порту Норфолк. У него появилась идея наняться на какой-либо корабль идущий в Европу. «Пора перебираться поближе к дому» - подумал он. В Америке он стал ощущать как вокруг него сжимается некое кольцо. Но претворить в жизнь эту идею, ему не удалось.

Его арестовали, когда сойдя с трапа корабля, он проходил таможенный досмотр.
-Сеньор Гарсия! – Обратился к нему служащий таможни – зайдите пожалуйста в эту комнату. Вам хотят задать несколько вопросов по поводу мистера Дэнни Тейлора.
«Нажаловался всё-таки, козёл»! – С неудовольствием подумал Майкл, идя в указанную комнату. Но там его ждал сюрприз. Один из двух, находившихся в комнате мужчин, крепкого телосложения, неожиданно задал ему вопрос на чистейшем русском языке:
-Мурзабеков Мерлан Айдарович?
Мишка понял, что затянувшийся языковой семестр в Америке, на который он собственно говоря и приехал, закончился.
-Да… - пробормотал он.
-Вы арестованы! По обвинению в нелегальном пребывании на территории Соединённых штатов! По обвинению в соучастии в покушении на убийство, и по обвинению в недонесении об этом преступлении, властям. Если бы, Вы донесли, то проходили бы по делу, как свидетель. Вы имеете право хранить молчание и не говорить ни о чём таком, в чём Вас могли бы обвинить, без присутствия адвоката! У Вас есть адвокат?
-Нет…
-Суд назначит Вам адвоката. Выложите из карманов всё, что у Вас есть!
Мишка молча повиновался. Неожиданно до него дошёл смысл обвинения по второму пункту:
-А почему в покушении на убийство? Эллис, что не убила его?
-Нет не убила – ответил агент – только ранила. Он выжил. Она, кстати и помогла нам выйти на Ваш след. Мы проследили всю цепочку Ваших  перемещений и ждали Вас, и в мотеле и на ранчо, и на пляже, но Вы нигде так и не появились. Потом Ваш след потерялся. Нас сбил с толку, Ваш мексиканский паспорт. Мы понять не можем – как Вы смогли его получить? Обвинения Вам, в этом, не предъявляют – просто интересно…
-И на сколько всё это тянет? – Игнорируя вопрос спросил Мишка.
-Лет на пять… Как ещё адвокат сработает…
-А Пинчука поймали?
-Этот вопрос к делу не относится.
-Я понимаю. Он профессионал, его трудно поймать.
Что-то в голосе Мерлана не понравилось агенту:
-Вы, о нём что-либо знаете? Или может Вы знаете где он?
-Нет. Не знаю.
-Вам надо было, сразу обратиться к правительству Соединённых штатов с просьбой о предоставлении политического убежища! – Сказал другой агент.
-Кто бы мне его дал? – Возразил Мерлан, - ведь я не диссидент и не беженец. Я просто хотел изучить язык. И я его изучил. Повидал мир. Работал.  Что ещё нужно человеку? Теперь для разнообразия можно и в американской тюрьме посидеть. Ведь меня не депортируют сразу в СССР?
-Нет. Там, Вы, по нашим законам, никакого преступления не совершали. Стремление покинуть своё государство не является уголовно наказуемым. После отбытия наказания, Вас отправят на родину, в Москву. То есть, туда откуда, Вы прибыли.
-Понятно… А как Вы догадались, что я сойду с корабля в Норфолке?
              - У нас была связь с кораблём. Когда Тейлор вернулся в штаты, он рассказал кое-кому о тебе, и подговаривал, этого кое-кого, встретить тебя и как следует побить. Этот самый кое-кто, случайно оказался нашим агентом, так мы и узнали на каком корабле Вы находитесь, а остальное дело техники… Нет ли за Вами ещё чего-нибудь такого, что Вам хотелось бы сообщить властям?
-Нет…
-Тогда ещё один вопрос. Куда Вы исчезли из Нью-Йорка?
-В Канаду ездил, на уборку картофеля…
-В Канаду?! Вон где, Вы, оказывается, были! Мы этот момент не просчитали. Впрочем, мы тогда толком ещё не знали, кого искать!
-А как узнали?
-Ответ пришёл из СССР на официальный запрос. Пять лет ждали… А то Вас давно бы поймали. Дело в том, что мы искали русского, а искать Вас как мексиканца, и в голову никому  не приходило! А Вы, действительно похожи на мексиканца… Ну, поехали…
На суде адвокат сработал неплохо. Обвинение в недонесении, адвокату удалось перевести в свидетельскую плоскость, так как Майкл, будучи на нелегальном положении имел право не доносить сам на себя, а по совокупности двух оставшихся преступлений, ему дали три года с отбыванием наказания в тюрьме общего режима в штате Вирджиния, где он и был задержан. На вопрос судьи, не желает ли он отбывать наказание в Советском союзе, Майкл ответил решительным отказом.



        ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ СИСТЕМА

Тюрьмы в Соединенных штатах разделены по трём категориям. Первая категория предназначена для людей совершивших особо тяжкие преступления. В этих тюрьмах отбывают пожизненное заключение, в них же и казнят. Тюрьмы второй категории предназначены для лиц совершивших преступления средней тяжести. К примеру – убийство по неосторожности и пр. В третьей категории сидят люди с мелкими нарушениями закона, нелегалы, злостные неплательщики налогов, карманные воришки и т.д. В тюрьмах каждого штата существуют и свои законы регламентирующие жизнь заключённых и степень их свободы внутри тюрьмы. Заключённые также разделяются по статьям уголовного кодекса и по рецидиву. Рецидивисты сидят отдельно. Это делалось для того, чтобы они не учили уголовному мастерству лиц, впервые попавших за решётку. Благодаря такой гибкой системе, уровень преступности в Соединённых штатах неуклонно шёл вниз. Но никто не питал иллюзий относительно того, что преступность исчезнет сама собой, как в СССР, к примеру. Власти Советского союза непрерывно заклинали население, что преступников скоро совсем не будет, а сами между тем, каждый год принимали всё более и более суровые законы, и всё больше и больше людей сидело в зонах. Это делалось для того, чтобы обеспечивать бесплатной рабочей силой так называемые комсомольско-молодёжные стройки, где комсомольцев трудилось, от силы пять-десять процентов от общего числа рабочих. Остальные были зэки. Мало находилось добровольцев едущих работать в суровые природные условия. Тем более, что зарплата по всей территории СССР, была одинаково нищенской. Существовала даже такая поговорка; «они делают вид, что они нам платят, а мы делаем вид, что мы им работаем»! Так строился коммунизм! Спрашивается, - а могли бы, его построить? Нет конечно!  Всякое действие противоречившее природе человека обречено на провал. Уровень бытия и уровень сознания – вот две составляющие опираясь на которые можно заставить человека работать. Но создать богатое государство при бедном населении – это идея фикс!

Тюрьма штата Вирджиния, была образцово-показательной. Чистота, и даже некоторый уют, создавали впечатление некоего санатория, а не тюрьмы. Камеры на двух человек, приличное питание, обширная библиотека, кружки для повышения образования, тренажёрные залы для занятий спортом, производственные помещения для тех кто хотел работать, всё это создавало ощущение гармоничного мира, в котором можно жить. Замкнутого мира, но относительная степень свободы, позволяла забывать это обстоятельство. Мерлан – человек по натуре легко приспособляющийся, приспособился и здесь. Он вспомнил, что за годы проведённые в Америке, занятый борьбой за выживание, не прочёл ни одной книги, кроме англо-испанского словаря, и желая восполнить этот пробел, отправился в библиотеку. Библиотекарь, белый американец, лет сорока, который сидел за верстаком, клея книгу, приветственно махнул рукой:
-Новенький?
-Да сэр.
-За что посадили?
-Нелегал…
-Первый раз вижу мексиканца, которого посадили за нелегальное пребывание… - удивился библиотекарь.
-Я не мексиканец, я казах из Советского союза.
-Русский?
-Да нет же! Я сказал – казах!
-Как у вас советских всё запутано. Не поймёшь! Белый русский, украинный русский, славянский русский, теперь вот казахский русский?!
-Да также как и у вас! Ведь американцы все разного происхождения. Например – американец африканского происхождения, или американец итальянского происхождения, или ирландского, да мало ли! Всю Европу можно перебрать перечисляя происхождение американцев. А?
-Да верно! Но всё же он сначала американец, а потом уж происхождения. А у вас сначала национальность, а потом страна.
-А у вас? Сначала штат, потом страна, да плюс ещё и происхождение! А Техас? Это, что? Штат, страна или происхождение? Или образ жизни? Или и то и другое и третье, вместе? Согласитесь, что это намного сложнее чем у нас, мистер… - Майкл сделал паузу.
-Стоунолл Джексон Смит. – Поспешил библиотекарь, - бывший полицейский!
-Смит – продолжил Майкл – вот например я, страна – Советский союз, республика или штат по-вашему, Казахстан, национальность – казах! Что может быть проще?
-Да, мистер… - Смит сделал паузу.
-Майкл Мурзабеков – бывший студент.- Представился Майкл.
-Майкл – продолжил Смит – теперь мне стало многое понятно. Хотя есть страны где подобными вопросами не задаются. Например Франция – если ты родился во Франции или получил гражданство этой страны – то ты француз! И всё!
-Да, я согласен с вами, мистер Смит. Это было бы намного проще! Может быть, когда-нибудь, мы все будем одной нацией – земляне?
-Возможно, мистер Майкл, так и будет! Это было бы здорово! Одна планета – одна нация – один Босс! Когда-нибудь! Ну, а пока добро пожаловать в образцово-показательную тюрьму штата Вирджиния!
-Благодарю Вас мистер Смит! Позвольте также узнать за что сажают полицейских в Америке?
-Да за всё то же, что и во всём мире! За взятки…
-У нас полицейских за взятки не сажают. Это они сажают если им не дать взятки
-Не может быть!? – Изумился Смит
-Может, может мистер Смит! Конечно бывают исключения но в основном так.
-Да, интересные вещи, Вы мне рассказываете мистер Майкл.
-Зовите меня просто Мак!
-Хорошо Мак. Но и ты тогда зови меня просто Стонни!
-Хорошо Стонни! Чем это вы занимаетесь?
-Старые книги переплетаю.
-Разрешите, я буду вам помогать?
-Нет ничего проще, Мак! Надо только доложить начальнику тюрьмы мистеру Дональду Рэндальфу, о твоём желании работать в библиотеке и всё. Еще и деньги будешь получать!
Так Мишка устроился в библиотеку. Со Смитом они быстро подружились. Смит любил порассуждать, да и Майкл был не прочь пофилософствовать, а если не хватало аргументов у того или другого, то в их распоряжении была целая библиотека, а книга как известно, является источником знаний. Смит, прослуживший в полиции более десяти лет, знал много интересных криминальных историй, и умело их рассказывал, а Майкл рассказывал ему о СССР. Смиту было интересно, особенно рассказы о правоохранительных органах, о нравах там царивших, ему всё это было очень близко. Они много спорили о преступниках и о преступлениях, и о наказаниях за преступления, перечитали всего Достоевского, и  пришли однажды к неожиданному, для них самих выводу, - что преступление, в сущности, лишь тогда становится преступлением, когда преступник попался.
-Да, Мак! – Сказал Стонни – видишь к чему приводят игры разума? К каким выводам? И это хорошо! Никогда в жизни у меня не было времени обдумать толком, что-либо, а теперь другое дело! Ты знаешь, Мак, я ведь только здесь в тюрьме, и начал учиться. Стал задумываться о том, что происходит и почему? Тюрьма – это как остановка в пути. Ты, допустим, шёл, бежал, ехал или летел и вдруг, хоп! Остановился! Тело остановилось, а душа продолжает двигаться вперёд по инерции, мечется туда сюда, ищет свое тело. Потом находит и тоже останавливается, и вот тут-то и наступает гармония души и тела. И вот здесь в тюрьме, я впервые, за всю свою жизнь живу в гармонии с самим собой, как ни странно!
-Да, Стонни, возможно, что ты прав. Но моя душа, похоже, не нашла ещё своё тело. Гармонии, я пока, не ощущаю. Всё-таки когда тебя лишают свободы, без веских на то оснований – я так думаю – начинаешь задумываться о несовершенности этого мира и приходишь к неутешительному выводу, что изменить тебе его не под силу. И тогда тоска гложет. Ведь когда меня депортируют, то на родине мне тоже обеспечено лишение свободы, на гораздо более длительный срок, нежели чем здесь. А в наших тюрьмах условия содержания заключённых, значительно хуже.
-Но ведь за одно преступление не судят дважды? – Удивился Смит.
-Ах мистер Стонни! В глазах моего государства – я предатель. И хотя я ничего и никого не предал, меня всё равно осудят. В назидание другим. Чтобы никто не помышлял о лучшей доле! Я сейчас жалею, что не остался в Рио-де-Жанейро, а мысль такая у меня была. Но я не решился. Думал так – вернусь в штаты, потом переберусь в Европу. Но не вышло.
-Не горюй, Мак всё образуется! – Утешал его Стонни.
И действительно все образовалось. Именно благодаря развалу СССР, о чём Мишке было так обидно. Смит был прав, но речь об этом пойдёт ниже.

Размеренная жизнь в тюрьме оставляла много свободного времени, и Мишка повадился по вечерам ходить в тренажёрный зал – заниматься боксом. Поединок с Дэнни Тейлором внушил ему мысль, что он неплохой боксёр и теперь ему хотелось подтверждения этого. Подтверждения однако не получилось. Первый свой бой, он проиграл. Но Мишка не сдался. Он стал относиться к тренировкам со всей серьезностью, и результат не заставил себя долго ждать. Второй бой, он выиграл,  нокаутировав соперника, и  завоевав уважение всей тюрьмы. Так прошло три года. Работа в библиотеке, Стонни к тому времени уже освободился, и Майкл работал на его месте, бокс, общение с тюремным обществом, скрасило его пребывание в «месте не столь отдалённым». По газетам он следил о событиях происходящих в Советском союзе. Впрочем, Союза-то как такового, уже не было. Он стал СНГ – союз независимых государств. И это обстоятельство радовало Мерлана, по двум причинам. Во-первых его некому будет преследовать за то, что он остался в Штатах, – Контора Глубокого Бурения (КГБ) – приказала долго жить! Во-вторых его родина, Казахстан, – стала независимым государством!
Срок подходил к концу. Мерлан, вообще-то, мог бы освободиться и раньше, за примерное поведение, но он отказался! Случай был беспрецедентный. Разбираться приехал представитель прокуратуры штата.
-Нет, уж! – Говорил ему Мерлан, - три так три!
-Но почему? – Удивлялся представитель.
-Денег на проезд не хватает.
-Но до Москвы-то хватит! – Убеждал его представитель.
-До Москвы, да! Но мне ещё от Москвы, три тысячи километров, до дома! Автостопом, как в Америке, там далеко не уедешь, а на самолёт или поезд нужны «мани»! Вот ещё немного подзаработаю, и счастливо оставаться!
Власти не знали о том, что у него есть счёт в банке. Они и представить себе не могли, что какой-то бедный студент, да ещё нелегал, может накопить приличную сумму в американском банке, а Мерлан и не распространялся об этом. Номер счёта он помнил наизусть.  «Деньги» - думал он – «не пропадут, тем более, что в СНГ строят капитализм. Это при социализме, быть богатым, было опасно для жизни, а при капитализме, наоборот только приветствуется». К тому же Мерлан не знал, что сто тысяч, которые он отправил дяде Кларку вернулись обратно, и поступили на его счёт. Банк отправил ему уведомление на 35 западную улицу, но оно его там не застало, он тогда уже съехал оттуда.
А освобождаться он не хотел по одной простой причине, он ждал когда обстановка в СНГ, проясниться. Ему не хотелось попасть, в бывший Советский союз, в разгар гражданской войны. А там то и дело вспыхивали, то пограничные конфликты, то межнациональные, то ещё какие-либо.
 В некоторых государствах, образовавшихся из бывших союзных республик, идея собственной независимости, настолько оглушила, людей пришедших к власти, что они буквально захлебнулись в ней. Независимость – весьма сильнодействующее средство, к нему надо привыкать постепенно, вырабатывая новые демократические законы, но, тут его стали хлестать не стаканами – вёдрами. Собственное достоинство должно основываться на фактах, а не на идеях; здесь же идея собственной исключительности возобладала над фактами – и получилась ерунда; если, что и росло, то разве что самомнение, а реальная жизнь, между тем затормаживалась, вот они и стали искать врагов и на стороне и внутри, виня во всех своих бедах, русских, и этнических немцев, создавая для них, нетерпимую обстановку, чтобы они уезжали.  Это, кстати являлось очень важным моментом в национальной политике – русских, или как стали говорить – русскоязычных, в бывших союзных республиках, было много, и они, - естественно – были избирателями, а для того чтобы создать хотя бы видимость демократии и выиграть выборы было необходимо удалить тех, кто мог повлиять на их результаты.  Вот  русских,  и удаляли, попутно наживаясь распродавая национальные богатства. Другие, которым не досталось место у кормушки, стали убивать первых, плюс ко всему поднявшаяся, мутная волна преступности, бороться с которой было просто некому. Менты, - которым перестали платить зарплату, а если где и платили, то инфляция пожирала всё, - сами подались в бандиты. Появилась и новая форма  организованной преступности – вымогательство, или рэкет. Появились и скоробогачи в малиновых пиджаках, дабы все видели –  смотрите, вот он Я! Хозяин новой жизни! Но гуляли они недолго, их стали отстреливать, и они были вынуждены сменить малиновые пиджаки, на бронированные «Мерседесы». Народ нищал, колхозы развалились, фабрики и заводы остановились, учёные, оставшиеся без работы и без денег, толпой побежали на запад, назвали это – утечка мозгов. Независимые государства стали вводить свою национальную валюту, заставляя население обменивать обесценивающиеся рубли на эту валюту, по грабительскому курсу. Сбережения, находившиеся у граждан в сберегательных кассах, практически пропадали – многие остались без средств к существованию - вот примерная картинка жизни страны в которую возвращался Мурзабеков М.А.

                ДОМОЙ

Конец, который как известно, бывает всему, наступил. Срок заключения истёк. Мерлану выдали все его вещи и деньги, которые были при нём на момент ареста, и под охраной привезли в Нью-Йорк. В аэропорту им. Кеннеди, ему купили билет до Москвы, на самолёт аэрофлота, выдали остаток денег, оставшихся после покупки билета, и  паспорт, который был у Пинчука, (Мерлан понял, что Пинчук, тоже попался), проводили на борт самолёта и пожелали счастливого пути. Мерлан сказал им своё «гудбай»,  и отбыл в Москву. В самолёте, пребывая в возбуждённом состоянии духа и тела,  Мерлан непроизвольно обратился к стюардессе по-английски:
-Miss! Give me please… - но вспомнив о том, что он уже находится на территории родины, перестроился: - девушка, рюмочку водочки пожалуйста!
Та, метнув на него проницательный взгляд, ответила:
-Казыр мырза!(Сейчас господин)
Мерлан растаял и стёк бы под кресло, если бы не американец, сидевший рядом с ним,  не спросил бы по-английски:
-Вы русский?
-Нет! Я – казах! Из Казахстана!
-А где это?
Мерлан ответил вопросом на вопрос:
-А, Вы куда летите?
-В СНГ.
-Казахстан находится в составе СНГ. Вы, что не знаете об этом?
-Нет. – Смутился американец.
-Ваша беда, мистер, что у Вас, американцев, ограниченный кругозор. Я не хочу сказать, что Вы необразованны или тупы. Отнюдь! Но Вы иногда не знаете самых элементарных вещей. Даже тех, которые касаются вашей собственной страны!
-Что, Вы имеете ввиду?
-Ну, например, Вы знаете сколько штатов, в Соединённых штатах? А? Или сколько у вас было президентов? И на каком континенте находится ваша страна? Ответьте хоть на один из этих вопросов, и я признаю за Вами право, считать меня дикарём!
-Вы, дипломат?
-Я ценю Ваше умение уходить от неприятных вопросов, и отвечу, нет!
-А кто?
-Давайте так, мистер. Сначала Вы, отвечаете на мои вопросы, а потом я, на Ваши! Идёт?
В этот момент стюардесса принесла на подносике небольшой бутербродик и рюмку закрытую салфеточкой:
-Арак шез дын, мырза!(Вот ваша водка, господин).
-Рахмет Карындас!(Спасибо девушка) – Вынув из кармана стодолларовую купюру, он положил её в кармашек кокетливого фартучка стюардессы, и уже по-свойски попросил её: - как допью, принеси ещё! Лады?
-O key! Mister! Sir!
Выпив, Мерлан снова обратился к соседу:
-Продолжим разговор мистер?
Но тот не ответил, разговор, превращавший его самого в дикаря, был ему неприятен. Откинув спинку кресла, он сделал вид, что задремал. Мерлан не настаивал.
Сойдя с трапа самолёта, в Москве, Мерлан был поражён не меньше чем тогда, когда он прилетел в Нью-Йорк. Он понял, что он вернулся в совершенно в другую страну, она изменилась с точностью до наоборот. Это стало заметно прямо в аэропорту. Первое, что бросилось Мерлану в глаза, - не было лозунгов!  Типа «Город-герой Москва!»  или «Слава КПСС!» или «Даёшь пятилетку в три года!» и т.д. А когда он улетал они были!
Мишка, однако опасался, что на таможне его могут задержать, но всё прошло гладко, никто не имел к нему никаких претензий. Домой он решил ехать поездом. «Отосплюсь» - размышлял он – «наберусь впечатлений. С народом пообщаюсь. Узнаю как реально обстоят дела в Казахстане. Поезд-то,  Алма-атинский, наверняка казахи будут среди пассажиров, на родном языке поговорю».
На площади перед аэропортом «Жигулей»  и  «Волг» тоже не было. Стояли сплошь иномарки. Таксисты не признали в нём своего, как стюардесса в самолёте, и заломили до Казанского вокзала сто баксов.
-Мужики! – На чистом русском языке обратился к ним Мишка, - ломите с американцев, это они не знают куда едут! А я, знаю. Полтинник дам!
Таксисты разочарованно отвернулись, а один парень, примерно одних лет с Мишкой сказал:
-Вид у тебя, уж очень американистый, вот и ошиблись!
-Я много лет не был здесь! Всё не так как-то, переменилось многое. Трудно сориентироваться, но я хорошо помню, что из аэропорта до Казанского вокзала, был червонец.
-Когда это было! И где ты был так долго?
-Последние три года сидел в американской тюрьме!
-А-а, - протянул таксист – откинулся, стало быть?
-Ну да!
-Тогда садись! Свой брат! Я сам, тоже недавно из тюряги. Интересно побеседовать будет…
По дороге Мерлан поделился с таксистом своими впечатлениями об американской тюрьме. Таксист только крутил головой, удивляясь законам и порядкам в заокеанских исправительных учреждениях. А Мерлан удивлялся тому как изменилась Москва. Москву он знал в принципе неплохо, ещё ребёнком он неоднократно ездил с родителями в столицу. Отец его, сам учился, в своё время, в Москве, на юридическом, и город знал хорошо, и показывал его Мерлану, который полюбил этот – «город вязевый, где золотая дремотная Азия опочила на куполах» - как писал о Москве С. Есенин. Но сейчас, он не узнавал его. Москва, напоминала  какой-нибудь западный город, яркая реклама, в основном на английском языке, на нём же и названия магазинов и дорожные указатели, на Брайтон-Бич, и то меньше, невольно сравнивал Мишка – «писать, что-ли, по-русски разучились или американцам подражают – непонятно! Дурь какая-то! Всегда у нас так, из одной крайности в другую.  «Из огня да в полымя»! – Гласит русская пословица, а середины, каковая является золотой, никто не придерживается. Если нищенствовать – так до рубища, богатеть так до беспредела! Пить, так спирт – любить, так королеву! Всё по максимуму.  Всегда Россия была такой, такой и осталась. Видимо в этом-то и заключается разница между народами Америки и России».
-Вот и Казанский! – Прервал его раздумья таксист – приехали!
-Спасибо браток! – Поблагодарил его Мерлан – и вытащив сотню, сказал, - сдачи не надо!
-Договаривались-то за полтинник, - возразил таксист.
-Ничего! Ты ко мне по-человечески, и я к тебе!
-Счастливо тебе! – Крепко пожал ему руку таксист.
-И тебе тоже! Будь!
В двухместном купе, спального вагона, сидел полноватый, хорошо одетый, представительный мужчина, лет сорока с серо-зелёными глазами, и с круглым широким лицом, по виду – казах.
-Здравствуйте! – Поздоровался по-казахски  Мерлан, и немного замешкавшись, добавил – Ага!
-Здравствуйте! – Ответил мужчина, - присаживайтесь!
-Спасибо! – Мерлан почувствовал себя уверенней. – В Алма-Ату едете?
-Да. А Вы?
-Тоже.
-Хорошо! – Сказал мужчина – откровенно сказать, я, боялся, что попадётся в попутчики, или пожилая дама или старый человек, а с ними не поговорить, не выпить!
-Согласен с Вами. Общение в дороге – великая вещь! – Заметил Мерлан, и представился: - Мурзабеков Майкл… э-э Мерлан.
-Очень приятно! Уандыков Берик Кусманович. – в свою очередь представился мужчина.
-О! – Воскликнул Мерлан, - Так Вы из рода великого Абая? Волостной старшина Семипалатинска, Уандыков, не Ваш ли предок?
-Да. – Сдержанно ответил Берик, - Вы, я вижу, знаете историю?
-Свою историю следует знать, Берик Кусманович! Хотя, между нами говоря, СССР – была единственная страна с непредсказуемой историей. Что удивительно!
-Совершенно верно! – Согласился Берик – каждый из генсеков переделывал её на свой лад. Дабы оправдать себя перед потомками, за те или иные поступки. Одни ссылались на Петра 1 – великого, другие на Ивана 4 – грозного. Одним нравились революционеры, и их именами называли улицы, сейчас в почёте контрреволюционеры, и их именами переименовывают те же самые улицы. Ну сейчас-то это понятно, а в Советские времена? Ведь история – наука фундаментальная, что было, то было, и этого никак нельзя изменить, а у нас как хотели, так и меняли. Бедная Клио – муза истории – её всегда насиловали, но так, как в СССР, нигде и  никогда!
Мерлан расхохотался:
-Как верно Вы подметили, насчёт Клио! А сегодняшнее СНГ? Что Вы о нём скажите?
-Выражаясь фигурально, это незаконнорожденный и недоношенный ребёнок Клио! Вроде бы живёт, но в любую минуту может, как говорил гробовых дел мастер Безенчук, сыграть в ящик. А почему Вы спрашиваете, Мерлан? Вы, что сами не видите, что происходит?
-Я только сегодня вернулся… гм… из заграничной командировки.
-Что-то Вы недоговариваете…?
-Откровенно сказать, я не знаю как Вы воспримите мою историю. Последний раз я разговаривал с соотечественником тринадцать лет назад…
-Раз уж мы заговорили об истории, то давайте выкладывайте…
-Может сначала по рюмочке?
-Можно!
-У меня как раз бутылочка «Джонни Уокера» в сумке… Вчера в Нью-Йорке купил.
-Так Вы, из Нью-Йорка вернулись?
-Да, утром прилетел.
-Это интересно…
Пропустив по рюмке выдержанного виски, Мерлан вкратце рассказал свою историю. Берик отнёсся к рассказу неодобрительно:
-Вы, Мерлан, нехорошо поступили. Бросили родителей на произвол судьбы, родину, по сути, предали!
-Но ведь я же вернулся! – Оправдывался Мерлан, - и потом, что Вы хотите от девятнадцатилетнего пацана, каким я был тогда. Ветер в голове…
-Так-то оно так! Но всё же…
-Зато я повидал мир. Был посудомойщиком, уборщиком, ковбоем, контрабандистом, официантом. Работал. Зарабатывал. Сидел в тюрьме. Изучил два языка. Заработал денег, и теперь  обеспечу своим родителям спокойную старость! И всё это за тринадцать лет!  Многие ли могут,  похвастать тем же? Я, думаю – нет!
Выйдя из вагона на вокзале Алма-Ата-2, Мерлан увидел родной город под короной хребта Заилийского Алатау, и понял, что он наконец-то, дома!

                ЭПИЛОГ

Через некоторое время, погуляв с друзьями, он перевёл свои деньги в Алма-Ату. На счету оказалось больше чем он думал. Ровно на сто тысяч долларов. Он понял, что это те самые деньги, которые он отправил дяде Кларку, но отсылать их снова назад, не стал. Вздохнув полной грудью, он подумал, «ну, теперь начнётся новая жизнь»!  Купил приличный дом, машину и устроился на работу в одну американскую компанию, которая торговала сигаретами -  переводчиком, - где и встретился с автором этой книги. Круг замкнулся.

Вернулся,- дом, родные люди,
Вернулся - где земля моя, и  друг,
Вернулся я и это чудо,
Замкнулся всех скитаний круг.
***
Василий Малык.
***

02. 10. 2007.
Анатолий Малык.


Продолжение есть. "На родине."