Море

 Это была стандартная ежегодная командировка на  модный кинофестиваль. Каждый год одна и та же провинциальная гостиница на берегу моря. Привычный большой холл с камином и канделябрами, номера с советской обшарпаной мебелью  и ужасающего качества репродукциями картин художников эпохи возрождения в золоченых рамах. То самое "французское с нижегородским".   Из года в год одинаковое, рутинное мероприяятие.


  Был поздний вечер.  Я не пошла на последнюю пресс-конференцию, так как еще в день открытия взяла эксклюзивные интервью у всей съемочной группы, и перегнала весь отснятый материал в Москву. Мой оператор запил с коллегами с НТВ, я же хотела только спать. От фестивальной суеты устала, как собака.  И только отложила книгу и выключила лампу, как услышала за окном крики. Женский голос истрически орал - "Иди сюда, гадина!" А мужской отвечал - "Ну хватит, успокойся, Солнышко! Всё, хорОш!"


 Я вышла на балкон.  На маленком кусочке пляжа перед гостиницей были двое. Хрупкая, гламурная дама лет 50-ти, в шелковом платье, при полном макияже и на каблуках. И невысокий, коренастый мужчина в джинсах, темно синей выленявшей футболке и кедах. Я видела его на открытии фестиваля - он был на сцене, пел песню под гитару.  Он и на сцене был также одет.  А пел очень хорошо... Ему с равной вероятностью могло быть и 35 лет, и 60.  Виски седоватые, но еще вполне себе брюнет.  Он  бегал от гламурной дамы кругами, она догоняла его и била зонтом-тростью. Он неловко уворачивался, закрывался руками, снова убегал, снова успокаивал, не произнеся ни одного грубого слова. Просил только - "Ну хватит, Солнышко, хватит! Мы всю гостиницу перебудили!"  Она же продолжала визгливо орать и крыла его матом. Сцена была очень некрасивой, мне стало противно, и  я закрыла окно и даже  задернула шторы. Но уснуть в ту ночь, мне, видимо, была не судьба.  Через полчаса крики на улице стихли, в   холле раздался громкий топот, а следом глухой удар прямо в мою дверь. Кого принесла нелегкая?


Я посмотрела в замочную скважину. Та самая синяя футболка. Беглец привалился к моей двери спиной, согнулся пополам  и пытался отдышаться. На лестнице  слышался суетливый стук каблуков - разъяренная дама была уже совсем близко. Она орала: "Я тебя все равно урою, мудак!" Мне почему-то стала очень жалко этого человека.  И я распахнула дверь. Дверь открывалась внутрь. Он не ожидал, что дверь за его спиной может раскрыться, и просто рухнул спиной вниз прямо ко мне в коридор. В момент, когда дама вбежала в холл, там уже никого не было. Беглец сидел на полу у меня в коридоре и потирал ушибленный затылок, дверь была закрыта, а я внимательно наблюдала за передвижениями фурии в замочную скважину. Ее глаза метали молнии, рот был перекошен, она тоже тяжело дышала и озиралась. Лямки лифчика выбились из-под платься, но она не замечала - она тоже сильно запыхалась, но всем своим видом   выражала полное недоумение. В ее руках был белоснежный кружевной зонт-трость со следами крови на ручке.  Я обернулась.


Ну да, несколько раз зонтом по лицу она ему засветила. Под глазом синяк, бровь рассечена, кровь сочится. Из холла снова раздались крики, то приближаясь, то удаляясь.  Дама ходила  кругами и продолжала кричать - "Я же тебя найду все равно, сука! Ты  же придешь рано или подно, и я тебя все равно урою!"   


- У меня даже перекиси нет. Пойдем хоть водой промоем, - сказала  я шепотом и потянула его за рукав в сторону санузла.



Беглец поднялся, пошел за мной, присел на край ванной. Я аккуратно умыла его с мылом.

- За что она тебя так, а? Ты вроде не агрессивный... Трезвый...

- Не знаю. Приглючило что-то. Ей пить нельзя совсем. Пару рюмок - и с катушек слетает.

- И долго эта истерика продлится?

- Ну часа два еще поорет, потом пойдет еще коньяку дерябнет, скажет всем, какая я сволочь и уснет часа на четыре.  Утром ничего не будет помнить и отправит меня за аспирином.


- Ничего себе у тебя все по часам расписано...
- Годы наблюдений...
- Выпить хочешь? У меня тоже есть коньяк...
- Не хочу огорчать вас отказом... И, пожалуй,  не буду!


Мы выпили. Потом еще выпили. Его немного развезло.


- Как же я устал.
- От чего?
- От жизни...
- Почему ты это терпишь?
- Она же не всегда такая. Она хорошая. Просто когда выпьет... И потом... У меня уже был в жизни один развод. Это очень сложно. Когда друзья общие, дела общие, деньги общие. И дети... Проще терпеть, чем опять все с нуля начинать... Это в 30 лет еще можно, даже в 40. А в 50... Жить-то осталось... Помнишь, как у "Крематория" - "Нам уже за 30. Еще лет 30 и ****ец".  Вот мне еще лет 10, в лучшем случае. Половина друзей на том свете... Другая половина тоже собирается... Одной ногой...


Мой гость говорил, но казалось он пытается все это объяснить не мне, а себе. Меня он даже не видел - смотрел через мое плечо  куда-то "в себя".   Из глаз его текли пьяные мужские слезы.
 

  Мужики не умеют плакать. Мы женщины, когда рыдаем - делаем это если не всем телом, то всем лицом точно. Трясемся, закатываем глаза, морщим нос. А у мужиков слезы просто текут и они не знают, что с этим делать. Он пытался вытирать слезы кулаком, потом рукавом футболки, а они все текли. Я сходила в ванную и принесла полотенце. Он   пробормотал что-то отдаленно напоминающее "спасибо",  скомкал его и уткнулся в полотенце носом. Ему бы валерьянки... А я, как на зло, именно в эту командировку не взяла с собой аптечку. Как бы его успокоить? Придется достать бутылку, которую мой оператор спрятал "на утро".  А потом применить метод, которому меня бабушка научила.  Бабушка моя была цыганка. И могла при желании загипнотизировать и усыпить любого человека без помощи снотворного. Главное, чтобы он был в горизонтальном положении. Мы вдвоем сидели на моей кровати. Еще пара рюмок и я откинулась на подушки, потянула его за собой. Он был настолько уставшим и истерзаным, что даже сопротивляться не стал. Дело за малым. Я стала говорить как можно тише, чтобы ему приходилось прислушаваться.  Параллельно гладила его голову, круговыми движениями. Вокруг того места, где у младенцев "родничок" бывает. В одном темпе. И несла полную чушь:


- Я в последнее время изучаю влияние гороскопов на животных. Вот у тебя есть собака?
- Да.
- А когда она родилась ты знаешь? Вот у меня собака, если бы была человеком - была бы овном. Но собаки живут меньше людей в семь раз. Значит у них все по-другому. Строим простейшую формулу - берем год - 12 месяцев, делим на семь, получается один и 71 сотая. Это собачий год. Делим его еще на 12 - это собачьи месяцы...


До собачьих знаков зодиака дойти не успела. Он мгновенно уснул.  Удивительное дело, спящим он выглядел намного моложе. И улыбался во сне. Если б не синяк под глазом и разбитая бровь - в жизни не сказала бы, что этот человек только что пережил. Но это же был не совсем настоящий сон, а гипнотический... Под гипнозом со спящим человеком можно разговаривать. И он гарантированно не соврет. О чем бы его спросить?...


- Ты ее любишь?
- Да! Нет. Не знаю... Наверное не совсем её...
- Это как?
- Сам себе сказки сочиняю...
- То есть ты живешь с одной, а представляешь на ее месте...
- Вообще другого человека. Даже на месте этого мира - совсем другой мир. Вот только такие моменты, как сегодня, меня в реальность возвращают. И это очень грустно. Хотелось бы совсем "не прилетать"... 
- Лано, лети. То есть спи.
   Я укрыла его одеялом, а сама пошла  на балкон. Курить и думать.    


   Я тоже всю жизнь живу в выдуманном мире.   Я была фанаткой группы "Кино". Меня на Цоя брат подсадил. Когда Цой погиб нам с Глебом было по 14 лет.  И мой невменяемый брат тогда очень переживал и чуть ли не вены резал.  И тогда  я для  него придумала  штук 15 разных версий, что на самом деле Цой жив. Основной смысл был в том, что ему просто надоела вся эта суета вокруг, и он "сбежал" .   Каждый вечер я рассказывала ему новую сказку.  То Цой улетал в Америку, то в Японию, то на Тибет.  Один раз его даже инопланетяне украли.  Может быть я Глеба спасла тогда, этими сказками...  Жаль, что записать их тогда мне в голову не пришло... (с)

20 июня 2012