Судьбы приметно самовластье

 

 Семён Резонов шагал, задумавшись, по дороге. Вдруг справа его окликнул сидевший на лавочке пенсионер Василий Прокофьевич Заволошин:
-Привет, Иваныч, куда стопы свои направил?
-Здравствуйте, Василий Прокофьевич!- откликнулся тот.- Да вот хочу попросить Умалата, чтобы трактор с тележкой дал, дров надо привести.
Заволошин, хитро прищурившись, спросил:
-Ну что, Иваныч, как ты думаешь, вернутся домой чеченские жёны или нет?
-Навряд ли! Мне кажется-нет,- махнув рукой, собеседник направился к соседнему дому.
 
«Чеченские жёны» - так называли  односельчане Людмилу Ахриеву  и Валентину Муратову.  Мужья их в юности отправились  в составе строительной бригады на заработки  в Сибирь да так и осели там. Новое  место жительства, ставшее благословенным для Умалата и  Аслана, называлось село Сосновское. Состояло  оно из трёх длинных  параллельных улиц. Рядом раскинулось небольшое озеро Песчаное. Асфальтированная трасса подходила к одному краю села, огибала озеро и убегала вдаль  недалеко от другого края. Словно огромный упруго натянутый лук. Много молодых  людей улетели,  как стрелы, из этого огромного лука в поисках удачи  в разные углы страны. Но Людмила и Валентина лишь переселились ближе к трассе: их мужья купили добротные деревянные дома с четырёхскатными кровлями. Окна с резными ставнями. Крепкие ограды с высоченными воротами под крышами. В жаркие летние дни ворота источали густой ядрёный запах смолы.
   В  Сосновском  имелась средняя школа, где и работали Людмила и Валентина. Первая  была учительницей географии, вторая  обучала сельских детей математике.
   Семьи дружили между собой. Умалат Ахриев, муж Людмилы,  был  предпринимателем. По вечерам часто к их дому прибывали какие-то  люди, которые рано утром уезжали. Сам он нередко отлучался из дому. Возле его усадьбы  то появлялась, то исчезала сельскохозяйственная техника. Бизнес.
  Аслан работал у соплеменника, вернее, на него. Временами ремонтировал сельхозагрегаты, иногда уезжал по каким-то делам в областной центр. Валентина, жена его – стройная блондинка с задумчивыми голубыми глазами, часто была недовольна, что супруг слишком зависит от друга, оплату же получает недостаточную. Детей у них не имелось.
  Умалат – жгучий брюнет с орлиным профилем, взгляд имел острый, несколько надменный. В молодости он  очаровал Людмилу, зеленоглазую выпускницу областного пединститута,  своей смелостью и весёлой говорливостью. Жена  оказалась ему под стать: гордая, знающая себе  цену. Эти свойства часто служили причиной их ссор. Но и общего у них было немало, в частности, склонность весело отмечать дни рождения и праздники, коими так богата наша страна. Имелся сын Альберт, ученик 7 класса. Отец очень гордился тем, что сынок очень похож на него (за исключением, пожалуй, горбоносости) и временами огорчался тому, что его чадо не проявляет интереса к своим   вайнахским корням.
   - Ты – чечен, ты – чечен! - настойчиво внушал Ахриев сыну, под влиянием очередных возлияний проникавшийся воспитательским рвением.
   - Папа, ну какой же я чечен, - рассудительно отвечал ему Альберт, - если  я никогда не бывал в Чечне, да и чеченский язык не знаю.
   Впрочем, отец Альберта сам за последние  20 лет   в родном краю побывал лишь однажды. Однако дорожил памятью о родной республике, все сообщения средств информации о положении в ней подвергал критике и часто болезненно реагировал на рассуждения сосновцев о военных действиях на Кавказе и о нравах горских народов. Однажды, в дружеской компании отмечая День Победы (победы в Отечественной войне), завёл яростный спор с  бывшим десантником Иваном Корнеевым. Горячая кровь и горячительные  напитки заставили Умалата прибегнуть к надёжному аргументу -  схватиться за нож. Но Иван, чётко усвоивший навыки самбо, применил приём – бросок через спину. Доказал оппоненту свою правоту. К сожалению, на пути приземления Умалата  оказался табурет, о который он треснулся со всего маху ногой. Табурет удар выдержал, нога – нет. В последствии  всё уладилось: конечность вылечили, спорщики помирились. После этого инцидента  питомец гор стал слегка прихрамывать.
   Аслан, в отличие от сухощавого  Умалата, был плотным, плечистым. На крепкой его голове росли волосы каштанового цвета, нос он имел прямой, карие глаза смотрели на мир спокойно, иногда – с лёгким удивлением. Деловой жилки он не имел, поэтому во всём доверял соплеменнику. Ему тоже очень хотелось иметь хотя бы одного сына, но супруга была, как говорили в деревне «нерожавая». Несмотря на это, он страстно любил Валентину и относился к ней бережно. В разговоре с односельчанами ему нравилось употреблять русские  пословицы и поговорки, которые он нередко произносил по-своему.
   Летом в гости к родным приехал брат Людмилы Александр Баннов. В отличие от зятя его в молодости привлёк юг, и он осел в Краснодарском крае.
   Вот уже второй вечер свой приезд он отмечал у сестры с зятем. В гостях были Аслан с Валентиной,  сестра хозяйки Татьяна с мужем Василием, проживавшие в Сосновке,  Иван Корнеев, упомянутый ранее. Приглашён был и  Семён  Иванович Резонов вместе с супругой.  Кавказское гостеприимство сочеталось с русским хлебосольством.
   Изрядно выпив, краснодарский гость стал уговаривать сестру с её мужем переехать на юг.
   - Пока в моём коттедже  поживёте – места хватит. А потом дом  купите.
Ты, зять – мужик деловой, заживёте – кум королю!  К родине ближе окажешься. Вот у меня в саду чего только нет: персики, хурма, инжир, груши как мёд, яблоки душистые – как в раю живём! Продаём их много.
   Умалат, колоритно смотревшийся в ярко-жёлтой рубахе на фоне жены, одетой в чёрное, как ночь, платье, посмеивался:
   - Нет,  я – сибиряк!
   Краснодарец втолковывал ему:
   - Да здесь делать нечего! Как колхоз развалили, мужикам работы не стало.
   - Я  им работу даю! – гордо заявил его зять.
   - Да брось ты! Если ты деловой, то тебе на юг надо ехать, - тянул своё шурин. – Ну,  вот скажи:  чё  вы оба (при этом он кивнул на Аслана)  в Россию припёрлись?
  Зять приосанился и выдал:
   - А чего Россия на Кавказ припёрлась?
   Тут некстати Семён Иванович стал цитировать стихи Тютчева:
                Умом Россию не понять,
                Аршином общим не измерить. 
                У ней особенная  стать:
                В Россию можно только верить.
Умалат заговорил:
   - У меня племянник, слушай - да – в университете учится -  да, он мне говорил:  Бердяев писал: «В русском человеке есть мягкотелость»…
   - А у тебя -  костлявость, - вставила его жена. Отмахнувшись от неё, оратор продолжал:
 - Бердяев – философ такой был, ты читал? – спросил он Александра.
 - Не-а,- мотнул тот головой.
 - А ты? – обратился Умалат к Семёну Ивановичу.
 - Да. У меня две его книги есть, - ответил словесник.
 - Нет, слушайте дальше. Бердяев написал вот что: «Русский  народ хочет быть землёй, которая невестится, ждёт мужа». Во как, да?!
- Да  пошёл ты со своим  Бердибяковым! – рявкнул  Александр.
 - Бердяев! Он сам – русский, понял – да? – хохотал Умалат, -  Вот мы и приехали с Асланом сюда, – нас здесь ждали, понял – да?
  - Ах ты,  стрекозёл  горный! -   Тут  Александр добавил нечто непечатное.
  - Ты, скотина, я тебя… - Умалат вскочил, но жена цепко ухватила его за правую руку. Аслан заорал на Александра.
  Поднялся гвалт.  Все разом  закричали и загалдели: Людмила кричала на мужа, тот скалился, ругался  и дико  вращал глазами, Иван  Корнеев  уговаривал его успокоиться, предлагая выпить за мир и дружбу между народами; Александра уговаривали сестра и её муж;  Аслана, вопящего из солидарности с Умалатом,  ласково успокаивала Валентина. Семёна Ивановича жена звала идти домой, но он, глядя на рубиновое вино в поднятой рюмке, цитировал отрывки из поэм Лермонтова «Кавказский пленник» и «Измаил-бей».
   На этот раз участников диалога развели вовремя. Домой  все уходили целыми и невредимыми, сопровождаемые выразительным чтением словесника:
   - Как я любил, Кавказ мой величавый,
     Твоих сынов воинственные нравы,
     Твоих небес прозрачную лазурь…
   Ночь была не южная, но по великолепию ей не уступавшая. Сияла Луна – сказочная жар-птица, светились её тело и длиннейший хвост – вытянутое облако. Не цикады звенели во тьме, а стрекотали  кузнечики.
  - Дядя Вася, какая завтра будет погода? – крикнул Аслан, заметив сидящего на лавочке у соседнего дома пенсионера.
  Заволошин ответил:
   - Кузнечики трещат сильно – значит, будет сухо. Сено косить надо.
  Гости разошлись. На всех  нашло умиротворение. Кроме хозяев.  Умалат ещё долго не мог успокоиться. Людмиле запали в душу рассказы брата о заманчивой жизни в тёплых краях и его приглашение. После ухода гостей супруги вначале поругались по поводу недоразумения с Александром. На другой день они ругались уже из-за того, что Людмила посоветовала  всерьёз подумать о предложении брата.
   Валентина в тот поздний вечер по пути к дому задумчиво спросила мужа:
   - А что, правда,  в Краснодарском крае так хорошо, как Александр рассказывает?
   - Э-э, хорошо там, где нас нет! – отмахнулся тот и  прибавил -  А нам и здесь неплохо. Нечего за тридцать девять земель ехать!
   Через две недели  Александр Баннов с женой отправились к себе домой. А вместе с ними и Людмила: решилась, как в воду кинулась. К этому её подтолкнули постоянные ссоры с мужем. Сына Умалат  не разрешил ей взять с собой.
   Валентина  с тех пор стала грустной, всё думала о чём-то своём, затаённом. Вздыхала время от времени. Через некоторое время ей пришло письмо от Людмилы. Та сообщала, что помогает торговать брату. В целом  довольна жизнью. Правда, жена брата  не в восторге от приезда золовки. Ничего, потерпит.
   Однажды Валентине понадобилось съездить в райцентр. На остановку она пришла пораньше. В коротком светло-зелёном платье. Вскоре из-за леса показался автомобиль. «Иномарка. Дорогущая, наверное», - мельком подумала задумчивая учительница.
   - Вы в райцентр? Садитесь! – Из остановившегося  «шевроле» выглянул улыбающийся моложавый мужчина.
   Валентина села рядом с ним.
   - Село у Вас красивое. А женщины все такие красивые, как Вы? – водитель весело взглядывал при разговоре на пассажирку. При этом его серые глаза смотрели ласково, от них бежали лучики-морщинки, в  тёмно-русых  волосах  поблёскивало серебро. На пальце правой руки, легко лежавшей на руле, тихо светилось золотое кольцо.
   С этим человеком было легко беседовать. В Валентине неожиданно для неё самой стало просыпаться женское кокетство. Свойство,  казалось бы, начисто утраченное  после того, как Аслан, приехавший когда-то в составе строительной бригады,  весомо заявил другим претендентам на её руку, сердце или иные части тела: «Она -  моя!».
   Собеседник представился Леонидом. В ходе разговора он  сообщил любопытные подробности. Приятный мужчина имел своё дело, был владельцем трёх магазинов – один находился в областном центре, два – в посёлке, расположенном недалеко от города. Там же он проживал в своём особняке. Два года назад развёлся с женой.
   Чем больше они разговаривали, тем больше нравился Валентине хозяин машины. Неожиданно она призналась, что ей в деревне тоскливо жить: надоело учительницей работать, с мужем скучно, нигде она не бывает, ничего хорошего  в жизни не видит…
   - Да-а, такая женщина в деревне прозябает…,- протянул  Леонид. И вдруг, остановив автомобиль, спросил её, глядя в упор:
   - Слушай, Валя, бросай-ка ты своего моджахеда  да  выходи за меня замуж!
   - Вы что, он меня убьёт! – невольно вырвалось у обиженной судьбой дамы. И тут же, покраснев, поспешно добавила:
   - Как Вам не стыдно! Мой  муж – нормальный человек, зачем Вы его так назвали? А с Вами мы только что познакомились, нельзя так…
   Леонид, отбросив всякую игривость, со страстью произнёс:
   - Запала ты мне в душу, теперь только о тебе буду думать! Разведись с мужем, за меня выходи – я тебя озолочу, на руках носить буду! Ты знаешь, какой у меня дом? Дворец! Отдыхать за границу будем ездить!
    Сердце в груди Валентины запрыгало, как шарик от пинг-понга. Чувства её смешались: какой-то мечтательный восторг сменялся ужасом, потом вспыхивала надежда, сменявшаяся горьким осознанием безнадёжности.
   - Перестаньте, - наконец вырвалось у неё, - это невозможно.
   - Вот номер моего сотового, - Леонид записал цифры на листок и подал его взволнованной собеседнице, - захотите, позвоните мне.
   После этой поездки Валентина стала ещё задумчивее, чем раньше. Аслан не заметил никакой перемены в супруге. В последнее время он чаще стал выезжать в областной центр – по просьбе Умалата  выполнял некоторую работу. Порой его не бывало несколько дней и ночей. Во время одного из таких отъездов тоскующая женщина набрала номер нового знакомого. Тот обрадовался несказанно. Комплименты  в его речи лились рекой. Затем он стал звонить сам. Валентина слушала его, пребывая в каком-то жутковато-сладостном тумане. Во время очередного отъезда Аслана настойчивый поклонник заявил, что приедет за ней. Валентина неожиданно для себя сказала, что будет его ждать.
   Леонид прикатил утром. Захватив свою одежду, Валентина села к нему в машину, и они помчались навстречу счастью. Солнышко  сияло, музыка играла. Улетали назад стоящие по обе стороны дороги задумчивые сосны и радостные берёзки. Вдруг впереди дорогу перебежал  коростель и нырнул в густую траву. Его глубокомысленный, целеустремлённый вид  и мелькающие лапы вызвали смех у влюблённых. Они весело взглянули друг на друга. Валентина вспомнила, что муж,  услышав как-то ночью крик – трещание  коростеля, заметил: у него на родине тоже живут такие птицы. Она поведала об этом своему спутнику, добавив при том:
   - Впервые вижу, чтобы коростель дорогу перебегал. Как будто предупреждение свыше…  И голова у этой птицы цветом похожа на волосы Аслана…
   Леонид захохотал, вслед за ним прыснула и его спутница. Напряжение спало. Влюблённый  мужчина нежно прикоснулся губами к ушку пассажирки, которую от ликования бросило в дрожь. Новая жизнь!!!
   Через день домой к вечеру вернулся Аслан. Автомобиля у него не имелось, приехал он на автобусе, прямым рейсом из областного центра. В дорогом джинсовом костюме.  Походка  вразвалочку. Время  от времени  поправлял на плече  лямку  от сумки,  доверху набитой всякой всячиной. Приветствовал встречавшихся по пути односельчан. Довольная ухмылка растягивала  его рот до ушей – от предвкушения встречи с дорогой жёнушкой. Вышедший из дому посидеть на лавочке Василий  Прокофьевич  Заволошин увидел, как Аслан  открыл дверь в свою ограду и зашёл туда. Минуты через две–три  дверь распахнулась вновь. Пенсионер заметил, что Аслан чем-то взволнован, озирается кругом. Вскоре он направился быстрой походкой по направлению к Заволошину. Подойдя, спросил:
  -Дядя  Вася,  а ты не знаешь, куда моя Валя подевалась?
  - Я не видел, а жена моя говорила, что к вашему дому подъезжала вчера машина, так вот она туда села.
   - Какая машина?
   - Говорит: большая, чёрного цвета, с тонированными стёклами.
   Глаза вопрошающего округлились в изумлении. Он отрывисто произнёс что-то по-чеченски и кинулся к дому соплеменника. Через малое время  опять появился. Взглянув ошалелыми глазами на соседа,  молча прошёл мимо.
   Сын Кавказа направился в поисках дальнейшей информации  к Семёну Ивановичу. Однако ни тот, ни его супруга ничего не слышали о пропавшей.
Резонов предположил, что за ней заехал кто-то из родственников.
   - Нет у её родни такой машины, - отрезал Аслан.
   - Да не переживай, сама приедет. А если не появится – шут с ней, найдёшь другую, - утешал его учитель.
   - Она - моя! Я её люблю! – повысил голос обманутый  муж.
   Резонов некстати стал цитировать строки из поэмы Лермонтова:
                Много дев у нас в горах;
                Ночь и звёзды в их очах;
                С ними жить завидна доля,
                Но ещё милее воля!
   - Э-э-э, ну тебя, поэт, тоже мне! – покинутый супруг  вышел от него в досаде.
   Вечером два кавказских друга  основательно побеседовали. Дядя Вася сидел на лавочке, отдыхал от жаркого дня, любовался звёздным небом и невольно слушал, что происходит по соседству. Там шёл горячий разговор,  слышались по временам крики, горловое пение. Иногда долетали слова на русском языке: в основном, ругательства, которыми уснащал речь Умалат, друг же повторял протяжно, словно волк выл:  «Найду-уу!».
   Через какое-то время из дома Умалата вышел освежиться Аслан. Не спеша подошёл к Заволошину, сел рядом. Послышался его голос, полный горечи:
   - Дядя  Вася, ты скажи, за что мне это, а? Как она могла так поступить со мной? Да у нас на Кавказе за это бы прикончили! Да ни одна чеченка так бы не поступила!
   Василий Прокофьевич степенно заметил:
   -Да, это уж истинное безобразие. Серьёзные люди так не поступают. А может, она тебя  боялась?
   - Я ни одним мизинцем не задел её! – пылко воскликнул Аслан.
   - Ну, если она так поступила, значит, не всё у вас ладно было.
   - Я ей привёз одежды полсумки, духов дорогих купил, думал – порадую жену, а она мне – такое свинство подложила, - продолжал горевать обманутый муж. И внезапно с угрозой воскликнул: - Ничего, как верёвочка ни вьётся, а конец всегда найдётся! Найду её, как выпить дать! А  того, кто  её  увёз, разотру в порошок!
   Заволошин стал уговаривать собеседника не горячиться, не идти на преступление. В это время послышался голос Умалата. Интересный собеседник встал и направился к его дому.
   Из ограды вышла жена дяди Васи Марья Сергеевна полюбопытствовать, о чём шла речь с чеченцем.
   -Ветер скоро сильный будет, - заметил её супруг. И пояснил:
   - Заря была тёмно-красная, высоко поднималась. Примета такая.
    Через день Умалат отвёз друга в областной центр. Они встретились с очень уважаемым человеком. Двойное имя у того было: Адиль-Гирей. Авторитет почтенного Адиль-Гирея признавали выходцы с Кавказа да и все, кто имел с ним дело. Очень уважаемый человек обнадёжил земляка.
   Прошло полгода. В квартире Заволошина раздался звонок. В трубке раздался преисполненный ликования голос Аслана:
   - Дядя Вася! Ты не поверишь! Я же обещал, что найду Валю. Нашёл!
   - Где? – оторопело  спросил Заволошин.
   - Неважно. Завтра привезу.
  На следующий день по трассе мчалась тёмно-вишнёвая  «Лада». За рулём сидел ухмыляющийся  Умалат (БМВ он оставил отдыхать в гараже),  на заднем сидении – Аслан и Валентина. Счастливый муж пребывал в благодушном настроении. Когда мимо промелькнула первая встречная деревушка, погладил волосы любимой  и заголосил:
  - Хмуриться не надо, Ла-а-да!
  Одноплеменник загоготал. Валентина отклонила голову. Тогда муж затянул горскую песню. Иногда взглядывал на спутницу жизни и удивлённо качал головой: не зря говорят, что в тихом болоте…  Жена  смотрела в боковое окно. Ещё утром она пребывала в безмятежном состоянии, в другом мире. Туда она больше не попадёт никогда, никогда не увидит Леонида… Никогда. Слово это билось в её голове: никогда… никогда… никогда…
От печальных мыслей её не отвлёк даже перемахнувший через дорогу заяц, как угорелый помчавшийся в лес.
   Аслан не потешил вволю свою месть. Когда ввалился в особняк с земляками, только два удара успел нанести похитителю. Но тут Валя кинулась,  стала кричать, что покончит с собой, если  что-то сделают с Леонидом. Пришлось провести переговоры. Закончились они успешно. Семья восстановлена, восстановился и покой в душе питомца гор.
   Валентина вернулась в школу.
   Потекли дни, недели, месяцы. Вновь наступило лето. И вот однажды  Василий Прокофьевич  услышал, что у соседа опять идёт какое-то празднество.  Прислушавшись, он в сонме голосов различил голос жены Умалата. Веселье было в разгаре. Спустя некоторое время несколько гуляк вышли на крыльцо. Послышался голос Семёна Ивановича, цитировавшего из любимого Лермонтова:
                Чем реже нас балует счастье,
                Тем слаще предаваться нам
                Предположеньям и мечтам.
                Родится ль тайное пристрастье
                К другому миру, хоть и там
                Судьбы приметно самовластье,
                Мы всё свободнее дарим
                Ему надежды и желанья;
                И украшаем, как хотим,
                Свои воздушные  созданья!   
   В это время вышла Людмила и попросила словесника ещё раз прочесть эти строки.
   Повторив  отрывок, Семён Иванович стал объяснять:
   - Это из третьей части поэмы  «Измаил-бей». Герой произведения – черкес, отданный в юные годы учиться в Россию, стал офицером, воевал в составе российской армии. Кроме военных подвигов прославился тем, что завоевал много сердец юных дев. Соблазнил их немало. Потом решил побывать в родном краю, однако родного аула на месте не оказалось: все переселились подальше от русских войск. Измаил стал воевать с русскими, выказал отчаянную смелость и тактическую хитрость. К нему в отряд стали переходить  многие бойцы, которые раньше подчинялись его старшему брату. Брат его возненавидел и потом застрелил.
   Все засмеялись. Послышались реплики:
   -Умалат, ты на родину из-за брата не едешь, наверное.
   - Опасаешься!
   Семён Иванович продолжил:
   - А когда верные нукеры расстегнули бешмет бея, то обнаружили, что их главарь на груди хранил амулет с  белокурым локоном. Они даже хоронить Измаила отказались как изменника.
   Смех ещё более усилился.
   Умалат тоже посмеялся. Потом с высокого крыльца заметил за забором стоявшего среди своей ограды  соседа и воскликнул:
   - Добрый вечер, Василий Прокофьевич!
   - Здравствуйте, дядя Вася! – крикнула Людмила.
   - Здравствуйте, здравствуйте, - радушно проговорил Заволошин и обратился к соседке:
   - Ну что, покорительница  Юга,  в гости приехала или насовсем?
На крыльце захохотали.
   - Насовсем! – беспечно сказала Людмила,  процитировала отрывок:
                … хоть и там
                Судьбы приметно самовластье…
   Затем она повернулась к своей компании и воскликнула:
   - Несите гармошку, плясать будем!
   Буйное веселье продолжилось на ограде. Голоса Валентины не было слышно: видимо, осталась дома. Василий Прокофьевич поднял голову: спала за облаком луна, помигивая, ярко сияли звёзды. Послушав пляску с топотом и свистом, он отправился домой.