Несколько дней из жизни Великого Дракона часть пер

Дракониха Сарпеделла проснулась раньше обычного от стойкого, не сном навеянного предчувствия беды. Ещё не открыв глаза, она пошарила лапой по мужниной половине постели, и остатки сна словно смыло ледяной водой.
-- Дорогой?
Сарпеделла скинула одеяло и села в кровати. В предрассветном полумраке - лежебока Гарнет ещё не разбудил солнце, - спальня казалась плоской, тонущей в зыбком мареве, таящей в углах трусливых безмолвных призраков.
-- Дорогой! - громче, с возрастающим негодованием повторила дракониха и спустила лапы с кровати. - Куда эту старую развалину с утра-пораньше понесло?!
Нащупав тапочки и накинув на крылья халат, Сарпеделла, ушибив правую лапу о прикроватный столик и высказав этому предмету интерьера свою законную радость от встречи с ним, добралась до двери и выглянула в коридор. Темно, гнетуще тихо, мертвенно...
-- Дорого-ой, - хриплым шепотом, чтобы царящая вокруг тишина не накинулась, не сожрала, не раздавила, протянула Сарпеделла.
Ответа, конечно же, не последовало, лишь скрипнули где-то в суетливом мраке половицы, да глухо топнул кто-то под потолком.
-- Вот я тебя, крылогрыз старый!
Пригибаясь и кутаясь в халат, дракониха прокралась к лестнице и осторожно глянула вниз. Ей самой было ужасно стыдно за свой глупый страх перед тишиной и темнотой. “Как глупый несмышлёный драконыш!” - злясь на себя, Сарпеделла скрипела зубами в такт старым полированным ступеням. - “И когда же Гарнет, голова его дырявая, заменит эти проклятые ступени? Сколько лет уже говорю..” Вот так ворча на себя, прислугу и многовековое своё жилище, дракониха достигла первого этажа, совсем позабыв за этим ворчанием страх перед окружающей мглой, даже позволила вырваться сладостному зёву сожаления по покинутой тёпленькой постельке. “Дёрнул же меня Тиамат за хвост.. Чего меня понесло в такую рань по дому бродить.. Ну, встал, ну, зов может, старенький же уже, звиздон тугокрылый..”
В высокие окна, забранные решётками, вырисовывая на стёклах смутные очертания застывших листьев, робко заглядывало тусклым серебром ожидающее пробуждения солнца утро, рассеиваясь и совсем теряясь в просторном зале. Глаза Сарпеделлы, привыкшие к темноте, но вновь желающие сомкнуть веки, с трудом различали контуры тяжёлых богатых гобелен, картин в массивных рамах, мутные пятна громоздкой редкой мебели. Сонно ступая, чуть шурша по полу ещё вполне подтянутым для её лет  хвостом, дракониха миновала широко распахнутые двери в гостиную.
“И Марелла с Тобито могли бы почаще заглядывать, всё развлечение старику было..” - не в силах сдержать ещё один зевок, Сарпеделла со вкусом клацнула пастью, потёрла кулачками несчастные глазки и вдруг замерла, не смея вдохнуть. В глубине комнаты, между низким косолапым столом, который скорее угадывался по памяти, нежели виделся во мраке, и широким мужниным креслом что-то явно шевелилось и издавало странные булькающие звуки.
Дракониха сдавленно икнула и схватилась за правое сердце. “Неужели, мыши?..” - скользнула мысль. - “Ах, Гарнет, ах, дурная его голова! Сколько раз говорила, чтобы проверял, хорошенько проверял все углы в доме - вдруг норы?! - и убирал грязную посуду сразу же после ужина! И вот - пожалуйста! - как итог невыполнения моих наставлений - мыши!”
Сарпеделла не боялась мышей, они лишь вызывали головную боль и были от этого невыносимы. В сущности, что такое мышь? Пустяк - один раз аккуратно пыхнуть пламенем и Гарнету останется лишь смести пепел в совок. Огорчённая, раздосадованная дракониха, покачивая головой и приговаривая “Ну какой же разгильдяй!” успела сделать шаг по направлению к креслу, как вдруг, прорезая колыхнувшиеся тюли на окнах, в гостиную золотыми мечами ворвались солнечные лучи, задорно размахивая и ослепляя широкими искрящимися лезвиями, и тут же вся мебель, картины, стены наполнились красками, задышали, завибрировали от пробудившейся радости нового дня!
Сарпеделла даже голову втянула в плечи, насколько могла позволить крепкая драконья шея, и до рези в глазах зажмурилась. И прежде, чем решилась вновь приоткрыть веки, услышала голос супруга, стоявшего, казалось, всего в паре шагов от неё:
-- Вот негодник Гарнет, опять солнце резко разбудил. Ну ни капли такта и это за столько-то веков!
Голос был бодр и даже весел, и Сарпеделла позволила себе расслабиться и забыть о мыши. Она открыла глаза и... Озадачено заморгала: там, откуда доносился голос мужа, мужа не оказалось. Вместо высокой, чуть располневшей от прожитых лет, но не переставшей быть внушающей, фигуры Великого Дракона, перед креслом, едва доставая макушкой до подлокотника, возмутительно, нагло расставив тонкие ножки и вперив кулаки в тощие бока, стоял и ухмылялся уродливой бесчешуйчатой мордахой... человек! Самый настоящий человек в самых настоящих штанах, самой настоящей рубашке и с самой настоящей загорелой человечьей кожей!
-- Доброе утро, дорогая! - громко, весело прогарлопанила человечья морда голосом мужа, довольно скалясь в белоснежной человечьей улыбке. - Надеюсь, не я тебя разбудил в столь ранний час? Ты обычно в такое время ещё нежишься в кроватке!
У Сарпеделлы разом сдавило оба сердца и перехватило дыхание. Она осела на хвост, вцепившись когтями в дверной косяк. Человек! С голосом мужа! Муж! В обличии человека! С двумя ногами, двумя руками, с кожей вместо чудесной изумрудной насыщенной чешуи! Ну, конечно, прожитые века несколько поободрали лоск и изумруд заметно потускнел, но чешуя - это же не чета тонкой, мягкой, жалкой человечьей шкурке!
-- Человек, - на выдохе просипела дракониха и провалилась в беспамятство.
...Что-то со мной сегодня явно не так.. Не с той лапы встала. Или может крыло отлежала? Ох, как я не люблю это дело - весь день же ныть будет! Надо бы попросить Гарнета размять его немножко. Даже если и не отлежала - крыльям полезен массаж. Дорогой, а помнишь, как ты мне давно, в молодости, каждый день крылышки мои шелковые ласкал? Твои лапы - я их помню, словно это было вчера! - такие крепкие, такие нежные и заботливые! Ты говорил, что ни у одной драконихи больше нет таких крыльев - они буквально искрились на солнце, а какой взмах!.. Дорогой? Ты сегодня тоже какой-то странный... Не заболел? Бледный весь, хвост какой-то чахлый.. Говорила я тебе - не сиди до позднего вечера за этой рукописью. Куда ты спешишь? У тебя ещё на эти мемуары в запасе веков десять! Дорогой, ты как будто нервничаешь.. Спешишь? Куда? Туда?! Вниз? Зачем? Подожди, какие люди? Зачем люди? Что значит - потомки тебя не простят, если ты об этом не напишешь? Какие потомки? Тобито и Мерелла? Не смеши мой хвост, они современные дети, никакие люди им не интересны! Подожди, дорогой, куда ты меня тянешь? И я должна там быть? А если я.. Не хочу я! Да перестань ты меня тянуть! Эй, Гарнет, Га-арнет!..
-- Я здесь, ваше крылейшество. - раздалось скрипучее откуда-то сверху, и Сарпеделла распахнула глаза.
Сморщенная, унылая морда Гарнета на фоне потолка. Интересный ракурс, но довольно неудобный. Дракониха завозилась, поняла, что находится в бесстыдном положении упавшей в обморок, и резко, боднув лбом нерасторопного слугу, поднялась.
Солнце всё так же резвилось лучами в гостиной, а перед столом, скрестив за спиной ручонки, широко ступая, расхаживал муж-человек.
-- Да-да-да, - рычал он себе под человечий нос. - разве можно было такое допустить? Тиамат меня подери - целый месяц конспирации василиску под хвост! Я тоже хорош - не заметил собственную жену! Совсем из ума выжил. Правильно она говорит - тугокрыл старый...
Остановился, нелепо взъерошил волосы, издав рык отчаяния, и только затем заметил, что супруга уже на лапах.
-- Дорогая! Тебе лучше? - кинулся он к жене, раскинув руки.
-- Никакая я тебе.. - брезгливо, выставив лапу в защите против двуногого существа, Сарпеделла отпрянула, наступив на что-то вялое; что-то вялое сдавленно взвыло голосом Гарнета, но осуждать госпожу не посмело. - Ты ещё смеешь спрашивать меня! “Тебе лучше?” Да как мне может быть лучше, если мой муж, почтенный Великий Дракон, покоритель небес, в своём собственном доме принял облик.. - она задохнулась, не в силах вымолвить мерзкое слово. - Ах, матушка, какое счастье, что вы не дожили до этого позорного дня!
Нижние лапы драконихи вновь затряслись, и Гарнет решил, что уж падения благородной дамы он точно не выдержит, и поспешил как можно ловчее подхватить довольно стройное ещё - по меркам драконов в возрасте, - тело госпожи.
-- Ваше крылейшество, держите себя в лапах! - взмолил он.
-- Действительно, дорогая, - несколько неуверенно, переминаясь с ноги на ногу, начал Великий Дракон. - будь благоразумна! Тебе вредно нервничать, сама же потом будешь жаловаться на новые морщинки!
-- Ах, морщинки?! - нижние лапы окрепли, нрав взбунтовался, злость новой волной накатила на дракониху. - Ах, нервничать мне вредно?!
-- Гарнет, держи её!
Великий Дракон не теряя достоинства с дрожью в ногах отступал к столу. Верный слуга, зажмурившись, уже довольно красочно представляя, что с ним сделает госпожа по окончании всей этой суеты, что есть сил тянул Сарпеделлу в противоположную сторону.
-- Вы только посмотрите на него - нервничать вредно! - пыхтела дракониха; из раздувшихся ноздрей, из хищно приоткрытой пасти потянулись струйки серого дыма. - Наверное, я должна была весело захлопать крыльями и осыпать тебя поцелуями, да, дорогой?
-- Не придумывай трагедию там, где её нет, дорогая! - храбро отозвался из-за ножки стола супруг. - Ну что здесь страшного: всего-навсего решил опробовать несколько приёмов из старой магической книги!
-- Ах, опро-о-обовать, ах, несколько приё-ё-ёмов!

Да, несомненно, в жизни каждого живого существа наступает такое время, когда мирская суета отходит на второй план.. Да что там второй план: она вовсе сходит со сцены, улыбнувшись и поклонившись напоследок главному герою. Столь счастливое время наступило и в жизни Экс-Великого Дракона, а ныне просто старого дракона Гарума. Теперь он мог сколь угодно долго и глубоко размышлять о вечности космических течений, о бесконечности драконьего разума, что однажды создал Вселенную из одной крохотной огненной мысли.. Да и о чём ещё можно думать, когда хвост вот уже целый век, а скорее, несколько веков и на миллиметр не способен оторваться от пола, когда крылья - когда-то вселяющие великим размахом и блеском страх в души смертных, - век, а скорее, несколько веков липнут сморщенным плащом к ослабевшей спине, когда до маразма ещё целый век, а может быть - хотелось бы надеяться, - и несколько веков... Но, постойте, что такое? Что за шум?
Обычное, ничем не отличающееся от прежних, утро началось с традиционного опоздания восхода солнца - Гарет всегда верен себе, - и с совсем нетрадиционного шума, который доносился с нижних этажей. Гарум сперва морщился, с головой укрывался одеялом, чем надеялся отстранится от назойливого напоминания о кипящей вокруг жизни, но грохот и крики упорно продолжали нарушать великое спокойствие старости. Наконец, Гарум скинул одеяло, резво - насколько позволила деревянная спина, - соскочил с кровати и хвостом царапая по царапинам пола отправился разбираться с непорядком.

-- Гарнет, держи её! - верещал из-за ножки стола Великий Дракон.
-- Гарнет, пусти меня! - пыхтела Сарпеделла, вырываясь из дрожащих рук слуги.
-- Гарнет, не забывай, кто здесь Владыка Мира!
-- Гарнет, не забывай, кто здесь хозяйка в доме!
И Гарнет искренне старался не забывать, поэтому хозяйку дома он вроде как и не допускал до Владыки, но медленно, дюйм за дюймом вместе с госпожой продвигался по паркету к цели драконихи. И не о расправе, которую учинит по окончании суматохи над ним Сарпеделла, он думал, и не о мужской обиде Великого Дракона, просто старина Гарнет был верен до последней косточки своим господам. Обоим в равной степени.
И именно в тот ответственный момент, когда по расчётам услужливого слуги накипевшие напряжение и ярость должны были разорваться непредсказуемым финалом (Гарнет любил читать и в совершенстве владел основами основ романтико-приключенчески-драматических романов), дом содрогнулся от страшного, проникающего в каждую щель между половицами громоподобного гласа:
-- Кто посмел нарушить покой Великих Небес в это ясное утро?! Кто устал от жизни и возжелал в муках отправится в мир иной?! Кому, забери Тиамат его хвост и крылья, эти хвост и крылья оторвать?!
И конфликт как-то сам собой разрешился. По-крайней мере, на какое-то время...