Природа чемодана

Иллюстрация Маша Чернобровкина, 2013
   
В парусиновых брюках,
В широких, залатанных, длинных,
Мы ходили вразвалку, чуть набок была голова.
Мы придумали море –
Таким, как на старых картинах,
И условились так, что открыты не все острова.
[А. Тальковский]


       Цветущим и веселым называют последний месяц весны - май. Куда ни пойдешь в лесу, всюду цветы! В белоснежном наряде черемуха и рябина, бело-розовым облаком смотрят исподлобья сады плодовых деревьев. Букетик полевых ландышей или несколько веточек сирени, сорванных по случаю на опушке – частые гости и украшение стола. Море красных тюльпанов волнами накатывает на луга. И вдруг разом всё проходит, всё проносится, словно и не было вишен в цвету, искрящихся рубиновых бутонов тюльпана, нежного серебристого ландыша, ароматной сирени. Но зато чудо - и на смену прежним краскам и запахам приходят новые: ирисы, пионы, лилии, ахиллеи, гвоздики. Это вестники лета. Прошла весна, умчалась, а на смену ей пришла совсем другая пора – лето.
       Лето – замечательная пора всеобщего заслуженного безделья. Лето - это пора самых длинных каникул, а значит самых долгожданных в году. Лето – это пора, когда школяры, забросив ранцы на антресоль, до самой осени горланят песни и уезжают в детские лагеря шумными стайками. Лето – это не просто пора. Это целая маленькая жизнь, которую каждый хочет прожить на «пять с плюсом», что красной отметкой стояла бы в дневнике напротив таких предметов как «летоведение», «игромания», «морекупание» и «солнцезагарание». Ах, море! Как без него можно представить себе лето? Лето без моря, что песенка без слов. А слова в этой песенке были бы такие:


 Вот оно какое, наше лето,
 Лето яркой зеленью одето,
 Лето жарким солнышком согрето,
 Дышит лето ветерком.

 На зеленой солнечной опушке
 Прыгают зеленые лягушки
 И танцуют бабочки-подружки,
 Расцветает все кругом.

 Мы в дороге с песенкой о лете,
 Самой лучшей песенкой на свете,
 Мы в лесу ежа, быть может, встретим,
 Хорошо, что дождь прошел.

 Мы покрыты бронзовым загаром,
 Ягоды в лесу горят пожаром.
 Лето это жаркое недаром,
 Лето - это хорошо!
 Ля, ля, ля, ля, ля, ля.
 Ля, ля, ля, ля, ля, ля.*


       Ёж завсегда пел эту песенку дуэтом, как в небезызвестном мультфильме это делали Черепаха и Львёнок. Потому как петь про себя фразу «рядом львёночек лежит и ушами шевелит» решительно невозможно. «Мы в лесу ежа, быть может, встретим» проходила красной нитью через всю песенку о лете, в этих словах, по мнению ёжика, был заключён глубокий вселенский смысл бытия (ежей). Прошлым летом пальма первенства в распевании одиннадцатой строки досталась еноту. Именно он своим высоким тенором подкупил самолюбивого ежа. А ёжику, много ли надо: лишь одиннадцатая строка больше всего остального волновала колючего нарцисса.
       Этим летом енота не сыскать, полосатую мордаху зверька в лесу не отыщешь.  Нора у ручья наглухо забита досками крест-накрест. На бересте, прибитой к дверному косяку, лаконичное: «УКАТИли на юга». Порожки поросли травой, под крышей свила гнездо ласточка. Почтовый ящик забит «Вестником шкипера» и «Лесными ведомостями». За последние два месяца сюда никто не заглядывал, разве что, паук сплёл паутину и теперь хозяйничал на первых полосах вчерашних газет.
       Едва в школе прозвенел последний звонок, друзья, котёнок и енот, собрали дорожный узелок и заспешили к Безбрежному океану, стричь морских барашек и кататься под парусом в шхерах.
       Запыхавшийся ёжик долго обивал пороги енотовой норы, мочил лапы в ручье, фыркал от возмущения и думал о нерадостной перспективе остаться в этом году без одиннадцатой строки.
       Пение лесных птах, радующихся погожему июльскому дню, разбавил неспешный, почти ленивый цокот копыт и тоненький звон колокольчика. Звон колокольчика становился всё громче, пока на полянке у ручья, где стояла норка полосатого, не показался пони с пушистой длинной гривой, тянущий почтовую повозку. Повозка, управляемая пожилым бобром в красивой тёмной шубке с серебристой проседью, остановилась. Пони обрадовано вытянул шею и принялся щипать траву. Бобёр выудил из потайного кармашка на шубейке атласный платок и обмакнул тяжёлые бусины пота на лбу.
       - Ух, что право за мука – ходить летом в шубе!
       - Твоя правда, - фыркнул ёж бобру и от бессильной злобы ещё раз пнул берестяную дощечку, отчего та не выдержала и упала в густую траву.
       - Ёж, ты чего хулиганишь? – прикрикнул бобёр и, кряхтя слез с вожжей. – Нет никого дома, нет.
       - Сам вижу, что нет. Оттого и злюсь! – И ёж поведал бобру свою невесёлую историю.
       - Твоей беде не знаю чем помочь! – Развёл руками в разные стороны бобёр. – Этих сорванцов сам бы хотел увидеть. Периодика им приходит стопками, а тут ещё и посылка.
       - Какая посылка? – оживился ёж.
       - Да вот, - и с этими словами бобёр достал с повозки тяжёлый, обтянутый лощёным коленкором чемодан. Чемодан, как и положено, был с массивной эбонитовой ручкой и двумя защёлками – замками. Обклеен он был этикетками с изображением самолёта и малопонятными надписями арабской вязью, с жирными почтовыми штампами. На одной из этикеток, заляпанной коричневым сургучом, строго предписывалось


«АВИАПЕРЕСЫЛКА: ВАЖНО. СРОЧНО. ЛИЧНО В ЛАПЫ».

       - И вот что прикажешь мне делать? – сокрушался бобёр. – Они, значит, укатили на юга, а мне отдувайся перед начальством, пиши бумажки объяснительные, почему енту иностранну бандероль «лично в лапы» вручить не получается.
       - А вот не надо кляузничать! – сказал хитрый ёж, почувствовав как затеплилась надежда. – Свезти посылку-то разве долго?
       - Вот чудак – ёж! – не то возмутился, не то удивился бобёр. – Ежели на моей кобыле, - он похлопал по крупу мирно жующую травку пони. – Ежели на моей кобыле, то это, поди, день в пути без малого. Так обратно же ещё!
       - Вот за что я вас, бобров, люблю и уважаю, так это за честность и принципиальность! – с нескрываемым восторгом лебезил ёжик. – Ну, вот ты посуди сам: для начальства ты исполнительный сотрудник, любящий свою работу - помчал на всех парусах искать недобросовестного, да что уж там, недобросовестного, скажем прямо так без купюр – бесстыжего, наглого, чванливого адресата, который оказался столь высокомерен и самолюбив, что даже не соизволил никого поставить в известность о своём отъезде…
       - Так это… - начал было бобёр, тыкая пальцем в дощечку, сбитую ежом.
       - А-аа, это разве «поставил в известность», - отмахнулся ёжик, незаметно ковыряя лапкой комья земли и засыпая «улику». – Филькина грамота. Но зато, - и ёжик важно вздёрнул пальчик к небу, - командировка по служебной необходимости - ты следишь, бобёр? – вмиг превращается в прекрасную прогулку с корыстной целью…
       - С какой такой корыстной целью? – недружелюбно нахмурился бобёр.
       - А с такой! – передразнил ёж. – Глотнуть морского воздуха… принять солнечную ванну - что может быть прекрасней, что может быть полезней в твои неюные годы! – завершил ёж своё театрализованное выступление и затих, в раздумьях: не перегнул ли он палку с «неюными годами». Оно, конечно, так, но бобёр мог и обидеться. Ёжику всегда немножко не хватало учтивости в общении со старшими.
       - Ты прав! – вдруг неожиданно легко согласился бобер, и ёж вздохнул с облегчением. – Я не был на море, наверно, тыщу лет.
       - Вот, вот, - поддакнул ёж и довольный собой сделал так: - Пффф!


*** *** ***

       Лето со вкусом соли на потрескавшихся губах, лето с запахом магнолий и лирана в волосах, лето с морской пеной и пронзительным ветром в голове, оно как скорый поезд мчится из весны в осень, а сейчас замедлило ход, остановилось на крошечной станции, смазанной мгновенным снимком где-то в июле. У пирса чайка провожала водную гряду, и лёгкий бриз гнал по берегу песчинки. Океан – глубокий, бесконечно-далёкий и по-родственному близкий - размеренно дышал и его сила, вся мощь его пронзительно-синих лёгких ощущалась каждой клеточкой сидящих на берегу. Енот и котёнок жили этой картинкой, они жили в ней и были её частью. Сегодня океан принадлежал только им.
       Ракушки, найденные в прибрежном серебристом песке и нанизанные на суровую нитку, превратились в ожерелье.
       - Это тебе! – сказал енот. – Давай примерим. – Он повязал нитку на шею на двойной узелок.
       - По-моему, вышло восхитительно!
       - А у меня есть для тебя ещё сюрприз! – вдруг признался енот. – Но я покажу тебе его не раньше заката.
       - Интрига, - хихикнул котёнок.
       - Интрига! – согласился енот. Он поправил эмалированные вёдра, цветной дружиной выстроившиеся в ряд. Но улов барашков пока что небогат: и половина не было наполнена.
       - Ветер крепчает, - заверил котёнок, перехватив беспокойный взгляд енота. – Мы поймаем много барашков, а потом сострижём с них пену и слепим летнего снеговика…
       - А барашков отпустим обратно, - обрадовался енот.
       Он выловил одного жирного бараша из ведёрка с погнутой дужкой и протянул котёнку - погладить. Как вдруг сквозь звук прибоя послышался посторонний шум. Тяжёло отдуваясь, из последних сил, на берегу показался знакомый нам пони со взмыленной гривой, тянущий непосильную ношу – почтовую повозку с пожилым бобром на вожжах. Колёса зарывались в песок, отчего бедному пони приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы вызволить повозку из очередного песчаного плена. Но стоило тележке выбраться на ровную площадку, как очередная яма глотала колёса и всё начиналось по новой.   
       От неожиданности котёнок разжал лапы и, почувствовав свободу, барашек мокрыми шлепками поскакал к шипящей, бурлящей родной стихии. В два присеста он оказался в воде и тут же затерялся среди своих сородичей – поди отыщи теперь!
       - Так, так, так! – вместо приветствия начал бобёр, обтираясь атласным платком, на котором и места сухого уже не было.
       Утомлённая солнцем и долгой дорогой лошадка расценила это по-своему. «Привал» - решила она и попыталась пощипать травку, но уткнулась мордой в горстку песка. Потыкалась, потыкалась да и бросила это бесполезное занятие.
       - Забрались на край земли, игнорируете извещения! – разулыбался, почти по-дружелюбному сообщил бобёр, смягчившись от порции морского воздуха.
       - Каникулы, - беспечно ответил котёнок.
      - Тут не поспоришь, - кряхтя ответил бобёр и присел рядом с друзьями на песочек. – Да только вот посылку вам далековато везти.
       - Какую посылку? – насторожился котёнок.
       - Вуаля, - сказал енот и сделал картинный жест руками. – Я ждал вас, дядя бобёр, лишь к вечеру.
       - Что значит, ждал? – не понял бобёр. – Как ждал?
       - Ну, вот так. Очень хотелось сделать сюрприз!
       - Кому? – не понял бобёр, который решил, что втянут в какую-то авантюру и ему это совсем не понравилось.
       - Ой, дядя бобёр, - хихикнул енот. – Давайте же скорее посылку!
       - Эх, детишечки… - вздохнул он, но поднялся и послушно принёс чемодан.
       - Ох, надо же, - посокрушался бобёр, - пломбу сорвало… наверно, из-за тряски. – Он повертел в руках кусочки сургучовой пломбы, стряхнул с чемодана слой придорожной пыли и протянул увесистую посылку еноту.
       - Вот, поручено вручить лично. Получите – распишитесь!
       Но не успел енот под удивлёнными взглядами котёнка расписаться в подотчетной квитанции и принять чемодан, как тот зашевелился, закряхтел: всё трое тут же в ужасе отпрянули в стороны.
       - Что за контрабанда! – прикрикнул бобёр, который больше боялся, чем возмущался.
       - Нет никакой контрабанды, - рассеянно ответил енот и развёл лапами в стороны, мол, сам не понимаю в чём дело.
      А тем временем «контрабанда» чихнула, приоткрыла крышку и показала свои колючие иголки наружу.
       - Э-ээто-оо что такое? – заголосил бобёр.
       - Надо думать, сюрприз, - пояснил котёнок и хихикнул.
       - Енот! – взвизгнул бобёр и требовательно забарабанил лапой.
       - Я… я… это не я! – испуганно попятился енот. - Это всё… он! – и полосатый ткнул пальчиком в ежа.
       - Сдал-таки, - вымученным голосом произнёс ёж, у которого от долгого сидения в чемодане ломало суставы и болела каждая иголочка.
       - А я-то думаю, чего это пломба сорвана…
       - Ладно, ладно, - сдался ёж на милость победителям. – Признаю свою вину - меру, степень, глубину.
       - То-то же, - хмыкнул енот.
       - Так значит ты - ёжик, и ты - енот, меня заставили укатить на море ради ваших корыстных целей, – сухо констатировал бобёр.
       - Чистая психология, ничего более, - отмахнулся ёж, делая приседания, чтобы размять конечности.
       - Ничего не понимаю, - подал голос котёнок. – А где сюрприз? – И посмотрел на енота.
       - А вот между прочим, да! – парировал бобёр. – Сюрприз где? – И посмотрел на енота.
       - Да, кстати… где? – спросил енот и посмотрел на ёжика. И все взгляды устремились на разминающего ручки-ножки ежа.
       Тот запнулся на середине, так и замер «звёздочкой» - с расставленными в стороны ручками-ножками.
       - Я это… - он смущенно потупил взгляд. – Короче, ну это…
       - Не мямли! – по-армейски гаркнул бобёр, который по молодости нюхнул пороху в службе Лесного Гарнизона и ещё до конца не растерял армейского запала.
      И тогда ёжик пропел вот такую песенку:


 Природа чемодана такова,
 Что в чемодан поместится сова,
 А ёж, простите, вот никак,
 Когда в том чемодане кавардак.
      
       - Кавардак? – схватился за голову полосатый. – Там было платьице и брючки, и шляпка, и туфельки.
       - Полосатый… - мечтательно зажмурился котёнок.
       - Отставить панику! – отрезал бобёр и обратился к ежу: - Где содержимое посылки? Признавайся, колючий! Я за неё головой отвечаю.
       - Да, будет вам, будет, - легкомысленно отмахнулся ёжик. – Енот споёт со мной песенку и будет… всё будет!
       - Это форменный шантаж! – насупился енот.
       - Нда-аа, - протянул бобёр и задумчиво почесал за ухом, - с вами не соскучишься!


*** *** ***

       На побережье был тихий предзакатный час, жара давно спала, и даже редкая травинка, пробившаяся сквозь песок, не смела шелохнуться в этой звеняще-изящной тишине, нарушаемой только всплеском накатывающих волн.
       Бобёр жёсткой щёткой отмывал от дорожной пыли своего трудолюбивого пони. Тот стоял по брюхо в воде и ловил спиной последние тёплые лучики солнца. В зеркальных чешуйках воды отражался бледный серпик луны, на горизонте, окрашенном алым багрянцем, виднелся одинокий парус, который, если хорошенько присмотреться, на поверку оказался тяжёлым, обтянутым лощёным коленкором чемоданом с развевающимися на ветру парусиновыми брюками. «Кораблик» неуклюже скользил по водной глади, на корме которого суетились енот и ёж. Они отпускали постриженных барашков, и спокойная вода постепенно покрывалась рябью. До берега доносились обрывки весёлой песенки про лето, которую голосил ёж. А одиннадцатую строчку подхватывал енот и тянул своим красивым высоким тенором. Котёнок, облачённый в струящуюся белую юбочку из органзы, матроску, гольфы и лаковые туфельки, наблюдал за закатом.
       Потом на берег ступили отважные мореманы. Ёж, довольный собой, сделал так: «Пффф!» и побежал разжигать вечерний костёр, греть чай, а енот, стянув парусное вооружение с чемодана, быстро превратил его в элегантные брюки. Облачился в них, лёгкую льняную рубаху, белые пляжные туфли и соломенную шляпу. Эти наряды, заказанные енотом ещё по весне в одном ателье по ту сторону океана, ехали так долго и так далеко, чтобы сегодня, миновав козни хитрого ежа (тот просто блефовал и всю дорогу делил тесное пространство чемодана с туфельками и брючками), осуществить маленькую мечту котёнка. Он очень хотел однажды станцевать под звёздами.
       - Разрешите пригласить вас на танец, – деликатно предложил енот котёнку и тот, конечно, принял предложение полосатого. Отказать последнему в галантности было просто невозможно.
       На небе зажглись первые звёзды, они звенели и дрожали от космического холода, и тихая звенящая музыка вселенной аккомпанировала друзьям, когда они кружились в вихре танца. Енот чувствовал, как от шёрстки котёнка исходит тонкий изысканный аромат «Воды Венгерской королевы» - духов, что проделали весь путь в крошечном флаконе оранжевого стекла в одной из лаковых туфель. Так мог пахнуть только котёнок – лавандой и розой! А когда всё закончилось, и заворожённый бобёр смахнул предательскую слезку с уголков глаз, ёж позвал всех лепить летнего снеговика. Молочные шапки морской пены таяли так же быстро, как и снег по весенней оттепели, но снеговик обещал простоять всю ночь, до первого лучика солнца. А пока можно было попить горячего чаю и послушать шум океана. В эту чистую безоблачную ночь он пел о нерушимой дружбе, что крепче гранита и твёрже алмаза. Завтра будет новый день, который друзья проведут вместе. А потом ещё один, и ещё. Поезд под названием «лето» наберёт ход и уже помчится навстречу осени, до которой пока так далеко. Но она непременно сменит лето, а на смену осени придёт зима. В эту самую минуту, под мерцающим небом июля, енот и котёнок твёрдо знали, что и летом, и осенью, и зимой всё будет по-прежнему, всё будет как и раньше. Они так же будут сидеть, обнявшись вместе, и пить горячий чай с одной пиалы.
* Стихи Ю. Энтина к песне на музыку Е. Крылатого "Вот оно какое, наше лето»

Ноябрь, 2012